Домовая церковь святых мучениц Софии и Татианы при детской клинической больнице им. Н.Ф. Филатова (бывшей Софийской)

Многие думают, что в Москве только одна церковь, посвященная святой Татиане, – та, что при Московском университете. Но в столице есть и другой Татианинский храм, тоже домовый. Храм этот, основанный в XIX веке, запечатлел в себе драматичную историю русского милосердия.

Благотворительный почин

Филатовская (Софийская) больница

Когда началась Французская революция, княгиня с детьми вернулась в Россию. Уже в 1794 году молодой Голицын отправился под командованием Суворова усмирять польское восстание и за легендарный штурм Варшавы получил Георгиевский крест. Потом участвовал в наполеоновских войнах, но когда исполнение разработанной им операции поручили М.Б. Барклаю-де-Толли, обиделся и подал в отставку. Когда началась Отечественная война, Голицын вернулся в армию, сражался на Бородинском поле и отличился во время взятия Парижа в марте 1814 года. Ни о какой карьере, кроме военной, он не помышлял, но в январе 1820 года был назначен генерал-губернатором Москвы.

Спустя пять лет грянул семейный скандал: родственники княгини Голицыной участвовали в восстании декабристов, но всесильная княгиня заступилась за них, сумев добиться помилования. Сын же ее, истово преданный престолу, в симпатиях к подобным идеям замечен не был. Восстание декабристов Москва пережила спокойно благодаря святителю митрополиту Филарету и губернатору и после оглашения в Успенском соборе завещания Александра I мирно присягнула Николаю Павловичу. Интересно, что потом именно Голицын обеспечивал исполнение высочайшей воли относительно опального философа П.Я. Чаадаева «по постигшему его несчастию от расстройства ума». Он поручил московскому обер-полицмейстеру следить, чтобы опекаемого ежедневно посещал искусный лекарь, чтобы тот «не подвергал себя вредному влиянию нынешнего сырого и холодного воздуха» и чтобы каждый месяц о состоянии Чаадаева представляли подробные сведения для всеподданнейшего доклада государю.

Князь Дмитрий Владимирович Голицын

А еще Голицын занимался широкой благотворительностью, то есть умел организовать ее и добиться видимых результатов. Как выразился один его современник, губернатор был готов помочь всем, если только мог, а невозможного для него ничего не было. Так, в числе прочего появились Глазная больница, Ново-Екатерининская больница, Работный дом, 1-я градская больница, Александровский институт. И московская детская больница, чья первая домовая церковь была освящена в память супруги Голицына, Татьяны Васильевны, урожденной Васильчиковой. Княгиня фактически положила почин обязательной благотворительности жен губернаторов, которую продолжила потом ее преемница, княгиня Софья Щербатова – второй персонаж в истории детской больницы и ее домовой церкви.

Еще в ноябре 1812 года в Петербурге было создано Женское патриотическое общество, которое исследователи считают началом женского движения в России. В то время русская армия гнала к границам России неприятеля, оставившего по себе тысячи раненых, искалеченных, обездоленных. Патриотическое общество, основанное под покровительством супруги Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны, было призвано облегчить участь бедствующих и доказать, что русские женщины не уступают мужчинам в любви к Отечеству, которую они проявляют через благотворительность.

Членами общества были жена Г.Р. Державина Дарья Алексеевна, Прасковья Толстая – дочь фельдмаршала М.И. Кутузова, графиня Наталья Зубова – дочь полководца А.В. Суворова, Зинаида Волконская, Екатерина Трубецкая – жена будущего декабриста С.Г. Трубецкого, назначенного «диктатором», Екатерина Новосильцева, о которой речь впереди, и воспитанница Смольного княгиня Татьяна Васильевна Голицына. Она считала, что «быть полезной для других – единственное оправдание нашего земного существования». Благотворительность и создание благотворительных обществ со времен этой первой дамы Москвы стала правилом хорошего тона среди аристократов.

Прежде всего княгиня Голицына занялась женским образованием. В 1825 году был основан Дом трудолюбия, позднее преобразованный в Елизаветинский институт благородных девиц (в советское время – Педагогический институт им. Н.К. Крупской). Адъютант Потемкина-Таврического Николай Никитович Демидов подарил для него свой дом в Немецкой слободе. Здесь бесплатно получали хорошее образование дочери младших офицеров и чиновников. В 1837 году Татьяна Голицына основывает Благотворительное общество, которое в числе прочего занялось устройством в Москве школ рукоделия для девочек. Княгиня благословляла женский труд, считала, что девицы должны не только обшивать своих домочадцев, но и иметь возможность самостоятельного твердого заработка. А в своем родовом поместье Большие Вяземы она основала корзиночный промысел – плетение корзины, позаимствовав идею в Швейцарии, откуда и выписала мастеров для обучения русских, чем обеспечила постоянным и выгодным трудом множество рабочих рук.

Пришлось Татьяне Васильевне заниматься и семейной благотворительностью. Она приютила у себя племянников, внебрачных детей брата своего мужа, существование которых скрыли от грозной княгини Натальи Петровны. Кстати, супруги Голицыны были тесно знакомы с Пушкиным. Однажды на балу у Голицыных во время мазурки Пушкин сочинил экспромт «В отдалении от Вас…» в честь Екатерины Ушаковой, с которой танцевал. Бывала у Голицыных на святочном балу и Наталья Гончарова, игравшая в «живых картинах». И после свадьбы поэт с женой не раз танцевали у Голицыных на балах и маскарадах.

Все кончилось в январе 1841 года, когда умерла Татьяна Васильевна. Убитый горем градоначальник хотел почтить ее память каким-то деянием, которым и стало учреждение первой детской больницы. О ней давно просили и доктора, и москвичи. Воспитательный дом, где Екатерина Великая пожелала призирать сирых и воспитывать из них третье сословие свободных граждан, прослыл домом «ангелов смерти». Дети часто жили в скверных условиях даже в богатых домах, что уж говорить о купеческих или мещанских, – в тесных, душных антресольных комнатах, скученно, на сквозняках. При инфекционных заболеваниях зараза передавалась остальным, и при этом в лучшем случае дети лечились в клиниках для взрослых. В 1832 году в Петербурге открылась первая в России детская больница, названная Николаевской в честь императора. Москвичи захотели иметь такую же, и всесторонними хлопотами Дмитрия Голицына дело в конце концов имело успех.

В 1839 году князь С.М. Голицын, владелец Кузьминок и председатель Опекунского совета Воспитательного дома, призвал именитых московских купцов жертвовать на ее устройство, но собрано было всего 22,5 тысячи рублей. Врач П.П. Эйнбродт составил проект больницы, но император отклонил ходатайство по причине отсутствия средств и велел отложить ее учреждение «до благоприятного времени». И тут явилась неожиданная финансовая помощь со стороны знаменитого московского благотворителя Дмитрия Горихвостова. На устройство детской больницы было выделено 57 тысяч рублей серебром, воодушевленные москвичи провели новый сбор, и общая сумма превысила 116 тысяч. Было подано новое прошение о создании в Москве детской больницы по образцу петербургской, и на сей раз высочайшее разрешение вышло.

Для больницы купили усадьбу Анны Неклюдовой на Малой Бронной, пережившую нашествие Наполеона, а купчую подписал Николай Андреевич Небольсин, гражданский губернатор Москвы и владелец того самого здания, в котором ныне размещается Филатовская больница. Он же стал ее первым почетным опекуном, когда она еще размещалась на Бронной. Усадьбу под больницу перестроил именитый архитектор М.Д. Быковский. Здесь были и помещения для персонала и прислуги, и комнаты для игр, и инфекционное отделение, и даже ванные с водопроводом. А в центре здания на третьем этаже была устроена церковь во имя святой мученицы Татианы – в память Татьяны Васильевны Голицыной. 5 декабря 1842 года ее освятил святитель Филарет, митрополит Московский, а на следующий день больница приняла первых пациентов.

Москвичи называли ее просто Бронной больницей. Первое время она существовала безбедно благодаря Голицыну, который мог обеспечить пожертвования. Но уже в июне 1843 года он вышел в отставку по болезни и через год умер в Париже. Его тело привезли в Москву и похоронили в Донском монастыре, в усыпальнице князей Голицыных – церкви архангела Михаила. Больница же была передана Воспитательному дому и причислена к ведомству учреждений императрицы Марии. Ее финансовое положение было очень тяжелым, но тем не менее, как единственная детская больница Москвы, она стала клинической базой для студентов медицинского факультета Московского университета, в которой проводились практических занятия по изучению детских болезней. За годы существования больницы на Бронной в ней оказали помощь 40 тысячам пациентам. Здесь служили замечательные врачи. Одним из них был Н.А. Тольский, который начал преподавание педиатрии в Московском университете и организовал самостоятельную кафедру детских болезней.

Между тем строения Бронной больницы медленно разрушались. Первый пожар случился уже в 1848 году, и врачи взывали к городским властям о постройке нового здания. Император начертал загадочную резолюцию «Сообразить», но старое здание продержалось еще почти 40 лет. В 1883 году, после очередного пожара, больница, кроме амбулаторного отделения, была закрыта. Это вызвало массу протестов, но городские власти не располагали средствами. Помощь снова пришла неожиданно. От полной ликвидации больницу спас князь А.А. Щербатов, приходившийся дальним родственником покойному губернатору Д.В. Голицыну. С именем князей Щербатовых была связана и новая эра благотворительности, и вторая страница истории детской больницы и ее домовой церкви.

«Призыв к женщинам»

Софья Щербатова

Семейное счастье поначалу не сопутствовало генералу: его первая жена, Екатерина Вяземская, умерла, не выдержав тяжести военных походов. В 1817 году князь женился вновь и чрезвычайно удачно. Его избранницей стала 19-летняя княжна Софья Степановна Апраксина. Парадоксально, но княгине Наталье Петровне, увековеченной в «Пиковой даме», она приходилась родной внучкой: ее мать, Екатерина Владимировна Голицына, была сестрой московского генерал-губернатора Д.В. Голицына. Отец же Софьи, Степан Степанович Апраксин, крестник Екатерины Великой, был сыном фельдмаршала, внуком сподвижника Петра I генерал-адмирала С.Ф. Апраксина и сам участвовал в покорении Очакова. Особняк Апраксиных на Знаменке, 19 был культурным очагом Москвы, а их домашний театр считался лучшим в городе. После Отечественной войны Апраксины временно приютили у себя Московский Императорский театр, поскольку «театральный флигель» усадьбы Пашковых на Моховой сгорел. И именно там, на сцене дома Апраксиных, в 1817 году дебютировал знаменитый Павел Мочалов. Василий Львович Пушкин писал для апраксинского театра пьесы и имел обыкновение сам зачитывать их со сцены, а в 1827 году его племянник побывал у Апраксиных на премьере «Сороки-Воровки». В этом же доме, где устраивались роскошные пиры для великосветских гостей, находили приют и бедные родственники, а в определенные дни Апраксины угощали всех нуждающихся, так что примеры благотворительности Софья видела с детства.

Она получила прекрасное воспитание. И, несмотря на огромную разницу в возрасте – 22 года, супруги жили мирно и счастливо. Пока они путешествовали по Европе, где Орест Кипренский написал известный портрет Софьи, в России грянуло восстание декабристов, в котором участвовали и родственники Щербатова, но державный гнев миновал самого князя, так как он находился за границей. В Москву Щербатовы вернулись лишь в 1826 году. Вся аристократическая Москва посещала салон молодой княгини. В ее альбоме оставляли автографы Жуковский, Вяземский, Тютчев, Тургенев, Гоголь, Баратынский, Адам Мицкевич и, конечно же, Пушкин. Есть версия, что именно она стала прототипом Татьяны Лариной. Софья Щербатова была «олицетворением гранд-дамы», но любила простоту и умела всем говорить правду. А еще у нее было поистине доброе сердце.

В 1843 году ее муж сменил на посту московского генерал-губернатора Д.В. Голицына и сразу же возглавил комиссию по строительству храма Христа Спасителя. В те же годы соседи по имению пригласили его в долю – строить прядильную фабрику в Наро-Фоминском под Москвой. Дабы обеспечить ее рабочими руками, Щербатов нанял или купил крепостных крестьян из других областей России. Среди них были и Меркуловы, переселенные из села Прудищи Тульской губернии. Их сына Василия князь велел учить слесарному делу. Обучившись, он работал на фабрике, но в нерабочие дни часто посещал Зосимову пустынь и захотел посвятить себя служению Богу. Вскоре он ушел в Свято-Троицкую лавру, потом в Гефсиманский скит, а в 1856 года княгиня Щербатова, уже овдовев, дала ему вольную, и он принял постриг. Это был знаменитый старец-утешитель преподобный Варнава Гефсиманский, к которому в 1905 году на исповедь приходил сам Николай II и от которого услышал пророчество о мученическом венце.

Вернемся в более далекие времена, когда княгине следовало продолжить благочестивое дело своей предшественницы Татьяны Васильевны Голицыной. Преемница оказалась достойной. Уже в 1844 году она учредила Дамское попечительство о бедных в Москве, дабы оказывать посильную помощь нуждающимся – особенно тем, кто стыдился просить милостыню, но которую они не могли бы употребить во зло. Помощь оказывалась и учреждением благотворительных заведений. В ведении попечительства находились училища, школы, богадельни, убежища, больницы и Александровский дом для престарелых классных дам. А еще через год Щербатова создает под своим председательством Совет детских приютов Москвы. Дамское попечительство было взято под высочайший патронат. Однако сам градоначальник не был в особенной чести у императора за «либерализм» и доброту нрава. А тяжелая болезнь заставила его выйти в отставку уже в 1848 году. В декабре А.Г. Щербатов умер и был похоронен в Донском монастыре.

После смерти супруга княгиня всецело посвятила себя благотворительности. О ней остались добрые, благодарные воспоминания людей. Многие были обязаны ей куском хлеба и «пробуждением нравственности», но главное, она ввела организованную благотворительность, положив конец «неосмысленному состраданию богатых к бедным».

Весной 1848 года, еще до смерти князя Щербатова, в Москве началась эпидемия холеры. По подсказке знаменитого доктора Ф.П. Гааза и с помощью мужа Софья Щербатова основывает первую в Москве Никольскую общину сестер милосердия, которые ухаживали за больными в московских госпиталях. О происхождении названии общины нет единого мнения. Первоначально она находилась на Долгоруковской улице близ Бутырской тюрьмы, в которой трудился тогда доктор Гааз, и напротив церкви святителя Николая Чудотворца, что могло остаться в имени. Либо же она была названа в честь императора Николая I, который утвердил устав общины. Повторимся, что Никольская община стала первой сестрической общиной в Москве и второй в России после того, как в 1844 году в Петербурге возникла Свято-Троицкая община по примеру лютеранских диаконисс: вероятно, потому, что ее учредителями, наряду с великими княгинями Марией и Александрой, были принц и принцесса Ольденбургские – лютеране. Отечественными предшественницами сестер милосердия стали сердобольные вдовы, назначенные императрицей Марией Федоровной при столичных Вдовьих домах. Оценив возможности женского служения Богу и людям на стезе милосердия, Ф.П. Гааз написал свой знаменитый «Призыв к женщинам».

Через несколько лет в Никольскую общину поступило крупное пожертвование от кавалерственной дамы Екатерины Владимировны Новосильцевой, урожденной Орловой – дочери младшего брата екатерининских фаворитов. В 1825 году она по своей вине потеряла единственного сына. Потомственный аристократ, флигель-адъютант Александра I, он дал обещание своей возлюбленной, незнатной девице, жениться на ней, но мать наотрез отказалась принять ее в законную родню. Брат девицы вступился за ее честь и убил несостоявшегося жениха на дуэли. Новосильцева выстроила в Петербурге на месте гибели сына церковь и богадельню, до смерти не снимала траур и в 1849 году упокоилась рядом с сыном на кладбище Новоспасского монастыря, а свое имение поблизости, на Воронцовской улице, завещала на богоугодное дело. Имение перешло к Щербатовой, и в 1851 году туда переехала Никольская община. Позднее на средства благотворительного Щербатовского фонда там были выстроены детские приюты со школой, больница и богадельня. А в старом здании на Долгоруковской улице Дамское попечительство основало уникальный приют во имя святой Марии Магдалины для бывших проституток, пожелавших вернуться к богоугодной жизни.

Сестры Никольской общины ухаживали за больными в 1-й городской больнице и в «гаазовской» Полицейской больнице, читали подопечным духовные книги, поступали домашними сиделками, а также отыскивали по Москве неимущих больных, не обращающихся в больницы, чтобы им было назначено пособие. В 1854 году, когда началась Крымская война, сестры Никольской общины первыми отправились на поля сражений оказывать помощь раненым, где и получили прозвище «сестер милосердия». Императрица Александра Федоровна выразила благодарность княгине Щербатовой и наградила ее сестер медалями за оборону Севастополя. А в 1865 году из Никольской общины выделилась другая известная сестрическая община – «Утоли моя печали» – во главе с княгиней Н.Б. Шаховской. В 1872 году она обосновалась в Лефортове, и на ее основе возникла 29-я городская больница.

Княгиня Щербатова прожила долгую жизнь. В 1852 году она купила себе дом на Садово-Кудринской – тот самый, который прежде принадлежал Небольсину, а затем А.Ф. Растопчину, сыну московского градоначальника времен Отечественной войны, и провела в нем свои вдовые годы. До кончины она оставалась в ясном уме. Почувствовав приближение смерти, послала за священником и 3 февраля 1885 года удостоилась тихой, мирной кончины. Упокоили Софью Щербатову рядом с мужем в Донском монастыре. Императрица Мария Федоровна писала ее сыну, князю А.А. Щербатову: «Известясь о кончине матушки Вашей, не могу не выразить глубокой скорби моей об утрате, столь чувствительной для семьи покойной и для Москвы, которая лишилась в ней всеми чтимой и уважаемой благотворительницы».

Усадьбу на Садово-Кудринской княгиня завещала детям.

Софийская больница

30 апреля того же 1885 года князь Александр Алексеевич Щербатов просил принять в дар городу это владение для размещения детской больницы, но с рядом условий: больницу назвать Софийской в память покойной княгини и домовую церковь освятить во имя святых Татианы и Софии, чтобы восстановить посвящение престола старой Бронной больницы. Это дало повод почитать святую Татиану и как возможную покровительницу детских врачей. Для полноценного размещения Софийской больницы еще купили соседнее со щербатовским владение О.Н. Коншиной, супруги знаменитого текстильного магната. Для перестройки усадеб под современную больницу пригласили известного архитектора А.С. Каминского, зятя братьев Третьяковых. Он же соорудил и больничную церковь во дворе, освященную в 1897 году. В нижнем ярусе устроили часовню для отпевания. В начале XX века церковным старостой был Сергей Николаевич Шустов, сын знаменитого коньячного короля.

Софийская больница стала «красой и гордостью» учреждений Ведомства императрицы Марии. Плата за лечение составляла 4 рубля серебром в месяц, но дети неимущих получали помощь бесплатно по предоставлении свидетельства о бедности. Врачи ее славились высокой квалификацией, но даже Н.Ф. Филатов так и не смог спасти Ванечку, младшего и любимого сына Льва Толстого. Писатель хорошо знал и доктора Е.И. Покровского, тоже бывавшего на консилиумах в Ясной Поляне; он и посоветовал доктору переработать научную монографию о физическом воспитании детей в книгу для простого народа, и она вышла как пособие по уходу за малолетними.

Расскажем немного о последних Щербатовых. Князь Александр Алексеевич, совершивший дарение, занимал должность городского головы Москвы. При нем появилась новая детская больница – святого Владимира (в советское время – Русаковская), построен «старый» Бородинский мост, Москва украсилась газовыми фонарями, сменившими спиртовые и керосиновые. Дочери Щербатова были членами Дамского попечительства о бедных. Софья Александровна вышла замуж за В.М. Петрово-Соловово, племянника писателя А.В. Сухово-Кобылина, а Вера Александровна – за русского философа-правоведа Е.Н. Трубецкого. Сын Щербатова, Сергей Александрович, владевший ценной художественной коллекцией, тоже остался в памяти Москвы. В 1913 году архитектор А.И. Таманов построил для него на Новинском бульваре, 11 необычное владение, сочетающее в себе личный особняк и доходный дом. Его считают первым прообразом современного пентхауза: вопреки традиции, съемные квартиры были в нижней части, а свои апартаменты князь разместил на верхнем этаже. Там была устроена и смотровая площадка, откуда домовладелец любовался широкой панорамой на башни Кремля. Вход украшали традиционные каменные львы и даже фонари из Московского университета, стоявшие в день его открытия в 1755 году на парадной лестнице, – это было под стать хозяину, которого называли «последним московским барином», а дом получил первую премию на конкурсе городских фасадов. Квартиры в этом доме были крайне дорогими – 1000 рублей в месяц, но весьма удобными, с интерьерами в стиле модерн. Одну из них перед Первой мировой войной занял А.Н. Толстой. В этом же доме В.А. Серов писал свой последний портрет – княгини Полины Ивановны Щербатовой, жены Сергея Александровича, подаренный потом Третьяковской галерее. Хозяин строил этот дом и для своей коллекции, и для экспонирования частных собраний, а в дальнейшем собирался завещать его городу как музей, но грянула Октябрьская революция.

В советские годы храм Софийской больницы закрыли, крест сняли. Даже изъяли ценности – 20 фунтов золота и серебра. Позднее в храме располагался морг, здание было невероятно изуродовано и запущено. Поскольку исконное название более не подходило, больнице присвоили имя доктора Н.Ф. Филатова, работавшего в ней и сникавшего большую любовь москвичей.

Ныне церковь восстанавливается.