Как в Советском Союзе верующие храмы строили

Первый камышловский храм в честь Сорока Севастийских мучеников, открытый при советской власти Первый камышловский храм в честь Сорока Севастийских мучеников, открытый при советской власти

Храм 40 Севастийских мучеников в Камышлове своим появлением обязан… борьбе советской власти с Церковью. Если бы советская власть с Церковью не воевала, то этого храма в городе никогда бы не было. Власти просто вернули бы верующим храм Покрова – памятник архитектуры XIX века, который стоял оскверненный и заколоченный, – и вопрос был бы решен. Но в расцвет брежневской эпохи такое было просто невозможно. Чтобы отвязаться от православных бабушек-просительниц, власти разрешили им купить маленький домик на окраине возле кладбища. В этом домике была оборудована первая при советской власти в городе настоящая действующая церковь, освященная в честь 40 Севастийских мучеников, куда несознательные советские граждане могли прийти и помолиться. Это был первый храм в моей жизни, куда мои родители привели своего сына-третьеклассника в далеком 1984 году. Разве тогда кто-нибудь мог представить, что из этой темной избушки на тихой улице по бабушкиным молитвам выйдет новый большой храм Севастийским мученикам, храм Покрова, храм Симеона Верхотурского в Обухово и часовня Александра Невского в центре города?

Некоторые до сих пор сомневаются в силе молитвы. Эта история для них. У тех бабушек из маленькой домовой церкви не было ни власти, ни денег, ни сил, чтобы победить атеистическую государственную систему. Была только молитва и вера, что милосердный Господь не оставит. И эти тихие, немощные, слабые старушки победили…

Чтобы зарегистрировать православную общину и открыть храм, верующие должны были брать разрешение в Москве, в Совете по делам религий. За этим разрешением бабушки из Камышлова ездили 18 раз.

О том, как это было, мне рассказала руководитель тех поездок, матушка Валентина, взяв с меня слово фамилии и отчества ее не упоминать. Иначе, говорит, никакого разговора не будет. «Бог меня знает как Валентину, и будет с того! А с корреспондентами я общаться и славы земной искать не собираюсь!» Сказала – как отрезала. Даром что маленькая и хрупкая, да еще одной руки нет, но в глаза посмотрит – и хочется по струнке встать. Но потом смеется как ребенок и одной рукой чаю мне подливает и земляничным вареньем кормит.

Вот ее рассказ.

***

Отец Владимир с прихожанками Отец Владимир с прихожанками

– Обычно в Москву мы ездили с нашим алтарником Игорем Балабановым, который тогда только пришел из армии, а сейчас известный протоиерей. В тот раз на руках были подписи, которые для нас на вес золота, и решили, что надо ехать большим числом. Отец Владимир благословил восьмерых добровольцев. Меня поставил старшей. Благословились – и на поезд. Тетради с подлинниками в одном месте, машинописные копии в другом.

К местной уполномоченной по делам религий Галине Зайковой отец Владимир пришел, когда получил от нас телеграмму, что мы благополучно добрались до Москвы. Пришел, руками разводит: «Пока я был в Талице, мои камышловские прихожане куда-то в Москву уехали. Может быть, в Троице-Сергиеву Лавру, преподобному Сергию помолиться».

На электрички билеты не продают, в вагон пускают только с паспортом. Как добраться до Москвы?

А в столице в это время проходил Международный фестиваль студентов и юношества. Всех неблагонадежных и просто несимпатичных людей из Москвы, как во время Олимпиады, в срочном порядке вывезли. А у нас из молодых и симпатичных только Игорь. Мне уже за сорок, остальные просто бабушки в платочках. Доехать нам дали только до Владимира, дальше поезд не шел. Мы выходим на перрон, впереди неизвестность. Голодные, усталые, одни в чужом городе, никого не знаем, идти некуда, и того гляди арестуют. На электрички билеты не продают, в вагон пускают только с паспортом. Как бабушка из Камышлова объяснит, что ей до зарезу нужно в Москву?

Мы в одну кассу, в другую – везде отказ. Что делать? Стали молиться. «Да воскреснет Бог», «Богородице, Дево», Символ веры и 90-й псалом. Господи, помоги! И вдруг мне мысль на сердце пришла: брать билеты нужно в Новогиреево, где у меня сестра живет. Это не Москва, да и звучит вполне по-деревенски, так что бабушка в платочке подозрения не вызовет.

Первый после возвращения собора крестный ход. Все разрушено, стекол нет, но есть вера и молитва Первый после возвращения собора крестный ход. Все разрушено, стекол нет, но есть вера и молитва
Только в одной-единственной кассе на всем вокзале молодая неопытная кассирша продала мне туда билет. Через несколько человек подходит Игорь, она и ему продала. Наших бабушек мы боялись за билетами в очередь ставить: одно слово не то ляпнешь, сразу вызовут милицию – кругом повышенные меры безопасности.

Нам с Игорем пришлось разыграть целый спектакль с переодеванием. Один раз я подойду за билетом с распущенными волосами, другой раз – с заколотыми. То кофту надену, потом иду в блузке с брошкой. Игорь один раз купит билет с видом студента в футболке, другой – как рабочий в пиджаке.

Когда билеты купили, нужно в вагон садиться, а у нас прописка даже не из Московской области! И в разные вагоны нам нельзя. Если наших бабушек где-нибудь на полустанке вдруг высадят – как их искать? До сих пор не знаю, как нас в электричку пустили. Расселись по разным местам, раздельно. Нам нельзя было, чтобы нас досматривала милиция – драгоценные подписи на храм везем! Одно остается – молитва. И хотя по вагонам постоянно милиционеры и разные проверяющие ходили, к нам за все время никто ни разу не подошел! Я сидела с «Роман-газетой» в руках, внутри лежал молитвослов. Пресвятая Богородица нас хранила, и до Москвы мы доехали без приключений.

Настоятель отец Валерий на восстановлении храма Настоятель отец Валерий на восстановлении храма

Совет по делам религий находился на Смоленской площади в двухэтажном особняке с огромными лестницами, тихими кабинетами и сотрудником КГБ на входе. Здесь работали так, чтобы ты навсегда забыл дорогу сюда. И надо заметить, свое дело они знали хорошо. Вежливый сотрудник на входе часто выдворял людей раньше, чем они попадали в тихие кабинеты наверху. Если выпроводить посетителей сразу не получалось, он незаметно нажимал кнопку, и сверху прибегал инспектор по фамилии Подшебякин. Это был более профессионально подготовленный сотрудник, чьей задачей было ласково, без ругани и эксцессов, поговорить с просителями, но так, чтобы они оказались за дверями. В советском государстве, где религия была под запретом, никаких религиозных проблем у граждан не должно было быть в принципе, а если проблемы все же появлялись, значит, кто-то плохо работает и кому-то грозил партийный выговор, а то и похуже.

Он посмотрел на часы. Пятница, вечер, конец рабочего дня. А может, их того, взашей?

Когда первый сотрудник остановил нас на входе, я стала спокойно объяснять и ждать Подшебякина. Тот прибежал и потащил нас в какой-то темный коридор, где завел свою обычную пластинку про «вам не сюда», «вам к Патриарху». Я его на полуслове оборвала, показала пачку подписей. Он коршуном в них вцепился, а я говорю: «Пожалуйста, это копии, оригиналы у нас!» У товарища Подшебякина на лице появилось растерянное выражение. Он посмотрел на часы. Пятница, вечер, конец рабочего дня. А может, их того, взашей? И вот нам говорят, что сегодня приема уже не будет, и выставляют за дверь.

Мы снова на улице, стоим, молимся. И тут мне пришла мысль, что нужно пойти в ЦК партии на Лубянку. Спускаемся в метро. На площади Дзержинского я бабушек на скамеечку усадила, а сама осталась наверху высматривать какого-нибудь чиновника, чтобы с ним в ЦК пройти. Смотрю: какой-то важный хорошо одетый товарищ с портфелем из телячьей кожи. Я к нему. Он оглядел меня с ног до головы, но сжалился: «Я в министерство опаздываю, но провожу!»

Приходим мы с нашими бабушками в ЦК партии. Милиционер на входе, который, скучая, брючки чистил, даже в лице при нашем появлении переменился. Но выставить нас я ему уже не дала. Быстренько бабушек по креслам в фойе рассадила, а они у нас старенькие, ну не вытолкают же нас – иностранцы кругом! Я дожидаюсь какого-то секретаря и хорошо поставленным голосом начинаю рассказывать ему о вопиющих нарушениях партийной политики в вопросах отношения к Церкви и религии. Надо было видеть его лицо! Через пару минут откуда ни возьмись появляется вежливый сотрудник в штатском. Я ему все объясняю, показываю подписи. Он все сразу понимает и быстро уходит куда-то наверх. И возвращается с выписанным пропуском на восемь человек!

Закладка нового храма Сорока Севастийских мучеников Закладка нового храма Сорока Севастийских мучеников

Нас провели в кабинет с ореховой мебелью и огромным портретом Ленина на стене к некоему товарищу Михайлову. Товарищ Михайлов широким жестом предлагает кресла: «Присаживайтесь, сестры!» Кто вы, что, откуда? Наша бравая Анфиса ему говорит: «Пока мой муж с фашистами на войне воевал, я работала на военном производстве в литейном цехе, ковала оружие победы, ездила на тракторе и имею правительственные награды за доблестный труд». Другая наша бабушка, та всю жизнь в колхозе, Герой труда. Игорь – отличник пограничной службы. А я вообще советский ученый со степенью по научному атеизму… Товарищ Михайлов нас внимательно выслушал, куда надо позвонил, а потом говорит: «В понедельник вас ждут в Совете по делам религий и все ваши вопросы решат!»

Выходные мы переночевали у моей сестры, а в воскресенье съездили в Богоявленский, помолились у Казанской и отправили нашим в Камышлов телеграмму: «Погода нелетная. В понедельник идем к начальнику аэропорта». Чтобы, значит, молились усердней: завтра все решится.

Владыка Мелхиседек говорит первую после возвращения храма проповедь в Покровском Владыка Мелхиседек говорит первую после возвращения храма проповедь в Покровском
А в понедельник поехали на прием к самому председателю Совета по делам религий товарищу Харчеву. Такое злое выражение лица, как у него тогда было, я за всю жизнь видела всего три раза. Видимо, партийные товарищи из ЦК уже сказали ему, что думают о его работе, и теперь он просто рвал и метал. Но мы на его ругань не отвечали, слушали и молились. Он покричит, потом куда-то в книжечку посмотрит – и цитату из Библии какую-нибудь про всякую власть от Бога скажет и другие фразочки, которыми комсомольские агитаторы любили пользоваться.

Тут я стала говорить ему о праве советского человека на исполнение своих религиозных потребностей, которое записано в Конституции. А как же это право реализовывать, если вы у верующих все храмы забрали? Если мы молимся в маленькой избушке на окраине, где от тесноты в обмороки падаем? А среди наших прихожан не какие-нибудь темные несознательные личности, а ветераны войны, фронтовики, передовики производства, известные уважаемые труженики? И подписи ему протягиваю. Он подписи посмотрел, сказал, что вопрос с передачей храма одними подписями не решается. А вот храм 40 Севастийских мучеников расширить они нам разрешат. Сколько вам нужно пристроить? Сто, двести, триста квадратных метров? Пожалуйста!

Вернулись мы домой, конечно, радостные. Власти, которые к храму бульдозеры гоняли и отца Владимира с нашими бабушками давить собирались за самовольное строительство, от нашего батюшки отвязались.

Власти все входы в храм досками заколотят – мы оторвем, залезем и молимся. Молимся и плачем

Но храм-то Покровский не отдали. И отдавать не собираются. А мы каждую неделю туда ходим, акафист Покрову читаем, молимся Пресвятой Богородице, чтобы вразумила и помогла. Власти все входы и выходы досками заколотят – мы оторвем, залезем и молимся. Внутри на святом месте – грязь, мрак, фрески с выколотыми глазами – мерзость запустения. Мы молимся и плачем, молимся и плачем…

Милиция нас ловила. Увозили на «воронке» в отделение в наручниках, составляли протокол, ругали, увещевали. И тогда нам с отцом Владимиром пришла идея обратиться к кому-нибудь из известных в стране правозащитников или иностранных священников, которые могли бы помочь вернуть нам Покровский собор. Среди московских православных друзей я знала нескольких человек, которые такими вопросами занимались. И я отцу Владимиру об этом сказала. Он мне в глаза смотрит и говорит: «Ты понимаешь, что если тебя власти арестуют, чем тебе это грозит? Это будет уже антигосударственная деятельность, и сядем мы с тобой надолго! Это все, мать, не шутки! Может, даже пострадать придется!» А я говорю: «Как благословите!»

Покровский реставрируется Покровский реставрируется
Чтобы вернуть Покровский собор, я встречалась в одном из храмов Подмосковья с известным в советское время правозащитником Александром Огородниковым и священником Русской Православной Зарубежной Церкви протопресвитером Виктором Потаповым из знаменитого сегодня на весь мир православного Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, где он служил вместе с отцом Серафимом (Роузом). После службы в храме мы поехали с отцом Виктором на частную квартиру, где нас ждали французские дипломаты, с которыми у него еще по Америке были хорошие доверительные отношения. Отец Виктор сказал, что им можно доверять и я могу рассказать о нашей беде. И я всё им рассказала. Про храм в избушке, где люди от недостатка воздуха в обморок падают, про четыре тысячи подписей. Про то, как нас забирали, травили. Про прихожан, которых в тюрьмы по надуманным обвинениям сажают, с работы увольняют, в «психушку» закрывают. А в конце разговора отдала французам собранные нами подлинники подписей.

Уже через два месяца на переговорах между советским правительством и правительством Французской Республики был поднят вопрос о преследовании верующих в СССР на примере храма Покрова из маленького уральского городка Камышлова. Между двумя странами должны были быть подписаны какие-то важные экономические соглашения, и французы использовали эту историю в качестве давления на советское правительство. Французам сказали, что это какое-то недоразумение, и вопрос о передаче Покровского собора верующим решили в течение одного дня.

Вид на Камышлов с колокольни Покровского собора Вид на Камышлов с колокольни Покровского собора

Последствия свалились на нас незамедлительно. Разгневанный начальник Свердловского КГБ позвонил владыке Платону и сказал, что если он попа Зязева не спрячет, который за этим наверняка стоит, то через три дня может больше его не искать. Так прямо и сказал. Владыка позвонил отцу Владимиру: «Я опасаюсь за вашу жизнь, немедленно приезжайте ко мне!» Отца Владимира убрали с глаз подальше на глухой приход, а мне пришлось из Камышлова на несколько лет уехать. О чем нисколько не жалею, потому что милостью Божией я объехала 34 епархии, побывала во множестве монастырей и святых мест по всей стране, где встретила множество замечательных батюшек и верующих людей. Слава Богу за все!

Денис Ахалашвили

10 мая 2017 г.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Л. 33. РПЦ в 1948–1970 годы (ВИДЕО) Л. 33. РПЦ в 1948–1970 годы (ВИДЕО)
Алексей Светозарский
Л. 33. РПЦ в 1948–1970 годы (ВИДЕО) Лекция 33. Русская Православная Церковь в 1948-1970 годы
Православные просветительские курсы
Алексей Светозарский
Возрождение духовных школ. Хрущевские гонения. Русское зарубежье и его выдающиеся деятели. РПЦ и II Ватиканский собор. Лекция и ответы на вопросы.
Мечтал стать политруком, а построил… церковь Мечтал стать политруком, а построил… церковь
Александр Лучанинов
Мечтал стать политруком, а построил… церковь Мечтал стать политруком, а построил… церковь
О том, как заложить православный храм в мусульманской стране в атеистическое время
Александр Лучанинов
23 августа 1991 года. Страна рушится. Через неделю Узбекистан выйдет из СССР. А в это время Ташгорисполком решает вопрос строительства русской церкви. Вы в это верите?..
«“Что, бабки, храм вам захотелось?” А они глаза в пол и молятся» «“Что, бабки, храм вам захотелось?” А они глаза в пол и молятся»
Прот. Владимир Зязев
«“Что, бабки, храм вам захотелось?” А они глаза в пол и молятся» «“Что, бабки, храм вам захотелось?” А они глаза в пол и молятся»
Протоиерей Владимир Зязев
О том, как, вопреки угрозам властей, в Камышлове в 1980-е годы жила община, строился храм, как шла борьба за возвращение Покровского собора, вспоминает отец Владимир Зязев.
Комментарии
Владмир14 мая 2017, 00:24
...Описанные события происходили в в хрущевские времена, а уже при Горбачеве, в 1985 году. Т.е. горбачевская "демократизация" на отношения с Церковью явно не распространялась. А когда при Горбачеве заговорили о "восстановлении ленинских принципов отношений советского государства и Церкви", народ решил, что опять начнутся репрессии.
12 мая 2017, 15:41
Слава Богу за то, что у Него есть раб Дионисий, который пишет духовно-краеведческие статьи о притюменье! Спаси, Господи!
Ольга Тихонова10 мая 2017, 21:03
Наши дорогие православные священники всю жизнь полагали для открытия Божия Храма. Ничего не жалей только открой храм говорил мой почивший отец прихожанке которая помогала ему открыть храм. Все очищали выносили день и ночь трудились эти труженицы. Многие из них уже ушли в мир иной но память об них и их пример стоит перед глазами. Храмы передавались в тяжёлом состоянии и настоятели которые были назначены вместе с народом восстанавливали их из руин. Было видно что сила Божия им помогает.
Наталия z10 мая 2017, 14:30
КАКАЯ ВЕРА!!!Спаси Господи,за статью!!!
Валентина10 мая 2017, 10:37
Вот что значит сила молитвы! Слава Тебе, Господи!
Какие замечательные бабушки-героини! Нам бы такую веру и такую отважность...
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×