Уголек, к которому неполезно прикасаться

Окончание, начало см.: Святая Божественная литургия

И, коль скоро мы заговорили о священниках на Святой литургии, то давайте быть очень внимательными, чтобы смотреть на них с великим благоговением и уважением. Потому что священник во время Святой литургии — не тот же, который во вторник, среду и четверг может водить машину, ходить за покупками, отводить детей в школу. В час Святой литургии он — нечто иное. Он как ангел, ведь, в сущности, Сам Господь совершает чрез него Святую литургию. Потому что, как говорится на Святой литургии, «потому что Ты — приносящий и приносимый, принимающий и раздаваемый»^[1].

Я служу Святую литургию, но совершает Святую литургию Христос мною. Священник на Святой литургии потому и одет в полное священническое облачение, что его одежда — это одежда Христа, это та одежда, которая будет у нас в другой жизни. Поэтому, каким бы ни был священник, давайте относиться к нему с большим благоговением и уважением. Ведь даже если все вы, находящиеся здесь, помолитесь, то Святые Дары не преложатся. А если один священник, пусть и очень грешный, помолится, они преложатся, и совершится Святая литургия. Из-за одного этого мы должны уважать и любить священников.

Был однажды такой священник, который служил и делал при этом ошибки на литургии. Он был святым человеком, но вот только читать как следует не умел. Он даже ангелов видел. И вот однажды владыка пришел к нему в храм на праздник и увидел ошибки, которые он совершает, и сказал ему:

— Отче, ты не так говоришь это, надо вот так.

— Ваше Высокопреосвященство, простите, я не знал этого!

И он поправил его. А на другой день владыка уехал, и священник снова служил, и снова увидел ангелов. Они, услышав, что он правильно возносит ектению, обрадовались и сказали ему:

— Отче, какой ты молодец! Сейчас ты очень хорошо это сказал, вот это правильно!

А он им сказал:

— Святые ангелы, я столько времени вижу вас, вы столько времени приходите ко мне — и не сказали, что я делаю ошибки? А владыка пришел и поправил меня?

И один из ангелов ответил:

— Отче, ну неужели мы, ангелы, станем поправлять священника? Разве у нас есть право говорить священнику, указывать ему на ошибки и говорить, что «здесь ты говоришь неправильно»? У нас нет такой власти.

Это я прочитал однажды, и мне оно очень понравилось. А мы — каждый выходит и тут же комментирует, поправляет и говорит всё, что хочет, и о ком хочет.

Поэтому мы и видим, что священник закрывает свое лицо. Например, когда он выходит со Святым Евангелием, на Малом входе, то держит Евангелие перед своим лицом, чтобы виден был Христос. Евангелие — это Христовы слова. А когда мы совершаем Великий вход, то держим перед собой честные Дары. Почему? Мы словно говорим вам: «Не смотри на меня, не смотри на мое лицо, это не я прохожу и совершаю Великий вход, а Сам Господь». Поэтому и говорится: «Чтобы принять Царя всего»^[2], Самого Господа — потому что это Христос приходит, Христос говорит, Христос жертвует Собой, Христос есть всё во всех.

Когда священник благословляет тебя, то тебя благословляет Христова рука

Есть один особо священный момент — когда священник выходит, благословляет рукой и говорит: «Мир всем», — или произносит какое-нибудь еще благословение, которое он нам преподает. Святой Исидор Пелусиотский говорит, что это благословение — благословение Самого Христа. Когда священник благословляет тебя, то тебя реально благословляет Христова рука. Потому что это последняя картина из жизни Христа, когда Он был на земле. Если кто-нибудь скажет: «Нарисуй Христа в последний запечатленный момент Его жизни», — то знаете, какой момент был последним? Его Вознесение, когда Он возносился, благословляя Своих учеников. Картина благословения.

Поэтому, когда священник благословляет людей в церкви, то это Христос их благословляет. Поэтому и мы в этот момент наклоняем голову, показывая, что желаем благословения — чтобы оно вошло в нашу душу и чтобы мы его ощутили.

Даже один турок, который сейчас блаженствует на небесах в лике святых, святой Ахмед, видел, как из пальцев священника исходят лучи и покрывают сердца христиан, а его — нет. Когда литургия закончилась, он спросил священника:

— Отче, а почему в тот момент, когда ты благословлял, народ осенил свет, а меня нет?

Он ему ответил:

— Потому что, дитя мое, ты некрещеный, не православный.

— Я тоже хочу креститься, я тоже хочу стать христианином, чтобы и ко мне приходил этот свет и освещал меня. Я видел свет. А ты, отче, видишь его?

— Дитя мое, Бог удостоил тебя увидеть его, чтобы тронуть твою душу. А я его не видел, но ты, видевший его, — это твое личное переживание, и оно истинно.

Он стал христианином, исповедал свою веру, был подвергнут мучениям, и сейчас у нас есть святой Ахмед, по национальности турок^[3].

Я говорю вам это, чтобы мы время от времени вспоминали об этом и не обсуждали священников на Святой литургии, а смотрели на них с любовью, уважением и благоговением.

Не твое дело — судить клириков

Священники тоже люди, они подвизаются, и мы на Святой литургии тоже будем стараться сосредоточиться, хоть это и нелегко для нас. Помните пример с угольком? Священник — он как уголек, к которому, возжжен он или погас, тебе неполезно прикасаться, потому что если возжжен, т.е. если священник — святой человек, а ты его несправедливо обвинишь, то обожжешься. А если погас, т.е. священник таков из-за своей греховности, то очернишься и испачкаешься. Не твое дело — судить клириков.

Один отшельник, однако, увлекся тем, что говорили о священнике, приходившем к нему и служившем Святую литургию на месте его подвижничества. Кто-то сказал ему:

— А-а-а, ты этого священника принимаешь, чтобы он служил у тебя? Да разве ты не слышал, что он сделал то-то и то-то?

«Ах, так вот он какой? Не стану больше звать его! А я-то думал, что он святой!» — сказал себе подвижник.

И вот священник пришел и постучался в дверь подвижника, но он не открыл, и тот ушел расстроенный. А потом подвижник увидел во сне золотой колодец, возле которого стоял человек, больной проказой. Ведро было золотое, цепь тоже, вода — чистейшая, и он доставал воду из золотого колодца. И человек этот сказал подвижнику:

— Пей!

А он отвечает:

— Ой, нет. Я не пью из рук прокаженных.

И тогда услышал от Господа голос:

— Дитя Мое, почему же ты не пьешь?

— Но он же прокаженный!

— А разве ты не видишь, что он только зачерпывает воду, он не дает ничего своего. Разве ты не видишь, что колодец весь золотой, ведро золотое? Священник не дает тебе чего-нибудь своего, будь он даже прокаженным, а дает тебе Господь, Который чист и непорочен, — ответил Господь.

Святое Причастие совершает чудеса, какой бы священник ни причащал

Святое Причастие совершает уникальные чудеса, какой бы священник ни причащал. Поэтому, какой бы священник нас ни причащал, к кому бы мы ни пошли — мы принимаем одного и того же Христа. Естественно, если твой духовник служит вместе с другими духовниками, то ты из благоговения и любви можешь захотеть причаститься у него, но это не означает, что Святое Причастие имеет разную ценность.

Фото: uspeniya.cerkov.ru

То, что священник кадит нас во время Святой литургии, указывает на молитвы христиан. В Апокалипсисе есть замечательный образ ангелов, собирающих молитвы христиан и возносящих их пред Бога (ср. Откр. 5, 8; 8, 3–4). А на вечерне мы поем: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою». Молитва, как фимиам, возносится на небо.

Когда я был рукоположен, священник дал мне замечательное толкование ладана, угля и кадила. Он сказал:

— Отче, сейчас ты — хороший ладан. Ладан благоухает. Если мы привезем его со Святой Горы Афон и ты его понюхаешь, то он благоухает. Но чтобы это благоухание распространялось вокруг, — продолжил он, — ладан надо положить на уголек и разжечь. Так и в нашей жизни: чтобы заблагоухала наша душа, как ладан в церкви, надо и нам пропечься в испытаниях и искушениях. Поэтому Бог их и попускает, и так проявляется ладан, это благоухание молитвы, благодать Святого Духа. А уголь — это огонь Божества, вошедшего в утробу Пресвятой Богородицы, и Она при этом не обожглась. Основание кадила — это утроба Пресвятой Богородицы, уголь — Божество, а ладан — это благоухание Святого Духа, распространившееся по миру.

Есть такие символические толкования, которые делают даже святые. Святая литургия — не символическое событие, а самое настоящее, перед нами реальность, но всё же неплохо было бы дать и некоторые толкования, которые помогли бы нашей душе кое-что понять.

Всем этим действием Церковь говорит нам: «Я смотрю на тебя как на образ Божий. Ты принимаешь это?» И мы склоняем головы, признавая, что мы тоже образ Божий, сотворены по образу Божию. Как правило, священник кадит только иконы, но поскольку и мы несем в себе печать Божию, то он кадит и нас.

На Святой литургии освящается наш взор, когда мы смотрим на иконы, когда смотрим на клириков или на какого-нибудь верующего, благоговейного молящегося впереди нас, освящаются и наше осязание, слух, глаза. И когда мы смотрим на икону, то не надо смотреть просто на технику ее исполнения, кто ее написал и византийская ли она, эпохи Палеологов или Критской школы, а думать: «Этот святой, что он может сказать конкретно мне по жизни? Вот, эти святые победили, победили мир, насмешки мира, свои страсти, страх перед людьми, и сейчас они — святые. А значит, это вселяет в меня надежду, что я не один в этой жизни».

Когда я смотрю на святую Марину, святую Параскеву, святого апостола Андрея, то стараюсь, чтобы и моя жизнь шла по их стопам, и утешаюсь. Поэтому в церкви иконы расположены так близко к нам, чтобы нас утешать, вдохновлять в жизненной борьбе и укреплять веру.

Знаете, как христианизировался болгарский народ? Благодаря одной иконе. Святой Мефодий показал правителю болгарского народа святому князю Борису икону грядущего Суда, которая была написана так, что потрясла его. Увидев будущий Суд на иконе, он был так поражен, что захотел стать христианином, а за ним последовал и весь народ.

Когда святой Порфирий Кавсокаливит увидел в автомобиле маленькую иконку, повешенную кем-то над лобовым стеклом, — она была не такой уж художественной, но довольно хорошей, — то сказал:

— Эта маленькая икона написана с большой молитвой.

Он не знал, кто ее написал, но видел это, потому что иконы изливают благодать на наши души. Мы часто смотрим на какую-нибудь икону и трогаемся, что-то начинает говорить в нашей душе. Это величие Божией благодати, которая входит даже в природу и бездушные вещи, находящиеся рядом с нами и окружающие нас.

В церкви освящается и наш слух — мы слушаем Святое Евангелие, и это — великое благословение в нашей жизни, потому что, когда слышишь его, очищается твой ум, исцеляются страсти, умножаются силы и услаждается сердце.

Вы только задумайтесь: мы не уставали, и не потели, и не копали, чтобы найти Христовы слова, всё уже готово, потому что это — дар. Великий дар то, что мы слушаем Евангелие и у каждого из нас дома есть Евангелие. Мы идем в храм и слушаем там слова Самого Христа, поэтому священник и говорит: «Рече Господь…»^[4]. Слышим о жизни Господа Иисуса Христа, читаем Его собственные слова, и они прикасаются к нашей душе.

На святом престоле стоят только Святой Потир и Евангелие, т.е. здесь само Христово присутствие. У многих христиан есть хороший обычай — прежде чем начнется Святая литургия, просматривать накануне вечером евангельский текст, потому что в церкви события развиваются быстро, и у нас нет времени углубиться в него, а так они заранее готовятся.

Я хотел бы попросить вас во время Херувимской песни (и себя самого прошу об этом в первую очередь), с момента начала Херувимской песни и дальше, чтобы ум наш не думал ни о чем больше, кроме Христа и того, что сейчас имеет произойти, — страшной жертвы Святой Евхаристии. В этот час мы становимся подобны херувимам, серафимам — так мы должны себя чувствовать, и думать только о Христе, Который грядет, чтобы принести Себя в Жертву. Сделаем же это своей целью, желанием, подвигом.

Поэтому после чтения евангельского текста и говорится: «Скажем все от всей души и всем умом своим скажем!»^[5]. То есть — чтобы мы всей душой и сердцем думали о таинстве, которое совершится вскоре.

Если бы мы видели, что происходит во время Святой литургии, это говорит старец Иаков (Цаликис), то все побежали бы вон — от страха. С этой минуты мы не входили бы внутрь. Сколько миллионов ангелов и архангелов окружают храм, а мы ничего не понимаем и думаем, что находимся в обычном месте, где мы просто собрались и стараемся помолиться. А Христос в этот час входит в святой город, чтобы принести Себя в Жертву. Входит, сопровождаемый множеством ангелов, и держит в руках Своих нашу жизнь.

Эта крошка представляет всю нашу жизнь, все проблемы и всю жизнь мира

Когда священник выходит, то он держит святой дискос, на котором лежит Агнец — центральная часть просфоры, которую мы вырезаем, а рядом с Ним — частица Пресвятой Богородицы. С другой стороны — частицы ангельских чинов, святых, бывших во все века, святого, которого празднуем сегодня, а перед Агнцем, перед той частью просфоры, которая станет Телом нашего Господа, располагаются частицы в честь имен живых и усопших. Эта крошка представляет всю нашу жизнь, все проблемы и всю жизнь мира.

Священник держит дискос и снова вносит его в алтарь. Мы как будто говорим: «Господи, я взял мир и возвращаю его Тебе, чтобы Ты его освятил». Господь принимает дар, который мы Ему подаем, и отдает нам самое драгоценное, что только может дать, — Своего Сына. Бог снова сходит на землю, Святые Дары претворяются в Его Тело и Кровь, и мы причащаемся их.