Американец, обратившийся в Православие

Отец Иоанн Доуни (John Lincoln Downie) родился в 1971-м г. в городке Биверфолс, штат Пенсильвания, США. В 1992-м г. там же окончил факультет биологии и философии христианского Женевского колледжа. 2 года прожил в монастыре Кутлумуш на Святой Горе Афон (1999–2001), где принял православное Крещение. Затем поступил в Бухарестский университет на факультет православного богословия (2001–2006), где защитил диссертацию на тему: «Смысл тварных вещей по отцу Думитру Стэнилоае» и получил степень магистра библейского богословия. В настоящее время является православным священником, служит в Румынии. Интервью взято до его рукоположения.

Священник Иоанн Доуни

– Господин Доуни, что вы можете рассказать о своем детстве и той религии, в которой воспитывались?

– Мое детство прошло в одном маленьком городке в Пенсильвании. Я родился в реформатской пресвитерианской семье и ходил в частную протестантскую школу. Мое детство было почти идиллическим. Нас было пятеро братьев и сестер, и я был самым маленьким. Мы очень ладили, хоть и были совсем разными. Наша семья была тихой протестантской семьей.

Учась в колледже, я стал мятежником. И мой мятеж не всегда был плохим. Я бунтовал против того, что считается «успехом» в обществе, и против материализма, пронизавшего теперь всю Америку.

– А как вы познакомились с Православием?

– Я иногда чувствую, что готов целую неделю рассказывать о том, как я открыл для себя Православную Церковь, но постараюсь быть кратким. Мой отец, будучи человеком хорошо информированным и вообще с широкими взглядами, видел, что я мечусь между разными жизненными путями. И заметил, что я заинтересовался писаниями отцов Церкви (святого Афанасия Великого, святого Игнатия Антиохийского) и «Церковной историей» Евсевия Кесарийского – книгами, которые он как бы «невзначай занес домой».

Еще он дал мне книгу о Православной Церкви, написанную одним протестантом, и она мне показалась очень интересной и довольно точной. Книга называлась «Восточное Православие – западная перспектива»^[1]. В ней, конечно же, содержался ряд ошибок в трактовке Православия, но, несмотря на это, она породила у меня интерес к ближайшему к нам православному монастырю. Он был основан румынским священником Романом (Брагой)^[2] и принцессой Иляной Румынской (мать Александра)^[3].

Я в первый раз зашел в православный храм и сразу же ощутил совершенный мир

Я в первый раз зашел в православный храм и сразу же ощутил совершенный мир и притяжение, царившие здесь. С той минуты я стал питать большое уважение к Православной Церкви и увидел, хоть пока и нечетко, большую разницу между ней и Католической Церковью.

Мало-помалу, года за 2–3, я просто влюбился в православные церковные богослужения и ощутил сильное желание попробовать хоть немного пожить монашеской жизнью, – немного, с одной стороны, потому, что я еще не очень созрел на тот момент, а с другой – потому, что все мои близкие были протестантами и католиками, в то время как я в душе чувствовал себя православным.

Плененный монашеской жизнью, я поехал на Афон в надежде углубить свою духовную жизнь, и был поддержан в этом своем порыве святогорскими монахами, которые вдохновили меня принять Крещение. В юности я был крещен как протестант, но когда стал православным в Америке, мне сказали, чтобы я, по снисхождению, прошел только Миропомазание. Этот момент был для меня очень важным, и я в конце концов решил, что буду креститься заново.

Жил я в монастыре Кутлумуш, где значился докимосом (проходящим монашеский искус), и отцы меня крестили прямо в море, в том месте, которое называется Калиагра, что означает «место, хорошее для ловли рыбы».

Что я могу сказать? Монахи – это действительно святые люди. Мне было очень грустно с ними расставаться, но я еще не чувствовал себя готовым стать афонским монахом. Теперь я с упованием молюсь, чтобы, прежде чем наступит моя пора покинуть мир сей, Отец, Сын и Дух Святой смилостивились надо мной и дали мне еще раз вкусить той благодати и того покоя.

Признаюсь вам, что после того, как я принял на Афоне Крещение, я целую неделю чувствовал себя как на небесах. Прошу вас помолиться обо мне, потому что сейчас я далек от ощущения той благодати.

После того, как я принял на Афоне Крещение, я целую неделю чувствовал себя как на небесах

– Что вы можете сказать о вашем обращении?

– Я верю в непрерывное обращение. Оно длится всю жизнь. Это сам процесс перехода от смерти к жизни. Я чувствую, что мог бы идти этим путем до бесконечности. Я ведь столько, столько всего сделал в соработничестве с благодатью Божией, чтобы Бог привел меня к решению стать православным!

Но только стал ли я воистину православным? Глядя на свою жизнь, я не думаю, что могу назвать себя православным. Верю во всё, но только умом. Сердце мое очень далеко от Бога. А православен ли тот, чье сердце холодно и лишено света благодати? Молюсь, чтобы мне всецело обратиться раньше смерти.

Если быть немного конкретней, то, когда я начал понимать молитву и молиться больше, я осознал, что православная традиция сохранила самый глубокий, какой только может быть, опыт молитвы. Она одна, в отличие от всех остальных Церквей, провозглашает, что Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать Богом. Она одна исповедует, что богослов – это тот, кто воистину молится. Она одна учит, что надо освободиться от собственных предубеждений в отношении Бога, чтобы стать ближе к Нему. И только Православная Церковь учит, что ум нуждается в том, чтобы его соединили с сердцем.

Только Православная Церковь учит, что ум нуждается в том, чтобы его соединили с сердцем

Всё это четко основано на Священном Писании, и, с исторической точки зрения, только Православная Церковь сохраняет это без искажений.

– Ваше посещение монастыря матери Александры послужило стимулом к тому, чтобы больше узнать румынское Православие? Как вы попали в Румынию?

– Это еще один сложный вопрос, и мне потребовалось бы много времени, чтобы на него ответить. Но буду краток. Я встретил нескольких румын, когда был в Греции, и ощутил желание посетить Румынию или даже приехать сюда для изучения богословия. Я был потрясен тем, что претерпела Церковь при коммунизме, и мне хотелось стать ближе к настоящим святым. Я слышал об отце Клеопе и отце Софиане, а также о Н. Шейнхардте^[4] – настоящих христианах.

Священник Иоанн Доуни

– Каким вам видится нынешнее положение дел в Румынии?

– Меня хорошо приняли на богословском факультете. Первый год я жил в общежитии, и мои коллеги были на высоте. Я никогда больше не встречал румын, с которыми мы съели бы столько жареной картошки… Люди мне очень помогали и вдохновляли. Для меня было неописуемым то чувство, что мои преподаватели – это профессора, духовные отцы которых сидели в тюрьме за любовь ко Христу. Я был просто в восхищении.

Видел отца Софиана, немного беседовал с отцом Иустином (Пырву). У меня есть преподаватели, духовниками которых были отец Стэнилоае и отец Софиан.

Иногда я огорчаюсь, не могу понять, как многие не понимают, какая это великая честь – иметь вокруг себя таких людей! Отцы Галериу, Стэнилоае, Софиан, Клеопа, Илие Лэкэтушу^[5], Арсений (Бока) не умерли – они с Богом! Я радуюсь не тому, что они румыны, а тому, что они святые.

– Можно ли провести сравнение между американским христианским обществом и румынским православным миром?

– Не хочу подчеркивать различий, люди – они во всем мире люди, но, думаю, не так уж трудно будет сказать, что в духовном отношении Румыния богата, тогда как Америка бедна. Материализм там очень процветает. В государственных школах нельзя говорить об Иисусе Христе. Если кто-нибудь в Америке захочет встретить Иисуса Христа, у него будут тысячи возможностей заблудиться и попасть куда-нибудь не туда.

Если кто-нибудь в Америке захочет встретить Иисуса Христа, у него будут тысячи возможностей заблудиться

Финансовый успех – это крайне заманчиво, но деловой мир в Америке очень неверующий. Это похоже на какую-то иронию. Там существует очень большая сила, скверное мышление, охватившее Америку, и это может оказаться хуже коммунизма. При безбожном коммунизме говорили: «Бога нет, в Него не надо верить». А в Америке говорят: «Нет проблемы в том, существует ли Бог или не существует. Все религии одинаковы, важна любовь. Если вы думаете, что ваша религия истинная, то вы наверняка фанатик».

При коммунизме христиан жестоко преследовали, что говорит о том, что лидеры коммунистических стран понимали силу религии. В Америке между религиями не разрешено делать различий. Правительство говорит о себе, что оно нейтрально.

Румыны сейчас возвращаются к Богу, потому что у них нет ничего другого, но это не так – у них есть самое важное! Настоящим испытанием для Румынии станет то, смогут ли они после вступления в Евросоюз сохранить свою православную веру^[6].