Счастливое исключение: «Дело» священника Павла Фоминых

В обширном списке следственных дел, возбужденных против православных христиан Пермской и Кунгурской епархий в период 1920-х – 1930-х годов, встречаются лишь единичные примеры, когда обвиняемым в «антисоветской агитации» удалось избежать приговора по статье 58-10 УК. О двух таких исключительных историях достойно рассказать собранию верующих. Первая из них, относящаяся к 1930 году, – это уникальный случай, обернувшийся оправданием священника Московской Патриархии, и замечательное напоминание об изречении из Притчей Соломоновых: «Золотые яблоки в серебряных прозрачных сосудах – слово, сказанное прилично».

В разгар «сплошной коллективизации»

Как следует из материалов архивно-следственного дела по обвинению священника бывшей Есаульской церкви Павла Фоминых, 7 февраля 1930 года над ним нависла вполне реальная опасность расправы. В этот самый день начальником Сарапульского Окротдела ОГПУ было подписано «Постановление» о начале производства следствия на основе признаков преступления, предусмотренного статьей 58, ч. 10 УК^[1], и тут же определена «мера пресечения» в отношении подозреваемого – содержание его под стражей^[2].

Документ 1. Постановление о начале следствия. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 37

Причиной возбуждения следствия послужило обращение в ОГПУ председателя и счетовода местного сельсовета от 13 января 1930 года^[3], подкрепленное «Заключением сельсовета» (правда, за подписью одного председателя колхоза «Красный Октябрь» – П.М. Голдобина), в котором с уверенностью говорилось о том, что организованный священником продуктовый сбор будто бы послужил причиной массового выхода из колхоза «беднейшей середняцкой массы»^[4].

Документ 2. «Заключение Есаульского сельсовета» от 13. 01. 1930. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 9.

Священник Павел Фоминых, по мнению председателя колхоза, будто бы был ответственен за «выход из колхоза десятков людей»

Такого рода сборы обычно проводились для погашения перед государством задолженностей по «заготовкам» – хлеба и других натуральных продуктов, наложенные в качестве «обязательств» на неимущее и лишенное избирательных прав приходское духовенство.

Так вот, священник Павел Фоминых, по мнению председателя колхоза, будто бы был ответственен за «выход из колхоза десятков людей», а это в логике процессов 1929 – начала 1930-х годов было равносильно «активному сопротивлению курсу ВКПБ в деревне и антисоветской агитации».

Документ 3. Подписка о невыезде Фоминых Павла Петровича. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 23

Поскольку уполномоченному ОГПУ предстоял опрос жителей села для подтверждения версии, казавшейся вполне вероятной, на время сбора и подготовки материалов следствия 20 января 1930 года со священника была взята «Подписка о невыезде»^[5], а 4 февраля 1930 года, то есть еще до официального начала расследования, был наложен арест на имущество и составлена «Опись», куда были внесены дом с сенями, «колоденные и рамочные» пчелы. Всего на сумму 171 рубль^[6].

Документ 4. Опись имущества Фоминых Павла Петровича. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 26

«Проходя мимо священниковой квартиры»

Главным «свидетелем» по «делу» священника (и, очевидно, «информатором» председателя) выступил житель села А.П. Тигин – заведующий производством Есаульского кредитного товарищества.

Документ 5. Протокол допроса Тигина А.П. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 10

Документ 5. Протокол допроса Тигина А.П. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 10 – об.

«Простодушный» рассказ Тигина в стиле героев произведений М. Зощенко представляет собой замечательный образец «политической бдительности»

«Простодушный» рассказ Тигина, изложенный в стиле героев произведений Михаила Зощенко, представляет собой замечательный образец «политической бдительности»:

«…декабря 30 дня сего года я шол из конторы кредитного товарищества вечером часов в 11 т (так. ‒ М.Д.) или позже и проходя мимо священиковой квартиры услышал шум и я астановился на дороге по среди улицы и потом подошол к окну чтобы узнать о чем идет шум но окна были закрыты шторками а втоже время были замерзшие окна узнат я не мог сколько их сидит и кто но по разговору узнал одного человека гр-на с Б. Есаула Якушева Николая Ивановича и по разговору определил сколько их было человек сем и что говорили то только слышел Якушева который громко говорил что зделат оне снами ничего не могут и не зделают и говорил куда то ходил но не известно мне куда он ходил, и много каких разговоров было у них но говорили тихо и не смог я понят а только шум продолжался и я ушол домой и анне астались в квартире у священника. Добавит больше ничего не могу показание мое мне зачитано что и подтверждаю к сему подписуюсь» (Цит. с сохранением орфографии источника. ‒ М.Д.)^[7].

В «Дополнительных показаниях» добровольный «свидетель» припоминал, что, кроме Н.И. Якушева, узнал среди присутствующих еще одного бывшего колхозника – Черкина(?) Николая Васильевича, и устанавливал связь событий:

«…после этой пирушки в доме попа, в Б Есауле, часть записавшихся членов в колхоз, было слышно, что выписывались обратно»^[8].

А в заключение добавлял, что незадолго до выхода крестьян из колхоза в деревнях Варуховка и Покровка «поп проходил по деревням своего прихода под предлогом сбора руги»^[9].

Документ 6. «Добавочные показания» Тигина А.П. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 11

Так версия о «целенаправленной подрывной работе» священника Павла Фоминых была принята к разработке.

Не справился…

…Два месяца уполномоченный, не покладая рук, допрашивал одного за другим жителей села Есаул и окрестных деревень. Но все, что ему удалось добыть, ‒ это шесть «отказных» заявлений о выходе из колхоза, видимо, предоставленных ему председателем Голдобиным.

Один из допрошенных крестьян деревни Покровка, Пастухов Я.Е., подтвердил и то, что священник действительно проводил сбор руги, и то, что часть колхозников, включая верующих, вскоре вышла из хозяйства. Между тем, его личное общение с батюшкой ограничилось ответом на вопрос о том, как живется, после чего священник надел шапку и ушел. При этом сам «свидетель» никакой агитации не слышал^[10].

Из пятнадцати опрошенных «под протокол» крестьян ни один не дал показаний против отца Павла

Из пятнадцати опрошенных «под протокол» крестьян ни один не дал показаний против отца Павла. На усиленные расспросы о содержании бесед в доме у священника отвечали согласно: «Попили чайку», «…о чем говорили, сейчас не припомню», а, давая ответ на вопрос о причинах выхода, ссылались на личные обстоятельства: «А что из колхоза вышли, так у каждого свой смысл».

Наконец, 3 апреля 1930 года «дело» по обвинению священника Павла Фоминых было прекращено «за отсутствием состава преступления»^[11]. Почти единственный из четырехсот случаев, отложившихся за период с 1918 по 1940 гг. в фондах ПермГАСПИ, когда уполномоченный не справился с заданием…

Документ 7. Постановление о прекращении дела в отношении Фоминых Павла Петровича. Дело № 95 по обвинению Фоминых Павла Петровича. ПермГАСПИ. Ф. 641-1. Оп. 1. Д. 1418. Л. 51

***

Казалось бы, мелочь, а все-таки как важно было в те годы, принимая гостей, иметь на подернутых морозцем окнах «шторки» на случай, если прямая дорога уставшего за день «труженика» сделает внезапный поворот под действием неудержимой страсти – прознать, «о чем идет шум?».