Фотограф Уильям Брумфилд: «Хочу показать небесный свет, который вижу в ваших церквах»

Профессор славистики Университета Тулейна в Новом Орлеане (США), фотограф и историк Уильям Брумфилд раскрывает секреты своей любви к России: «Не столь они и секретные, эти “секреты”, – надо просто уметь думать и любить». Этому умению Уильям посвятил полвека: начиная с 1970 года Брумфилд путешествует по России, изучая ее историю, культуру, архитектуру. «А вот народ изучить нельзя, – говорит профессор. – Народ можно только любить». Плоды этой деятельной любви и уважения к народу России можно видеть в огромной коллекции фоторабот профессора, в которой представлены десятки тысяч изображений – храмов, монастырей, шедевров деревянного зодчества, сохранившихся, восстановленных или уничтоженных, зарисовок из повседневной жизни или пейзажей. Главное, по мнению зрителей, что характерно для этих работ, – свет. Добрый, спокойный и тихий.

Уильям Брумфилд

«Солдатики»

– Профессор, о вашей любви к России можно говорить долго, но скажите, пожалуйста, с чего-то ведь она началась. Или пришла вдруг, как гром среди ясного неба?

– Любовь к России началась, наверное, с потрясения, которое я испытал, будучи восьмилетним мальчишкой. Точнее, нет, еще не любовь – первый шаг к ней. И сделал я его благодаря своему мудрому отцу. Он, родившийся аж в 1895 году и прошедший мясорубку Первой мировой (отец воевал в морской пехоте США во Франции), наблюдал, как я с диким восторгом играл в солдатиков. Как обычно – «нашенские» против «ненашенских». Последними были что тогда, в 1950-е годы, что, увы, сейчас (правда, в компьютерных играх) «нехорошие русские». Их «нашенские» валили тоннами – под триумфальные крики и гимны. Я был в полном упоении. Вдруг отец, очень мягко, но так серьезно, что я не смог не остановиться, попросил пару минут моего внимания. Я поднялся с пола. И тут он начал рассказывать.

Льюис Флойд Брумфилд, отец Уильяма – О чем он мог рассказать? Я все время думал, что американцам нет большого дела до других стран и народов.

– Рассказал, как встречался с русскими солдатами, бойцами Экспедиционного корпуса во Франции. О том, что это были за люди, как они спасали Европу, как они относились не только к союзникам, но и к поверженным врагам – с состраданием. Об их удали и необыкновенной какой-то духовной силе. Потом – о том, как после Брестского мира они были преданы и теми, кто лишил их отечества, которое утратило даже свое название, и теми, кто еще вчера был союзником. К интернированным русским, по словам отца, относились хуже, чем к скоту. Я мало что соображал тогда, и такие слова, как «интернирование», не много мне говорили, но смысл папиного разговора я понял очень хорошо и крепко: сначала узнай, а потом только говори и действуй. О русских же отец сказал тогда напрямую: «Это свои ребята. Они наши». Вот это меня поразило настолько, что те годы, которые дал мне Бог, я стараюсь показать красоту – духовную в первую очередь, но, конечно, и культурную, материальную, что ли, – России всему миру. И да, меня, как и очень многих других американцев, огорчают нынешние политические миазмы, откровенная травля России и русского народа в западных СМИ, но я убежден все-таки: духовный свет, который есть в России, преодолеет эту тяжелую, вязкую ложь, темноту.

Воскресенский храм в Каргополе. 1990-е.Фото: Уильям Брумфилд

Как улучшить зрение

– На чем основана такая уверенность, профессор?

– На опыте. Полвека работы в России – это, знаете, дает какую-то почву для уверенности. А свет есть, можете не сомневаться. Тут я очень благодарен фотографии: она позволяет, фиксируя, скажем так, материальный свет, увидеть или начать чувствовать свет, исходящий из Другого Источника. И он, этот неземной свет, может быть виден не только на фотографиях церквей, но и в глазах, улыбке, выражении лица человека. Да даже в «уазике», без которого я не представляю путешествий по России, ставшей мне родной. Даже в фото обычной скромной, смиренной, но выносливой северной лошадки. Во всём вижу Божий Промысл. Через фотографию Россия открыла мои глаза на него.

Нило-Столобенская пустынь. Фото: Уильям Брумфилд, 2016 г.

Во всём вижу Божий Промысл: через фотографию Россия открыла мои глаза на него

– Во многом благодаря вам мир узнал о том, как выглядела та, старая добрая Россия, которую, боюсь, мы безвозвратно потеряли: вы познакомили миллионы людей с творчеством С.М. Прокудина-Горского.

– Одна из целей моих бесконечных поездок по бесконечной России – показать, что потеряно далеко не все. А есть, между прочим, и много хорошего нового, чего не увидел Сергей Михайлович. Иногда я повторяю его маршруты и делаю снимки тех мест, где он работал. Можно сравнить, посмотреть. Но есть и утраты, конечно. Трагические, страшные утраты.

– Да, если брать лишь храмы, а не разрушенный менталитет, то только по официальной статистике больше 4000 церквей находятся в аварийном или руинированном состоянии. И, как сообщают, например, из Архангельской области, ежегодно только там исчезает несколько старых деревянных церквей. Старых и старинных.

– Ну вот, а еще одна моя задача – это сохранить ту великую старину на фото.

Музей-заповедник «Кижи». Фото: Уильям Брумфилд, 1993 г.

– Зафиксировать, и всё? «Там-то была такая-то церковь, а теперь там пустырь»?

– «И всё» – это зависит от вас – от зрителя, читателя. Я предлагаю его взору то, что было, а, может быть, еще и есть. Призываю его вместе со мной восхититься той светлой и тихой духовной мощью, но уж только от него зависит, приложит он какие-то усилия ради сохранения, спасения храма или другого здания или останется равнодушным и будет мечтать о парковке или торговом центре на этом месте.

Я показываю то, что еще есть, призываю восхититься красотой, а уж от вас зависит, будут ли спасены эти храмы

Я хочу показать небесный свет, который вижу в ваших церквах, – увидит ли его человек, «имеющий очи» (Пс. 113: 13), я не знаю. Надеюсь, по крайней мере. Надо просто видеть… Россия является мостом для этого видения, по моему глубокому убеждению.

– Какой, по вашему мнению, должна быть хорошая фоторабота? И что нужно человеку, чтобы быть хорошим фотохудожником?

– Хорошая работа, шедевр – это добрая мистика. Фотография должна захватить и поразить с первого взгляда, я думаю. А фотографу для этого нужно иметь терпение, стойкость и «уазик». (Смеется.)

А еще фотография – это машина времени.

Покровская церковь в селе Лядины, сгоревшая в 2013 году. Фото: Уильям Брумфилд

Транспорт для путешествий по России

– Простите? Какая машина?

– Времени! Я смог побывать во временах Синеуса и Трувора, снимая Псковскую землю, например. Ты чувствуешь буквально кожей то время, находясь там, видя сохранившиеся шедевры. Лучше людей понимаешь. Вот так – век за веком, город за городом – я и узнавал Россию от западных ее окраин до Сибири. От Рюрика, Александра Невского, Ивана IV, Петра I – в общем, от истоков.

– Узнали? Хотя за 50 лет-то уж точно.

– Да с каждым годом все больше убеждаюсь, что, открывая что-то новое, приходишь к двери, за которой еще что-то – интересное, а то и великое – есть. Так что не узнал, скорее, а узнаю. А началось, повторю, со спокойного разговора с отцом об умении думать и любить. Полезные качества, как оказалось. Нам всем суждено чему-то служить – я бы очень хотел служить Небу, красоте – и надеюсь, что делаю это.