Монах Пимен (Влад): начнем с молчания

Монах Пимен (Влад)

(Окончание. Начало см.: Давайте жить красиво и радоваться)

Вторая часть беседы с отцом Пименом посвящена чудесной помощи Матери Божией и неосуждению ближнего.

– «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся», – сказал преподобный Серафим Саровский.

– Да. Мне рассказывала одна девушка, как ее взяли на работу помощницей нотариуса в одну большую бухарестскую нотариальную контору. Она была там не одна, их было человек десять помощников. Будучи по натуре веселой, оптимисткой, она, увидев, какие у нее строгие и неприступные коллеги, подумала, что не сможет с ними сработаться. Но, по Промыслу Божию, случилось так, что ей пришлось стать начальником своих коллег, и тогда она решила изменить атмосферу и стала всем отвечать доброжелательно и с улыбкой. Так ей всего за год удалось всех изменить, и сегодня эта нотариальная контора пользуется репутацией самой популярной в Бухаресте. Видишь, как всего один человек Божий смог даровать «мир всем»!

– Я заметил, отче, что у нас, мирских, есть большая проблема с осуждением ближнего.

– Это происходит потому, что мы перестаем видеть свои ошибки. Всегда видим чужие, а свои «бревна» – никогда. Но это не смирение.

– Хорошо. Теоретически я это знаю, но как на практике сделать так, чтобы избавиться от этого греха?

– Молчанием. Святые отцы говорят, что «сколько раз я говорил, столько раз и грешил».

– Да. И что «никто не раскаивался в том, что молчал»^[1].

– Начнем с молчания. И чтобы не нарушать его. Поставить себе законом: не буду говорить больше, чем это абсолютно необходимо.

– Но здесь, отче, во «внутренней пустыне», это возможно. А если ты в миру и, скажем, работаешь, как эта девушка, в нотариальной конторе? Что делать, когда у тебя «прием населения»?

– Надо искать средний путь. Когда надо обязательно говорить, говори. На работе – да, деваться некуда. Но не ищи повода сам: как бы сходить попить пивка, выйти с друзьями, пройтись по клубам.

Что касается осуждения ближнего, то святые отцы говорят, что они сами рассуждали примерно так: «Я окаянный. Какое я право имею судить брата моего раньше, чем его начнет судить Бог?» Ведь там, где двое говорят о третьем, который отсутствует, речь уже идет об осуждении.

Какое я право имею судить брата моего раньше, чем его начнет судить Бог?

Ведь мы не оправдываем того, кого обсуждаем, – наоборот, бросаем в него камни тяжких слов. Как говорит старец Фаддей, «мы не отдаем себе отчета в том, какой силой обладают даже наши мысли». Если несколько человек начнут судить кого-то и направят на него свои злые помыслы, этот человек придет в замешательство. На него изольется вся злоба других. И наоборот. Посмотри: ты, находясь здесь, молишься о брате, который дома, и он выздоравливает! А мы: «Ты слышал, что сделал епископ такой-то?» И вместо того, чтобы помочь ему молитвой, дабы он исправился (если согрешил), ты наносишь ему вред. А когда сотни тысяч человек начинают думать так же плохо об этом иерархе, то он, бедняга, уже и сам не знает, из-за чего ему так плохо, что аж ноги не идут? А это ты сделал его таким несчастным.

И никто не скажет: «Давай преклоним колени на молитве за него!» А ведь если бы мы делали так, Бог изменил бы его (если он согрешил). Но нам легче осудить кого-нибудь, чем положить за него 10 земных поклонов и несколько мгновений постоять с воздетыми руками в молитве за него. А давайте-ка мы, несколько тысяч человек, встанем на молитву за иерарха, и посмотришь, как Бог скажет ему: «Очнись, владыка, и исправься! Видишь, сколько человек вопиет ко Мне?»

Думаю, это происходит и оттого, что нас угрызает совесть за наши злые дела, поэтому мы находим себе «оправдание» в том, что другой тоже грешит. А посмотри, как поступали святые отцы? Они замечали наибольшие добродетели, которые видели у других, и когда бес тщеславия нашептывал, будто они достигли меры, они быстренько отсекали этот помысл, сравнив себя с кем-нибудь из святых. А мы поступаем наоборот: если уж запьем, то тут же начинаем думать, что еще не стали такими, как те, которые валяются в канавах.

Каждый судит по своему состоянию, по той страсти, которая им владеет. Вот, например, какая-то незнакомая женщина ночью идет по улице. Если ее увидит верующий, он может подумать, что она возвращается с бдения, из церкви или монастыря. Если увидит обычный мирянин, он может подумать, что эта женщина вышла прогуляться. А если увидит скандалист, он может подумать, что ее выгнал муж из дома. Если же увидит страстный человек, он может подумать, что она пустилась во все тяжкие и возвращается невесть откуда.

Итак, речь шла об обычной женщине, которая идет по улице, и вот сколько суждений это может вызвать! А она, может, и вовсе невиновна: просто вышла пройтись, но каждый видит ее соответственно своему состоянию, своим страстям. Есть такая поговорка: «Чистое око всё видит чистым». Даже в самых плохих людях оно находит что-нибудь хорошее, частичку образа Божия. Если судишь себя, всегда найдешь причину, чтобы прикрыть прегрешения ближнего.

Если судишь себя, всегда найдешь причину, чтобы прикрыть прегрешения ближнего

– Отче, а каким было ваше жительство в скиту Лаку?

– Я жил в скиту первые 2 года и всё начинал с нуля. Как уже говорил вам, питался тем, что сажал в огороде, да и для этого пришлось потрудиться, чтобы расчистить участок от зарослей и натаскать земли, потому что место было каменистое. Потом 2 года жил в монастыре Святого Павла, чтобы выучить греческий. А когда вернулся в скит 19 лет тому назад, то взял келлию Святого Артемия и восстановил ее.

Сначала жил один, а потом пришел мой брат Досифей. Мы выстроили келлию с нуля. То есть с абсолютного нуля, потому что на ее месте не было ничего, только камни и лес. Год ютились в палатке. Даже еды не хватало, но мы ходили в монастырь и приносили оттуда в котомке консервов и хлеба.

С самого начала мы соорудили три комнатки, чтобы было где жить, а потом добавляли еще, пока она не стала такой, какой вы ее видите. Вот так управила Матерь Божия, чтобы мы воздвигли келлию святому, не имея ни копейки сбережений. Я плел еще четки, ходил по монастырям, отдавал их и от каждого уходил с какими-нибудь стройматериалами.

Закончив келлию, я прожил там 12 лет, но, когда наступила «полнота времен», стал строить эту, в которой мы сейчас сидим. Я хотел построить ее первой, но монастырь пожелал, чтобы мы воздвигли сначала келлии вокруг большой церкви, и только потом взялись за те, что на горе. А поскольку эта была дальше всего от кириакона, то пришлось отложить ее напоследок.

Здесь было много булыжников, а скит хотел построить дом для трудников. В давние времена здесь стояла большая церковь, посвященная Введению во храм Пресвятой Богородицы. И поскольку в Святом Артемии нас стало многовато, монахов 10, а церквушка была маловатой, я подумал, что пришла пора просить у монастыря эту келлию. Но прежде чем ее просить, я вознес молитву к Матери Божией, чтобы Она дала ее мне, и поэтому у меня не было никаких сомнений, что получу ее. Это место просили и другие, но не получили. А поскольку здесь не было ничего, кроме камней, сваленных тут, то многие из братий говорили: «Или он сумасшедший, или у него мешок денег! Вас 10 человек в Святом Артемии, больше, чем где бы то ни было в скиту. Чего вам не хватает?» – спрашивали они. В то время 8 монахов было у отца Штефана (Нуцеску) http://www.pravoslavie.ru/127772.html, 6 в другой келлии да еще 3–4.

– Ну, я же знал, что в одной келлии может быть максимум 9 монахов – исключая Буразери, пожалуй (келлии, численно превосходящей многие афонские монастыри, такие как Ставроникита, Костамонит и др., поскольку в ее братстве 35 монахов).

– По старинным законам, монастыри записывали по 6 человек в одну келлию. Но у келлий, принадлежащих скитам, другие законы, нежели у монастырских. То же самое и с Буразери.

Как я говорил, сначала я принялся выкорчевывать и выравнивать это место. Тогда был один грек-бульдозерист, он много работал в Лаку, и мы с ним хорошо ладили. С ним я и начал работу, поскольку у меня не было денег, а он сказал: «Заплатишь, когда сможешь». И я стал возвращать ему долг только через год-другой. С ним выкопал здесь всё. Потом еще было четверо рабочих. У меня был один друг, грек, который всё звонил и спрашивал, как у меня дела. А я отвечал, что работа идет, проблема только с тем, как ее оплатить: долги у меня уже доходили до 10, 20, 30 тысяч евро. – «Рабочие тебя убьют, тебе же нечем будет им заплатить!» – «ободрял» он меня. – «Я всё делаю, что возможно по-человечески, чтобы им заплатить. А остальным занимается Матерь Божия. Уповаю на то, что Она меня не оставит и на этот раз».

Ионуц, принеси сумку с деньгами. Возьми себе, отче, 30 тысяч отсюда и будь здоров!»

И Она меня не оставила. В тот день, когда я уже решил больше не делать долгов свыше этих, у келлии остановился арендованный лендровер. Из машины вышли 5 человек, и один идет прямо ко мне: «Бог в помощь, отче!» – «Да благословит вас Бог». – «Ну, как дела, продвигаются?» – «Продвигаются», – говорю. – «А деньги у вас есть?» – «Нет». – «А долги?» – «30 тысяч евро». – «Ионуц, принеси сюда сумку с деньгами. Возьми себе, отче, 30 тысяч отсюда и будь здоров!» Повернулся и ушел.

Очнувшись, я побежал к машине и стал тянуть за рукав одного из них: «Но кто этот христианин, такой милостивый, чтобы нам поминать его на богослужениях?» – «Как, ты его не знаешь, отче? Да это же Джиджи. Джиджи Бекали^[2]. Ты что, не слышал о нем?» – «За всю свою жизнь не слышал», – ответил я, всё еще потрясенный этим чудесным происшествием.

Представляете себе? Этот человек дал мне 30 тысяч, даже не спросив, как меня зовут, не зная обо мне ничего! Просто сунул деньги в руку, развернулся и ушел! И так он поступал во всех румынских келлиях, всем оплачивал долги.

Через несколько дней мне опять звонит грек: «Ну, как там твои долги?» – «Да нет у меня больше долгов». – «Как это?» И я рассказал ему о случившемся. «Чудо! – говорит он. – Как это возможно, чтобы он отдал столько денег незнакомому человеку?» – всё удивлялся он. – «Друг, ‟невозможное человекам возможно Богу” (Лк. 18, 27)», – ответил я ему.

– Значит, Джиджи очень помог вам, отче!

– Да. Процентов 40 из всего, что вы видите здесь, построено на его деньги. А остальное – это лепта вдовицы, от верующих.

Крыша тоже обошлась мне очень дорого: 25 тысяч – только та, что на келлии, не считая шифера на церкви, который я положил еще раньше. Я накрыл келлию толем и приколотил его рейками, но поскольку у меня было 25 тысяч долга, то уже не мог достать еще 25 тысяч. Тем временем рейки уже начали крошиться, толь прохудился, и в дождь с потолка стало течь. Тогда я снова воззвал к Пречистой: «Матерь Божия, – говорю, – делай как хочешь, но помоги покрыть келлию до зимы, ибо дождь затекает к нам в дом!»

Надо сказать, что я никогда не просил у Богородицы денег – всегда только самое необходимое. И вот однажды стою ночью на бдении у кириакона, прямо на улице, чтобы класть поклоны и чтобы сон меня не похитил. И тут подходит ко мне человек, чтобы спросить… покрыл ли я свою келлию! Я ответил: «Нет, потому что мне обошлось в 20 тысяч покрыть церковь шифером, а келлия больше, поэтому она точно будет стоить больше». Он уходит и через какое-то время возвращается: «А сколько надо дать, чтобы стать ктитором вашей святости?» – спрашивает на этот раз. «Ну, сумма должна существенной, чтобы его помянник навечно остался на святом престоле», – говорю я. «А 25 тысяч хватит для этого?» – «Конечно!» И он снова уходит.

Наконец, когда кончилась служба и я направился домой, подходит этот христианин и кладет мне в руку толстенный конверт, размером с кирпич, и говорит: «Отче, у тебя здесь 25 тысяч евро, чтобы ты покрыл свой дом. Я долго собирал эти деньги и всё не мог решить, куда их вложить. У меня были два варианта, и я не был уверен, какой выбрать. Тогда воззвал к Богородице, чтобы Она научила меня, что делать с этими деньгами. И Она мне говорит: ‟Иди и отдай их отцу Пимену, чтобы он покрыл свою келлию”».

На радостях я, возблагодарив Матерь Божию за таковую посланную мне помощь, тут же стал искать того мастера, который покрывал мне церковь, потому что знал, что у него заказы расписаны на год вперед. Так оно и было, но грек сказал мне, что у него есть две свободные недельки до следующего заказа. «Всё, – говорю я, – принимаемся за работу». Быстро выписал черепицу из Кавалы^[3], и дело пошло.

Я рассказал вам это, чтобы вы знали, что всё, что видите здесь, сделано по милости Божией, по Божественному вмешательству, с помощью Бога, Пресвятой Богородицы и святых.

– Да уж, «человек трудится в поте лица, а действует Бог».

– Всё делается само собой, когда человек непрестанно ищет Бога и исполняет Его волю. Тогда Он несет твои заботы. Он и Его Матерь.

11 марта 2017 года.