Политические идеи А.С. Пушкина.
К 205-летию со дня рождения поэта

Пушкин А. С.

А.С. Пушкин родился 26мая/6 июня 1799 года в Москве в знатной дворянской семье. Отец, Сергей Львович, принадлежал к старинному дворянскому роду, мать Надежда Осиповна, урождённая Ганнибал, была внучкой «арапа Петра Великого» - А.П. Ганнибала. По воспоминаниям брата Пушкина - Льва Сергеевича, «страсть к поэзии проявилась в нём с первыми понятиями». Образование Пушкин получил в Царскосельском лицее (1811-17). Одарённый гениальными способностями, впечатлительностью, живостью и энергией, Пушкин в течение всей своей жизни был поставлен в неблагоприятные условия борьбы с врагами России, но сила и яркость его исключительного таланта побороли все препятствия и сделали его творцом новой русской литературы и мысли, её языка.

История духовного развития Пушкина не является побочной темой для истории русского национального сознания, эту тему нельзя опустить или пройти мимоходом. Наоборот, как считает Б. Башилов, «это самая главная тема, ибо история духовного развития Пушкина содержит в себе ответ на важнейший вопрос - были ли возможности духовного выздоровления образованного русского общества после восстания декабристов», или же, в итоге, были правы русские историки-интеллигенты, говорившие о том, что победа Николая I над масонскими заговорщиками уже ничего не могла изменить в судьбе России, потому что сама Россия уже к этому времени настолько больна духовно, политически и социально, что сам вопрос сокрушительной, как политической, так и социальной революции был только вопросом времени.

Вначале нам необходимо показать тот нравственный багаж, который был у Пушкина к 1821 году, году принятия поэта в масонство. Начиная с ранних лет и вплоть до конца своих дней, Пушкин имел пристрастие к вольтерианским идеям эпохи Просвещения. Современный историк русской философии М.А. Маслин в своей словарной статье о поэте отмечает, что «в Царскосельском лицее Пушкин слушал лекции Куницина, Галича, изучал логику, эстетику, нравственную философию, здесь он увлёкся просвещенством XVIII века».

Таким образом, влияние «просветительства, включающее элементы республиканизма и «площадного вольнодумства» (выражение А.Н. Тургенева - Прим. авт.), было впоследствии преодолено Пушкиным». А несколько преподавателей лицея, как считает Б. Башилов, были «масонами и вольтерьянцами».

Так, профессор Кошанский был членом ложи «Избранный Михаил», членами которой были А.А. Дельвиг, Батенков, Бестужев, Кюхельбекер, Измайлов. Нравственную же философию и логику Куницын излагал полностью в духе французской просветительской философии.

Приходилось ли после этого удивляться тому, что Пущин, Кюхельбекер и другие воспитанники данного учебного заведения, однокурсники Пушкина стали декабристами.

Не лучше был и дух петербургского образованного общества, среди которого приходилось бывать молодому Пушкину-лицеисту. В литературном кружке «Зелёная лампа» юный поэт познакомился со многими декабристами (так как сама «Зелёная лампа» была только филиалом тайного «Союза благоденствия»). Вступив же позднее в члены литературного общества «Арзамас», Пушкин начал общение с будущими декабристами М. Орловым, Н. Тургеневым и Н. Муравьёвым. И в итоге, с какими бы слоями общества ни сталкивался юный Пушкин, всюду он соприкасался либо с масонами, вольтерианцами, либо с людьми, воспитывающимися под влиянием масонских идей.

Высланный в 1821 году в Бесарабию, Пушкин попадает уже в полностью масонскую среду. От политического вольнодумства его должен был отучить по поручению властей ни кто иной, как ... старый масон И.Н. Инзов, один из главных членов кишинёвской ложи «Овидий». Кишинёвские масоны усиленно начинают просвещать молодого, но уже тогда имеющего задатки гения поэта в масонском духе, и вскоре им действительно удаётся его завербовать. Причастности же поэта к ложе «Овидий» многие пушкиноведы и биографы поэта не придавали должного значения. А между тем, данная тема заслуживает пристального внимания.

Сама ложа «Овидий» была основана вскоре после приезда Пушкина в Кишинёв. Одним из ее основателей был военный начальник края генерал И.Н. Инзов. Живя на юге, Пушкин встречается со многими масонами и видными участниками масонско-дворянского заговора декабристов: Раевским, Пестелем, С. Волконским и другими, а также с англичанином атеистом Гатчистоном. Он также переписывается с масонами Рылеевым и Бестужевым. Т.о., отправленный на юг исправляться от привитого ему в лицее политического вольномыслия, Пушкин, наоборот, благодаря стараниям масонов и декабристов, оказывается захваченным политическим и религиозным вольнодумством даже ещё больше, чем в Петербурге. Только в эту короткую эпоху его жизни мировоззрение поэта носят определённые черты политического радикализма.

Кроме того, вступив в масонство, Пушкин вынужден был подписать клятву, содержащую верность данному ордену. В итоге, это предопределило дальнейшую трагическую дуэль поэта с Дантесом. За ослушание полагалось следующее: «...страшись думать, что сия клятва менее священна даваемых тобою в гражданском обществе. Ты был свободен, когда оною произносил, но уже не свободен нарушить клятву, тебя связывающую». Если же писатель, вступивший в масонскую ложу, «напишет в своей книге мысли совершенно правильные, но не подходящие к нашему учению или слишком преждевременные, то следует или подкупить этого автора, или его обесславить».

Но эта пора, в целом, продолжается недолго. Масоны и декабристы скоро убеждаются в неглубокости пушкинского радикализма и атеизма и при этом понимают, что он никогда не станет их верным и убеждённым сторонником.

При этом Пушкин, несмотря на свою молодость, раньше масонов и декабристов понял, что с этими людьми у него нет и не может быть ничего общего. И именно в этот период времени, т.е. вскоре после вступлениия в масонское братство, он по своим собственным признаниям более основательно начинает изучать Библию, Коран, а рассуждения англичанина-атеиста называет в одном из своих писем «пошлой болтовнёй». Разочаровался также Пушкин и в радикальных политических идеях по социальному преобразованию общества. Так, встретившись с самым «выдающимся» членом союза Благоденствия иллюминатом Пестелем, о якобы выдающимся уме которого поэту прожужжали уши все декабристы, он увидел в нём лишь только жестокого и слепого фанатика своих сумасбродных идей.

К тому же, ведя на юге несерьёзный образ жизни, на самом деле Пушкин много и упорно читал, при этом глубоко осмысливая прочитанное, тем самым с каждым днём духовно мужая. Так, исследовательница жизни и творчества поэта А.В. Тыркова-Вильямс верно отмечает особенности характера Александра Сергеевича в этот период времени: «В Пушкине была гибкость и сила стали. Согнётся под влиянием внешнего удара или собственных «мятежных» заблуждений и опять стряхнёт с себя груз. Изольётся в стихах и выпрямится». К тому же среди живущих на юге декабристов поэт так и не нашёл ни единомышленников, ни друга. Как и многие другие гении, он остался одиноким и идёт своим собственным, неповторимым путём.

Более того, в данной связи Б. Башилов приводит замечательные «Исторические записки», написанные в 1822 году, где молодой Пушкин решительно развивает выводы, являющиеся опровержением политических взглядов декабристов. В то время как одни декабристы считали необходимым заменить самодержавие конституционной монархией, а более левые - вообще её уничтожить и установить в России республику, великий русский поэт утверждает в этих заметках, что сама Россия чрезвычайно выиграла, и что все попытки аристократии в XVIII веке ограничить самодержавие потерпели крах (в чём-то предвосхищение идей И.Л. Солоневича - Прим. авт.).

Пушкин в то время писал произведения «не подходящие» и «преждевременные» для масонского ордена. Видимо, всё-таки «преждевременные» в том смысле, что объективно они предугадывали и разоблачали методы, которыми пользовались масоны и их тайные покровители. Подкупить самого Пушкина было невозможно: «И неподкупный голос мой был эхо русского народа».

В 1824-26 гг. поэт отправился в ссылку в своё имение Михайловское, где произошло его «окончательное обрусение». В одном из своих стихотворений Пушкин писал следующее:

«Но здесь меня таинственным щитом
Святое Провиденье осенило
Поэзия, как ангел утешитель,
Спасла меня и я воскрес душой...»

В древнем псковском крае Александр Сергеевич пополнял книжные знания непосредственным наблюдением над народной жизнью, что в итоге привело его к углублению интереса к русской старине и традициям. Теперь Пушкин в основном слышал русскую речь и жил среди тех людей, которые были одеты по-русски, а также пели русские песни, при этом строго соблюдали старинные обряды и молились по-православному. А.В. Тыркова отмечает в своей биографии следующее: «Точно кто-то повернул колесо истории на два века назад, и Пушкин, вместо барских гостиных, где подражали Европе в манерах и мыслях, очутился в допетровской московской Руси».

Меткое замечание В.В. Розанова, что «вовсе не университеты вырастили доброго русского человека, а добрые безграмотные няни», вполне может быть отнесено как к Пушкину, так и к Тютчеву. И именно через мудрость безграмотной няни Арины Родионовны, как в раннем детстве, так в ссылке в Михайловском, в его гениальную душу ворвался могучий поток русского национального мировоззрения.

Там же, в Михайловском, он очень плодотворно работает: здесь им написаны такие шедевры мировой культуры как «Борис Годунов», «Евгений Онегин», «Цыгане», «Граф Нулин», «Подражание Корану», «Вакхическая песня». И в итоге, там же у поэта окончательно вырисовывается убеждение в том, что каждый образованный человек должен вдуматься в государственное и гражданское устройство общества, членом которого он является, и при этом должен по мере своих возможностей и сил неустанно способствовать его улучшению.

В 1826 году, вскоре после коронации Николая I, поэт был вызван из ссылки. Новый император дозволил ему ознакомиться с важными документами - архивом Петра Великого. Пушкин с головой уходит в работу, изучает отечественную историю, а также пишет произведения, историко-политическая глубина которых потрясет затем весь мир.

В этом же году в записке «О народном воспитании», адресованной государю, которую приводит М.А. Маслин, поэт предвосхитил последнюю мысль Н.В. Гоголя о необходимости налаживания в нашей стране россиеведения. При этом он предлагал учреждение специальных кафедр - русской истории, статистики и законодательства, целью которой должно было стать широкое изучение России, а также подготовка молодых умов, «готовящихся служить Отечеству верой и правдою».

Конечно же, Пушкин знал многочисленные язвы России, критикуя при этом её многочисленные грехи, кому бы они ни принадлежали (даже и дому Романовых). Однако, он не терпел «безумных» и несправедливых нападок на своё Отечество. Т.о., здесь Пушкин впервые наметил проблему русофобии, столь блестяще развитую позднее у Тютчева. С его точки зрения, нельзя прощать «клеветников России», особенно ту категорию людей, которая в ответ на «русскую ласку» способна «клеветать на русский характер, мазать грязью связанные страницы наших летописей, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами праотцев». Нападки на праотцев Пушкин воспринимал как оскорбление народа и нравственного достоинства нации, составляющие главную и составную особенность патриотизма. Поэт признавал самобытность русской истории и считал, что её объяснение требует «другой формулы», чем история христианского Запада. А это не очень нравилось многим масонам, в том числе и находящимся в системе тогдашней власти.

В этом плане интересна дискуссия по этому вопросу между Пушкиным и Чаадаевым. В полемических возражениях Чаадаеву, великий русский поэт оказался близок Тютчеву, который доказательно опровергал выводы первого философического письма об исторической ничтожности России, о «нечистоте источника нашего христианства», заимствованного в Византии и направившего русскую историю не по западному пути. Особенно это видно из письма Пушкина к Чаадаеву, где поэт отвечает на возражения чаадаевского письма, говоря о том, что «...ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, и иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».  

Итогом противостояния поэта-патриота и врагов России стала дуэль, состоявшаяся 27 января 1837 года. Об этой роковой дуэли и её предыстории до сего дня написано чрезвычайно много, что в некотором смысле затрудняет возможность для пытливого исследователя подойти к более объективной картине происходящего. И в этом плане можно говорить о том, что избыточность информации очень часто может мешать пониманию сути дела в не меньшей степени, чем её недостаточность. В.В. Кожинов отмечает, что в продолжение 20-30-лет в пушкиноведении в материалах о дуэли явно господствует та тенденция, которая уводит в сторону от истины.

Итак, уже в середине 30-х годов в Россию приехал Жорж Дантес. С первых же дней пребывания в России он пользуется большой поддержкой и покровительством барона Геккерна, нидерландского посланника. С появлением в Петербурге молодого француза сам Геккерн усиленно стал распространять слухи, что желает усыновить Дантеса. В светском обществе это произвело соответствующее впечатление. Карьера Дантеса после этого как-то неожиданно удалась.

Жорж Дантес родился в 1812 году, был зачислен в 1828 году в военное училище Сен-Сира. После ряда неудавшихся политических авантюр он устремился в Россию. Он это делает благодаря протекции наследного принца Пруссии Вильгельма, весьма близкого к масонским кругам. В трактире пограничного городка он встречается с посланником Голландии Геккерном, знакомым с семьёй Дантесов, в том числе и с его отцом.

Далее, Дантес с Геккерном задерживаются в трактире: им есть, о чём побеседовать. По всей видимости, именно в трактире и разработан план «усыновления», т.к., вскоре после приезда в Петербург Геккерн и Дантес сами распространяют слух о скором изменении в своих биографиях. Оба рассчитывают на доверчивость русской знати. И их расчёты, в целом, оправдались. Ибо, вскоре, не убедившись в достоверности «усыновления», русский двор поверил данной версии и допустил Дантеса в высший свет.

При этом он чётко следовал масонским инструкциям, заключающимся в том, что «всё более можно влиять на мировые события через посредство женщин». И вот, уже в ноябре 1836 года Дантес неожиданно принимает решение жениться на сестре жены Пушкина - Екатерине Гончаровой. Этот факт очень сильно ошеломил многих (в том числе некоторых представителей светского общества).

Более того, сам Геккерн сознательно подталкивал Дантеса к авантюрной женитьбе, чтобы самим известием о браке ещё более внести сумятицу в эмоциональный настрой Пушкина, сначала оттянуть время дуэли, а потом уже подготовиться к дуэли, чтобы уже окончательно расправиться с нашим великим поэтом. Хроника последующих событий в целом подтверждает данные выводы.

Пушкин получил анонимное письмо утром 4 ноября 1836 года. Оно было написано на французском языке печатными буквами. В данной рукописи была откровенно, сознательно и нарочито применена масонская терминология, что говорит о целенаправленных действиях масонов. Он получает «диплом рогоносца» и, не вчитываясь, из-за охватившего его негодования, посылает вызов Дантесу, давно уже вертевшемуся вокруг жены Пушкина - Натальи Николаевны. Утром следующего дня к нему заявляется Геккерн - и дуэль откладывается на сутки, а после второго визита 6 ноября - на две недели.

С 5 ноября 1836 г., с точки зрения В.В. Кожинова, Пушкин был занят вовсе не подготовкой к дуэли, а расследованием, имея цель выяснить, кто же реальный изготовитель данного диплома. Он, в частности попросил попросить провести «экспертизу диплома» своего лицейского товарища М. Яковлева как специалиста (тот с 1833 года был директором императорской типографии). И вскоре (не позднее середины ноября) Пушкин пришёл к убеждению, что её инициатором была графиня М.Д. Нессельроде - жена того самого злосчастного министра иностранных дел К.В. Нессельроде, сыгравшего столь трагическую роль в судьбах А.С. Пушкина и Ф.И. Тютчева).

При этом хорошо известно, что супруги Нессельроде питали настоящую ненависть к А.С. Пушкину, который ещё с юных лет, с июня 1817 года, числился на службе в Министерстве иностранных дел. 8 июля 1824 года Александр I под нажимом Нессельроде уволил великого русского поэта со службы и отправил его в ссылку в с. Михайловское.

Однако при императоре Николае I положение Пушкина резко меняется. 27 августа 1826 года государь отменил ссылку, а уже в июле 1831 года распорядился о его возвращении в Министерство иностранных дел. И тут В.В. Кожинов приводит выразительный и многозначительный факт «Нессельроде, рискуя вызвать недовольство царя, в течение более трёх месяцев отказался выплачивать Пушкину назначенное ему жалованье в 5.000 рублей в год».

П.П. Вяземский (сын поэта П.А. Вяземского) свидетельствовал, что существовала вражда между Пушкиным и графиней Нессельроде. Как отмечает А. Тыркова-Вильямс, «её взяточничество было всем известно, но это не мешало ей занимать в высшем свете влиятельное положение». И далее она отмечает: «У Нессельроде в доме говорить по-русски не полагалось». Для этих людей русской литературы не существовало». И при этом, сам дом русского министра иностранных дел был центром так называемой немецкой придворной партии, к которой не без оснований принадлежал и сам Нессельроде. И в принципе, для этих людей борон Геккерн был «свой человек, а Пушкин чужой».

Здесь стоит сказать и о том, что супруги Нессельроде были расположены к Геккерну (и по особенным причинам к Дантесу): всё дело в том, что последний являлся свойственником графа Нессельроде. Поэтому и не было ничего удивительного в том, что супруга министра стала «посаженной матерью» на свадьбе Дантеса с Екатериной Гончаровой 10 января 1837 года.

Сам Александр Сергеевич, как поясняет В. Кожинов, считал именно Геккерна причастным к «диплому» как раз из-за самых тесных отношений с четой Нессельроде. Д.Ф. Фикельмон записала в дневнике 1829 года о Геккерне следующее: «... лицо хитрое, фальшивое, мало симпатичное; здесь считают его шпионом г-на Нессельроде», как вполне очевидно считал и А.С. Пушкин.

Учитывая всё это, есть достаточные основания предполагать вместе с Д. Д. Благим, что пресловутый «диплом», который, по его убеждению, был задуман в салоне Нессельроде с целью вовлечь поэта «в прямое столкновение с царём, которое, при хорошо всем известном пылком нраве поэта, могло бы привести к тяжёлым для него последствиям».

Уже после гибели поэта германский дипломат Гогенло отмечает, что о русском поэте по-настоящему скорбит только «чисто русская партия, к которой принадлежит Пушкин» и которой противостоит значительная часть аристократии.

Жизнь Пушкина трагически оборвалась в 37 лет 29 января / 11 февраля 1837 года из-за того, что космополитические силы не могли простить русскому поэту и патриоту его страстной любви к Родине и русскому народу.