Ремесло и профессия

После первого курса я восстанавливала нервную систему в одном из самых захудалых санаториев, какой можно только представить. История болезни, вернее, болезней, по объему походила на рукопись солидного романа и вмещала в себя многое: острый гастрит, гайморит, малокровие, сердечная недостаточность…

В общем, я недоедала (это был 1992 год, и я одна жила в чужом городе), недосыпала, учила ночи напролет, боясь пуще смерти «хвостов», в итоге стала кандидатом на получение государственной стипендии и, увы, инвалидности. Теперь мне прописывалась самая щадящая диета, при том что столовая сельского санатория разносолами не отличалась, и за столом я сидела с инвалидом войны. Мой сосед участвовал в Сталинградской битве, но о потерях не говорил, да и зачем, когда и так было видно: части органов у него попросту не было, а то, что имелось, требовало постоянного медицинского контроля и порой даже вмешательства. Но, в отличие от меня, он ходил веселым, бодрым, все время что-то чинил пациентам и медперсоналу – то старый радиоприемник, то сапоги, то электропроводку; временами перочинным ножичком выстругивал из березового бревна ложки, а в вечернее время доставал гармонь и душевно играл «Самара-городок» или «Хасбулат удалой», и так у него все ладно получалось, что я, нахмуренная, обычно стороной обходила его: тоже мне, счастливчик нашелся.

В один из дней, когда мы сидели за столом и я уныло смотрела, как всем разносят какао, а нам двоим компот без сахара, он со мной в непринужденной манере заговорил, спросил, нет, не почему я мрачнее тучи и даже не на кого учусь, а что я умею делать руками. Признаться, меня вопрос застал врасплох: я учусь интеллигентной профессии, зачем мне руками работать?

– Ну и что? – улыбался мой собеседник. – Будь ты семи пядей во лбу, а руками все одно должна работать: туески (емкости из березовой коры) выделывать, коврики вязать, одежду шить, хлеб печь…

По мере того, как он перечислял, казалось бы, пустяковые обязанности, глаза мои делались все круглее и круглее. В моем понимании эти навыки не совмещались со специальностью юриста.

Я замолчала и покраснела. И до меня вдруг отчетливо дошла простая до примитивности мысль, что даже самый лучший диплом не гарантирует стопроцентного устройства на хорошую работу, да и на работу вообще; что он, вполне возможно, не защитит меня от неустроенности быта. Более того, обретя, казалось бы, профессиональную или даже финансовую независимость, я все равно буду зависеть от тех, кто ремонтирует мое жилище и чинит одежду, стану покупать не пойми из чего полуфабрикаты еды…

Николай II со своим сыном Алексеем во время ссылки в Тобольске в 1917-м году

Царь наш Николай Второй… Император – а по хозяйству все умел: и дрова пилить, и грядки возделывать

– Кроме того, – уверенно говорил мой собеседник, – ручной труд очень нервы успокаивает. Представляешь, если бы ты умела вязать или вышивать, ты бы здесь не оказалась. А почему? Ты бы переключалась с одного дела на другое, а когда руки работают, ум отдыхает-отдыхает, а потом вдруг выдает решение проблемы. А все почему? Потому что он переключался: со стороны дело видней. Не веришь? Вот пример: наш земляк Дмитрий Иванович Менделеев. Разве он только химией занимался? Нет. Он делал чемоданы, да какие! Они по сей день хранятся в музее и частных коллекциях. (Впоследствии я в этом убедилась. – О.И.) А великий хирург Николай Иванович Пирогов после того, как помогал скульптору, придумал гипс… Вот царь наш Николай Второй, до чего велик был: император! – а по хозяйству все умел: и дрова пилить, и грядки возделывать. Как-нибудь на досуге фотографии посмотри где-нибудь в архивах. Не было у него праздности и в помине. И, между прочим, вся семья у него физически работала, хотя запросто могли отговориться: дескать, мы благородных кровей, наше дело – ручкой народу махать да на балах блистать. Но вместо этого великие княжны перевязывали раненых в госпитале и шили одежду.

Запомни: все достойные люди умеют и любят работать физически

Запомни: все достойные люди умеют и любят работать физически. Настоящий профессиональный успех обычно приходит к трудягам. Думаешь, у всех этих людей забот было меньше твоего? На самом деле человек – большая ценность, и он должен уметь беречь себя и ближних. Каково твоим родителям знать, что их ребенок болен? Нужно держать себя в руках, чтобы можно было поддержать близких, а не быть им обузой.

Сразу после обеда я по совету соседа пошла в заросли вербы и его ножичком нарезала много мелких прутьев, семь средних и три больших. Получился замечательный остов корзинки, а дальше мне он только показал, я доплетала корзинку уже сама. Потом еще одну… Как бы между делом он мне рассказывал о пользе березового листа и полевой ромашки. Я собирала иван-чай, полынь и осот. В утренние часы рвала конский щавель и полевой хвощ, ходила с корзинкой в лес за брусничным листом и сушила его под кроватью на газетах; взятой у завхоза лопатой накопала корни репейника…

Ну, а книги, взятые из дома, оказались большей частью непрочитанными. Впрочем, я зря переживала: осенью выяснилось, что в связи со сменой Конституции многие предметы, в первую очередь те, что по идеологической части, из программы убрали. Зато после учебных занятий я делала добротные отвары и настои в студенческом общежитии, которые многие ребята до сих пор вспоминают с благодарностью. А еще я полюбила народные песни.

С тех самых пор я по совету санаторного соседа (имя его, к сожалению, не помню) стала вникать во все стороны жизни. Уже ближе к концу лечебного курса выяснилось, что он был не только всесторонне одарен, но и прекрасно образован: окончил архитектурный институт, прекрасно говорил по-немецки, разбирался в музыке, балете. И несмотря на выдающиеся заслуги перед Родиной, ордена и медали, много и плодотворно работал для себя и людей: столярничал, лудил, выжигал, ремонтировал, бондарил, плел сети для лова рыбы, конопатил, камни тесал… Просто так, потому что по-другому не умел, не мог ни минуты сидеть без дела, всегда во всем находил работу и прок. Даже из использованных капельниц умел делать удивительных рыбок.

Сейчас, по прошествии многих лет, с уверенностью могу сказать, что это была одна из судьбоносных встреч, которая повлияла не только на характер, но и на жизнь. И задавая себе вопрос: а если вдруг беда, война, безработица, что я буду делать, чтобы элементарно прокормиться? – отвечаю: да, пожалуй, кое-что все-таки смогу: стирать, вязать, красить, варить, консервировать, корзинки плести… У меня были удивительные учителя.