Священномученик Александр Флегинский:

«Будьте добродетельны и готовы с радостью воспринять смерть. Помышляйте ежечасно о неизбежной своей кончине, но бдите, чтобы она была непостыдна», – наставлял в 1902-м году жителей станицы Усть-Джегутинской Кубанской области священномученик Христов о. Александр Флегинский, собственной жизнью показавший пример исполнения этих слов. 6 апреля 2018 года со дня его мученической кончины исполнилось ровно 100 лет.

Изнесение мощей священномученика Александра Флегинского

В марте 1918 года Кубань охватил огонь Гражданской войны. Ужасы междоусобной брани, раздор и кровь становились «привычной» повседневностью, вторгаясь в жизнь каждой кубанской семьи. Особенно жестокими вооруженные столкновения с красными отрядами были при штурме города Екатеринодара Добровольческой армией генерала Л.Г. Корнилова с 27 по 31 марта (9–13 апреля н.ст.) 1918 года.

Многие православные священники приняли мученические венцы от рук большевиков

В эти страшные месяцы, когда Добровольческая армия выступила в свой трагический Ледяной поход (Первый Кубанский), целью которого являлся захват Екатеринодара, многие православные священники Кубани приняли мученические венцы от рук большевиков. Рекой лилась кровь служителей Христовых, воссоединявшихся в небесном царстве с древними мучениками в едином славословии Творцу и Создателю всяческих.

Перед подходом к Екатеринодару, в конце марта 1918-го, Добровольческая армия одну за другой занимала окружавшие город станицы: Григорьевскую, Новодмитриевскую, Смоленскую. Особенно важным пунктом являлась станица Георгие-Афипская, через которую проходила железнодорожная ветка, связывавшая Новороссийск с Екатеринодаром. На железнодорожной станции располагался штаб действовавших в закубанском районе отрядов с гарнизоном в 5 тысяч человек, стоял бронепоезд и был размещен большой склад боеприпасов.

Генерал Корнилов придавал большое значение захвату Георгие-Афипской, ведь, выбив красных, его армия не только получала необходимые боеприпасы, но и контроль над участком железной дороги, продвигаясь на штурм города.

После освобождения от красных Григорьевской и Смоленской Добровольческая армия постепенно продвигалась все ближе к Екатеринодару, на пути к которому находилась Георгие-Афипская.

Изнесение мощей священномученика Александра Флегинского

Несколько дней ушли на разведку местности вокруг нее, подсчет орудий и числа находившегося там гарнизона. Участник Кубанского отряда генерала Покровского Владимир Леонтович так описывал преимущества положения красных в Афипской: «Станция и станица Георгие-Афипская являлась отличною позициею для противника. Несколько возвышаясь над остальной местностью, фронт ее прикрыт притоком Кубани – Афипсис; железнодорожный мост через эту речку и броды на ней были в руках большевиков»^[1].

Наступление на Георгие-Афипскую генерал Корнилов решил начать в середине ночи, 24 марта 1918 года, с удара 1-й пехотной бригады генерала Сергея Маркова, внезапность атаки должна была дезорганизовать находившихся там красных.

В 3 часа ночи на сборном пункте у западной окраины станицы были собраны войска. Генерал Марков отправил для занятия железнодорожной станции свою бригаду, во главе которой был Офицерский полк, за полком двинулась артиллерийская батарея; затем – Кубанский полк, боевой обоз и Инженерная рота. Дорога была тяжелая: густая грязь, вода в низинах, слабые мостики... Колонна стала растягиваться.

Быстро светало. До станции оставалось еще до 2-х верст, но уже виднелись станционные здания, стоящие на путях вагоны, и можно было различить красный бронепоезд. Солдаты и офицеры двигались в полном молчании. Колонна бригады стала разворачиваться: Офицерский полк, взяв направление правее станции, оставил 5-ю и 6-ю роты в резерве; левее его, фронтом на станцию, расположился Кубанский стрелковый. Местность была равнинная, покрытая мелким кустарником, но не дающим укрытия. «Поражало продолжавшееся молчание противника и его бронепоезда, а затем и другого, появившегося из-за зданий»^[2], – писал один из участников.

Колонна, растянувшись на большом расстоянии, не успела выстроиться и оказалась прямо на ровном открытом поле перед самой станицей. Вдруг сильнейший пулеметный огонь с бронепоездов обрушился на Офицерский полк. Полк немедленно рассыпался в цепь и укрылся за небольшим валом – дамбой, тянувшимся немного впереди. Начали падать с лошадей замешкавшиеся всадники...

Один из мостов железной дороги Екатеринодар-Новороссийск в районе станицы Георгие-Афипской. Фото начала XX века

«По всему полю заметались люди, орудия... По счастью, впереди по заливным лугам проходила высокая насыпь железной дороги, и Марков успел развернуть и скрыть за ней свои части. В таком положении колонне Маркова пришлось простоять несколько часов. Впереди – окраина станицы, опоясанная протекавшей в совершенно отвесных берегах речкой Шебш с единственным через нее мостом», – вспоминал генерал Антон Деникин, в те дни – заместитель командующего Добровольческой армией^[3].

Огонь, открытый красными, по силе своей превышал силу любого предыдущего боя. Ружейный, пулеметный и одновременно орудийный. Низкие и точные разрывы шрапнелей буквально придавливали к земле идущих солдат и офицеров, которые залегли в ожидании на землю. Офицеры попробовали открыть огонь и начать продвижение ползком, но увидели перед позициями красных речку с одним небольшим мостом. Двигаться было некуда.

Одна из рот Офицерского полка была отправлена в обход фланга красных, чтобы перекрыть железнодорожные пути на Екатеринодар. Продвигаясь через кустарник, рота попала под обстрел красных. В этот момент на станцию подошел небольшой поезд из нескольких вагонов, заполненных красноармейцами. Рота остановилась, прекратилась и стрельба красных.

«Генерал Корнилов продолжал оставаться на дамбе и наблюдать за боем. Он – в сильно возбужденно-недовольном состоянии. Наконец он раздраженно сказал генералу Маркову:

– Сергей Леонидович! Я просил вас о ночном налете, а вы закатили мне дневной бой!

Это был упрек; более того – выговор. Генерал Корнилов больше не остался здесь, а уехал на левый фланг, туда, где наступала 2-я бригада» генерала А. Богаевского^[4].

Срочно послали приказ ускориться бригаде генерала Богаевского, выступившей из Смоленской.

Мучители самым беспощадным образом издевались над святым, хуля Бога

В это время в Георгие-Афипской, в штабе, уже был спешно вынесен смертный приговор настоятелю станичного храма – священномученику Александру Флегинскому. Мучители, оскорбляя матерной площадной бранью веру, понося священный сан, самым беспощадным образом издевались над святым, хуля Бога. Осознавая приближение своей кончины, отец Александр молился о прощении грехов своим мучителям. Как бесовские силы не выдерживают славы Господней, так и красные солдаты не могли переносить молитву святого, приводившую их в неистовство.

Священномученик Александр часто говорил о смерти своим прихожанам, призывая их не бояться ее. Он и сам часто о ней думал, переживая смерть своих сослуживцев по благочинию, а потом и смерть своей горячо любимой матушки в 1911-м году.

«Вся жизнь наша и каждый час нашей жизни должны быть основаны на вере и Евангелии и проходить по пути добродетелей», – говорил святой, видя только в этом залог небесного блаженства после смерти. Он учил быть всегда готовыми к смерти, желать небесного блаженства больше всего. «Будьте добродетельны и готовы с радостью восприять смерть. Помышляйте каждочасно о неизбежной своей кончине, но бдите, чтобы она была непостыдна». Десница Господня и «блаженное чаяние» Небесного Царства во время мучений укрепляли бесстрашную душу священномученика Александра, стремившуюся в обители праведников.

Десница Господня и чаяние Небесного Царства укрепляли душу священномученика, стремившуюся в обители праведников

С исполнением приговора красные торопились, а потому, спешно выхватив шашки, начали рубить ими сложившего руки на груди священномученика Александра. Один из самых страшных ударов пришелся на затылок, били его и по голове... Кровь текла по лицу святого, бороде и волосам. И до сего дня они сохранили на себе это свидетельство подвига святого. Так, смиренно и с молитвой на устах, предал в руки Господни свою душу верный раб Христов священномученик Александр.

Совершив свое гнусное злодейство, солдаты бросили останки святого на земле, кинувшись спасать свои жизни. С минуты на минуту один из бронепоездов отходил в сторону Екатеринодара. Но, спасаясь от земного огня, они не думали об огне ада, на который обрекли себя.

После отъезда генерала Корнилова на другую сторону станицы С.Марков отдал приказ стрелять по второму бронепоезду, огонь которого во что бы то ни стало нужно было подавить. Стали бить по поезду: первый снаряд упал под вагоны, а второй – в стоявшее рядом здание, склад боеприпасов... Последовал сильнейший взрыв. «Видя, что снаряд полковника Миончинского попал в склад, генерал Марков громко воскликнул:

Могила о. Александра

Последний взрыв пулеметного и ружейного огня был поблизости от станции в сторону Екатеринодара: отходивший бронепоезд, оказавшийся вооруженным лишь многочисленными пулеметами, обслуживаемыми матросами, попал под огонь роты Офицерского полка с дистанции в 200–300 шагов. Вдруг паровоз окутался густым облаком пара, и поезд вскоре остановился. Грянуло юнкерское «ура», быстрая атака, захват поезда и уничтожение задержавшихся на нем матросов... На часах в это время был 4-й час дня.

Заняв станцию, солдаты и офицеры бросились преследовать красных, началось истребление метавшихся по станице, не успевших спастись большевиков.

На подступах к станице было видно, как сильно горели стоявшие на путях железнодорожные вагоны. Войска 1-й и 2-й пехотных бригад, участвовавших в захвате Георгие-Афипской, выстроились для встречи главнокомандующего Корнилова.

Священномученик Александр Флегинский

Осмотрев взятые у большевиков вагоны со снарядами и патронами, разместив раненых в станичном управлении, Верховный отправился в отведенную ему квартиру в доме священника, которого большевики за кадетские убеждения повесили до прихода нашей армии»^[6], – писал в своих воспоминаниях начальник личного конвоя Корнилова Резак Бек Хан Хаджиев. Конечно, Хан, как называл его сам Корнилов, в точности не мог знать всех подробностей смерти отца Александра. Не до их выяснения тогда было, ведь уже на следующий день части Добровольческой армии вышли из станицы и начали движение в сторону Елизаветинской переправы через р. Кубань. Память же о священномученике Александре не только сохранилась среди станичников, но и вскоре, после освобождения края от красных в августе 1918-го, распространилась по всей епархии.