«Я считаю, что такое дело, как хоспис, нужно доверить Церкви» / Православие.Ru

В день памяти апостола Андрея Первозванного в Государственном Кремлевском Дворце прошла XIX церемония вручения премии Фонда Андрея Первозванного «За Веру и Верность». Одним из ее лауреатов стал создатель и руководитель первого детского хосписа протоиерей Александр Ткаченко, награжденный «за обширную благотворительную деятельность, милосердие и жертвенное сострадание».

О хосписе, открытом в Санкт-Петербурге девять лет назад, опыт которого показывает, какими особенными возможностями располагает Церковь, и о том, как их воплотить в жизнь, отец Александр рассказал нашему порталу.

- Когда я служил в Никольском Морском соборе Санкт-Петербурга, то столкнулся с тем, что множество людей приходит в церковь за помощью, когда уже все другие возможности исчерпаны. Родители больных детей обращались ко мне со своими проблемами: не хватает сил и необходимых знаний, чтобы помочь своему ребенку, кончаются деньги и не на что купить необходимые лекарства. Конечно, мы старались помогать не только молитвой, но и какими-то делами.

Известно, что в правилах оказания медицинских услуг есть брешь: с момента, когда заболевание ребенка признается неизлечимым, он не имеет права находиться в стенах лечебного учреждения и выписывается домой. Кроме того, при формировании Положения о порядке оказания паллиативной помощи была допущена еще одна серьезная ошибка: хосписы принимают только онкологических больных, – все остальные, даже если у них болезнь в терминальной стадии (терминальные состояния – пограничные между жизнью и смертью, - прим.ред), не могут попасть в хоспис. Однако по опыту петербургского хосписа я замечу, что дети с онкологическими заболеваниями составляют лишь около 40% от общего числа неизлечимо больных детей. Остальные – это дети с органическими поражениями головного мозга и нервной системы, генетическими заболеваниями, например, муковицсидозом, или пациенты, получившие тяжелые травмы.

Мне и другому духовенству нашего храма пришлось столкнуться с такими ситуациями и лично принять участие в жизни нескольких семей, где дети были тяжело больны. Затем мы узнали и увидели, что на самом деле нуждающихся в паллиативной помощи детей очень много, поэтому необходимо менять ситуацию.

Если начинаешь работать с семьей, то потом, после всего пережитого вместе, всегда устанавливаются очень личные, каждый раз особенные отношения между доктором, священником, родителями и детьми. Детский хоспис всегда являлся частью церковного служения, он никогда не был и не мог быть просто медицинским учреждением. То, что удалось его создать, для меня – свидетельство того, что Господь всегда был со мной и свидетельство миру, а в частности нашей стране и нашей системе здравоохранения, что Церковь может решать государственные задачи.

Я считаю, что такое дело, как хоспис, можно и нужно доверить Церкви, потому что лучше, чем люди Церкви, с ним никто не справится. В социальное служение придется вкладывать часть своей веры и часть своей жизни.

- Сначала мы познакомились с несколькими семьями, начали общаться с ними, приезжать к ним домой. Мы старались каждой конкретной семье дать то, в чем она нуждается, и привлекали для оказания этой помощи профессионалов. В ВУЗах не готовят специалистов по детской паллиативной медицине, в педиатрии нет такого направления, и лицензированных специалистов найти было невозможно. Но можно найти врачей и медсестер, которые имели большой опыт практической работы в этой области. После того, как безнадежные дети выписывались домой, медицинские работники могли продолжать оказывать им необходимую поддержку, исходя из конкретного диагноза и конкретной жизненной ситуации, в которой оказался пациент. Кроме того, мы находили психологов, способных работать с детьми и их семьями. Мы все вместе должны были подумать о том, как не только поддерживать жизнь ребенка, но и наполнить ее интересными событиями, несмотря на тяжесть их состояния.

Постепенно медицинское сообщество все больше узнавало о нас и доверило нашей маленькой инициативной группе, которая существовала сначала как фонд, а потом стало медицинским учреждением, неизлечимо больных детей, теперь они стали попадать к нам не случайно, а уже по рекомендации других больниц, из рук в руки.

Поначалу нам удалось организовать выездную службу, которая оказывала помощь на дому. Потом она получила медицинскую лицензию, но существовала на средства, пожертвованные благотворителями. Затем удалось добиться, чтобы выделили несколько коек в стационаре, в помещении взрослого хосписа, которое мы переоборудовали. Три года назад город передал нам здание в парке Куракина Дача, помог его перестроить в соответствии с европейскими стандартами хосписной помощи, и в 2010 году открылся наш стационар.

В штате храмов Санкт-Петербурга, где я сейчас являюсь настоятелем, есть еще пять священников – они окормляют и наш хоспис. К нам приходят помогать также воспитанники семинарии. Текучки практически нет – наоборот, как правило, у каждого священника есть «свои» пасомые, ведь все люди разные, и пациенты, и их родители выбирают в наставники «своего» батюшку, с которым у них сложились отношения.

Недавно появилась идея создать по примеру детского хосписа в Санкт-Петербурге подобное учреждение в Москве, в Марфо-Мариинской обители нашлось помещение.

- Выездная служба детского хосписа уже работает в Москве, однако у нее нет пока возможности использовать серьезные наркотические лекарства. Есть ли реальная польза от такой «урезанной» в правах помощи?

- Выездная служба – это уже очень много. Для тяжелобольных детей и их родителей такая помощь необходима и уникальна. Думаю, что в очень скором времени проект получит дальнейшее развитие, мы ведь тоже начинали с выездной службы. В Москве за дело взялись с небывалой активностью, всего за пару месяцев работы сделали немало. Тем более что есть поддержка Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению.

Далеко не всегда при обезболивании ребенка нужны наркотические средства, да и умирают с болью не всегда. Да и в целом подход к хосписной помощи должен быть совершенно иным – это комплексная поддержка, не только медицинская, но и психологическая, и духовная. Ее трудно вписать в рамки нашей медицинской системы, но именно это мы и должны делать. И такая возможность у нас есть, как показывает практика.

- Что вас заставило целых девять лет заниматься столь сложным делом, как хоспис?

- Наверное, в этой деятельности я имею возможность выполнить свой священнический долг. Мы все призваны стараться прожить свою жизнь не зря. Опыт трезвения, который дает мне как человеку хоспис очень помогает все время возвращаться к этой мысли.

Но я чувствую и радость от своей работы с детьми, так как это нужная работа, и огромную благодарность, ведь мне довелось работать с огромным количеством замечательных людей – это и врачи, и медсестры, и родители, и сами маленькие пациенты. Это неоценимый опыт.

Встречая таких людей каждый день, я вижу, что и само медицинское сообщество сейчас меняется – поэтому хосписы уже готовы появиться в разных регионах, на это просто нужно время.

- Далеко не все люди, внезапно столкнувшиеся со смертью, имеют понятие о религии. Как священник может говорить о вере с неизлечимо больными детьми или убитыми горем родителями?

- Не всегда, но, как правило, тяжелая болезнь длится долго, месяцы и годы, состояние ухудшается постепенно. И людям приходится жить с этим. Жить, с одной стороны, только настоящим, с другой – понимать, что болезнь берет свое. Это можно понять умом, но сердцем принять близкий конец зачастую просто невозможно. И в таком мучительном состоянии находится не только сам больной, но и его семья, а также и медперсонал, который оказывает ему помощь.

Нельзя пользоваться болезнью человека для проповеди веры. Обращение ко Христу может быть только по любви к Нему. Но священник может подарить болящему свое сострадание, свое время. Если человек хочет узнать что-то о вере – я отвечу, если хочет рассказать о своем понимании веры или о своем опыте осознания жизни – я должен выслушать и поддержать его в поисках истины. Важно просто быть рядом. Часто мы ничего другого не можем сделать для умирающего.

«Наименование премии – «За веру и верность» – как нельзя лучше отражает те идеалы, которые должны быть присущи каждому гражданину, стремящемуся принести пользу своей стране. Верность долгу, вера в Бога, следование нравственным принципам и честный труд на благо Родины всегда были свойственны людям, задававшим ориентиры в жизни общества и потому снискавшим уважение ближних и дальних», – отметил в своем приветственном слове Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Награду, которая не является церковной или государственной, присуждают, по замыслу учредителей, «за заслуги в укреплении российской государственности и возрождении духовности». По словам председателя Попечительского совета Центра национальной славы и Фонда Андрея Первозванного и учредителя премии Владимира Якушина, вручение этой премии – «демонстрация общественного признания» тех людей, что «не столь заметны в публичной общественной жизни», однако «именно они являются примером высокого общественного служения».

За 19 лет существования премии ее лауреатами становились: Патриарх Алексий II и Патриарх Кирилл, Патриарх Сербский Павел, премьер-министр России Владимир Путин, президент Ингушетии, герой России Юнус-Бек Евкуров, ректор МГУ Виктор Садовничий, писатель Фазиль Искандер, дирижер Валерий Гергиев, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, директор НИИ физиопульмонологии академии имени Сеченова Михаил Перельман, один из создателей антитеррористической группы «Альфа» Геннадий Зайцев, чемпион Олимпийских игр Александр Карелин, известный футбольный тренер Валерий Газаев, артисты Василий Лановой, Алексей Баталов, Людмила Зыкина, Владимир Зельдин, жена священника из Ростова-на-Дону мать 18 детей Надежда Осяк и другие.

Комментарии

Елена27 февраля 2014, 06:46

Дорогой батюшка,у меня к вам благая весть.Свяжитесь со мной.Меня зовут Елена тел.89217087813

Георгий29 декабря 2011, 21:02

Важны не слова и наименования - дела!
"Вера без дел мертва". Миру представлена истинная Вера.
Как можно упрекать отца Александра в наименованиях подведомственного ему учреждения? Он совершает подвиг!
Я был восхищён, когда прочёл интервью и долго рассматривал фотографию - богата наша Россия талантами.

NN27 декабря 2011, 12:05

только для чего так много рекламы "премии"...

Кирилл16 декабря 2011, 13:57

Все-таки богадельня - это не хоспис, у хосписа вполне конкретные есть особенности, поэтому, кажется, название для официального медицинского учреждения оправданное.

Дмитрий16 декабря 2011, 10:35

Дорогой батюшка, простите великодушно, но, как я не устаю повторять, почему вы приняли это иностранное слово хоссссс- писсссс, а не применили одно из русских: убежище, странноприимный дом. богадельня и т.д.? Несомненно, дело, которому вы сострадаете, нужное и полезное, но-- неужели вы не понимаете важность смысла? С искренним уважением, р.Б. Димитрий

Наталья15 декабря 2011, 15:16

Люди, достойные уважения. Хочу только заметить, что только христианские религиозные деятели (и это долгая традиция русского Православия) не чураются таких вещей, и не бросают человека одного в последние минуты его жизни. Хотя это очень тяжело, даже морально.

«Я считаю, что такое дело, как хоспис, нужно доверить Церкви»

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru