Великий пост – время особенное. С одной стороны, ожидание весны, чаще выглядывающее солнышко, красота великопостных богослужений, легкость постной пищи, усилия уделить больше времени духовной жизни – все это создает определенный внутренний подъем. С другой стороны, приходит весна, но еще холодно и промозгло, авитаминоз, голодно как-то в пост, длинные богослужения, а усилия уделить больше времени духовной жизни совсем или почти совсем тщетны.
Обостряются противоречия, подкрадывается уныние, беспокоят «искушения» от близких и не очень близких людей. Плотно как-то всё в Великий пост, насыщенно. И в ответ на мольбу: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче» – Господь порой откликается самым неожиданным образом.
В Родительскую субботу перед третьим воскресеньем Великого поста мне нужно было успеть сразу в несколько мест, да еще и не опоздать на всенощное бдение с выносом Креста Христова. Одним из пунктов маршрута планировалась станция метро «Сухаревская», где я должна была встретиться с давней знакомой – сотрудницей одного светского учреждения – и передать ей оригиналы фотографий из архива, который хранится у меня.
Солнечным морозным днем я шла по центру Москвы из магазина «Библио-Глобус». Время у меня еще было, я зашла в Сретенский монастырь, приложилась к мощам священномученика Илариона и любимым иконам. А потом пешочком, мурлыкая, как кот на солнышке, дошла по Сретенке до метро «Сухаревская».
У подземки, которая ведет в метро, мне бросилась в глаза старушка. Хотя определение «старушка» ей не совсем подходило. Очень высокая и худая, одетая в серое заношенное, давно не стиранное пальто, она стояла прямо и смотрела стеклянными – со старческой поволокой – глазами на храм Святой Троицы, что на Сухаревской. Правая рука у нее была поднята, между пальцами висели и поблескивали на солнце зеленоватые бусы.
– Купите бусы! Тысяча рублей, – время от времени повторяла женщина бесцветным голосом.
О том, что она испытывает при этом какие-то эмоции, свидетельствовал топорщившийся из-под вязаной шапки ёжик седых волос, который, когда она произносила эти слова, вставал дыбом.
Острое чувство жалости и стыда мгновенно перебило мое радужное настроение.
«Сразу видно: интеллигенция. Какая, наверное, крайняя нужда заставила ее продавать эти бусы», – подумала я.
Эта женщина просила, и Сам Бог дал мне ее увидеть и пожалеть – а я прошла мимо!
И прошла мимо.
Конечно, у меня в кошельке лежала почти последняя тысяча рублей. Но она ведь была почти последняя, а у меня дети.
В центре зала станции «Сухаревская» я открыла книгу, потому что Свету, с которой мы встречались, ждать обычно приходилось долго: у нее была привычка задерживаться. Разведенная мама двоих детей, она разрывалась между несколькими работами и всегда очень спешила, но опаздывала.
Читала я книгу «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского» в полном ее, а не более известном сокращенном варианте. В наставлениях святого Нила много душеполезных поучений, но содержатся и некоторые пророчества о последних временах. В тот момент я читала о людях, каковы они будут перед концом мира:
«Тогда будут все много думать о себе, промеж себя будут все друг друга осуждать… Какое сделается тогда хищение! Какое мужестрастие, прелюбодейство, кровосмешение, распутство будет тогда? До какого упадка снизойдут тогда люди, до какого растления блудом?.. Цель же у них будет – собрание сокровища, дабы стяжать больше имущества; поскольку будет умножаться корыстолюбие, постольку будут умножаться и бедствия в мире».
Зачитавшись, не заметила, как появилась Света. Как всегда со свежевыкрашенными, на этот раз в белый цвет, волосами, с яркой, но не пошлой косметикой на милом усталом лице.
– Здравствуйте, извините за опоздание, – радужно улыбалась она.
Девиз Светы, как я знала, был: «Не падать духом, что бы ни происходило».
– Еще задержалась, – вздохнула она, – бабуленька тут стояла при входе. Вот, посмотрите…
Она протянула руку, в которой лежали те самые бусы.
– Продавала за тысячу рублей, купила у нее. Конечно, дорого. Они совсем ничего не стоят, стекляшки. Ну да Бог с ней, может, хоть поесть себе купит, – говорила Света.
А меня бросало то в жар, то в холод.
Свету я знала уже несколько лет. Впервые встретившись с ней и разговорившись, узнала, что мы учились в одной школе, правда, в разное время. Света младше меня на десять лет. Но дети наши почти ровесники, потому у нас много общих тем и проблем.
Только муж Светы оказался трудным человеком, он – игроман, проиграл квартиру, купленную им родителями. Света ушла от него и теперь снимает жилье. Понятное дело, алиментов от него не дождешься. Правда, папа и мама ей помогают, а то вообще неизвестно, как бы она с детьми жила.
Расставшись со Светой, я не могла успокоиться. Почему она, совсем нецерковный человек, купила эти злосчастные бусы, а я – нет? Как могла я вот так просто пройти мимо? Не снимаю ведь квартиру и не одна ращу своих детей!
Приехав в следующую точку маршрута, я с горечью рассказала моей близкой верующей приятельнице эту историю.
– Света, она же на трех работах, одна – и вот так отдала эту тысячу, а я… – сокрушалась я.
– Да ладно, не бери в голову, – ответила моя приятельница. – Ты не знаешь, какую жизнь прожила эта старуха, что в старости оказалась в таком положении. Наверняка она неверующая, одинокая, потому что сама никогда никому ничего хорошего не сделала.
«И все равно она просила, и Сам Бог дал мне ее увидеть и пожалеть, – думала тем временем я. – Ну почему я не исполнила заповедь “просящему у тебя дай”, называя себя христианкой?.. А Света…»
Много есть у нас предубеждений против тех, кто просит милостыню: и мафия это, и цыгане, и «понаехали тут». Иногда доходит до абсурда: одна родственница убеждала меня, что люди на инвалидных колясках без ног и без рук каким-то особенным образом прячут (подворачивают, – сказала она) свои конечности, чтобы просить милостыню.
А я вспоминаю, как в далекие восьмидесятые видела отца Иоанна (Крестьянкина), который, приехав в Москву, шел на Введенское Немецкое кладбище. Из специально приготовленного мешочка батюшка раздавал монетки и не пропустил ни одной протянутой к нему руки.
И еще об одном думала я после этого случая. Ведь, надо признаться, я относилась к Свете с симпатией, но снисходительно: она младше, неопытнее, да еще и нецерковная. А теперь как остро я поняла, какой она прекрасный неравнодушный добрый человек! А я?!
Продолжается Великий пост. «Господи, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего».
В некоторых случаях, когда видно, что человек вынес из дома вещь по срочной нужде, уместно спросить, в чем дело? Может мы сможем помочь сами. Например, нужны деньги на врача,сантехника, юриста и т.п., а вы сами такой специалист. Может оказаться так, что нужная вещь есть у нас дома, или мы можем чем-то поделиться, или собрать на приходе деньги. У нас был реально такой опыт.
Важно НЕ ОСТАТЬСЯ РАВНОДУШНЫМ.
У нас в метро ходят с ящиками, с плакатами и собирают деньги на лечение больных детей. На фотографиях дети, которым собирают. Ходят активисты, а иногда и сами родители. Когда сначала у меня возникал вопрос давать или нет, я представляла себя на месте родителей, для которых эти сборы - большая надежда на спасение ребенка. Ужасная ситуация,не дай Бог! И тогда вопросы исчезают, сразу хочется помочь.
Одной девочке сделали пересадку почки. Потом ее мама ходила по вагонам, всех благодарила и некоторое время еще просила помочь для реабилитации.
Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его.
Для нас, многодетных, вопрос с милостыней не так прост, ведь есть слово апостольское:"Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного."(1Тим.5:8.) И это понятно, что нам нелегко отдать разом такую сумму незнакомому человеку. А вот, скажем, церковному, обстоятельства которого тебе известны, отдать бывает гораздо легче, и верится - ничего, нас Господь не оставит.
Поэтому предлагаю порадоваться за Светлану, явившую замечательное христианское расположение сердца. А самой рассказать всё батюшке на исповеди, и поступив как он подскажет, примирить свою совесть.
В случаях, подобных Вашему, подаю сколько могу и прошу за это прощения.
У меня сегодня был похожий случай. Я подъехал к работе и встретил коллегу. Недалеко от работы виден храм. Мы с коллегой приятели, он от Церкви далёк, но знает, что я воцерковлённый. И, всё же, испытывая некоторое внутреннее смущение, обычное крёстное знамение на храм и поклон делаю как-то скомкано. Поворачиваюсь, а коллега мне говорит немного растерянно: "А я шапку снимаю...".
Я только тяжело вздохнул.
Воистину, некоторые люди, живущие вне Церкви, лучше таких христиан, как я. Я-то знаю, к чему призван, но не меняю жизнь всерьёз, до конца, без скидок и оправданий.