Чья ничья?

Год назад мы опубликовали заметку Валентина Борисова «Ничья?» – о том, как разрушается часовня преподобного Варлаама Хутынского в карельской деревне Пегрема: «охраняемая государством», она оказалась не нужной ни центральным, ни местным государственным структурам и организациям, призванным как раз к охране наших памятников. Но ведь государство – это не только органы власти и всевозможные культурные учреждения, это еще и люди. Люди, неравнодушные к нашему наследию. И за спасение часовни взялись как раз такие. Об этом – новый очерк Валентина Борисова.

Часовня преподобного Варлаама Хутынского. Фото: Владимир Ештокин

Снова осень зашелестела золотым ковром опавших листьев, и, как положено, временами дождь прикрывает холодной серой сеткой яркость увядающей природы. Но нет на душе прежней тревоги. Ничья часовня стала нужна людям. «Жизнь как чудо» – так звучит название одной известной кинокартины, но я хотел бы рассказать не о кино, а о реальной жизни, в которой всегда есть место чуду, то есть тому, что выходит за рамки обыденного, что потрясает.

Вкратце предыстория такова. На Русском Севере погибала древняя деревянная часовня. «Часовня преподобного Варлаама Хутынского 1750 года. Охраняется государством как всенародное достояние», – так с трудом читалось на проржавевшей табличке, прибитой еще в середине прошлого века. Прохудилась насквозь кровля. И частые гости севера – холодные дожди, казалось, уже подписали деревянному строению смертный приговор. Гниение и разрушение стали неминуемы.

Помочь часовне взялись волонтеры «Общего дела»

«К большому сожалению, помочь ничем не можем», – примерно таким был ответ всех официальных инстанций, в которые мы обращались. Но все-таки чудо произошло. Взялись помочь часовне волонтеры «Общего дела» – общественного движения, которое можно сравнить со «Скорой помощью» или МЧС, потому что они самоотверженно спасают – в свой собственный отпуск и на свои деньги – гибнущие деревянные храмы по всему Русскому Северу.

Начался сбор средств на материалы для ремонта. И снова полная неожиданность: зачастую люди с хорошим достатком, на участие которых я надеялся, оставались равнодушными к нашему призыву, зато те, кто с трудом сводит концы с концами, отдавали буквально последнее. Исчезла иллюзорная стена двух тысячелетий, и евангельская притча о бедной вдове, положившей в сокровищницу храма последнее, стала реальностью на наших глазах.

И вот настал долгожданный день. Наша семья вместе с добровольцами «Общего дела» в августе месяце выехала в экспедицию в бывшую деревню Пегрема Республики Карелия, где и стоит часовня преподобного Варлаама Хутынского.

Треск электрогенератора и визжание бензопилы разорвали печальную тишину, стоявшую уже около полувека над развалинами брошенных людьми домов деревни Пегрема. Это была одна из печальных страниц истории нашей страны. В 1960–1970-х годах решили сделать из северных крестьян – хозяев на своей земле – пролетариев сельского труда. А как написал Карл Маркс в своем известном манифесте: «Пролетарию терять нечего, кроме собственных цепей». Почти так и вышло.

Было принято решение Пленума ЦК КПСС о ликвидации неперспективных деревень, в число которых попали небольшие – в силу ограниченности земельных угодий, – но крепкие северные деревеньки. В том числе и Пегрема. Закрыли школу, медпункт, почту, сократили транспортное сообщение, и начался исход. Жители постепенно вынужденно бросали, как им казалось – не навсегда, свои по-северному огромные деревянные дома, где под одной крышей жило одновременно три поколения, и переселялись в укрупненный поселок в одинаковые дома барачного вида. Потому что если хозяин и строил себе дом сам, то имел право это сделать только по утвержденному властью типовому проекту.

Изменился уклад жизни. Люди оторвались от корней, от построенных дедами домов и храмов, от кладбищ своих предков.

С коммунизмом, как известно, ничего не вышло. Зато замечательно вышло разрушить традиционную народную жизнь. А после распада СССР люди, скученные в большом поселке, оказались брошенными на произвол судьбы – без работы, без средств к существованию. Уныние и пьянство наполнили жизнь. Теперь уже в свою очередь пустеет укрупненный когда-то поселок. Жители разъезжаются по городам в поисках любой работы. И лишь летом дачники наполняют опустевшие улицы.

На этом фоне спасение древних храмов зажигает лучик надежды на возрождение чудного северного края, освоенного трудом многих и многих поколений русских людей. Храм защищает человека, давая ему понять, что он не один в жестокой борьбе с жизненными невзгодами.

Поразительно: жить в палатке в лесу в спартанских условиях и заниматься тяжелым физическим трудом приехали в нашу экспедицию совершенно разные по возрасту и здоровью люди. Не только молодые и сильные, как я думал вначале. Общее Дело – с большой буквы – объединило в этом далеком лесном уголке энергичного студента с пунктуальным ученым, разменявшим восьмой десяток, психолога и столяра-краснодеревщика, сотрудника интернет-компании с художником-мультипликатором, ученика школы и пенсионера, удивившего всех своей просто неистовой работоспособностью.

Эта работа нужна была прежде всего нам самим: ведь, работая для Бога, как раз и становишься человеком

Здесь, в Пегреме, у нас получилась словно первохристианская община, где «нет ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного…» Все – женщины, мужчины и даже дети – работали с какой-то удивительной серьезностью и самоотдачей – так обычно не работают ради денег или похвалы начальника.

Какое же это было благо и наслаждение – оторваться от обыденной суеты, от информационного насилия, от всепроникающего интернета и сосредоточиться на главном! Время приобрело другое измерение и другое качество. Там, в совместных молитвах – утром в лесу или вечером в древней часовне, – становилось непонятно, какой на дворе век. И так ли это важно? Ведь мы – христиане, а Христос – Один во все времена.

После напряженного рабочего дня, в лесу, у ночного костра, высказалось, наверное, главное: денежные пожертвования и эта тяжелая работа нужны, в первую очередь, не часовне, не преподобному Варлааму Хутынскому и даже не Богу, а нам самим. Потому что, только работая для Бога, человек приобретает свои истинные человеческие черты.

И там же, у лесного костра, почувствовалось, что Господь – среди нас. Это ли не чудо?