Шведы, Православие и русский приход в Стокгольме

Когда я впервые искал церковь преподобного Сергия Радонежского в Стокгольме, пришлось потратить на это немало времени: мне почему-то думалось, что приход должен располагаться где-то в крипте лютеранского храма святой Марии Магдалины. Именно эта лютеранская церковь, что на улице Бельмансгатан, предоставляет русскому приходу помещение для богослужений. В реальности оказалось, что единственная община Московского Патриархата в столице Швеции арендует небольшую комнатку в здании, которое находится в нескольких десятках метров от огромной протестантской церкви. Стороннему человеку несложно запутаться, тем более что это маленькое церковное помещение подавляется находящимся над ним жилым домом.

Службы в церкви преподобного Сергия душевные и молитвенные, но в воскресные и праздничные дни тяжеловато: помещение очень маленькое, людей много, в храме бывает тесно и душно. Порой богослужение затягивается, ведь настоятелю – протоиерею Виталию Бабушину – нужно исповедовать всех желающих, а служит он нередко один. Впрочем, иногда настоятелю помогает заштатный клирик – священник Александр Пискунов.

Подсобное помещение протестантской церкви, часть которого занимает Сергиевский приход. Ведется сбор средств на строительство (приобретение) полноценного церковного здания. Фото: Аркадий Рябиченко

«Церковная жизнь всё уравновешивает, гармонизирует, ставит на свои места»

Отец Виталий живет в Стокгольме уже девять лет. В Швецию он был назначен после многих лет служения в одном из храмов Ногинского района Московской области. Батюшка стал третьим настоятелем Сергиевского храма после священников Александра Пискунова и Владимира Александрова.

– Я родом из Подмосковья, из города Электросталь, – рассказал мне отец Виталий. – В юности мечтал стать врачом, поэтому после школы поступил в медицинское училище. Как раз с учебой в училище совпало мое воцерковление. Желание стать священником превзошло желание быть врачом (хотя, наверное, любой священник знает, что эти два вида деятельности имеют особенный, священный характер и где-то переплетаются). В начале 1990-х, уже окончив медучилище, я поступил в Московское епархиальное духовное училище, а затем – в Свято-Тихоновский институт. Из института перевелся в другой вуз – в нынешний Российский православный университет. Закончил библейско-патрологический факультет, изучал древние языки, патрологию и через год после окончания, в 2001-м, был рукоположен в священный сан. С того времени я постоянно служил в Сергиевском храме села Новосергиево Ногинского района – вплоть до моего приезда в Швецию в декабре 2010 года.

– Отец Виталий, прослужив более восьми лет в Подмосковье, вы попали в страну дальнего зарубежья, которая, конечно, очень отличается от российских регионов. Как я понимаю, для вас перевод в Стокгольм стал первым церковным служением за рубежом. Что на тот момент показалось наиболее ярким, значимым, запоминающимся – в жизни прихода, отношениях с прихожанами и в целом в жизни в другой стране?

– На подмосковном приходе, в деревне люди у нас были простые, в основном крестьяне. Доминировали пожилые прихожане, хотя и молодежи было много. Этим людям была присуща простота, заинтересованность в том, чтобы содействовать общему делу, а также личная ответственность – за судьбу прихода, состояние приходского имущества, быт священника. Наверное, в Швеции всё-таки не было такой озабоченности общим делом на приходе. Хотя, конечно, люди везде разные, и, возможно, мне просто особенно повезло во время служения в Новосергиево.

Отмечу еще, что Швеция меня не впечатлила – было понятно, что это очень «не наша» страна. Я это чувствовал, когда гулял по городу, смотрел местные храмы, здания, магазины. Но как только я пришел сюда, в Сергиевскую церковь, у меня душа сразу оказалась на своем месте. Потому что в храме мы дома. В любом случае, если ты попал за границу со своей семьей и завтра уже не уедешь, у тебя начинается новая жизнь. Это не командировка, не отпуск, не паломничество, это твоя жизнь здесь. Везде люди живут, в том числе и наши, русские, церковные люди. Как только попадаешь сюда, в храм, сразу чувствуется благодать, живое присутствие преподобного Сергия. Церковная жизнь всё уравновешивает, гармонизирует, ставит на свои места.

Шведская модель воспитания: дети всегда правы

– Вы приехали в Стокгольм с семьей, с детьми. Не возникло ли сложностей с их воспитанием, ведь вы попали в одну из самых либеральных стран Европы?

– Да, мы приехали сюда с тремя детьми, а сейчас уже у нас четверо. Старший готовится к поступлению в университет, а младший скоро станет школьником. Критических сложностей всё-таки не было – отчасти потому, что мои дети находятся за рамками системы шведского образования, так как учатся в школе при Посольстве России. И общаемся мы в основном в русскоязычной, православной среде, а если и есть шведы, то, как правило, православные.

Я также полагаю, что главная составляющая воспитания находится в семье, внутри семьи. И если мы внутри семьи вырабатываем стойкий иммунитет ко всякой заразе внешнего мира, то, с чем бы дети ни сталкивались, они всегда имеют четкие нравственные и духовные ориентиры. Поэтому им везде хорошо, они умеют отбиваться от всего негативного, умеют правильно расставлять приоритеты.

– Но ведь далеко не все могут обучать детей в школе при посольстве. Посмотрим на ситуацию с точки зрения тех, кто такой возможности не имеет. Не было ли жалоб со стороны прихожан, что шведская школа оказывает сильное негативное влияние на детей, которому, возможно, уже не способны противостоять ни родители, ни даже в какой-то степени Церковь?

– Да, к сожалению, это не редкость, скорее, это даже закономерность. Поэтому мы старались избегать шведских школ – по крайней мере до того времени, когда дети смогут сами правильно всё оценивать. Такая опасность существует и сейчас. Если бы закрыли русскую школу и сказали, что нужно переводиться в шведскую, что-то из этого мира обязательно бы пришло, с чем-то пришлось бы столкнуться. С этим действительно сталкиваются наши прихожане, дети которых находятся в шведской системе образования, начиная с яслей и детского сада. Итоги могут быть плачевными: дети начинают командовать, чувствуют свою власть, а родители боятся им перечить.

Конечно, наши православные родители, воспитанные в русской, православной среде, еще имеют влияние на своих детей, у них как-то получается более-менее вести их в нужном направлении. Но вот местные жители, шведы, воспитанием детей почти не занимаются. Они их кормят, одевают, дают деньги – до поры до времени. Далее отдают на откуп школы или каким-то сторонним специалистам, работающим по определенной методике и литературе. И если в пособии сказано, что ребенок всегда прав, то так и есть – ребенок диктует свои правила поведения. Например, родителей могут привлечь к ответственности за то, что ребенок не имеет второго айфона или еще чего-то подобного (если ребенку этого хочется и если зарплата родителей позволяет купить). Нам о подобных вещах слышать непривычно.

Тут родителей могут привлечь к ответственности за то, что ребенок не имеет второго айфона

– Получается, что если родители что-то не купили ребенку, то он может пожаловаться и вмешается служба опеки?

– Такое вполне возможно. В каждом учреждении – школьном или дошкольном – действует служба, сотрудники которой отслеживают такого рода «неприятности» у ребенка. Проводят работу с ним, потом с родителями. Как правило, родители со всем этим соглашаются, потому что и выбора нет. Ведь эти службы вполне могут заявить: «Извините, но, на наш взгляд, ребенок с вами жить не хочет и родителями вы можете быть только условно». В этой ситуации некоторые православные шведы покидают страну.

– Даже такое случается?

– Да. Потому что здесь они жить не могут как православные. Боятся за своих детей, за внуков – из-за этой системы контроля. Можно порой как-то лавировать, и тебя это никогда не заденет. Но некоторых задевает, причем очень сильно – и люди отсюда бегут, потому что противостоять этой системе не в состоянии.

Шведы и Православие

Православие в Швеции, к сожалению, не получило такого распространения и развития, как, например, во Франции и Италии. Здесь нет большого количества мигрантов из православных стран (румыны, например, предпочитают ехать в страны с более родственными языками и теплым климатом), не было и нет известных миссионеров и богословов, готовых говорить о Православии на родном для шведов языке. В самом Стокгольме только в одном приходе – святой Анны Новгородской (в юрисдикции Сербского Патриархата) – совершаются регулярные богослужения на шведском языке. В Сергиевском храме шведский практически не используется.

– Мы пробовали внедрять шведский язык в богослужение, – рассказывает отец Виталий. – Но прихожане отнеслись к этому весьма прохладно. Всё-таки наш приход русскоязычный. Многие приходят к нам, чтобы побыть в центре русской религиозной культуры. Люди желают говорить с Богом на языке русских святых – на церковнославянском.

Наши прихожане – даже шведы – хотят говорить с Богом на языке русских святых – на церковнославянском

У нас есть несколько православных шведов, но совместно они редко собираются на службах. Обычно приходят один-два человека. Скажу более того: когда в нашем приходе бывали службы частично по-шведски, один православный швед – пожилой, уважаемый человек – попросил этого не делать. Он объяснил свою позицию тем, что местные прихожане – православные шведы – хорошо знают русскую традицию, русский язык, знают церковнославянский. И на шведском, по их мнению, невозможно выразить смысл и содержание богослужения так глубоко и проникновенно, как на церковнославянском языке.

– А по каким причинам шведы переходят в Православие?

– Как говорят многие шведы, у них нет выбора, потому что Православие – это истина. Конечно, у каждого свой путь. Но если швед начинает серьезно интересоваться своей верой и традицией, не находя Христа в практике Лютеранской церкви, то он ищет глубоко в истории. Вначале поиск идет в более понятной для шведов традиции Католической церкви, а затем они смотрят на православный восток. Например, изучают греческий язык, чтобы в оригинале читать Евангелие. А затем приходят к Православию. Шведы – мультикультурный народ. Поэтому если швед начал серьезно изучать греческий язык, то он будет, как правило, больше тяготеть к Греческой Церкви. Шведы даже ездят на Афон, чтобы там креститься. На Балканы едут, так как многим близка Сербия. С Россией сложнее, поскольку действуют определенные политические стереотипы, мешающие шведам сделать шаг в сторону нашей страны. Конечно, есть и те, кто тяготеет душой к России, тянется к святыням. Они приезжают в нашу страну, сами всё смотрят и узнают. Порой Россия становится для них родиной. Иногда второй, а иногда – первой и единственной.

– А в Стокгольме куда еще кроме церкви Сербского Патриархата может пойти швед, желающий услышать богослужение на своем родном языке?

– Довольно часто на шведском служат в Преображенском храме. Раньше он был в юрисдикции Константинополя (Экзархата русской традиции), но после украинских церковных событий перешел в Болгарский Патриархат. Если брать приходы Московского Патриархата в Швеции, то регулярно на шведском мы служим в шведской общине в городе Арбуга, а также частично используем шведский в северных приходах в городах Умео и Лулео. На севере служит другой наш священник, отец Иоанн Бурлак.

Протоиереем Виталий Бабушин на 20-летии прихода в Стокгольме

– Насколько я знаю, вне Стокгольма вы служите еще в нескольких приходах…

– Да. Как я уже сказал, единственный шведскоязычный приход, в котором я служу, находится в Арбуге, но в целом за пределами столицы я окормляю семь приходов. Приезжаю раз в месяц или реже, служу Литургию. В те города, где больше людей и главное – больше заинтересованности в развитии приходской жизни, я приезжаю чаще.

Сейчас мы все приходы стараемся объединить в формате воскресной скайп-школы, с приглашением преподавателей из России. Занятия проводим два раза в неделю, причем подключается к нам не только Швеция, но иногда и участники из Нидерландов и России.

«Они думают так: лучше сделать в храме киностудию, чем отдать его русскому приходу»

То небольшое помещение, в котором собирается на службы Сергиевская община, находится в ее распоряжении почти 20 лет. Уже много лет назад община «переросла» эту маленькую комнату, но попытки найти что-то лучшее так и не увенчались успехом. В этом году стало еще сложнее: лютеране уведомили настоятеля о том, что к июню 2020 года помещение нужно освободить – в нем планируется оборудовать офис.

– Хотя это помещение шведская лютеранская церковь нам предоставляла бесплатно, мы уже много лет думали о том, чтобы найти что-то лучшее, – говорит отец Виталий. – Конечно, 20 лет назад здесь было намного меньше прихожан, но всё равно прихожане и служившие в Стокгольме священники считали, что община должна иметь отдельное здание, достойное своей традиции и культуры, своих святых, в том числе преподобного Сергия Радонежского.

Община должна иметь отдельное здание, достойное своей традиции и культуры, своих святых

Над этим вопросом работали. Правда, когда я прибыл в Стокгольм в 2010 году, всё находилось только в начальной стадии. На тот момент приход даже не имел официальной регистрации.

– Были какие-то препятствия?

– Разные помехи возникали, иногда какой-то негатив проявлялся. Были трудности внутри прихода, сложности во внешних связях – например в Совете церквей. Эти сложности препятствовали регистрации прихода как религиозной организации, хотя законодательство Швеции препонов здесь не создает. В конечном итоге мы разобрались в том, как всё работает, и приход был зарегистрирован.

– Но почему же за столь длительный срок не удалось решить проблему с помещением?

– В Швеции очень сложные процедуры, многие проблемы просто накладываются одна на другую. И мы не могли найти благотворителей, которые соглашались бы со всеми условиями. Ведь как получается? Допустим, приезжает к нам благотворитель и говорит: покажите мне место, где вы хотите строить храм. Мы объясняем: для того, чтобы такое место показать, нужно сделать запрос в коммуну, на территории которой мы предполагаем строить. Коммуна нам сообщит, как будет использовать эту территорию. Причем ответа на вопрос о планах – именно не о разрешении строительства, а просто о планах по использованию территории! – можно ждать несколько лет. Правда, сейчас сроки сократили, но процедура не изменилась. При этом коммуна для принятия решения обычно требует от спонсора показать свои активы, на что не каждый желает идти. Это всё-таки деликатные вопросы.

– Хорошо, здесь есть нюансы в вопросах строительства. Но ведь можно приобрести уже построенное помещение, например неиспользуемый лютеранский храм…

– Это тоже непросто. Когда мы приходим к каким-то ответственным лицам – в администрацию или к агентам по недвижимости – с просьбой помочь нам найти достойное помещение, всех несколько настораживает то, что мы русские, русская община. Да, община старая, авторитетная, со своей историей. Но это мало кого интересует, они больше склонны на всё смотреть сквозь призму современных новостей.

Шведов настораживает, что мы – русская община: они воспринимают русских такими, какими их подают СМИ

Поэтому в коммунах не очень заинтересованы помогать с поиском помещения для русской православной церкви. Конечно, мы пишем для них отчеты, говорим о том, чем занимаемся, как планируем использовать здание. Но нам, видимо, в полной мере не доверяют. Был такой случай: один наш благотворитель, готовый заплатить за покупку помещения, терпеливо ждал решения и даже участвовал через своих помощников в переговорах с продавцом. Мы уже почти купили здание лютеранской церкви, но в самый последний момент его предпочли продать шведу, который обустроил там киностудию. Хотя, по местным законам, церковное здание – памятник архитектуры – желательно использовать для религиозных целей. Но, видимо, с точки зрения шведов, РПЦ не вписывается в их представления о христианской Церкви и им лучше сделать в храме какую-то киностудию. Нам, конечно, очень грустно от всего происходящего.

– Это был единичный случай?

– Не совсем. Несколько лет назад мы подыскали еще одно помещение для покупки, нашелся благотворитель. Но шведы не приняли деньги из России. Их не устроила документация о происхождении средств нашего благотворителя из Москвы. И они как-то быстро перестали с нами общаться, продав в конечном итоге это здание другому человеку.

– Получается, наиболее реалистичный вариант, который вы можете рассматривать, – это аренда помещения?

– Да, но аренда очень дорогая в Стокгольме. Если брать помещение вроде нашего, то выходит от 3000 евро в месяц и выше. Но такое помещение, как наше, давно нас не устраивает. Используемая площадь должна быть гораздо больше. В центре города, как у нас сейчас, ничего не найдешь. Придется, видимо, выбираться куда-то на окраины. Будем принимать решение исходя из того, что предложит наш помощник из консалтингового агентства. Надеюсь, что найдется достойный вариант, соответствующий нашему бюджету. Хотя бюджет у нас более чем скромный.

В церкви преподобного Сергия Радонежского в Стокгольме

– Финансирование будет идти из Москвы, из Патриархии?

– Из Москвы мы ранее ничего не получали, так как удавалось справляться со всем самостоятельно. Что будет дальше, я пока не знаю. Надеюсь, и дальше у нас будет всё получаться. Когда люди спрашивают, почему нам Московский Патриархат не помогает, я обычно отвечаю, что ведь мы с вами и есть Московский Патриархат. Мы себя идентифицируем с Москвой, с Русской Церковью. Мы говорим о Троице-Сергиевой Лавре, о преподобном Сергии Радонежском. Что же мешает нам всё это здраво осмысливать и изыскивать средства на аренду? Тем более что наш приход вырос с 20–30 до 1000 человек за 20 лет. Думаю, при таком количестве людей (хотя это списочный состав) можно многие вопросы решить без помощи извне.

– Отец Виталий, а как вы думаете: нынешнее помещение вас попросили покинуть тоже по неким идеологическим (мировоззренческим) мотивам?

– Я точно об этом не знаю. Говорят, что у лютеран серьезные финансовые затруднения. Протестанты теряют прихожан, поэтому вынуждены пересматривать способы использования имущества, а иногда и продают его. Менее обеспеченные общины продают более обеспеченным; иногда друг с другом кооперируются. Храмы пустуют, и, думаю, их можно как-то использовать. Хорошие залы есть, например, у свидетелей Иеговы, но они почему-то ничего не сдают в аренду. Конечно, нам было бы немного не по себе совершать православное богослужение в зале, который одновременно используется иеговистами. С другой стороны, помещение есть помещение, но на контакты с нами идут не все. И хотя на сегодняшний день никаких реалистичных вариантов с арендой у нас нет, мы продолжаем переговоры с потенциальными арендодателями.

Русская Церковь и другие

Прошло уже больше года с тех пор, как Синод РПЦ принял решение о разрыве евхаристического общения с Константинополем. Конечно, за рубежом, где церкви различных юрисдикций соседствуют друг с другом, это решение не прошло не замеченным. В практическом плане для Европы оно значило намного больше, чем, к примеру, для приходов Брестской или Витебской области.

– После этого решения у нас охладели отношения с Преображенским приходом, который до недавнего времени был в юрисдикции Константинополя, сохраняя при этом русскую традицию, – говорит отец Виталий. – Раньше эти отношения были более теплыми. Часть людей, которые себя позиционируют как русские прихожане, верные чада Русской Церкви, прислушались к решению Синода и перестали посещать приходы Константинополя, пришли к нам. С греческими церквями у нас не было очень тесного общения, но мы участвовали в совместных праздничных службах. Сейчас это пришлось прекратить. Понятно, что мы не участвуем в мероприятиях, которые организует здесь Константинополь, хотя у них в Стокгольме деятельный митрополит. В сентябре в Швецию приезжал патриарх Варфоломей, он собирал весь местный епископат и духовенство, за исключением русских, естественно. Однако, как стало известно, кроме уважаемого католического кардинала ни румынское, ни сербское священноначалие в Швеции не нашли возможным принять участие в общении с главой Константинопольской Церкви.

Стокгольм

– Думаю, и для внешних наблюдателей это печальное разделение не повышает авторитет православных…

– Мы, конечно, переживаем, и эти условия нас стесняют. Надо ведь еще добавить, что и со шведской Лютеранской церковью у нас официально разорваны отношения. Когда мы просим у них помощи и поддержки с помещениями, нам всё время указывают на постановления «сверху», на решения, принятые в Москве. Говорят: вы не по адресу пришли, просите у своих, ведь РПЦ – самая богатая Церковь в мире. Это слова епископа церкви Швеции. Я им объясняю, что в Москве, в Патриархии, есть свои цели не менее значимые, на которые нужны средства. Но нам отвечают, что если РПЦ на высшем уровне разорвала отношения с церковью Швеции, то чего вы от нас в Стокгольме хотите? Конечно, их тоже можно понять. Хорошо еще, что они столько лет нам бесплатно давали помещение для прихода. Здесь нужно отдать должное европейской воспитанности и культуре. А ведь после церковного раскола у нас стало еще меньше друзей, хотя и раньше их было не так много.

– Украинцы местные тоже от вас ушли?

– Нет, они ходят в основном к нам, хотя те, кто настроен, скажем так, более проевропейски, посещают службы в Преображенском храме. Но даже у наших прихожан-украинцев взгляды самые разные – о том, как обустроить Украину, как дальше формировать отношения с Россией. В храме все эти политические разногласия нейтрализуются. Мы прежде всего братья и сестры во Христе, и, как христиане, мы говорим на одном языке.

Мы прежде всего братья и сестры во Христе, и, как христиане, мы говорим на одном языке

У нас была хорошая идея праздновать национальные, культурные праздники, тем более что календарь дает для этого множество поводов. Например, в день Собора белорусских святых собирается наша белорусская паства, предлагает всем белорусскую трапезу, белорусские песни. То же самое могли бы делать украинцы, русские. Люди в этом заинтересованы, просто помещение сейчас маленькое и что-то сложно организовать. Если вопрос с помещением решится в ближайшие месяцы, то, думаю, можно будет снова к этой идее вернуться.

Хотя сейчас у нас сложилось довольно-таки бедственное положение – из-за отсутствия благотворителей и денег на аренду нового помещения, да и само помещение еще не найдено. Каждый четверг мы служим акафист преподобному Сергию – в надежде, что наш Радонежский чудотворец поможет нам в этой непростой ситуации, когда приход, по сути, может оказаться на улице.