Пасха в нашей жизни

Вот и наступил долгожданный праздник Светлого Христова Воскресения. Какие пасхальные торжества запомнились больше всего и что вообще значит для нас Пасха?, – с этими вопросами мы обратились к православным верующим.

Все всерьез, и радость – тоже

Протоиерей Игорь Шаршаков

Помните, в Откровении апостола Иоанна Богослова есть слова Христа, заключающие в себе всю нашу надежду, веру в победу, стремление встретиться с Ним: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр. 21:1-7).

Во время Пасхи читаешь эти слова совершенно другими глазами: Воскресение Христа дает тебе возможность прикоснуться к тому дивному миру, который на самом-то деле и является твоим домом, настоящей родиной, и куда ты всю свою жизнь действительно стремишься, пусть зачастую и не осознавая того. Ведь наши страдания от отсутствия справедливости, добра и любви в этом грешном мире происходят от того, что мы чувствуем, знаем свою принадлежность к миру Христа и свою неспособность приблизиться к Отчему дому собственными силами. А тут – такой путеводитель, такой дар от Бога, устраняющий все препятствия на нашей дороге к Нему: Христос воскрес.

Какие чувства владеют мной в эти дни? Думаю, тихая, но сильная, мощная радость от того, что я – Дома. Не хочется «расплескивать» это глубокое торжество радости и спасения суетливыми и «дежурными» восторженными криками и поеданием наконец-то позволенных церковным уставом куличей и яиц, мяса и молока.

«Се, творю все новое». Мне лучше всего удается увидеть эту новизну тогда, когда, отдохнув от сильнейшего напряжения Страстной седмицы и ночного Пасхального богослужения, я прихожу в храм утром. Чистый свет, тишина, в церкви – люди, которые пришли ощутить эту радостную тишину, а не зашли по случаю. Все всерьез. И радость тоже. Такая радость, которая говорит тебе о настоящем Отечестве – небесном. Это гражданство у тебя никто отнять не может, тут все взаправду.

Вместо подсвечников – банки с песком, а свету на душе больше

Нина Дмитриевна Лебедева

Чисто и светло на душе было на Пасху! По-настоящему всё было, не заунывно. Когда первую Пасху в нашем храме справляли, после его открытия в 1990-м году, так после службы в подвале все вместе сидели, ели куличи, смеялись. Да, бедно жили, но уж дружно – не сравнить, как сейчас! Помню, кто поесть что притащит, кто скатерть подарит, кто-то большущий сундук притащил – так его как сиденье сначала использовали, потом уж к делу приспособили. Банки с песком стояли вместо подсвечников – а свету на душе больше было.

Отец Василий, Царствие ему Небесное, когда пианино у нас появилось, всегда играл что-нибудь такое хорошее: то заплачешь, то засмеешься. Однажды на Пасху владыка Михаил к нам специально приехал поздравить. Легко с ним было: учтивый, не отчуждается, ласковый. Но и серьезный – всерьез про жизнь спрашивает, не играет.

Дружно мы, христиане, жили, дружнее, чем сейчас. В войну так, как сегодня не жили: тогда хлеба корку и ту пополам делили, а нынче для себя любимого кусок у другого вырываем. В деньгах счастье ищем, по Израилям, Италиям да Грециям с Финляндиями катаемся – паломники, тоже мне, а про настоящую-то святую землю – про душу свою – да про своих ближних и позабыли. Какой уж тут свет да чистота…

Так что на Пасху, да и всегда тоже, я молюсь о возвращении света, честности и чистоты в наши души.

Счастье, которое переживаешь снова и снова

Минаевы

Моя первая Пасха – это Пасха 1993 года, когда мой отец, священник Андрей Пылёв, только еще рукоположенный, был направлен служить в Покровский храм под Кирилловом.

Перед Вербным воскресеньем меня, вполне городскую девочку, мама привезла на автобусе в Кириллов. Батюшка встречал нас, и весь пятикилометровый путь до Покрова мы прошли пешком. Для меня все было не просто ново, мне казалось, что я попала в какой-то удивительный, сказочный мир. В это нетрудно поверить, если тебе от роду неполных пять лет. Почему в городе серо, а здесь белым-бело и чисто? Я шла, уцепившись за руки родителей, и в какой-то момент за поворотом возник Покровский храм. Это удивительное ощущение не исчезло со временем. Проселочная дорога петляет, лес обступает ее, озеро вздыхает рядом, а потом, неожиданно – белая стройная колокольня и синий купол. Я люблю этот храм, и во многом за неожиданность его появления. Это всегда сродни чуду.

В Покрове нас встречала староста, Анна Ивановна Виноградова. Она жила в храмовой сторожке, и меня привела в восторг ее кровать с пологом. Кормили меня, как взрослую, обжигающим супом из «сушшика», как говорят в Кириллове, маленькой такой рыбки…

Всю Страстную неделю я ходила по храму как по какой-то пещере сокровищ. Просто не получалось охватить взглядом все его диковины! Сумрачный зимний храм с закоулками, в которых спряталось бесчисленное множество икон, таинственно указующий путь архангел Рафаил, столетние, со сдержанным благородством поблескивавшие лампады, украшенные «камнями» (и никто бы тогда не убедил меня, что они не драгоценные) и чудесно пахнущие книги на клиросе – огромные, пожелтевшие, с коричневыми пятнами, с потускневшим золотом, изданные в царской России…

Но в пасхальную ночь каждый закоулок храма оживился и наполнился светом. Гудел кирилловский люд, заполнив собой все таинственные уголки зимнего храма. Звенела мелочь на церковной лавке. Трещали свечи. Слипались глаза…

А потом был крестный ход, совсем не страшно темнело кладбище, вздыхало за ним весеннее озеро. И именно тогда в первый раз я услышала и запомнила сердцем, как острый момент счастья, несильный голос моего батюшки, поющий самые ожидаемые мной и теперь в церковном году слова.

Героиня одного из рассказов Алексея Ремизова жила «от Пасхи до Пасхи». Это очень точное определение, по-моему. Пасхальная ночь – счастье, которое дает Господь переживать снова и снова. Первый раз это счастье пришло ко мне в Покровском храме в 1993 году.

Праздник со слезами

Нина Федоровна Паничева

На Пасху я всегда плачу. Может, потому что уже старая стала. Еще от радости плачу: Христос смерть победил, нам всем жизнь подарил – как тут не радоваться? В пасхальную ночь я раньше, в советские годы, тайком приезжала в Вологду, там мы с подругой ходили в храм. Оцепление вокруг собора помню – не всех ведь пропускали на службу-то. Потом уже ходила в храм Покрова на Торгу – такие там службы были радостные, такой батюшка замечательный, отец Василий Павлов…

А когда рыбный завод отдал верующим в Песках храм Антония Великого, то, конечно, душа очень болит, чтобы и у нас службы были. Если уж не на саму Пасху, то хотя бы на Светлой Седмице надо послужить. Раз в месяц у нас в церкви только служба и есть – раз в месяц у нас настоящий праздник. Только мало людей-то ходит в церковь. Местных мало осталось, а дачникам, видно, не до Бога. Но мы сами, наверное, виноваты: сами так детей воспитывали. Вот и получаем таких, которым Бог не нужен. Прости, Господи! Помоги нам исправиться! Ты же воскрес – и нам помоги.

С Богом все можешь!

Михаил Некрасов, «просто православный человек», Вологда

Меня крестили еще в советские времена, когда я учился в шестом классе. Меня «отпросили» мама и бабушка с уроков в школе, и мы пошли в церковь... До сих пор помню: я со сломанной правой рукой стою на Таинстве Крещения, и в первый раз в своей жизни я должен перекреститься. Посмотрел на свою руку – рука в гипсе, начал креститься левой. Батюшка сказал: «Неправильно. Не обращай внимание на гипс. Бог исцелит руку»...

И я гипсовой сломанной рукой перекрестился. Священник сказал: «Ты Михаил, и архангел Михаил всегда будет рядом». Вот и слава Богу. И каждую Пасху, которую я встречаю в храме, я чувствую силу, мощь и доброту Бога, Его любви к нам.

Музыкальное Евангелие

Диакон Кирилл Киселев, клирик храма Воскресения Христова, Череповец:

– Мне очень запомнилась Пасха в Московском Сретенском монастыре. Это был 2005-й год. Я тогда учился в Сретенской семинарии. Собственно, год не так уж и важен, так как пасхальное торжество в Сретенской обители ежегодно становилось чем-то неописуемо радостным, ликующим и очень запоминающимся. Находясь на пасхальном богослужении там, лично я осознавал всем своим существом, что радость о Воскресении Господа распространяется буквально на всю вселенную, которая, во всем своем величии и многообразии славит Своего Создателя.

Почему так получалось? Ну, во-первых, колоссальный эффект создавал своим пением хор Сретенского монастыря. Это было просто какое-то благовестие в музыке! Гремящая, уверенная, всепобеждающая и неописуемо прекрасная хоровая проповедь, доступная и понятная, полагаю, любому человеку, даже впервые вошедшему в храм. Я бы мог даже остановиться на этом, потому что память об этом пасхальном пении останется со мной навсегда.

Пасхальное украшение хороса Сретенского монастыря. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru

Все это: и пение, и убранство – приводило к тому, что, находясь на богослужении, ты, подобно послам равноапостольного князя Владимира, забывал, где находишься: на небе или на земле.

Но и это не все. Когда Пасхальная Литургия закончилась и прихожане принялись покидать храм (а точнее будет сказать, часть прихожан, потому что большая масса молящихся находилась на улице, не в силах попасть в заполненный храм), их встретил праздничный колокольный звон и – угощение. На монастырском дворе стояли длинные ряды столов, а каждый пришедший в эту ночь на богослужение получал из рук семинаристов по небольшой одноразовой тарелочке с ломтиком кулича, кусочком творожной пасхи, бутербродом с маслом, ну и, конечно, пасхальным яйцом. Вдобавок услужливые семинаристы вручали каждому чашечку с горячим какао. Все это можно было, подойдя к столам, не спеша съесть и выпить.

И когда колокольный звон закончился, ночной монастырский двор вдруг озарился огнями фейерверка. Крутящееся огненное колесо, водопад из огня, ракеты и петарды, а в довершение – две огромные светящиеся буквы: «ХВ» – не оставили равнодушными никого. Не помню, дышал я или нет, но шумно выдохнул, только когда эти буквы медленно погасли, и я увидел, что нахожусь на все том же монастырском дворе.

В разных храмах доводилось мне встречать День Светлого Христова Воскресения. Но именно эту Пасху, которую мне хочется назвать «ликующей», я запомнил больше всего.