Час гнева – час безумия:
Святитель Игнатий (Брянчанинов) о воспитании детей

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Однажды я наблюдал такую картину. На школьном дворе во время субботника ученики 6–7-х классов убирали листву. Точнее, должны были убирать. На самом деле этим занималась их учительница с немногими девочками. А ребята в нескольких метрах от них стояли кучкой и, не скрывая этого, курили. Учительница при этом делала вид, что ничего не замечает.

Современная школьная система образования постепенно теряет свою педагогическую составляющую и, как правило, преследует цель дать лишь определенный объем информации, не заботясь о ее приложении в жизни. Но педагог (греч. рaidagogos – «ведущий ребенка») – это, прежде всего, воспитатель. Совсем позабыт и исконный смысл слова «образование». А ведь дать образование человеку вовсе не означает напичкать его массой ненужной ему информации. О такой педагогической ошибке писал еще в XIX веке святитель Игнатий (Брянчанинов): «Излишество познаний отнимает у них качество. Ум человеческий, если представлено ему будет обширное поприще деятельности в длину и ширину или на поверхности, никак не может действовать в глубину. Или ум, приобретая во множестве познания, не может приобретать познаний основательных»[1].

Дать образование – значит вместе с передачей знания сформировать нравственный стержень, дать правильное образование сердцу человека и, таким образом, направить человека благоразумно идти по жизни. «При образовании чрезвычайно вредно развивать только рассудок и ум, оставляя без внимания сердце: на сердце больше всего нужно обращать внимание; сердце – жизнь, но жизнь, испорченная грехом; нужно очистить этот источник жизни, нужно зажечь в нем чистый пламень жизни так, чтобы он горел и не угасал и давал направление всем мыслям, желаниям и стремлениям человека, всей его жизни. Общество растленно именно от недостатка воспитания христианского» (праведный Иоанн Кронштадтский). С этой точки зрения, задачи образования сродни воспитанию. Педагог, учитель, воспитатель, родитель – все это служения творческие, призванные дать человеку вместе с определенным объемом знаний и правильное направление, обучая его применению знаний с пользой для своей семьи и общества.

Все знают, что основы нравственности или безнравственности закладываются в человека в раннем детстве. Ребенок, почти еще ничего не понимающий, впитывает те стереотипы поведения, которые он наблюдает в окружающих его близких людях. Поэтому львиная доля ответственности за ту нравственную деградацию, которой поражено подавляющее большинство наших подростков, лежит на нас – их родителях и воспитателях.

Катастрофически растет подростковая преступность, половая распущенность достигла невероятно уродливых размеров. Девочки, не говорю уже о мальчиках, начинают курить с 12–14 лет, не стесняются обильно уснащать свою речь бранными словами, с легкостью расстаются с девством и затем делают аборты. Убивают своих детей, ибо и сами еще дети и не могут быть родителями. И все это – поколение «ненаказанных детей», ненаказанных в смысле не получивших «наказ», правильное направление от своих родителей, воспитателей и учителей. Наказ этот должен быть, в первую очередь, через добрый пример своей жизни, учительное слово. И через ремень тоже. Но наказ должен быть обязательно! А этого нашим детям как раз и не хватает.

В таких условиях, когда мы сами, не получив должного воспитания и направления от своих большей частью неверующих родителей, не можем вполне сориентироваться в вопросах воспитания детей, особый интерес для нас представляют издания, отражающие христианский опыт решения вопросов педагогики и воспитания. Ни для кого не секрет, что дети, воспитанные в православных семьях, отличаются благонравием и более серьезным отношением к жизни, и с таких семей можно и нужно брать пример.

В минувшем году на полках православных книжных магазинов появилась замечательная книга – «Ищите во всем духа, а не буквы: Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского, составленное его ближайшими учениками» (М.: Изд-во сестричества имени святителя Игнатия Ставропольского, 2008). Замечательна она тем, что содержит малоизвестные стороны учения святителя Игнатия, епископа Кавказского, на творениях которого воспитано не одно поколение православных христиан. Знаменитые оптинские старцы говорили о нем как о человеке, обладающем «ангельским умом», а его творения признавали за лучшее руководство в духовной жизни для современных христиан. Ценность писаний святителя Игнатия заключается в том, что он изучил огромный пласт святоотеческой литературы, большей частью в подлинниках, а затем изложил основные истины христианства, почерпнутые у святых отцов, в более доступной форме. Поэтому можно смело сказать, что в творениях святителя Игнатия выражен «consensus patrum» (то есть «согласие отцов») по многим важнейшим вопросам духовной и нравственной жизни человека. Благодаря вышеупомянутому жизнеописанию православному читателю стали доступны еще малоизвестные рассуждения святителя о нравственном воспитании и образовании личности ребенка.

Огромное значение в деле формирования личности святитель Игнатий придает очень сильной в детях способности воспринимать впечатления извне. Его рассуждения приобретают в наше время особую актуальность ввиду всеобъемлющего, тотального присутствия телевизионных средств массовой информации в нашей жизни. «Способность принимать впечатления, – пишет святитель Игнатий, – особенно сильно действует в детях и молодых людях. Этой способностью, хотя и большей, но ограниченной, по ограниченности всех свойств человека, надо пользоваться весьма благоразумно и осторожно, не тратя ее понапрасну, не допуская ей развлекаться по множеству предметов, но сосредотачивая ее на существенно нужном по назначению человека» (с. 453).

Если мы хотим, чтобы наш ребенок развивался гармонично, крайне важно контролировать мутный поток визуальной информации, агрессивно вторгающийся в его душу с «голубых экранов» телевизора и компьютера. Необходимо показывать ребенку добрые детские фильмы и передачи, которые сформируют в его душе понятия о добром христианском отношении к ближнему, о верной дружбе, любви к своим родителям и уважении к взрослым. И напротив, можно и должно запрещать просматривать те некачественные телепродукты, в которых присутствуют агрессия, ложь, разврат, вообще потребительское отношение к жизни, убивающее любовь к ближнему. И не стоит возражать и говорить об ущемлении свободы ребенка, потому что именно такой подход будет единственно правильным по отношению к его свободе, так как настоящая свобода есть свобода от греха и навязанных извне греховных, а потому неверных представлений об окружающем мире и отношениях между людьми.

Пока ребенок еще мал, он не способен еще к разумному самоопределению в отношении ко многим вещам. Когда это касается тела ребенка, мы это понимаем. Мы не подпускаем его к спичкам или к острым предметам, мы не даем ему брать в рот все, что он захочет. Когда же речь заходит о безопасности духовного здоровья ребенка, что на самом деле важнее, ибо душа вечна, то мы зачастую перестаем понимать и боимся ущемить ложно понимаемую свободу. Поэтому родители и воспитатели ребенка должны следить за тем, чтобы ребенок получал из доступных ему источников информации правильные, христианские представления. Святитель Игнатий говорит об этом на примере воздействия на ребенка изображений и рисунков, окружающих его. «Дитя, в минуты свободы рассматривая рисунки для удовлетворения любопытства, незаметно для самого себя подвергается полезнейшим впечатлениям. Рисунки должны быть правильны. Рассматривание рисунков, при составлении которых допущена свобода воображения художника, столько же вредно для правильности понятий о предметах, сколько чтение исторических романов для приобретения и сохранения верных познаний в истории» (с. 453). Важность осторожного и разборчивого подхода к вопросам культуры подчеркивали и знаменитые оптинские старцы. Еще до революции они предсказывали время крайнего смешения понятий, когда зло станет нормой и будет преподноситься как добро и наоборот, и советовали заранее привить молодым людям вкус к хорошей музыке, живописи, литературе для того, чтобы хороший вкус стал «противоядием от грядущей пошлости».

Ключевую роль в формировании нравственного стержня ребенка играет личный пример жизни родителей и воспитателей. «Образ обращения и действия воспитателей по отношению к воспитанникам впоследствии будет служить руководством для воспитанников в обращении и в образе действий их относительно человечества» (с. 458).

Ребенок, пока еще не понимающий, «что такое хорошо и что такое плохо», тем не менее, с большой степенью точности способен воспринимать те стереотипы поведения, которыми руководствуются живущие рядом люди. «Свойственно человеку… поступать с ближним так, как с ним поступали или поступают. Особенно дитя смотрит почти всегда на своих воспитателей и учителей без анализа, с доверчивостью и усваивает себе на всю жизнь их понятия и правила». Поэтому на родителях и воспитателях «лежит важная обязанность стяжать христианские нравственные правила и со всею тщательностью наблюдать, во-первых, за собою, удерживая себя от увлечения страстями, в особенности удерживая себя от всякого действия в минуту увлечения страстью. Человек не может не иметь страстей, надо научиться владеть ими» (с. 458).

Конечно, именно родители для ребенка являются эталоном поведения, и для него будет правильным и добрым такой образ действий по отношению к различным жизненным ситуациям и к людям, какой он усвоил от родителей, независимо от того, добрый он или злой на самом деле. В одном подмосковном дворе маленький еще чеченский мальчик в споре с другим, таким же маленьким, но только русским мальчиком сказал ему: «Тебя надо резать». Именно «резать», а не «зарезать». Нетрудно догадаться, от кого он мог услышать, что «русских надо резать».

С другой стороны, от родителей же ребенок может перенять и христианское отношение к жизненным трудностям. Архиепископ Амвросий (Ключарев) описывает, каким образом это происходит: «Не может остаться бесплодною для детей вера родителей, когда они при нужде и бедности со слезами на глазах говорят: “Что делать? Буди воля Божия”; при опасности: “Бог милостив”; при трудных обстоятельствах: “Бог поможет”; при успехе и радости: “Слава Богу, Бог послал”. Здесь всегда и во всем исповедуется Божия благость, Божие промышление, Божие правосудие. Не есть ли это живое учение о Боге и Его свойствах? И так как для детей нет ничего выше и дороже родителей, а родители с любовию и благоговением исповедуют, что они сами все имеют от Бога и во всем надеются на Бога, что Он есть общий и всеблагий Благодетель всех, то не ощутят ли дети и не поймут ли, что “все Богом живут, и движутся, и существуют”, и затем не полюбят ли Бога?».

Склонность к определенным порокам или, наоборот, к добродетелям также часто носит наследственный характер. В дореволюционные времена в России все это очень хорошо понимали, поэтому родители тщательно подходили к выбору супругов для своих детей. Особенно остерегались таких семей, в которых хотя бы в двух поколениях наблюдались одинаковые пороки. Например, если родители и деды жениха или невесты замечены были в грехе пьянства или воровства или в роду встречались случаи суицида, то с такой кандидатурой предпочитали не связываться, следуя народной мудрости, гласящей, что «яблоко от яблоньки недалеко падает». Поэтому и родители старались остерегаться пороков не только из соображений личной безопасности, но и опасаясь за своих детей, чтобы недоброй репутацией предков не испортить им жизнь.

Важное педагогическое значение в деле воспитания имеет наказание. В частности, святитель Игнатий упоминает о выговоре, который необходим и имеет спасительное действие для провинившегося ребенка. Но чтобы выговор принес добрые плоды, он непременно должен иметь своим источником любовь и быть срастворен любовью. Он должен быть направлен на искоренение порока по образу спасения из болота. «Выговор имеет самое спасительное действие, когда делающий его энергически выставляет черную сторону порока и его пагубные последствия пред впавшим в порок, выражая вместе с этим искреннее чувство сожаления и благожелания к впавшему в порок. Столь же спасительно действие наказания, когда при назначении и исполнении его действие истекает из выше предложенного взгляда и ощущения. Действующего так можно уподобить вытаскивающему погрязшего в болото, очищающему его от грязи и тины, в которые он попал» (с. 454–455).

При выговоре, утверждает святитель Игнатий, должно избегать «употребления бранных слов – слов, только унижающих человечество и подавляющих чувство чести в юношах, каковое чувство, при правильном о нем понятии, есть сокровище» (с. 312). Однако выговор не всегда полезен, он может потерять свою воспитательную силу, если употребляющий его исполнен невыдержанности и гнева и мотивируется лишь желанием возмездия, смешивая порок с человеком. «Надо иметь убеждение – а оно очень скоро приобретается наблюдением за собою и за другими, ­– что во время увлечения гневом человек говорит и делает одни глупости… Тот, кто при выговорах и наказаниях смешивает порок с человеком и принадлежащее пороку приписывает лицу, по всей справедливости может быть уподоблен нашедшему своего ближнего погрязшим в болото, пришедшему за это в негодование на ближнего и затем втоптавшему его еще глубже в зловредную грязь и тину, в которых можно даже утонуть[2]. И топят ближних своих, не подозревая этого свойства в своих действиях, многие, думающие исправлять их» (с. 455, 458–459).

Когда святитель рассуждает о наказании, он делает акцент не на форме наказа, а на устроении воспитателя, которое имеет исключительно важное значение для достижения цели. «Благочестивый и благонамеренный воспитатель должен положить себе за правило не прибегать в час своего гнева ни к выговору, ни к наказанию. Час гнева есть час безумия для всякого разгневавшегося, хотя бы разгневавшийся принадлежал к первейшим мудрецам. Наказание да будет плодом зрелого, беспристрастного суждения, только при этом условии оно благотворно для детей и возвышает в мнении их воспитателя. Наказание должно быть не жестоким, но полновесным, наказание слабое балует детей» (с. 313–314). Необходима «золотая середина»: с одной стороны, наказание должно совершаться с кротостью во избежание гнева, который не позволит соблюсти необходимую меру, с другой – потребна твердость, доводящая меру наказа до известной полноты. Мы часто повторяем одни и те же ошибки. Когда дети шалят, мы приходим в состояние гнева и в порыве этого гнева наказываем их. Такое наше состояние отнимает благоразумную мерность у наказания. Наказание не приносит доброго плода, потому что гнев родителя накладывает свой дурной отпечаток на психику ребенка. Поэтому при наказании необходима кротость, то есть мирное состояние самого родителя, который наказывает. Это кажется очень сложным, потому что очень хочется наказать ребенка именно в тот момент, когда он своей шалостью выводит нас из себя. Но, тем не менее, благоразумным и достигающим цели является именно такой воспитательный подход, когда родитель сначала успокоится, а когда эмоции улягутся, накажет дитя должным образом без прежнего озлобления. Этот подход верен потому, что производит верное действие на психику ребенка. «Кротость спасительно действует на наказанного, фактически удостоверяя его, что к нему нет враждебного чувства, а твердость необходима для того, чтобы наказание принесло свой плод. Иначе оно может быть только вредным» (с. 456).

Плодом наказания, убеждающим, что оно достигло цели, служит раскаяние наказанного в содеянном. Когда цель уже достигнута, наказание прекращается. «Когда наказанный принесет раскаяние, то это служит признаком, что врачевство – наказание – произвело спасительное действие; дальнейший прием лекарства был бы вполне нелогичен» (с. 456).

Воспитательное действие по отношению к наказанному не должно оканчиваться отменой наказания. Само наказание в той или иной степени подобно ране, хотя и болезненной, но необходимой, как необходимо бывает больному хирургическое вмешательство. По этой причине на рану необходимо приложить пластырь – проявление любви. «После сильного наказания необходимо явление любви, хотя и в весьма серьезной форме, как после операции нужны мягчительные и целительные пластырь и мазь. Таков совет святого Иоанна Лествичника» (с. 457). Веским основанием к такому образу действия служит раскаяние ребенка. Его неправота, повлекшая за собой наказание от родителей, уже доведена до его сознания и сердца. Теперь раскаяние и покорность родителям должны найти поддержку и награду, чтобы ребенок не только понял, но и на опыте узнал радость от послушания.

Особое место в процессе воспитания ребенка занимает формирование представлений о назначении человека, его истинном достоинстве, а отсюда и о его правах и обязанностях, и это тоже напрямую зависит от представлений родителей и воспитателей ребенка. В современном мире все чаще в человека закладывается психология потребительства, по законам которой он привыкает ощущать себя лишь субъектом потребления, объектом для которого становится весь мир со всем его приятным содержимым. Когда у такого «человека-потребителя» появляется ребенок, он становится заложником психологии своих родителей. Родители относятся к нему как к своей собственности, которая во всем должна подчиняться их воле. В таком случае процесс воспитания носит преимущественно деспотический характер. Ребенку часто напоминают о его обязанностях, а вот о его правах родители как-то забывают. А права у ребенка есть, и самые важные из них те, которые исходят из представления о человеке как об образе Божием. Первое из таких прав ­– это право на уважение личности ребенка как полноценного человека, созданного по образу Божию. Это уважение должно проявляться, в первую очередь, в развитии таких свойств и наклонностей в характере ребенка, которые наиболее соответствуют его природе, и, напротив, в избегании всего того, что эту природу оскорбляет или затемняет. По христианскому учению, Бог есть Любовь. А так как человек создан по образу Божию, то и воспитывать в ребенке необходимо чувства любви к Богу, к окружающим его людям и ко всему мирозданию, сотворенному Богом. И напротив, искоренять в нем зародыши эгоизма и самолюбия. Неблагоразумными проявлениями родительской любви можно испортить ребенка и слепить из него законченного эгоиста, если не научить его заботиться о ближнем и довольствоваться необходимым.

Об образе Божием, заложенном в ребенке, необходимо помнить и в моменты наказания. Не помня о нем, можно при наказании глубоко оскорбить и унизить ребенка (о бранных словах при выговоре мы уже говорили выше) и тем самым постепенно подавить в нем чувство справедливости и уважения по отношению к ближним. Своим отношением к ребенку, уважением к его личности родители должны дать ему понятие об истинном призвании человека, его правах и обязанностях. Он должен понять, что он, во-первых, член семьи, который должен заботиться о своих родных и любить их, и, во-вторых, член общества, который обязан трудиться на благо своей страны и быть патриотом. Уважение к личности ребенка со стороны родителей научит и его с должным уважением относиться к ближнему. И напротив, если права ребенка не были уважены в семье, то и он со временем пренебрежет правами окружающих его. «Нет ничего вреднее… для нравственности человека, как лишение его прав, принадлежащих ему, может быть не понимаемых им с отчетливостью, но непременно ощущаемых в душе. Человек, которого права попраны, теряет уважение к правам других. Воспитанник, дитя и юноша имеет свои права как человек и гражданин. Ему необходимо дать правильное понятие об этих правах, ввести его в правильное познание прав, принадлежащих его ближним, усвоить ему уважение прав. Чтобы он уважал права других, необходимо уважать его права… Такой образ воспитания формирует характеры благородные, с искренностью и прямотою, неспособные к лести… Когда при воспитании, при неправильном понятии воспитателя о подчиненности будут попраны все права воспитанника, будет втоптано в грязь то уважение, которое он должен иметь к себе как к человеку, как к образу Божию, тогда в воспитаннике уничтожается чувство чести. Здесь говориться не о тщеславии и любви к почестям, но о сознании и чувстве своего назначения и достоинства, своих прав. С утратой чувства чести, с утратой сознания прав своих в молодом человеке уничтожается сознание прав всего человечества» (с. 459–460).

«Наказывай сына своего, доколе есть надежда» (Притч. 19: 18), – учит Священное Писание. Наказание детей родителями, как и вообще время возрастания ребенка, должно быть всегда наказом, напутствием, которое пойдет с ним дальше в его самостоятельную жизнь. И, как напутствие, оно никогда не должно быть вызвано гневом, местью, желанием просто отлупить ребенка за нехороший поступок, а должно быть для него исполнено смысла, понимания, чтобы это стало хорошо выученным уроком и позволило в будущем избегать ошибок детства. И это во многом будет определяться нравственностью самих родителей и теми жизненными ориентирами, которые они заложат в своего ребенка.