Памяти протоиерея Алексия Зотова

Отец Алексий у храмовой иконы святых Флора и Лавра

Священник, для которого богослужение не прекращалось

Протоиерей Николай Кречетов, настоятель храма Спаса Преображения на Болвановке, благочинный Москворецкого благочиния:

– Отец Всеволод Шпиллер, в то время настоятель храма святителя Николая в Кузнецах, говорил тогда клирику своего храма:

– Отец Алексий, вам входные молитвы читать не надо. Вы из храма не выходите.

Протоиерей Николай Кречетов

Дар священнической благодати

Протоиерей Константин Стриевский, клирик храма святителя Николая в Кузнецах:

– В Николо-Кузнецкий храм я пришел молодым человеком, только что принявшим Святое Крещение. Устроился сторожем. Однажды меня попросили что-то отнести в алтарь. Шла служба. Просьба была неотложная, поэтому я тихонечко приоткрыл диаконскую дверь – и вдруг, увидев батюшку Алексия, явственно ощутил то, чему тогда еще даже не знал названия. «Как же у него на службе хорошо!» – подумал я. Потом, особенно когда я уже сам стал священником, чувство осязаемой благодати множество раз переживал в алтаре, но впервые со мною им поделился отец Алексий.

Протоиерей Константин Стриевский

​Однажды, спустя много лет, когда я уже был священником и преподавал в воскресной школе, я показывал детям слайды. Достать их тогда было сложно – выручила подборка созданных в Московской Патриархии к празднованию 1000-летия Крещения Руси. Это была дата, к которой удалось сделать то, чего раньше не позволяли. И вот я проецирую на экран очередной кадр. Вижу священника у престола – и замираю... Это же отец Алексий в алтаре нашего Николо-Кузнецкого храма! Меня снова пронзило то чувство призывающей к священству благодати.

Его любовь запечатлелась в моем сердце

Потом батюшка перешел в храм святых мучеников Флора и Лавра. Когда встречались, он словно преображался, как-то сразу весь переключался на тебя и принимал с большой радостью. Свет от общения с ним остается в памяти.

Господь ему открывал людские судьбы

Наталья Викторовна Котельникова, староста храма святых мучеников Флора и Лавра:

– С батюшкой мы встретились еще в храме святителя Николая в Кузнецах. Я пришла туда трудиться в 1985-м году. Когда вскоре началась подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси, меня избрали помощником старосты. Помню, сядем там за трапезу, а отец Алексий:

– Храм мучается, храм мучается!

– Батюшка, кто мучается? Где мучается?

– Храм мучается, – отвечает, – станки бум-бум-бум...

А я не могу понять: про что он?

Отец Алексий. Первые годы восстановления храма св. Флора и Лавра на Зацепе

Несмотря на то, что отцу Алексию было легче добираться до Николо-Кузнецкого храма от метро Новокузнецкая, он избегал этой станции, поскольку ее вестибюль, обрамленный сквером с фонтаном, устроен на месте разрушенного храма в честь Параскевы Пятницы. Дочерям батюшка показывал следы источника, посвященного святой: если выйти на платформу станции из последнего вагона, следующего из центра, то можно увидеть, как по перекрытию между последними колоннами сочится вода...

Сам отец Алексий всегда, еще будучи клириком Николо-Кузнецкого храма, проезжал эту станцию мимо, а выходил на Павелецкой. Там же обычно, правда, с другого выхода, поднималась и я, направляясь сразу к храму святителя Николая в Кузнецах. А батюшка, оказывается, облюбовал другой выход и сворачивал в противоположную сторону, каждый раз подходя сначала к некогда украшавшему слободу храму святых мучеников Флора и Лавра. Он обходил его вокруг, точно крестным ходом, – молился. Вслушивался не в созерцательную тишину, а в бряцанье механизмов... Оттого-то и печаловался вслух:

Отец Алексий. Первые годы восстановления храма св. Флора и Лавра

– Мучается храм...

Тогда это некогда величественное, а при безбожной власти – изуродованное здание со сбитым куполом, превращенное в штемпельно-граверную, с грохочущими станками, фабрику, люди и не воспринимали как храм:

– То ли планетарий, то ли театр какой? – ехали-шли мимо, торопясь, и недоумевали.

А батюшка-то знал, что это за храм и кому он посвящен...

Дело в том, что в 1960-м году отец Алексий в день Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна был рукоположен во диакона к храму святых мучеников Флора и Лавра города Каширы Московской области митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем), а потом, в день святых первоверховных апостолов Петра и Павла, тот же архиерей его рукоположил во иерея и причислил к тому же храму. Но по семейным обстоятельствам батюшка там остаться не смог.

Вернувшись в Москву, пошел в резиденцию к Патриарху Алексию I, а Святейший на его просьбу о назначении ответил:

– Куда ж я тебя возьму? Ты у меня двадцатый.

Батюшка молился о новом назначении у иконы святого мученика Трифона в храме иконы Божией Матери «Знамение» у Рижского вокзала. Вскоре его определили в храм пророка Божия Илии в Обыденском переулке, там заболел священник. А когда тот через восемь месяцев поправился, перевели в храм Пимена Великого на Новослободской. Там была икона Божией Матери «Всех скорбящих Радость», о которой настоятель храма Пимена Великого, отец Борис Писарев, рассказывал, что она из храма святых мучеников Флора и Лавра, где он служил регентом в 1931-1934 годах. Потом, когда, прослужив в храме Пимена Великого 16 лет и чуть меньше еще в храме Николы в Кузнецах, отец Алексий, помня о своем рукоположении к храму святых мучеников Флора и Лавра в Кашире, где он не смог остаться, возьмется возрождать разоренный храм этих мучеников у Павелецкого вокзала, эта старинная икона вернется в родной храм. Ей тут посвящен главный престол. Потом здесь, в главном приделе «Всех скорбящих Радость», батюшку и отпевали.

Но началу возрождения храма предшествовал такой случай…

Это произошло в 1987-м году, за три года до передачи Церкви храма святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе.

Духовенство и представителей общины Николо-Кузнецкого храма пригласили в исполком Москворецкого района, там тогда председательствовал Владимир Петрович Новокщенов, который нам и объявил:

– Будем готовиться к 1000-летию Крещения Руси... Не упадем в грязь лицом!..

Это когда храмы уже были в жутком состоянии, власти спохватились, что вот-вот зарубежные делегации нагрянут… Но ни о каком улучшении положения даже действующих церквей тогда еще никто из верующих даже спрашивать не решался. Как вдруг встал батюшка Алексий и, теребя в руках скуфейку, обратился:

– Владимир Петрович, у тебе в Замоскворечье всего один храм?! Ты думаешь открывать еще храмы?

Для отца Алексия, который уже долго молился у разоренного храма на Зацепе, это был выстраданный вопрос. Он, может быть, не был силен в дипломатии, – говорил от сердца, по существу.

Возникла пауза.

По тем временам было еще неясно, чем такое слово может обернуться: совсем недавно священников ссылали, расстреливали, с них брали всяческие подписки, душили налогами, чуть что – отбирали регистрацию, без которой нельзя было служить...

Настоятелю Николо-Кузнецкого храма отцу Владимиру Рожкову стало не по себе:

– Батя, что ты, сядь... – дернул он за рясу никогда не снимавшего ее отца Алексия.

– Наталья, думаешь храмы открывать?! Давай!

Просто нельзя было дать зависнуть ранее сказанному слову в воздухе – и батюшка так непринужденно обратился ко мне. Я послушно откликнулась готовностью действовать, правда, тогда даже такого привычного уже всем оборота, как «открыть храм», у нас еще не было на слуху. Поэтому мне, признаться, тогда не совсем было понятно: а что открывать? Дверь, окно?!

Батюшка в этом смысле был новатором церковного лексикона, предложив «открыть храм».

Рядом с отцом Алексием постоянно чувствовался Дух Божий

Рядом с отцом Алексием постоянно чувствовался Дух Божий. Работа по восстановлению святынь, по воссозданию самих душ человеческих просто кипела.

Когда отец Алексий успевает спать, мы просто не знали: с открытием церкви святых мучеников Флора и Лавра бабушки понесли ему копеечки и прилагали записки с именами сродников, за которых пастырь, днями работавший над приведением храма в порядок, читал по ночам Псалтирь. Часто у него были просто опухшие глаза – не поймешь: не то не выспался, не то так со слезами вымаливал души, – а скорее всего и то и другое.

Батюшка был бессребреником. Что ему ни принесут:

– Спасибо-спасибо. Я уже подержал – теперь тебе, – возвращает подарок.

Только ему кто-то цветы вручит:

– Матери Божией! – тут же передает.

Ничего себе не оставлял. Жил более чем скромно.

Как не позволял вокруг себя нагнетать и никакого ажиотажа. Помню, еще в Николо-Кузнецком храме к нему подбегает какая-то женщина:

– Батюшка, когда вы исповедуете?

– Мы, матушка, исповедуем каждый день.

– Да нет, когда именно вы?

– Матушка, исповедь у нас ка-аж-дый день.

С матушкой Клавдией, дочерью Ольгой и внучкой Елизаветой

Отец Алексий был очень строгих правил. С себя прежде всего и взыскивал. Во всем был аскетичен. Не любил внимания к своей персоне.

Для нас многое из того, что отец Алексий еще тогда понимал, только позднее стало открываться. Помню, осаждаем его:

– Батюшка, повенчай. Они нам много по храму помогали...

– Да не буду я их венчать, – отворачивается он.

– Как?!

– Мать, ну, не будут они жить, – тогда прямо он мне все и объясняет, – не могу я их венчать.

Господь ему открывал людские судьбы. Проходит всего-то десятилетие с небольшим, брак распадается. Батюшка это еще с самого начала знал. Также, бывало, придет к нему пара за благословением, а он его отдельно благословит, ее отдельно, а вместе их не благословляет – и всё! Проходит несколько месяцев, выясняется, что жених пьющий, и семья рада-радехонька, что дочь не связала с ним свою жизнь.

В этом году в день памяти отца Алексия у нас служит митрополит Истринский Арсений (Епифанов). Он был у нас в ноябре прошлого, 2017, года, посмотрел на завершение росписи храма (тогда еще не был расписан притвор) и сказал:

– Вот закончится батюшкин проект по росписи храма, и мы отслужим по отцу Алексию панихиду.

Вечная память.

Истовый молитвенник

​Протоиерей Алексий Емельянов

– Помню, как я, будучи семинаристом, встречал отца Алексия в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Он там проводил редкие свободные часы в Троицком храме, у мощей преподобного Сергия.

Отец Алексий запомнился всем как очень ревностный священник. Он всегда определенно знал, что и как должно в Церкви происходить. Для тех, кто переступал порог храма впервые, эти конкретные установки упрощали в иных случаях затягивающийся процесс воцерковления.

Батюшка производил яркое впечатление своей народностью. Он, будучи носителем традиции, – что не могло не быть востребованным после десятилетий госатеизма, когда народ стал возвращаться к Богу, – просто дневал и ночевал в храме, принимая обращающихся.

Батюшка производил яркое впечатление своей народностью

Сразу после рукоположения я служил вместе с ним в храме святых мучеников Флора и Лавра. Тогда храм еще был неустроен. Батюшка его подвижнически восстанавливал. Вокруг него собралась столь же по духу ревностная крепкая община.

Батюшка Алексий – истовый молитвенник, а для священника это главное, поскольку он по призванию возглавляет молитвенное собрание.

Как отец Алексий до сих пор помогает

Елена Алексеевна Зотова, регент храма святых мучеников Флора и Лавра, старшая дочь отца Алексия:

– Помню, как мы пришли в 1991-м году на первое Крещение в храм святых мучеников Флора и Лавра. Идет батюшка, следом я. А здесь еще была фабрика с охраняемой территорией, огромные собаки бегали. Отец Алексий, невзирая ни на что, продвигается к храму с белым бидончиком, в котором Крещенская вода. Сторож его останавливает:

– Вы куда?!

– Как куда? Я иду в храм Божий, – ответил батюшка, уже назначенный настоятелем, и, обойдя, под пристальным взглядом не смогшего ему воспрепятствовать сторожа, все старательно окропил.

Фабрика на тот момент отсюда еще не выехала. Директор предприятия ни в какую не хотел сдавать позиций, так и говорил:

– Только через мой труп.

Он действительно вскоре скоропостижно умер.

Война с фабрикой была страшнейшая. Уже службы шли, а за стенкой станки все так же грохотали. Тут была металлография: линейки производили. Многое было как-то бесхозяйственно завалено.

Вход в храм поначалу был только через левый придел, где в окно был пробит вход и вставлена дверь. Там и начались первые богослужения, и храм стал, – это уже чувствовалось, – оживать.

При всем том обилии хлопот, которые сваливаются на настоятеля возрождаемого храма, батюшка старался не сокращать богослужения. Тогда, помню, по церковно возрождающейся Москве трудно было найти другое такое место, где поддерживали бы традицию чтения на блаженны^[1], – разве что еще у отца Александра Куликова в храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке я еще слышала эти тропари.

Надо сказать, что папа всю жизнь неукоснительно совершал полуношницу. Если, плохо себя чувствуя, просыпал ее, то сокрушался:

– Я опух от сна. Проспал!

Он вообще ежедневно, даже если в этот день не служил в храме, дома полностью вычитывал суточный круг богослужения, который был введен в Смоленской Зосимовой пустыни, откуда был его духовник игумен Платон (Климов).

Батюшкина молитва очень помогала при жизни, и до сих пор мы ощущаем ее силу. Месяц назад к нам обратился один архиерей:

– Вы не подскажете, где похоронен схиархимандрит Даниил (Климков), в народе он известен как архимандрит Серафим?

В Интернете можно прочитать, что он погребен на Котляковском кладбище. Но у Котляковского кладбища 80 участков... На каком – неизвестно. Куда мы только ни обращались, – никто ничего не знает. Ищем уже в течение месяца, – безрезультатно.

– Последняя надежда – на нашего настоятеля, – сказали тогда мы и поехали помолиться у могилы отца Алексия.

Уже неоднократно, когда у нас с поиском захоронений почившего духовенства возникали проблемы, мы обращались за молитвенной помощью к папе, и самые сложнейшие ситуации разрешались.

Подошли мы с одной монахиней к папиной могилке и на этот раз.

– Ну, помоги нам, отец Алексий. Никак не можем найти...

Дальше события развивались следующим образом. 2 февраля текущего, 2018, года умирает отец Иоанн Слугин, исполнявший обязанности настоятеля храма святителя Николая в Подкопаях, его отпевают в храме Сошествия Святаго Духа на Даниловском кладбище. Там же, где у этого храма упокоен и наш папа, ко мне вдруг сама подходит женщина лет 65-ти. Она была просто одета, но скорее на светский манер, чем как завсегдатаица храмов. А внутренний голос мне и повелел: «Спроси». Я у нее и спрашиваю:

– А вы не знаете, где захоронен схиархимандрит Даниил (Климков), в народе известный как архимандрит Серафим?

– Знать-то я не знаю, – признается она. – Но я вам точно могу сказать, на каком участке.

Так мы и нашли могилу старца. Папиными молитвами.

Почему меня тянуло в этот храм...

Протоиерей Александр Тихонов, настоятель храма пророка Божия Илии на Воронцовом поле, зять отца Алексия:

– Однажды в храме святителя Николая в Кузнецах, где уже служил отец Алексий, в начале 1980-х годов затеяли ремонт и обратились в Данилов монастырь, где я тогда трудился, за советом насчет звонницы. В свое время сотрудники прокуратуры, занимавшей здание нынешнего ПСТБИ, потребовали замуровать, по крайней мере фанерой, арки колокольни, выходящие в их сторону. Вокруг звонницы вообще тогда нахлобучили какую-то избушку, которую теперь, к празднованию 1000-летия Крещения Руси, снесли, и надо было наладить звон. Пока я там возился, перевешивая колокольчики, мне понадобились пассатижи. Принести-то мне их принесли, а вот относить мне их пришлось уже самому. Стучусь в указанную мне дверцу, она открывается – и выходит отец Алексий с такой сияющей, довольной улыбкой, как будто он только меня всю жизнь и ждал. А я вручаю ему тогда эти пассатижи...

Отец Александр Тихонов у гроба отца Алексия

Потом я на два года уезжал с родителями в командировку. А уже в 1989-м году, вернувшись, поступил в семинарию, и вскоре вдруг узнаю, что открылся храм святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе! А меня всегда в него тянуло. Я даже пару раз умудрился проскользнуть мимо того забулдыги-матерщинника, который сидел там на вахте и, если замечал, набрасывался:

– Куда?! Пошел вон!

А однажды я даже до алтаря там дошел, захожу...

– Ты как сюда попал?! – уставились на меня перекуривавшие рабочие. – Кто тебя пустил?!!

И с криками, устроив скандал, выгоняют меня оттуда. Все это сейчас вспоминается, как какой-то страшный сон.

Это сейчас моей дочери Лизе снятся сны, как она стоит там, в храме, а из алтаря два мальчика в желтых стихариках выходят: брат Леша и Дима (ставший уже иеромонахом). И вдруг откуда-то сверху отец Алексий, – тоже в золотом облачении, в митре, спускается… У нас были совсем другие сны, с другими действующими лицами…

Не знаю, может, это у меня тогда была какая-то генетическая тяга, – мои предки жили в том районе. Бабушка по отцу, помню, мне так и говорила, что это храм «Лавры-Флоры», – так его скороговоркой называли еще при батюшке Царе в народе. Так что когда его открыли, я просто пустился туда.

– А кто там служит? – спросил буквально на бегу.

– Отец Алексий Зотов! – прокричали мне.

– О! Я его знаю!

Примчался, помню, ворота нараспашку, хотя раньше всегда были закрыты. Я увидел дверцу слева и зашел в нее. Этот придел уже был освобожден. На полу стояли тазы с песком, а в них – свечки. Алтарная перегородка была кирпичной, с накинутыми занавесками. На полу – дешевая, как в общественных туалетах, плитка. Но на голых стенах я, приглядевшись, уже увидел бумажные иконки. А главное – было это ни с чем не сравнимое ощущение спокойствия.

Всё! Меня уже постоянно тянуло в этот храм. Я тогда иподиаконствовал у владыки Ювеналия (Пояркова), помогу ему за литургией, а потом прямо пешком из Новодевичьего монастыря, мимо Донского, – где зайду поклонюсь, – потом также в Даниловом, – и вот я уже здесь, на Зацепе.

Вместе с батюшкой Алексием мы бодро разгребали завалы в храме. Я-то был молодым, а батюшке уже более 60 лет было. А то рассказывают, осталась в памяти такая картина: идет батюшка чуть ли не со своей ровесницей, и вместе они несут огромное бревно. Он и плиты сам мог ломать. В них такая крепость, стойкость была, в этом уже практически ушедшем или уходящем довоенном-военном поколении. На неделю я уезжал на учебу в семинарию в лавру, и каждый раз, возвращаясь на выходные, изумлялся, как много успел сделать за время моего отсутствия отец Алексий.

Помню, как мы там все с ним заботливо громили, ломали, вычищали. Там же всюду были эти межэтажные перекрытия втиснуты, а на этажах межкомнатные перегородки, шинкующие ныне освобожденное пространство на клетушки. Мы это все разбирали. Отец Алексий тогда буквально жил в храме, только раз в неделю ехал домой, чтобы переодеться, и снова – за работу. Службы тогда служились не каждый день, потому что при сломе стен пыль, бывало, стояла столбом.

К тому же храм был отравлен: отходы гальванического цеха – щелочь, кислоты – сливали прямо в воздуховоды под пол. Мы как-то раз ковыряли-ковыряли завалы, а там свод, ткнули – воздуховод. Так он весь зеленый оказался – забит купоросом. Помню, как потом стоял там, на дне ямы, и лопатой сгребал эти слежавшиеся отходы, – метра три так пришлось снять. Бабушки-пенсионерки трудились там целыми днями, все это своими руками выносили. Потом выметали, мыли.

Батюшка Алексий был очень любвеобильным пастырем

А после мы все вместе расчищали чердак: что там творилось, это ужас! Когда в 1950-е годы там громили колокольню, ее обломки просто побросали на чердак, – как он при этом не обрушился на работников разместившегося там производства, – загадка. Более того, в подкупольном пространстве у них была устроена столовая, – так все эти советские годы они битую посуду кидали туда же, на чердак. Как будто все эти красные рейдеры осознавали, что они – временщики. Мы просто несчетное количество мешков всего этого хлама спустили с чердака.

Батюшка Алексий был очень любвеобильным пастырем. Молитвенником. Потом, окончив семинарию, я в его храме трудился: алтарничал, пономарил, пел на клиросе, – здесь со своей будущей матушкой, младшей дочерью отца Алексия Ольгой, и познакомился. Батюшка нас благословил венчаться, мы породнились, – но это уже другая история.

«Объятия Отча»

С дочерью Ольгой

Матушка Ольга Тихонова (Зотова), регент храма святых мучеников Флора и Лавра, младшая дочь отца Алексия:

– О папе у меня написана книга, которая еще ждет своего издания. Я только расскажу, как он попал в храм Флора и Лавра и как он уже покидал нас.

– Владыка, я ни в чем не чувствую себя по жизни виновным, кроме того, что не был до конца верен тем святым, в чей храм был назначен в первые годы моего служения, – сказал он тогда еще молодому епископу Арсению (Епифанову) спустя 30 лет после того, как оставил свой первый храм в Кашире.

По благословению Святейшего Алексия II папа в 60 лет получил указ о назначении его в храм святых, перед которыми чувствовал себя должником.

Трудился здесь не покладая рук.

Потом, если у батюшки и бывали отпуска, он их проводил как трудник в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Очень дорожил тем, что ему благословлялось читать акафист у мощей преподобного. В редкие свободные дни тоже старался выбраться в лавру. Причем ехал туда всегда натощак. Как и исполнял какие-либо требы: если кто-то его просил причастить болящего или умирающего на дому, батюшка шел сразу же, не откладывая; если его приглашали к определенному часу, допустим, к 4-м, к 5-ти, то до этого времени отец Алексий ничего не вкушал.

Самая страшная тягота для священника обычно – не успеть напутствовать отходящего.

Незадолго до смерти папа мне сказал:

– Когда я умру, тебе не придется за меня краснеть. Я в этой жизни ни перед кем не виноват.

А в другой раз заверил не волноваться по его кончине, так как он «все за себя прочитал», имея в виду Евангелия, которые читаются над гробом священнослужителя.

50-летие иерейской хиротонии. Отец Алексий показывает на себя

Когда храм был уже восстановлен, читая во время крестного хода в день святых первоверховных апостолов Петра и Павла, на 50-летие своей иерейской хиротонии, слова Спасителя, обращенные к покаявшемуся апостолу Петру: егда бе юн, поясашеся сам, и хождаше, аможе хотяше, егда же состареешися и воздежеши руце твои, и ин тя пояшет, и ведет, аможе не хощеши (Ин. 21, 18), – папа положил свою руку на грудь, точно показывая, что эти слова относятся к нему.

Он всю жизнь искал монашества

Он всю жизнь искал монашества. На монашеский путь его еще в юности благословил преподобный Кукша Одесский. Но когда счастливый кандидат в послушники вернулся к своему духовному отцу, игумену Платону (Климову), выходцу из Смоленской Зосимовой пустыни, прошедшему тюрьмы и лагеря, – тот, ответив, что храмы вновь будут открываться и надо спасать людей в миру, благословил его жениться...

Архимандрит Тихон (Шевкунов) у гроба крестившего его отца Алексия

Когда родилась первая дочь, Лена, папа с мамой решили исполнить свое желание жить как брат с сестрой. Но духовник отец Платон благословил еще родить чадо. Так на свет появилась я, – и потом уже родители исполнили свое намерение.

Чтение Евангелия на Крестном ходе. Внучка Елизавета держит митру

– Мой милый, какой ты хороший, большой стал, со свечкой выходишь...

Эта любвеобильность и доброта, которой папа щедро делился отнюдь не только со своими ближними, но и со всеми и каждым, точно и сам отверзая «объятия отча», сочеталась в нем с молитвенной собранностью. Отец Платон, благословляя его жениться, назначил ему и монашеское правило, которое папа неукоснительно всю жизнь исполнял, вставая часа в четыре или в начале пятого утра.

Когда папа, уже в наши дни, общался со своим крестником, владыкой Тихоном (Шевкуновым), то, бывало, говорил ему:

– Я тебя крестил, а ты меня постриги!

Неотступно из раза в раз заводил разговоры о монашестве и с владыкой Арсением, когда он приезжал в наш храм или батюшка бывал у него.

Прощание с отцом Алексием

Потом, уже в слове на отпевании папы, митрополит Арсений отметил, что отец Алексий преставился в Неделю о блудном сыне, когда Церковь единственный раз в году поет известный по чинопоследованию монашеского пострига седален «Объятия Отча».

– Этим Господь засвидетельствовал, что Он принял его намерение, – сказал архиерей.

Побольше рыбы

Могила отца Алексия на Даниловском кладбище

– Мы хотели поехать с папой в г. Печоры. Пред поездкой заехали с мамой на кладбище к покойному дедушке, протоиерею Алексию. Я зашёл в храм, пока мама читала кафизму. Подошёл я к могиле, а мама сказала: делай руки, как под благословение, и попроси, чего тебе нужно. А в этот момент я очень хотел есть. И стал просить: дедушка, помоги мне, чтоб у папы в дороге было побольше рыбы. И действительно, у папы была рыба.