Чехия на рубеже I и II тысячелетий – в эпоху обращения ее народа к вере во Христа

Сайт «Православие.Ru» продолжает публикацию фрагментов книги церковного историка и канониста протоиерея Владислава Цыпина «История Европы дохристианской и христианской».

Предыдущие фрагменты:

• Швеция на рубеже I и II тысячелетий и распространение в ней христианской веры
• Заселение Исландии и Крещение ее жителей
• Конунги Олаф Трюггвасон и Олаф Харальдсон – крестители Норвегии
• Крещение Дании
• Верования норманнов в канун принятия ими христианства

В IX веке в центре Западной Европы, на территории, расположенной между Судетскими, Рудными и Исполиновыми горами, а также Чешско-Моравскими высотами, на берегах Лабы (Эльбы) в ее верхнем течении и ее притоков Влтавы и Огры сложился союз западнославянских племен, объединившихся вокруг самого многочисленного из них – чехов, этноним которых стал со временем их общим названием. В этот союз вошли зличане, пшоване, литомержичи, дечане, лемузы, седличане, дулебы и оставшиеся в этом регионе хорваты, соплеменники которых ранее ушли на Балканы.

К заключению союза их подтолкнула угроза со стороны франков. Эйнгард в биографии Карла Великого упоминает среди народов, с которыми воевал Карл, «богемцев», как часто до сих пор называют чехов в напоминание о кельтском народе «бойев», обитавшем в Чехии до прихода туда славян, а еще также цыган, которые на запад Европы перекочевали из империи ромеев через центральную Европу – Богемию, а от «цыганского» образа жизни этот замечательный этноним был перенесен уже и на так называемую «богему», чей быт скандализировал добропорядочное буржуазное общество на исходе XIX века. В 805 году войска Карла Великого впервые напали на чешские земли. Эта агрессия не увенчалась успехом, но в следующем году император Карл снова и на этот раз удачно воевал с чехами, принудив их к уплате дани – 500 гривен серебра и 120 быков в придачу. Чешские послы участвовали в рейхстаге, созванном во Франкфурте в правление императора Людовика Благочестивого в 822 году. В 845 году 14 воевод Чешского союза прибыли к королю восточных франков Людовику Немецкому в Регенсбург, и там они приняли крещение. Но когда год спустя войско Людовика возвращалось после похода в Моравию домой, чехи напали на него и нанесли ему поражение. За крещением князей тогда не последовало принятие христианской веры чешским народом.

Князь Борживой. Гравюра. XIX в.

Летописец XII столетия Козьма Пражский, основываясь на народных преданиях, составил полулегендарную родословную чешских правителей, которую он возводит к князю Кроку. Согласно Козьме Пражскому, его дочь Либуша вышла замуж за крестьянина из села Стадицы в земле лемузов Пржемысла. У них родился сын и наследник Незамысл. И далее Козьма приводит поколенную роспись Пржемысловичей: Мната, Воен, Унислав, Кресомысл, Неклан, который воевал с князем племени лучан Властиславом.

В родословной Козьмы за Некланом следует Гостивит, сыном которого был князь Борживой – лицо бесспорно историческое.

«Гостивит был отцом Борживоя, а тот – первым князем, который был крещен достопочтенным Мефодием, епископом моравским, во времена императора Арнульфа и Святополка, короля Моравии»^[1].

Около 883 года Борживой и святая Людмила были крещены в Велеграде, в столице князя Великой Моравии Святополка

Вероятно, и его отец Гостевит реально существовал, но о нем нет достоверных сведений, кроме того только, что он отец Борживоя, который родился около 852 года и был женат на дочери князя пшован Славибора Людмиле. Начало его княжения датируется 870 или 872 годом. Борживою принадлежала крепость Леви-Градеке, расположенная близ современной Праги, и примыкающие к ней земли. В ту пору его владения, как и ряд других чешских княжеств, входили в состав Великой Моравии, связанные с ней вассальной зависимостью. В 872 году Борживой со своей дружиной воевал под началом князя Великой Моравии Святополка с королем восточных франков Людовиком Немецким, отражая нападение агрессивных соседей. Около 883 года Борживой и святая Людмила были крещены в Велеграде, в столице князя Великой Моравии Святополка. В награду за верную службу Святополк поставил Борживоя князем всей Чехии, подчинив ему других чешских князей и жупанов, и пожаловал ему земли в самом центре страны, и Борживой построил там, на левом берегу Влтавы, на высоком утесе Градишин, крепость (град), ставшую его резиденцией, и церковь святого Климента внутри нее.

Князь Крок и дочери. Художник: Йозеф Матхаузер

Так положено было начало одному из самых красивых городов Европы, названному вскоре после своего основания Прагой. Средневековая легенда связывает основание города с предсказанием дочери легендарного князя Крока и жены Пржемысла Либуши:

«Вижу город великий. До звезд вознесется слава его. Есть в лесу место… в излучине Влтавы. С севера ограждает его поток Борусница, что бежит в глубоком ущелье, на юге – скалистая гора, что возле Страгова леса. Там, в лесу, найдете вы человека – он обтесывает порог дома. И назовете вы город, что на том месте построите, Прагой. И как князья и владыки склоняют голову, переступая порог дома, так будут они кланяться городу моему»^[2].

Что касается этимологии топонима, то «в наши дни наиболее убедительной считается точка зрения Гута и Профоуса, которые связывают происхождение слова “Прага” с основанием Пражского града (кремля) “na vyprahlеm kopci” (то есть “на выжженном холме”)»^[3].

Святая Людмила Чешская. Часть «Вотивного образа Яна Очко из Влашима». 1371 г. Национальная галерея в Праге

Князь Борживой при поддержке со стороны своей супруги святой Людмилы содействовал христианизации своей страны, приглашал священников, давал средства на поддержку церквей, покровительствовал тем, кто, состоя на его службе, принимал крещение, что вызывало зависть и недовольство со стороны язычников, в особенности из среды лехов – родовой знати. Недовольство вылилось в мятеж, который возглавил родственник князя Строймир, стремившийся, опираясь на языческое большинство знати и народа, перехватить власть. Под тем предлогом, что Борживой вместе с супругой крестились без санкции сейма, сейм объявил его низложенным и выбрал чешским князем Строймира. Борживой с Людмилой вынуждены были бежать к князю Моравии Святополку I. С его помощью восстание язычников было подавлено, и Борживой возвратился в свою столицу. В благодарность Богу за одержанную победу он заложил и построил на центральной площади, где собиралось вече – сейм, храм, освященный в честь Пречистой Девы Марии.

Точная дата смерти Борживоя неизвестна. Предположительно, он скончался в 889 году, во всяком случае до 894 года. После его смерти Святополк Моравский вначале взял его владения под свое прямое управление, а затем в 894 году передал их старшему сыну Борживоя и Людмилы Спытигневу, который умер в 915 году. Достоверных документальных сведений о времени его правления нет. После смерти Святополка Моравского в 895 году князья Спытигнев и Вратислав, сыновья Борживоя, прибыли в Регенсбург и там принесли императору Арнульфу вассальную присягу с обязательством уплаты дани. Судя по тому, что после смерти Спытигнева правил его младший брат Братислав, сыновей у Спытигнева не было или они ушли из жизни до смерти отца. Братислав правил недолго, но ему удалось за время своего княжения защитить свою страну от агрессии мадьяр, разгромивших Великоморавскую державу. Воспользовавшись смутой, в которую погрузилась тогда Германия, он прекратил платить дань ее королю, так что, хотя и ненадолго, при нем Чешское государство обрело независимость. Братислав скончался 13 февраля 921 года, оставив престол своему сыну Вячеславу, как он значится в наших святцах, Вацлаву – на родном ему чешском языке; на латинском его имя писалось Wenceslaus, а по-немецки он звался Wenzel. Ко времени восшествия на престол ему не исполнилось еще и 15 лет – он родился в 907 году.

Вацлава воспитывала его бабушка святая Людмила, общавшаяся в юности с апостолом славян Мефодием

В начале и конце его княжения в правящем доме произошли трагические события. Сейм возложил регентство при юном князе на его мать Драгомиру, дочь воеводы или князя стодорян. Но Вацлава воспитывала его бабушка святая Людмила, общавшаяся в юности с апостолом славян Мефодием, и после восшествия внука на престол продолжала заботиться о нем и оказывать влияние на него. Драгомира была крещена, но сохраняла приверженность языческим верованиям и обычаям. А сын ее был воспитан как добрый христианин, нежно любящий свою наставницу в вере. При дворе сплетничали, обвиняли Людмилу, что она вместе с приближенными к ней священниками испортила князя, вырастила из него монаха. Драгомира возненавидела свекровь, распорядилась удалить ее из Праги в Тетинскую крепость и наконец замыслила убить ее. Она поручила исполнить задуманное злодеяние двум преданным ей дружинникам, направив их в крепость Тетин, где тогда пребывала святая княгиня, и 16 сентября 921 года они проникли туда и задушили святую Людмилу. Орудием убийства послужила вуаль княгини, которая после канонизации стала изображаться на ее иконах.

Святой Вацлав на «Вотивном образе Яна Очко из Влашима»

После совершенного злодеяния Драгомира изгнала из Чехии баварских миссионеров. Возмужав, Вацлав стал править самостоятельно, удалив преступную мать из страны. Потом, правда, он разрешил ей вернуться ко двору в Прагу. В 925 году Вацлав повелел перенести мощи святой Людмилы из Тетина, где она была погребена, в пражскую базилику Георгия Победоносца. Своим высшим долгом правителя Вацлав считал христианское просвещение подданных. Он приглашал в Чехию миссионеров, строил церкви. В Праге он построил храм во имя святого Вита, ставший кафедральным собором Чешской столицы, в перестроенном виде он стал впоследствии одним из шедевров готической архитектуры. Вацлав, воспитанный своей бабушкой, ученицей равноапостольного Матфея, высоко ценил византийские церковные традиции и поддерживал совершение богослужения на славянском языке, которое при преобладании латинского обряда и языка в церквах Чехии бережно хранилось в нескольких храмах страны. В Праге он построил церковь во имя святого Вита. Племя зличан, главным городом которых был Любице, попыталось во главе со своим князем Радиславом выйти из-под верховной власти Чешского князя, но Вацлав в результате кратковременной и успешной войны с зличанами принудил их вернуться в состояние прежней зависимости. В 929 году армия короля восточных франков Генриха Птицелова вторглась в Чехию, подступила к стенам Праги и принудил Вацлава возобновить уплату дани Германии.

Святые мученики Людмила и Вацлав (Вячеслав), канонизованные Римским престолом, издревле почитаются и в Православной Церкви

Младший брат Вацлава Болеслав был воспитан матерью Драгомирой и, как и та, оставаясь формально в лоне Церкви, в действительности был привержен язычеству. Одержимый властолюбием, он завидовал брату и вознамерился устранить его, чтобы самому занять княжеский престол. Среди чешских воевод, владык и лехитов было немало тех, кто в тайне ностальгировал по языческой старине. Так составился заговор. Болеслав, княживший в земле пшован, где в прошлом правил отец святой Людмилы Славибор, пригласил брата в гости в построенный им и названный его именем город Болеславль на церковный праздник. И там высокий гость был убит его слугами, по одной версии – у входа в церковь, по другой – на пиру во дворце:

«В лето от рождества Христова 929. 28 сентября, – пишет Козьма Пражский, – св. Вацлав, чешский князь, по коварному замыслу [своего] брата [Болеслава], был замучен в городе Болеславе. В вечный небесный дворец счастливо [Вацлав] удалился»^[4].

Святые мученики Людмила и Вацлав (Вячеслав), канонизованные Римским престолом, издревле почитаются в сонме святых и в Православной Церкви.

Убийство святого Вацлава. Болеслав – стоящий человек в красной княжеской короне, Вацлав – коленопреклонённый

По преданию, Болеслав раскаялся в совершенном злодеянии и сына своего, родившегося в день убийства святого Вацлава, он назвал Страхквасом, что в переводе с чешского значит «страшный пир». Более того, он даже дал обет посвятить сына служению Богу. Его мать Драгомира после гибели сына Вацлава навсегда покинула Чехию, бежав в страну белых хорватов, расположенную в восточном Прикарпатье.

Болеславу, прозванному Грозным, «пришлось иметь дело с Добромиром, воеводой луцким и литомержицким, который перекинулся на сторону немецкого короля, и усмирить лехов и владык земли Пшовской»^[5]. В течение полутора десятка лет Болеслав защищал независимость Чехии от притязаний со стороны Германии, но силы были не равными, и в 950 году он признал короля восточных франков (что значило – Германии) своим сюзереном. Титмар Мерзебургский писал:

«Безбожный Болеслав, убив своего брата Венцислава, князя Чехии, верного Богу и королю, долгое время оказывал ему отчаянное сопротивление. Позже, однако, несмотря на свое мужество, он был побежден королем и передан в услужение его брату – Генриху, герцогу Баварии»^[6].

Иными словами, он стал вассалом герцога Баварии, который в свою очередь был вассалом своего брата Оттона Великого. В битве на берегу Леха чехи воевали бок о бок с немцами. Победа над венграми позволила Болеславу присоединить к своему государству Моравию, ранее разгромленную и захваченную венграми, и Силезию, расположенную в верхнем течении Одера. Болеслав строил крепости в разных уголках Чехии, создавая оборонительный щит на ее рубежах.

Оттон I Великий и Эдит Английская. Скульптура из Магдебургского собора, 1250 г.

Сын Болеслава Грозного Болеслав II Благочестивый, взошедший на княжеский престол в 967 году после смерти отца, добился с помощью императора Оттона II учреждения в Праге епископской кафедры, состоявшей в юрисдикции архиепископа Майнца. Но 10 лет спустя, когда герцог Баварии Генрих, преследуемый Оттоном II, бежал в Прагу, Болеслав взял его под свою защиту, после чего император дважды вторгался в Чехию, в первый раз неудачно, но в августе 977 году он принудил Болеслава снова признать себя его вассалом, а Генрих бежал тогда из Праги в Пассау. В 990 году князь Польши Мешко воевал с Болеславом, пытаясь отнять у него Силезию. Болеслав призвал на помощь враждовавшее с Польшей языческое племя лютичей, а Мешко – немцев. В ходе войны был эпизод, когда Болеслав убедил своих кровожадных союзников воздержаться от истребления взятых им в плен немцев. Польскому князю в этой войне не удалось присоединить к своим владениям земли силезян, оставшиеся в составе Чехии. Болеслав II Благочестивый, по словам Козьмы Пражского, «построил двадцать церквей для христианской религии»^[7]. Строились они почти без исключения из дерева. Их остатки были обнаружены археологами в Пльзене, Добржихове и других местах. Чтобы привлечь народ к участию в воскресном богослужении, Болеслав приказал проводить в этот день ярмарки в крепостях, где имелись церкви – костелы.

В конце жизни Болеслав II столкнулся с очередной сепаратистской попыткой, на этот раз со стороны воеводы любицкого Радислава Славника и его сыновей Славниковичей, стремившихся при поддержке императора и польского князя Болеслава Храброго вывести свои владения из состава Чехии. Болеславу Благочестивому, как и его предшественникам, удалось подавить очередной мятеж и сохранить единство государства. Напав на город Любице в 995 году, он захватил и разорил его, после чего отнял у Славниковичей их владения и подчинил их себе. В 999 году Болеслав Благочестивый скончался.

Ему наследовал сын Болеслав III по прозвищу Рыжий. Он родился в 955 году и прожил долгую жизнь, скончавшись в 1037 году, в 82 года, но правил он всего 3 года. В самом начале княжения он вступил в конфликт со своими младшими братьями Яромиром и Олдрихом. По словам Титмара Мерзебургского, он «оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха, после чего изгнал вместе с их матерью из отечества. Правя один, как достойный кары василиск, он стал сверх меры притеснять народ»^[8], что вызвало бунт, в котором участвовал как простой народ, так и знать. Восстание возглавили лехиты из рода Вршовцев, связанные с Болеславом Рыжим узами свойства – он женат был на происходящей из этого рода Предславе. В 1002 году Болеслава Рыжего изгнали из Чехии, и он отправился в Германию к маркграфу Австрии Генриху Бабенбергу.

***

Генрих II

Вожди восставших чехов пригласили на княжеский престол в Прагу Владивоя, младшего брата польского князя Болеслава Храброго, сына Мешко и его жены Дубравки, дочери чешского князя Болеслава Грозного. Заняв Чешский престол, Владивой в ноябре 1002 года отправился в Регенсбург, чтобы там принести клятву вассальной верности королю Германии Генриху II, позже императору, за что его особо похвалил Титмар Мерзебургский^[9]. Этой клятвой историки обычно датируют прочное вхождение Чехии в состав Германского государства в разных его конфигурациях, хотя подобные клятвы приносились и раньше, но до 1002 года периоды вассалитета сменялись не всегда удачными попытками вернуть независимость. Новый князь Чехии страдал от пристрастия к алкоголю – настолько, что, согласно молве, он и часа не мог провести без вина или пива. В январе 1003 года он умер от перепоя.

Чешская знать пригласила тогда на престол братьев свергнутого и изгнанного ими из страны Болеслава Рыжего – Яромира и Ольдржиха, которые вернулись вместе со своей матерью, а сам Болеслав, снова бежав к маркграфу Генриху Батенбергу, умолял его помочь ему вернуться на Чешский престол, но, видимо, получив отказ, он направился в Польшу к Болеславу Храброму, и тот на этот раз взял его сторону, очевидно, в надежде, что, посадив на престол в Праге своего непопулярного у чехов ставленника, он перехватит власть над этой страной. Титмар Мерзебургский писал:

«Болеслав, правитель Польши, собрав отовсюду войско, вторгся [в Чехию] и… возвел своего изгнанного тезку в прежнее его достоинство; а сам вернулся домой, глубоко скрывая свои коварные замыслы. Ведь он, зная, что двоюродный брат его жестоко отомстит инициаторам своего изгнания, надеялся при удобном случае самому занять этот пост. Что и случилось»^[10].

Нападение вршовцев на Яромира (картина Антонина Яна Гарейса-старшего, 1824 г.)

Польское войско, в обозе которого, выражаясь фигурально, находился Болеслав Рыжий, вторглось в Чехию и овладело Прагой. Изгнав из страны Яромира и Ольдржиха и усадив на Чешский престол Болеслава Рыжего, польский князь возвратился со своим войском восвояси.

Вновь овладев престолом, Болеслав Рыжий первым делом утолил жажду мести. Расправа над его врагами пришлась на Великий пост

Вновь овладев престолом, Болеслав Рыжий первым делом утолил жажду мести своим врагам из рода Вршовцев, которые организовали его свержение. Расправа над ними пришлась на Великий пост 1003 года: притворившись, что простил все обиды, он, «собрав в каком-то доме перед собой всех лучших людей, муж кровожадный и коварный, недостойный прожить остаток отпущенных ему дней, сначала собственной рукой поразил мечом в голову своего зятя, а затем, вместе с сообщниками своей злобы, перебил и прочих безоружных; и это в Великий пост!»^[11].

Пораженные злодеянием, чешские вельможи, а по словам Титмара,

«оставшийся народ, сильно напуганный этим, тайком отправил к Болеславу Польскому послов, которые объявили ему о тяжести совершенного преступления и просили его избавить их от страха перед будущим. Он, охотно это выслушав, тотчас же потребовал, чтобы тот с немногими людьми пришел к нему в некий замок для переговоров с глазу на глаз о делах, касающихся их общей выгоды. Младший Болеслав… прибыл в условленное место и сначала был им с любовью принят; но на следующую ночь ему выкололи глаза… Он был… отправлен в долгое изгнание»^[12].

О его дальнейшей жизни никаких сведений нет, за исключением даты его смерти – 1037 год. Приказав ослепить своего свирепого и незадачливого родственника, Болеслав Польский «на следующий же день… поспешив в Прагу, был введен [в нее] жителями, которые всегда радуются новой власти, и единодушно объявлен государем»^[13], став правителем двух западнославянских народов: поляков и чехов.

Князь Яромир. Бюст в Яромерже

Король восточных франков, что значит Германии, Генрих II намеревался установить добрые отношения с Болеславом Храбрым и предлагал ему признать за ним титул князя Чехии, но тот, видя трудное положение, в котором оказался король, взял сторону его противников с очевидной надеждой избавиться от какой бы то ни было зависимости от немцев, но с этим своим выбором он поспешил и просчитался. Хотя вначале ему удалось вторгнуться в королевство восточных франков и захватить Мейсен, но затем, в феврале 2004 года, немцы в союзе с давними врагами Польши лютичами отняли у Болеслава Лужицу, а в августе того же года немецкие рыцари вошли в Чехию и при поддержке восставших против польского засилья чехов взяли Прагу, и 8 сентября брат Болеслава Рыжего Яромир был провозглашен князем Чехии. В этой войне погиб сторонник Болеслава Польского Собеслав из рода Славниковичей, ориентировавшихся на Польшу. Князь Яромир, утвержденный в княжеском достоинство Генрихом II, стал верным вассалом короля Германии.

12 апреля 1012 года, в субботу на Светлой неделе, в Праге совершен был государственный переворот. Яромир был свергнут своим младшим братом Ольдржихом при содействии Генриха, в ту пору уже императора, и бежал к Болеславу Польскому, которого, по словам Титмара Мерзебургского, внимательно наблюдавшего за событиями, происходившими в соседних с его германской родиной странах, Яромир «несмотря на близкое родство… рассматривал как врага своего и гонителя»^[14].

Третий сын Болеслава Благочестивого и его супруги Эммы, Ольдржих, которого по-немецки звали Ульрих, правил по тем временам долго, с 1012 до своей смерти в 1034 году, и правил не безуспешно. Имя первой жены князя Ольдржиха осталось неизвестным. Согласно «Чешской хронике» Козьмы Пражского,

«у князя Ольдржиха не было потомства от законного брака… но он имел прекрасного сына от одной женщины, по имени Божена из рода Кржесины, которого он назвал Бржетиславом. Возвращаясь однажды с охоты через одну деревню, [Ольдржих] увидел у колодца женщину, стиравшую белье. Окинув ее взглядом с головы до ног, Ольдржих почувствовал в груди сильный любовный жар… Князь тотчас послал за нею и взял ее в жены. Но старый брак он не расторг, ибо в те времена, если кто желал, мог иметь и двух и трех жен; для мужчины не было грешно увести жену другого, а для женщины не было грешно выйти замуж за чужого мужа… люди жили как глупые животные, пребывая в общем браке»^[15].

Возможно, этот брак послужил Козьме толчком, чтобы сочинить легенду о происхождении правящей династии от дочери князя Крока Либуши и деревенского пахаря Пржемысла. Более вероятно, однако, что легенда о браке Либуши и Пржемысла была лишь пересказана Козьмой. Как бы там ни было, между 1002 и 1005 годами у Ольдржиха и Божены родился сын, крещенный с именем Бржетислав. В 1014 году Ольдржиху удалось окончательно подавить оппозицию со стороны части чешской знати, враждебно относившейся к правящей династии Пржемысловичей. После устранения Славниковичей оппозицию возглавляли Вршовцы, которых Ольдржих приказал казнить.

С 1019 года Чехия и Моравия находились в лоне одного государства, и постепенно шел процесс слияния чехов и мораван в единую нацию

В 1019 году чехи отвоевали у Болеслава Храброго Моравию. С этих пор Чехия и Моравия находились в лоне одного государства, и постепенно шел процесс слияния чехов и мораван в единую нацию. 10 лет спустя Ольдржих назначил наместником в Моравию своего сына Бржетислава. И, как пишет Саксон Анналист, в 1030 году, действуя заодно с войском императора, Бржетислав «нанес венграм тяжкое поражение и разорил их землю до города Эстергома»^[16].

В 1032 году Ольдржиха как вассала вызвали в Мерзебург на императорское собрание, а он не поспешил туда явиться вовремя, впрочем, и раньше он обнаруживал поползновения к большей самостоятельности и неповиновению императору, но «позднее, вняв доводам разума», иначе говоря, осознав недостаточность средств для сопротивления воле императора, «он пришел к императору в Вербен, где тот сидел ради умиротворения королевства против лютичей, покаялся в тех кознях, что в течение двух лет причинил императору, и был отправлен в изгнание»^[17]. По распоряжению императора Конрада II на чешский престол был возвращен его старший брат Яромир, а его соправителем стал сын Ольдржиха Бржетислав. Но по прошествии недолгого времени Конрад преложил гнев на милость по отношению к Ольдржиху, и ему позволено было вернуться в Прагу на княжеский престол, чтобы править вместе с Яромиром, но по приказу Ольдржиха Яромир был схвачен, помещен в темницу и там ослеплен. Своего сына Бржетислава отец отстранил от управления Моравией. Расправа над братом вызвала гнев императора Конрада, но Ольдржих продержался на троне до самой своей кончины, которая последовала 9 ноября 1037 года.

Конрад II

И, как рассказывает в «Чешской хронике» Козьма Пражский,

«Яромир… будучи лишен зрения, находился в это время, как ему было наказано князем Ольдржихом, в деревеньке Лисе. Услышав, что его брат умер, он… приказал отвезти себя на повозке в город Прагу. Когда он туда прибыл, брат его был уже отнесен в церковь св. Георгия; стоя у погребальных носилок, Яромир произнес с рыданием слова, которые потрясли всех стоявших вокруг людей: “Жаль мне тебя, брат, и жаль твоей горестной смерти! Вот ты здесь мертвый лежишь, и ни мне, ни тебе ни к чему уж власть короля, быстротечная, тленная власть. Еще третьего дня ты был благородным князем, а сегодня – ты недвижим. Завтра ты станешь пищей для червей, а затем превратишься в легкий пепел, и о тебе останется лишь пустое предание. Ты лишил меня зрения и не любил меня так, как должен брат брата любить. Ты предпочел бы не делать того, что тогда совершилось… А теперь я прощаю тебя, от сердца всего я прощаю. И молю, чтобы Бог отпустил милосердно твой грех. И пусть дух твой теперь почиет в блаженном покое”»^[18].

Слова, произнесенные слепым князем Яромиром у гроба покойного брата, Козьма передал так, чтобы они потрясали своим религиозным воодушевлением человеческое сердце, но смысл сказанного он, можно надеяться, не переврал, разве только возвысил.

«После того, как был исполнен погребальный обряд, – продолжает Козьма, – Яромир взял племянника Бржетислава и повел его к княжескому престолу. И как всегда это делают при избрании князя, через ограду верхнего дворца народу бросили 10 тысяч или больше монет; это сделали для того, чтобы он не напирал на княжеский трон, а лучше собирал брошенные ему монеты. Когда князь воссел на престоле и воцарилось молчание, Яромир, взяв племянника за правую руку, сказал народу: “Вот ваш князь!” В ответ народ прокричал одобрительно трижды: “Krlsu”, что означает “Kyrie eleison”. Яромир вновь обратился к народу… “Так как судьба не дозволяет мне быть вашим князем, то мы ставим и утверждаем князем над вами Бржетислава и желаем, чтобы вы слушались его, как подобает слушаться князя, и чтобы оказывали ему должную верность, как надлежит делать в отношении своего государя. Тебе же, сын мой, я напоминаю… людей этих почитай, как отцов, люби их, как братьев; при всех обстоятельствах имей их в качестве советчиков. Им вверь и управление города и народ: благодаря им Чешская страна стоит, стояла и будет стоять вечно. А тех, кто принадлежит к Вршовцам… внутренних недругов нашего рода… ты сторонись, как грязного колеса… Меня, невинного человека, своего государя, они сначала связали… а потом своей врожденной хитростью и коварными советами они добились того, что брат лишил меня, брата своего, зрения. Всегда помни, сын мой, завет св. Адальберта, который, по причине совершенных [Вршовцами] жестокостей, своими святыми устами… подверг их проклятию в церкви”»^[19].

Несколько дней спустя Яромир был убит. Некий Коган, клеврет Врщовцев, «подослал [к Яромиру] своего слугу. И когда слепец в ночной час очищал желудок в отхожем месте, ему в спину нож слуга вонзил и все внутри его пронзил. Так князь Яромир, праведный муж, умер, как Божий мученик, в лето от Рождества Христова 1038, дня 4 ноября месяца»^[20].

Бржетиславу было тогда около 35 лет. Он родился между 1002 и 1005 годом и был женат на сестре маркграфа Швейнфуртского Оттона Юдифи, которую он похитил из монастыря, расположенного в Баварии на берегу Майна. Юдифь родила ему пять сыновей:

«первородным сыном был Спитигнев, вторым по рождению – Вратислав, третьим по порядку – Конрад, четвертым – Яромир, пятый и последний – Оттон – был самым красивым»^[21].

Центральная Европа в 919–1125 гг.

В самом начале своего самостоятельного правления, в 1038 году, воспользовавшись смутой, разразившейся в Польше в правление сына Мешко II Казимира,

Бржетислав «счел за лучшее… как можно скорее отомстить за те обиды, которые в свое время князь Мешко нанес чехам. …Бржетислав решил напасть на поляков и немедленно оповестил всех о своем страшном решении, разослав по всей чешской стране, в знак своего приказа, петлю, сплетенную из лыка. Это означало, что, кто прибудет в лагерь позднее назначенного срока, то пусть знает, что будет без промедления повешен в такой петле на виселице. Когда в мгновение ока воины собрались все до одного вместе, Бржетислав [вторгся] в польскую страну, лишенную своего князя; он… резней, грабежом и пожаром опустошал деревни и силой врывался в укрепления. Вступив в главный город поляков, Краков, он разорил [его] до основания и завладел его богатствами; помимо этого, Бржетислав извлек из казны старые сокровища, а именно громадное количество золота и серебра, спрятанное в ней прежними князьями. Он предал огню также и остальные города, сравняв их с землей»^[22].

Затем чешское войско захватило древнюю столицу Польши Гнезно, где покоились мощи канонизованного Западной церковью Войцеха – Адальберта, чеха, из рода Славковичей, одинаково почитавшегося обоими народами – поляками и чехами, и эти мощи были переправлены из Гнезно в Прагу. На обратном пути чешское войско овладело Вроцлавом и другими городами и селениями Силезии. Множество поляков было уведено в плен в Чехию.

Самовольная акция вассала вызвала гнев короля Германии Генриха Черного, и он решил покарать чешского князя. В 1040 году две армии, его собственная и саксонская, действовавшая под командованием маркграфа Экхарда, вторглись в Чехию, правитель которой не только заручился поддержкой, но и получил подкрепление со стороны Венгрии. По словам Саксона Анналиста,

король «собрал в Хаме войско на Вознесение св. Марии… Отто, маркграф Швейнфуртский, вместе с баварцами вступил ради разведки в лесистые и непроходимые [места], некоторые отправленные из окружения короля люди… необдуманно зашли далеко вперед, но, угодив в расставленную засаду, были окружены лучниками, и граф Вернер… а также граф Рейнхард, мажордом Фульденской церкви, с самыми славными из челяди св. Бонифация, пали, – о ужас! – 22 августа в кровавой сече. На следующий день люди из отряда Отто….также были атакованы названными лучниками, и граф Гебхард, Вульфрам, Титмар, вместе со многими баварскими рыцарями погибли достойным сожаления образом»^[23].

Зато «саксы… с митрополитом Майнцским Бардо и маркграфом Экхардом [во главе], и с очень малым отрядом…в воскресенье 24 августа неистово вторглись в эту землю, в течение 9 дней опустошали ее убийством, грабежом, пожарами, проходя всюду, где вздумается, пока, наконец, не вернулись победителями. Бржетиславу Чешскому доложили, граф Прикос, который был комендантом в городе Белине, будучи подкуплен саксонскими деньгами, не стоял против врага под защитой укрепления, а разместил гарнизон там, где лес давал врагу преимущество… Князь велел бросить этого графа в реку, предварительно выколов ему глаза и отрубив руки и ноги»^[24].

Победа над чехами, разорение их страны, унижение Бржетислава не представлялись Генриху достойным возмездием противнику.

И в 1042 году он «с большим войском вступил на Вознесение св. Марии в Чехию. Петр, король Венгрии, опять послал [чешскому] князю помощь против короля Генриха. В это самое время маркграф Экхард с архиепископом Майнца и прочими епископами и князьями вторглись туда с саксонским войском с другой стороны; разоряя эту страну пожаром и прочим опустошением, они на рождество св. Марии разбили лагерь недалеко от города Праги, в нижней части этого города; на одном берегу реки Молдавы [расположилось] войско короля, на другом – маркграф Экхард с саксами»^[25].

Перед лицом многократно превосходящей вооруженной силы противника Бржетислав уже не видел ресурсов для дальнейшего сопротивления и решил капитулировать.

Он «пришел к королю со смиреннейшими извинениями, доставил дань с чешской земли и оказал великий почет в виде царских даров. Затем, поклявшись в верности и службе, он дал заложников и вернулся на родину»^[26].

Чехия на века смирилась со своей ролью – вассального княжества в составе Священной Римской империи германской нации

Впредь Чехия уже на века смирилась со своей ролью – вассального княжества в составе Священной Римской империи германской нации.

С этих пор дважды, в 1042 и 1044 году, чешское войско под предводительством Бржетислава участвовало в походах короля восточных франков Генриха Черного в Венгрию, целью которых была помощь королю мадьяров Петру Орсоло против восстания, поднятого претендентом на престол Абу Шамуэлем. Первый поход закончился неудачей, а в 1044 году потерпевший катастрофическое поражение Абу Шамуэль был пленен, брошен в тюрьму и казнен. В промежуток между этими двумя войнами «в Чехии был такой голод, что от него погибла третья часть народа»^[27], так что число жертв этой катастрофы, похоже, насчитывало около полумиллиона человек. Эту жатву смерти превзошли, вероятно, только «черная смерть», опустошившая Европу в XIV столетии, и 30-летняя война XVII века, которая с особой свирепостью прошлась по Чехии, ставшей ее эпицентром.

Генрих III. Миниатюра. Ок. 1040 г.

В 1052 году скончалась престарелая мать Бржетислава Божена, простолюдинка по происхождению. Два года спустя Генрих Черный, в ту пору уже Римский император, не желая воевать с польским монархом Казимиром, на чью сторону готовы были стать русский князь Ярослав Мудрый, отдавший замуж за него свою дочь, и венгерский король Андрей, приказал ради предотвращения войны передать Польше Силезию с Вроцлавом за ежегодную дань размером в 500 марок серебром и 30 марок золотом.

В 1054 году, предчувствуя близкую кончину, Бржетислав в заботе о сохранении целостности своего государства на будущие времена издал закон о его неделимости, установив наследование престола тем лицом из правящей династии, кто останется старейшим в роде после ухода правителя. По словам Козьмы Пражского, он «призвал к себе первых людей страны, оказавшихся как раз в это время при нем». В уста князя Козьма влагает такую речь:

«Судьба моя меня призывает, черная смерть витает уже перед моим взором… Вы знаете, что княжеский род наш отчасти по причине бездетности, а отчасти по причине преждевременной смерти своих представителей сократился до меня одного. Теперь же, как вы видите, по милости Бога, я имею пятерых сыновей. Я не думаю, что полезно будет разделять Чешскую страну между ними, ибо всякая страна, которую делят на части, начинает пустеть… Поэтому, во имя Бога, прошу вас и приказываю вам присягнуть… что верховное право и престол в княжестве будет всегда получать старший по рождению среди сыновей моих и внуков и что все его братья и те, кто происходит из княжеского рода, будут под его властью. Поверьте мне, если княжеством не будет управлять самодержец, то дело дойдет до того, что вы, вельможи, погибнете, а народу будет нанесен большой ущерб»^[28].

10 января 1055 года Бржетислав, которого некоторые славянские хроники именуют Брячиславом, скончался в городе Хрудиме. Чешский престол наследовал его старший сын Спитигнев, которому в придачу император Генрих пожаловал в лен Баварию.

***

Чешское княжество, включенное в состав Священной Римской империи германской нации, обладало, как, впрочем, и входившие в нее германоязычные герцогства и марки, автономией. Зависимость заключалась в основном в выплате дани в имперскую казну, участии в войнах, которые вели императоры, или в войнах по поручению императора, а также в имперских собраниях – рейхстагах, которые более или менее регулярно созывались в расположенных поблизости от Чехии городах.

Внутри самой Чехии власть князя была ограничена не законом, но своеволием знати, властными полномочиями региональных жупанов или воевод, а также участием народа в решении государственных дел чрез местные вечевые собрания и общечешский сейм. Лица, принадлежавшие к знатным родам, у чехов и союзных с ними племен назывались лехами, или лехитами, родовые старейшины – владыками; племенные вожди – жупанами по-аварски или воеводами и вождями, князьями титуловались предводители племенных союзов. Жупаны и воеводы избирались на племенных сеймах, а князь на общем сейме, избирали их из правящих домов, но не непременно прямых наследников по старшинству в роде, так что выборы не были чистой формальностью. Князь «был главным судьей, который улаживал столкновения между лицами разных родов, жуп и племен»^[29].

Основная угроза единству государства исходила из властолюбивых устремлений представителей самых знатных родов – Славников, Вршовцев, которые с ревнивой враждебностью относились к возвысившейся над ними династией Пршемысловичей, и эта вражда выливалась в заговоры и мятежи. Но и в самом правящем доме обделенные и обойденные младшие «принцы» не раз и не два поднимали руку на правящих монархов, подчас из числа их самых близких родственников. Путь к преодолению междоусобной розни вел как чрез подавление сепаратистских вооруженных выступлений, устранение самых опасных претендентов на верховную власть, так и чрез договоры, компромиссы, взаимные уступки. В конце концов сложилась система, в которой «лехи и владыки остались во главе управления, но уже не по выбору народа или наследству, а по назначению князя. Они вошли в состав образовавшейся при князе служилой аристократии. Что касается воевод, то они уже исчезли совсем, деление Чехии на племенные области прекратилось, и сами имена племен стали приходить в забвение. Осталось только деление Чехии на жупы»^[30]. Управляли ими лица, назначавшиеся князем из среды лехов, часто потомков воевод и жупанов. По-латыни их называли префектами, или графами – по-немецки, а также кастелланами, по подобию немецких бургграфов или французских шателенов, если под их началом был «град» – крепость, или замок. Именем князя они чинили суд, собирали подати, которые шли в княжескую казну и частично на местные нужды. Эта дань номинировалась в денежных единицах, но допускалась замена денег натуральными продуктами. Кроме того, префекты командовали местными гарнизонами или ополчением, когда оно созывалось.

«В центре около князя появились палатин, или надворный жупан, коморник, или казначей, надворный судья, ловчий, конюший, кухмистр, нотариус, писари, которые… составляли обычный совет князя по делам текущего управления»^[31].

Укрепление монархического правления в Чехии сопровождалось постепенным упадком народовластия – наследия родоплеменного политического строя. Областные собрания продолжали созываться, но на них обсуждались региональные темы, к тому же они не имели уже характер старинных племенных вечевых собраний с участием большей части свободных мужчин, но стали собраниями лехов и местных княжеских чиновников, которые по большей части также назначались из среды лехов, и, если даже простой народ на них присутствовал, решения принимались по подсказке знати. Время от времени созывался и общечешский сейм, состав которого был еще более отобранным, а значит, и более чиновным и аристократическим, и он лишь дублировал решения, принятые раньше князем и его правительством.

Сейм больше не участвовал в избрании князя, а точнее сказать, выражал согласие с восшествием на престол наследника своего предшественника, которое определялось старшинством в роде.

Правда, «народ присутствовал при… так называемом “настолени”. Это торжество происходило на Пражской площади. Князь облачался в новую одежду и садился на камне, а народ провозглашал: “Крлеш, крлеш”! (кириэ элейсон)»^[32].

Могущество князя основано было отчасти и на его обширных личных владениях, которые составились из наследственных земель Пшемысловичей, а также из конфискованных имений, принадлежавших ранее соперничавшим с ними родам, таким как Славковичи или Вршковичи. В княжеский домен были включены и все те земли, которые не обрабатывались. Имея возможность жаловать их за верную службу своим дружинникам и назначенным им чиновникам, князья умножали число своих преданных слуг. В пользу государственной казны взимались подати с населения, а также торговые и судебные пошлины. Порядки, сложившиеся в Чехии, распространились и на присоединенную к ней около 1038 года Моравию.

***

На рубеже тысячелетий Чехия стала страной христианской. В первой половине IX века чехи и вступившие в союз с ними племена почти поголовно оставались язычниками. В Чехии археологами не были обнаружены какие-либо артефакты, связанные с христианским культом, которые бы датировались первой половиной IX столетия. Крещение в Регенсбурге в 845 году 14-ти воевод лучанского и других западных чешских племен не привело к укоренению христианства в этой стране. Возможно, эти первые воеводы, которых крестили в Германии, были изгнаны из страны, когда чехи вместе с моравским князем Ростиславом и его преемником Святополком боролись против немецкого засилья. Распространение христианства в Чехии шло под влиянием Моравии, ранее обращенной к вере во Христа подвигом равноапостольных Кирилла и Мефодия, а также Германии. С разными источниками этих влияний связана принимавшая острые формы конкуренция византийского обряда и славянского языка богослужения с латинским языком и обрядом, которые насаждались немецким духовенством, обосновавшимся в Чехии. По обстоятельствам, по преимуществу географическим, империя ромеев была удалена от Чехии и отделена от ее балканских владений после поселения в междуречье Дуная и Тиссы мадьяр, а Германия была близко, под боком, – немецкое влияние в конце концов возобладало.

Распространение христианства в Чехии шло под влиянием Моравии, ранее обращенной к вере во Христа подвигом Кирилла и Мефодия

Первые реальные успехи в деле обращения чехов к вере во Христа приходятся на вторую половину IX столетия, когда преобладало византийское церковное влияние, которое шло из Моравии. Из написанной в 990-е годы «Кристиановой легенды», как принято в науке сокращенно называть латиноязычный памятник «Vita et passio sancti Wenceslai et sanctae Ludmilae ave eiu» («Жизнь и страдания святого Венцеслава и святой Людмилы, бабушки его»), известно, что, когда Борживой и Людмила пребывали в Велеграде во дворе князя Великой Моравии Святополка, власть которого распространялась и на чешские земли, чьи правители были его вассалами, их обоих крестил просветитель славян равноапостольный Мефодий. Борживой построил первую каменную церковь в Пражском Граде, которая посвящена была Божией Матери. Первой почитаемой чешской святой стала его супруга Людмила, ставшая жертвой злодейского покушения, совершенного по наущению ее невестки.

Христианизация страны заметно продвинулась в правление князя Спытигнева. Он построил несколько «градов», выполненных из дерева, или земляных крепостей, которые становились также и крупными поселениями – городами в современном значении слова, и в них непременно строились церкви, само название которых – «костел» – заимствовано из древневерхненемецкого слова kastel, что значит собственно крепость. О высоком статусе в раннехристианскую эпоху чешской истории священников чешское слово «кнез», как их называли, говорит более явственно для русского уха, чем аналогичное польское «ксендз». Археологические свидетельства о погребальных обрядах свидетельствуют о массовом обращении чехов в X веке.

«Раннехристианские погребения в Старом месте близ Угерске-Градиште по характеру и деталям погребальной обрядности имеют прямые аналогии не только в памятниках на территории Великой Моравии в Микульчицах, Поганьско, Скалице, Стара-Коуржиме, Колине, Желенках, но и в погребениях с трупоположениями в Среднем Поднепровье – на Старокиевской горе в Киеве, в Чернигове (Черная могила)»^[33].

После гибели Великой Моравии в церковной жизни Чехии стало преобладать немецкое влияние, носителями которого были священники, приезжавшие из Баварии, Швабии, Саксонии, из таких городов как Регенсбург, Пассау, Зальцбург, но также и природные чехи, получившие латинское образование и посвящение в сан в Германии. Имена некоторых из них известны: это Краст, служивший в Болеславле, и Учен из Будеча. В самом раннем латинском житии святого князя Вацлава – Вячеслава упоминается «maior presbyter», который, вероятно, прислан был в Прагу из Регенсбурга. Папа Стефан в булле, изданной в 900 году и адресованной чешским князьям Спитигневу и Вратиславу, настаивал на повсеместном введении в Чехии латинского обряда и языка.

После гибели Великой Моравии в церковной жизни Чехии стало преобладать немецкое влияние

Правда, пока «была жива их мать св. Людмила, насаждение Мефодия еще крепко держалось в стране. Она передала свои симпатии к славянскому богослужению и внуку своему, св. Вацлаву… Сам Вацлав по политическим соображениям держался римского обряда… но он не преследовал славянского богослужения, которое продолжало существовать в Чехии рядом с Римским»^[34].

Святого Вацлава стали почитать как «вечного князя Чехии». Первое житие Вацлава было написано на латинском языке, но вскоре появился его старославянский перевод.

Новорожденная христианская община Чехии состояла в юрисдикции Регенсбургской архиепископии. Брат святого Вацлава (Вячеслава) и его же убийца князь Болеслав в 932 году повелел перенести его мощи в Прагу и похоронить их в церкви св. Вита, построенной Вацлавом.

Для этого он, как пишет Козьма,

«отправив послов с большими дарами… к епископу Регенсбургской церкви Михаилу, смиренно просил его, чтобы тот удостоил освятить храм… Епископ в свою очередь относился к Вацлаву как к любимому своему сыну: часто наставлял его в страхе и любви к Богу и посылал от своего имени дары, в которых очень нуждалась тогда новая церковь Христа. Когда князь [Болеслав] добился исполнения своего желания, весь народ, знатные люди и священники пошли с набожным видом и поспешно навстречу прибывшему епископу и с большим почетом и радостью приняли его в главном городе Прагe»^[35].

В 973 году сестра князя Болеслава Благочестивого Млада отправилась по поручению брата в Рим, чтобы испросить у папы санкции на учреждение епископской кафедры в Праге и основание женского бенедиктинского монастыря при церкви святого Георгия Победоносца. Вернувшись в Прагу, княжна Млада, в постриге принявшая имя Мария, стала первой аббатисой монастыря великомучениква Георгия. В 973 году при поддержке со стороны императора Оттона Великого, покровительствовавшего князю Чехии, папа Иоанн XIII поставил в Прагу епископа Детмара, родом, как и император, из саксов. Он недурно знал славянский язык. Пражская епархия была при этом подчинена не Регенсбургской, но Майнцской архиепископии. Детмар построил и освятил в Чехии много церквей и скончался 2 января 982 году.

Адальберт на картине XIV в.

Его преемником стал Войцех из знатного рода былых правителей зличан Славников. Западной церковью он канонизован и известен больше с немецким именем Адальберт. Войцех родился около 956 года и в 961 году был крещен приезжавшим на Русь епископом Адальбертом. С 972 по 982 год он учился в Магдебурге в школе при кафедре, когда ее занимал крестивший и давший ему свое имя архиепископ Адальберт. Согласно грамоте императора Генриха IV, датированной 1086 годом, текст которой передан в «Хронике» Козьмы Пражского, юрисдикция епископа Пражского Адальберта распространялась на Чехию, Моравию, Словакию, часть Силезии и Малой Польши с Краковом. От своих предков Славниковичей Войцех унаследовал давнюю родовую неприязнь к Пшемысловичам, и отчасти поэтому у него не сложились добрые отношения с правившим тогда князем Болеславом Благочестивым. Но не мог он опереться в своем противостоянии с монархом и на простой народ, потому что в массе своей народ был предан правящей династии, и коренные чехи, мягко говоря, недолюбливали зличанский род Славниковичей. Но еще одной и, вероятно, главной причиной отторжения чешским обществом – простым народом и еще больше, наверное, чешскими лехами – была ревность епископа Адальберта в стремлении искоренить пережитки языческих обычаев и нравов. Будучи природным славянином, он действовал в этом со свойственной народу, из ономастики которого было заимствовано его второе имя Адальберт, прямолинейной жесткостью. С особым гневом он обрушился на поддерживаемое обычаем, в основном в среде лехов, в большинстве своем крещеных, многоженство. Но переломить закоренелые пережитки языческих обычаев ему не удалось. В сознании своего бессилия в 988 или 989 году он оставил свою кафедру и отправился в Рим, где поступил в монастырь святого Бонифация. В Прагу Адальберт вернулся по настоянию архиепископа Майнца Виллигиза и по просьбе князя Болеслава Благочестивого два года спустя. В 993 году он вместе с князем основал в Праге первый бенедиктинский Бржевновский монастырь. Затем он снова отправился в Рим в канун резни, которой подверглись его родственники Славниковичи в 995 году после учиненного ими провалившегося заговора. Окончательно покинув Чехию, Адальберт отправился в Гнезно, где был принят с большим радушием соперничавшим с чешским князем правителем Польши Болеславом Храбрым. Отправившись с миссионерскими целями в землю язычников пруссов, Адальберт был ими убит в 997 году.

Памятник св. Адальберту на Вацлавской площади в Праге

Из «Хроники» Титмара Мерзебургского известно, что

«в начале лета в Рим пришел чешский епископ Адальберт, при крещении получивший имя Войтех… Не сумев увещанием слова Божия отвратить вверенных ему от старых гнусных заблуждений, он, отлучив их всех, прибыл в Рим для оправдания себя перед папой… Позже… он пытался укротить сердца пруссов, далеких от Христа, уздой святой проповеди, но 23 апреля (997 года. – В. Ц.) был пронзен копьем и обезглавлен, единственный из своих обретя без всякого стона всегда желаемое им мученичество… Нечестивые вершители злодеяния… бросили святое тело в море, а голову воткнули ради поношения на кол и, ликуя, вернулись домой. Болеслав, сын Мешко, узнав об этом, тотчас же дав деньги, купил славные останки мученика вместе с его головой»^[36].

В 999 году Адальберт был канонизован в Риме по настоянию императора Оттона III, который приезжал в Польшу поклониться его останкам.

Пруссы убивают Адальберта. Средневековая миниатюра

В 1039 году после захвата чешским войском польской столицы Гнезно при князе Бржетиславе и 6-м епископе Пражском Севере мощи Адальберта вместе с останками его убиенных спутников-миссионеров были принудительно изъяты из Гнезненского кафедрального собора и доставлены в Прагу. Козьма красочно представил их торжественную встречу пражанами и съехавшимися в столицу чехами:

«В канун праздника святого епископа Бартоломея [чехи] счастливые и радостные вернулись со своей священной ношей в Чехию; они расположились лагерем у главного города Праги, у реки Рокитницы. Сюда на рассвете стала стекаться процессия из духовенства и всего народа… Порядок процессии был такой: сам князь и епископ несли на плечах дорогую ношу – тело мученика Христова Адальберта; за ними аббаты несли останки пяти братьев; дальше шли архипресвитеры, неся [тело] архиепископа Гауденция (занимавшего Гнезненскую кафедру, по рождению чеха и единокровного брата Вацлава. – В. Ц.); затем следовали 12 избранных священников, они с трудом выдерживали тяжесть золотого распятия, ибо [князь] Мешко дал на этот крест столько золота, что вес его был равен тройному весу самого Мешко; на пятом месте шли люди, несшие три тяжелые золотые плиты; их положили вокруг алтаря, где покоилось тело святого. …Наконец, более ста телег везли громадные колокола и все сокровища Польши. За этим следовала бесчисленная толпа благородных людей со скованными руками и с цепями на шеях. Среди них, увы! шел пленник… по положенью священник»^[37].

За захватом и перенесением мощей из Гнезно в Прагу последовал донос в папскую курию о случившемся беззаконии. Козьма Пражский пишет об этом так:

«При всех этих счастливых событиях, ниспосланных Богом, не обошлось без подлого доносчика, который довел до сведения апостольского двора о том, что произошло… Как только об этом стало известно, немедленно было созвано священное собрание… Князь и епископ… были обвинены в дерзости… Между тем в Рим прибыли послы чешского князя и епископа от имени их и всего народа. Они свое порученье хорошо выполняли… – пишет Козьма с простодушной похвалой им за их догадливость, – с помощью денег они подкупили строгость кардиналов, посредством золота склонили правосудие, вознаграждениями добились снисхождения, подарками смягчили судебное решение. На следующий день, когда послы опять предстали перед священным советом, апостолический государь (папа Бенедикт IX. – В. Ц.) открыл свои святые уста… и сказал: “…Великий грех – похищать чужое. Еще большее, однако, прегрешение грабить, а тем более захватывать в плен христиан, захваченных продавать, как диких животных; особенно отвратительно то, что натворили вы в Польше… Церковные законы свидетельствуют, что никому не дозволено без нашего разрешения переносить с места на место святые мощи… Но поскольку вы совершили все это по неведению или исходя из добрых побуждений, то мы постановляем, что ваши князь и епископ [искупят] свой необдуманный поступок тем, что они воздвигнут в подходящем месте монастырь и наделят его всеми церковными угодьями и привилегиями. …Пусть по крайней мере таким образом содеянное вами преступление получит искупление перед лицом Господа”. Послы были очень обрадованы и немедленно отправились обратно в путь. Они доставили [своему] князю решение папы, и он… учредил прекрасный монастырь в честь святого мученика Вацлава в городе Болеславе, на берегу реки Лабы, где Вацлав в свое время принял свою мученическую смерть»^[38].

Между тем, около века спустя, в 1127 году, мощи Адальберта были удивительным образом обретены в кафедральном соборе в Гнезно. И до сих пор благочестивые чехи считают, что эти мощи покоятся в Праге, а поляки – что они пребывают в Гнезно. Уже в начале XI века были написаны жития Адальберта. В древнерусском «Сказании о русской грамоте» он представлен гонителем существовавшего еще в его время в некоторых церквах Чехии богослужения на старославянском языке.

Духовенство, как и в других странах Запада, составило в Чехии особое привилегированное сословие, свободное от податей

Духовенство, как и в других странах Запада, составило в Чехии особое привилегированное сословие, свободное от податей. Феодальная лестница, основанная на взаимозависимости сюзеренов и вассалов, на рубеже тысячелетий в Чехии еще не сложилась, поэтому в обзоре сословной стратификации чешского общества удобней следовать классической схеме, выработанной в церковной документации, которая исходила из разделения всего населения на два основных класса: свободных (liberes) и рабов (servi), а свободные в свою очередь включали три сословия: клириков (clerices), воинов (milites), куда включались как кавалеристы – чехи заимствовали для обозначения этого уже феодального сословия немецкое слово «рыцари», – так и те, кто воевал пешим строем, и наконец – граждане (cives) – свободные простолюдины: крестьяне, составлявшие значительное большинство населения, нищие и полунищие городские низы и толстосумы купцы. Впрочем, социальная стратификация и в сословии воинов обнаруживает пропасть между князем и бедными рыцарями, как и в духовном сословии от епископа до монастырского послушника лежит большая дистанция.

***

На славянском языке и по византийскому чину совершали службы в Сазавском монастыре, точная дата основания которого неизвестна, но она приходится на время правления князя Олдржиха. Первое упоминание о нем относится к 1032 году. Монастырь основал святой Прокопий, по словам его анонимного агиографа, «хорошо знавший славянскую письменность, изобретенную некогда и канонически установленную святейшим епископом Кириллом»^[39]. Прокопий Сазавский родился около 970 года в селении Хотунь. Учился в славянской школе в Вышеграде, после чего был рукоположен в диакона и затем в пресвитера. Был женат, в браке у него родился сын. Овдовев, принял постриг в Бржневском монастыре. Позже поселился в пещере близ Праги. Затем он перебрался в леса, расположенные по берегам Сазавы. Там святой Прокопий предавался молитве, постничеству и тяжким трудам: вырубал лес, пахал землю на расчищенной делянке. В предание вошла легенда о том, как Прокопий пахал плугом, в который он запряг беса, погоняя его крестом. Близ его уединенной келии постепенно стали селиться ученики. Так сложилась община во главе со святым Прокопием.

По преданию, однажды святой сотворил чудо, угощая князя Олдржиха водой, которая превратилась в вино, и князь одобрил намерение святого отшельника создать монастырь Князь пожаловал монастырю леса, луга и пастбища, расположенные по берегам Сазавы. Прокопий стал первым игуменом Сазавского монастыря, в котором руководствовались уставом святителя Василия Великого. Покровительство монастырю оказывал и князь Бржетислав, который не без влияния святого игумена в 1039 году издал указы, нацеленные на укрепление начал христианской жизни – запрещавшие работу по воскресеньям и в праздничные дни, а также захоронения вне христианских кладбищ. В Сазавской обители византийский обряд и славянское богослужение продержались дольше, чем во всех остальных монастырях Чехии. Она стала также одним из очагов славянской письменности. Преподобный Прокопий отошел ко Господу 25 марта 1053 года в основанной им обители. Первое житие святого, написанное на старославянском языке, утрачено, но сохранился его латинский перевод. В 1204 году Прокопий Сазавский был канонизован папой Иннокентием III. 9 марта 2017 года Священный Синод в Москве внес его имя в месяцеслов Русской Православной Церкви.

После того, как старославянский язык был запрещен в Сазаве, часть хранившихся там моравских и чешских книг была принесена на Русь

В 1097 году приверженцы славянского языка богослужения были изгнаны из своей обители и нашли пристанище в Венгрии, а в Сазавском монастыре ввели бенедиктинский устав и латиноязычную мессу. После того, как старославянский язык был запрещен в Сазаве, часть хранившихся там моравских и чешских книг была принесена на Русь, и эти рукописи послужили источниками многих сведений, которые были использованы создателями «Повести временных лет». Принадлежность к славянской языковой общности Руси и Чехии сближала эти страны и народы, несмотря на принадлежность Руси к восточнохристианской, а Чехии к западнохристианской цивилизации. Манифестацией этой близости служит то обстоятельство, что святые Людмила и ее внук Вячеслав (Вацлав) почитались русским народом со времен Ярослава Мудрого, а страстотерпцы Борис и Глеб – чешскими христианами в ту же эпоху.