Камышлов, город моего детства

Камышлов. Вид на Покровский собор

Мой родной маленький Камышлов своим появлением обязан острогу на знаменитом Сибирском тракте и камышам, где прятались каторжане, которых гнали по тракту на каторгу дальше на Север. Место, где стоял пересыльный острог, было глухое, тихое, охраны мало, и можно было сбежать, благо кругом непролазные болота, и многие каторжане так и делали, но их все равно ловили. Санкт-Петербург тоже вырос на болотах и тоже благодаря каторжанам, только они не бегали, а, наоборот, строили. Им и бежать-то было некуда: дальше было море. И они построили столицу великой Российской империи, величественный город на болотах, обязанный своим появлением несгибаемому русскому духу и страшному рабскому труду каторжан, которых гнали сюда со всей страны, в том числе и по дорогам, где в детстве мы мальчишками катались на велосипедах.

Город моего детства, часто неопрятный и расхристанный, зимой утопает в снегу, а осенью тонет в грязи, но он открытый и добрый, как сосед в доме моего детства дядя Паша, который учил меня ездить на велосипеде и рыбачить и вечно копался с железками под навесом у сарая. У него никогда не было машины, но на своем стареньком мотоцикле с коляской он объездил лучшие рыбацкие и грибные места в округе, а зимой ездил на лесные озера, до которых не каждый джип доберется, и привозил столько окуней, что потом всем домом мы уху варили и радовались. Когда дядя Паша приходил к нам в гости, то всегда приносил мне подарки: мормышки с яркими бусинками, которые он сам паял, или новые катафоты на велик. Дарил и, видя, как ты радуешься, тоже смеялся как ребенок.

Его младшая дочь Вера работала с моей мамой на телефонной станции и часто была мне за няню. Потом она уехала в братскую Чехословакию и привозила мне оттуда книги из серии «Библиотека приключений» и «Библиотека фантастики», жвачки «Педро», «Лелек и Болек», треугольные шоколадки «Тоблерон» и конфеты «Бон-Пари» и «Чупа-чупс». Хотя ей уже за 50, я, когда мы встречаемся, зову ее, как и в детстве, Верочкой.

В родном дворе я не был больше 20 лет, но до сих пор помню всех наших соседей: героя-фронтовика дядю Петю с тетей Асей со второго этажа – с их внуком Димкой мы были не разлей вода, и одинокую тетю Лиду, муж которой погиб где-то под Сталинградом, а сын дядя Володя уехал за большими деньгами на Север и приезжал раз в году. Тихую тетю Олю из квартиры напротив нашей, чей муж, якобы фронтовик, оказался предателем-полицаем, который служил немцам на Украине. Его арестовали в восьмидесятых, когда он поехал к себе на родину куда-то в Запорожье. Его там опознали, арестовали, а потом расстреляли. Все соседи тетю Олю потом жалели, потому что у ее мужа на лбу было не написано, что он предатель, с виду он был обычным мужиком, слова лишнего не скажет, а оказалось вон чего. Тетя Оля больше мужчинам не доверяла и всю жизнь прожила одна, воспитывая сына дядю Вову, а потом внучку Настю, мою подружку.

Помню, придешь из школы, дома никого, бежишь к соседям. Там накормят, напоят и спать уложат.

А праздники как встречали? Все вместе встречали! Все соседи соберутся за одним столом – и ну гулять! Песни под гитару и баян, стихи разные читали, войну вспоминали. Моя бабушка Катя замечательно играла на семиструнной гитаре и губной гармошке. До сих пор помню, как нас, мальчишек, мужики качали на половиках. Растянут половик, усадят в центр да как начнут подкидывать – душа в пятки! А наши игры на улице? «Чиж», «лапта», «банки», «в разведчиков» и много чего еще! Зимой мы всегда всей улицей заливали горку и делали каток. Чтобы потом всем вместе кататься.

Мы твердо усвоили: если всем миром и заодно, то любую беду можно пережить. И радость ярче

Для нас не было страшнее наказания, чем дома одному сидеть. На этих улочках мы были одна семья, и это самое замечательное, что только можно было нам пожелать. У многих с тех пор стойкий иммунитет к эгоизму и равнодушию. Тогда мы твердо усвоили: если всем миром и заодно, то никакие враги нипочем и любую беду можно пережить. И радость, которую ты делил с другими, оставалась с тобой навсегда.

Когда все по углам – плохо стало. Приходи, бери нас голыми руками и делай что хочешь. А эти улочки говорят о другом. О добрых искренних отношениях, верных друзьях, заботливых соседях и счастье – одном на всех. Все мое детство прошло на таких улицах.

Здесь у каждого дома своя история. Надо немного постоять, отряхнуться от пустой суеты, и взгляду откроется их истинная неяркая красота и обаяние, о котором плакал Есенин. В этих маленьких окнах и невысоких крышах отражается доброта русского характера, бесконечное терпение и довольство малым. Это сейчас людям тесно, и счастья все нет. А раньше люди жили не так. Раньше люди жили скромно. Одна-две комнаты с кухней, рябина во дворе – и хорошо! Это настоящие русские дома, душа России, из которых вышел великий русский народ. Я повидал множество больших и красивых городов, но нигде мне не было так хорошо, как на моей маленькой родине.

Первый после революции крестный ход в престольный праздник В Покровском соборе в 1989 году

Когда-то, лет пятнадцать назад, я делал для электротехнического завода «ЭТЗ», на котором производится чуть ли не половина железнодорожного оборудования России, газету, так люди до сих пор со мной на улицах здороваются. «Как дела? – говорят. – Чего к нам на завод не заходишь?» Я тоже их всех хорошо помню и тоже искренне радуюсь. Вадим Алексеевич всю жизнь проработал на одном месте в 1-м цехе и на всех собраниях как лев бился за права рабочих. И рыбак отменный. Потом звонит, рассказывает: «Денис, я вчера на Нице таких щук наловил – любо-дорого! Давай поезжай, пока клюет!» Екатерина Павловна была председателем Совета ветеранов, не раз приглашала меня в гости, варила очень вкусный кофе и рассказывала замечательные истории из героической жизни завода и о людях, которыми хотелось гордиться.

В большом городе можешь кричать что угодно – всем все равно. Там сенсации происходят каждую секунду и уже никого не волнуют. В маленьком – слову еще доверяют, особенно тому, что напечатано. И поэтому иногда лучше просто промолчать.

Помню, как я написал статью в местную газету про 80-летнюю бабушку, забытую родственниками, что жила в деревне, куда из Камышлова переехали мои родители. За этой бабушкой ухаживала моя мама: делала уборку, мыла, стирала, обед готовила. Я спрашиваю: «А что, родных у нее нет?» Мама говорит: «Есть, только они к ней не ходят. Внук раз в году приезжает. Она на него завещание на квартиру написала». Я говорю: «Давай статью про нее сделаю – может, кто вспомнит о ней». Написал на свою голову. Родственники как статью прочитали, обиделись – и если раньше не ездили и не заботились о бабушке, то потом вообще навсегда дорогу забыли. «Но ведь могли же!» – терзался я, а мама махала рукой и говорила: «Не могли! Я их в городе несколько раз встречала, говорила, они только отворачивались: мол, не ваше дело!»

***

Икона священномученика Сергия Увицкого в Покровском соборе

Вид на Камышлов с колокольни Покровского собора

***

Отца Сергия Увицкого арестовали прямо во время воскресной Литургии

Возведенный на деньги горожан храм Александра Невского на главной городской площади в советское время взорвали, теперь на его месте строится часовня. Ее заложили лет пятнадцать назад, уже купола поставили и кресты установили, но дальше дело не идет. Старый храм стоял возле главной городской ярмарки, куда съезжались со всего Урала, и купцы считали своим долгом содержать его в благолепии и жертвовать на него деньги. Нынешние купцы в храм ходят редко и предпочитают тратить деньги на заморских пляжах. Хотя встречаются и такие, кого Господь привел в Церковь, спас от беды, утешил и напитал.

Люди, повидавшие всякого и умеющие ценить настоящее, поверили и уже никуда из храма не уйдут. По себе знаю. Сердце, уязвленное любовью, больше не может жить миражами и подделками и рвется к Подателю жизни на брачный пир. Они привели в храмы своих домочадцев, своих жен и детей и стали новым народом Божиим, которым Господь вручил построенные их дедами, а сегодня полуразрушенные и неприбранные, храмы, и они их потихоньку восстанавливают. Этих людей немного, но они есть, и почти все мои друзья. Когда мы встречаемся на службах по воскресеньям и даем друг другу братское целование, я сердцем знаю, что все будет восстановлено и построено, пусть не так быстро, но обязательно будет! И не благодаря богатым спонсорам или помощи властей, а вопреки всем препонам и неурядицам, от сердца, от последней бабушкиной полушки, поданной на храм Христа ради.

Ребят молодых вон сколько в храмах! И не только по великим праздникам, а каждое воскресенье

И ребят молодых вон сколько в храмах стало! Стоят как свечки на службе, слушают внимательно, стараясь не пропустить ни одного возгласа священника, крестятся благоговейно! И юноши, и девушки, и юноши с девушками вместе! И не по праздникам великим с купанием в проруби и освящением верб ходят, а каждое воскресенье! Их бабушки, воспитанные в безбожии, может, и молитв никаких не знают, и в храме не бывали, и родители вечно заняты заботами и на работе пропадают сутками, а они в Церкви! И великое чудо, что эти ребята выбирают не красивые гипермаркеты и клубы, а идут в храмы Божии!

В городе больше 30 гипермаркетов, наверняка построят и еще, но в трех городских храмах возносится молитва Богу и двери всегда открыты. И пока так будет, город будет жить. И Господь будет с нами до тех пор, пока мы будем с Ним.