Влияние Святой Горы Афон на монашеские традиции Восточной Европы.
Часть 6. Афон и внешний мир

Отношения святогорцев с римо-католиками

26 преподобномучеников зографских, сожженых католиками. Фреска у входа в монастырь Зограф. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Так, на Афоне издавна существовал Амальфитанский монастырь — монастырь католического монашеского ордена бенедиктинцев. Основанный не позднее 990 года Львом Беневентским, братом князя Беневента Падольфа II, и его учениками, прибывшими из города Амальфи, что в Южной Италии, этот монастырь в богослужении следовал уставу св. Бенедикта Нурсийского.

О приезде Льва в сопровождении шести спутников на Афон и о первоначальном проживании их в Иверском монастыре упоминается в житии преподобных Иоанна и Евфимия. Расцвет монастыря пришелся на X–XII века. Это было связано с развитием г. Амальфи и фактории амальфитанцев в Константинополе (3, т. 2, 95). В 1169 году авва пресвитер амальфийцев Фома, как свидетельствует «История Афона», собственноручно подписал по-латыни протатское дело о передаче россам монастыря Св. вмч. Пантелеимона (5, 687). В конце XIII века Амальфитанский монастырь пришел в упадок и в 1287 году присоединен к владениям Великой Лавры.

В первой половине XIII века, в 1204 году, святой город Константинополь был захвачен крестоносцами. За первый день оккупации они уничтожили четыре тысячи христиан, разграбили храм Святой Софии и другие церкви, не оставив ни одного золотого сосуда, креста, облачения, иконы или лампады. Их священники вывозили ковчеги со святыми мощами, чтобы отправить в Рим. Были опустошены правительственные здания, музеи, дома горожан. В храме Святой Софии на патриарший престол поставили уличную проститутку и, надев на нее патриаршее облачение, заставляли петь непристойные песни. Все это стало грозным предзнаменованием для афонской братии.

Политические потрясения, пережитые Византией, привели, в частности, к тому, что папа Иннокентий III водворил там своего легата, кардинала Венедикта, который вверил попечение об Афоне одному из латинских епископов (Севастийскому). Этот епископ, проживая на Святой Горе, как пишет владыка Порфирий (Успенский), «весьма грубо обращался с тамошними монахами, угнетал их и позволял многие вольности» (5, 689). Папа вынужден был ввести на Афоне свое прямое правление. Однако и это не помогло: «…какой-то франк… построил там крепость у подошвы Мегало-Виглийской выси… собрал подобных ему разбойников и оттуда… ездил с ними во все монастыри и в них забирал себе не только золотую и серебряную утварь, но и деньги, а у кого денег не находил, тех мучил» (5, 690). Все это происходило на протяжении десяти лет: с 1204 по 1214 год.

Византийский император Михаил Палеолог в 1261 году успел неожиданно отнять у латинян Константинополь, завоеванный ими, но по роковой иронии от них же ожидал спасения своего уже небольшого и слабого государства. Ошибочно полагая, что спасение — в соединении двух Церквей, он с ревностью старался привлечь к этому безумному плану своих подданных и убеждениями, и крутыми насильственными мерами. Но встретил сильное сопротивление со стороны народа и клира, а особенно от афонских монастырей. Святогорские отцы отправили к нему свое послание, в котором назвали его еретиком и потребовали прекратить это опасное предприятие. В ответ Михаил Палеолог одно время сам намеревался прийти на Святую Гору и уничтожить Православие. После объявления Лионской унии в 1274 году осуждавших ее ожидали лютые казни. Но этими мерами ему не удалось снискать расположение Рима, где его подозревали в лицемерии и двуличии. Поэтому, когда он попросил защиты у Рима от «мерзких варваров — болгар», все западные государи-католики ополчились и решили идти в Константинополь не столько ради спасения, сколько на погибель «единомыслящему с ними» византийскому императору.

Памятная табличка с именами 26 болгарских преподобномучеников. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

Едва успели оправиться афонские монастыри от этих событий, как подверглись новому нападению. Между 1308 и 1311 годами Святую Гору предали опустошению каталонцы, которые незадолго до этого утвердились на полуострове Кассандра. Ученик хиландарского игумена Даниила в «Родослове» так описывает последствия варварских набегов каталонских духоборцев и разбойников: «Страшно было видеть запустение Святой Горы, учиненное сопротивными безбожными народами… Каталонцы… много святых храмов предали огню, все богатство расхитили и пленных отвели в рабство, а которые остались, те помирали лютейшею голодною смертию, и так как не было погребающего их, то звери земные и птицы небесные питались телами их» (7, 24).

Император Иоанн VIII Палеолог, уповая на помощь Запада, с той же целью отправился на Ферраро-Флорентийский Собор, где присутствовали три официальных представителя афонского монашества, двое из которых — игумен Великой Лавры Моисей и настоятель Ватопеда Дорофей — подписали буллу папы Евгения IV, утверждавшую унию Церквей. Однако большинство афонских монастырей отказались признавать ее и остались верными Православию. Подписавшие унию монахи вскоре покаялись и также отказались признавать примат папы. В 1439 году по вопросу о заключенной на Ферраро-Флорентийском Соборе церковной унии великий князь Василий II Васильевич (Темный) обменялся посланиями с афонскими старцами. Категорическая позиция афонитов, отразившаяся в их ответе, определила в значительной мере и отношение Русской Церкви к этому событию.

В начале XVII века на Афоне попытались развернуть свою деятельность члены наиболее влиятельного католического ордена «Общество Иисуса», созданного в 1534 году Игнатием Лойолой. Основной целью ордена провозглашалось упрочение папства и укрепление католицизма, при этом «цель оправдывала средства». Иезуиты стремились убедить афонских подвижников принять унию.

Папа Григорий XV послал на Афон нескольких униатов, которым удалось организовать в Карее школу, действовавшую с 1636 по 1641 год. Школу начали было посещать 20 монахов, но по требованию Константинопольского патриарха турецкие власти вынудили иезуитов закрыть школу и покинуть Афон (3, 119).

Влияние святогорцев и католиков друг на друга было взаимным. В том же 1276 году иноки Ксиропотамского монастыря, убоявшись смерти, соединились с еретиками, но во время молитвы при возгласе «О архиепископе нашем, иже в Риме, и о благочестивом царе» случилось землетрясение именно в том месте, где стояли нечестивые, и монастырские стены рухнули наподобие иерихонских стен при Иисусе Навине. Жертвами этого внезапного сотрясения земли стали многие из латинян. Из оставшихся в живых одни сразу же удалились, другие покаялись, остались в горах и сделались хорошими иноками (4, т. 2, 244).

Можно также вспомнить случай из истории Сербской Церкви, когда св. Савва отобрал присланную папой корону латинского короля у своего брата св. Стефана, венчав его на православное царство.

Другой пример связан с афонским преданием о пересечении жизненных судеб прп. Максима Грека и знаменитого доминиканского монаха Джироламо Савонаролы. Как известно, Максим Грек с 1493 года пять лет слушал проповеди Савонаролы во Флоренции и проникся к нему большой любовью, говоря, что это был «яко един от древних, токмо что латинянин верой» (20, 278). Они познакомились в то время, когда Италия жестоко страдала недугом неверия. Итальянец Доминик Бенивени говорил тогда, что грехи и злодеяния умножались, поскольку страна потеряла веру во Христа. Тогда верили, что все в мире есть только дело случая. Некоторые думали, что все управляется движением звезд, отвергали будущую жизнь и смеялись над религией. В самих даже предстоятелях Западной Церкви потрясена была вера. Савонарола выступал с резкой критикой в адрес правившей Флоренцией семьи Медичи. Он также критически оценивал достижения культуры Возрождения, разглядев в ней антихристианские тенденции и развращение нравов, и привел горожан к глубочайшему покаянию. Предание утверждает, что именно под влиянием Максима Грека Савонарола стал сначала обрушиваться в своих проповедях на папство и пороки современной ему Католической Церкви; потом не побоялся обратиться к европейским государям с предложением собрать Вселенский Собор, чтобы низложить папу Александра VI, самого безнравственного в истории Римской Церкви; а в конечном счете открыто выступил против абсолютизма власти пап и папского примата в Церкви. По приговору флорентийского суда Савонарола был казнен. Максим Грек оставил о его жизни и мученической смерти «Повесть страшную и достопамятную».

В 1931 году делающий быструю карьеру лорд Давид Бальфур, католический иеромонах, по поручению Папы Римского прибыл на Афон, чтобы готовить кадры для борьбы с Православием и отыскать здесь исторические документы, обличающие правоверных. Поиски привели его в Русский Пантелеимонов монастырь, где он наткнулся на прп. Силуана Афонского. После двух бесед с ним тот, на кого Папа Римский возлагал особые надежды, спросил: «Что же мне делать? Я чувствую, что уже не могу оставаться католиком!» Через некоторое время лорд Бальфур был пострижен в монашество с наречением имени Димитрия Ростовского, борца за Православие (4, 33–34).

Подводя некоторые итоги, заметим, что исторические факты красноречиво свидетельствуют: во все времена Западная Церковь стремилась утвердить свое главенство над Восточной, прибегая к откровенно агрессивной политике духовной и территориальной экспансии, не гнушаясь никакими средствами в достижении цели и прибегая в том числе к убийствам, грабежам и насилию. Однако раз за разом преодолевая различные исторические испытания, святогорцы не только не отступили от догматов православного вероучения, но и обратили тяжкие обстоятельства на пользу святому делу утверждения Православной Церкви на Святой Горе Афон, в Восточной Европе и во всей Вселенной.

Кризис современной Европы, или Афон — центр мира

Ожесточенно ратуя за богатство, рационально относясь ко всему, нравственно разлагаясь и постоянно готовясь к войнам, Европа, в том числе и Восточная, сегодня всецело обратилась к проблемам экономики. Населяющие ее народы все свои духовные и физические силы используют лишь для стяжания материальных ценностей: лихорадочно спешат они с работы на работу, увлекаются научной философией и техническим прогрессом, проводят время в погоне за модными удовольствиями, непрестанно заботятся о своем теле. Однако по мере увлечения материальными благами угасает интерес к высшей духовной жизни. За последние полтора века Европа пролила больше людской крови, нежели вся Азия за минувшее тысячелетие. Среди европейцев все меньше доброты и сострадания, нарушены внутренний мир и гармония в душах людей, свирепствует эпидемия недоверия человека к человеку. Появился даже термин «постхристианская цивилизация».

По роковому сходству с другими народами древних времен, которые, обособившись от своих религий, исчезли с исторической сцены, Европа ныне, качаясь и оступаясь, бредет по самой кромке пропасти, грозящей ей гибелью, жадно хватаясь то за одни, то за другие изменчивые ценности. Но материальным прогрессом мир способен только прельщаться. Ведь вполне ясно, что в истории человечества ни одна цивилизация не погибла от недостатка хлеба, — все империи умирали от духовного голода. Что касается научной философии, она никогда не была и не будет твердым фундаментом новых цивилизаций, поскольку своей мудростью пробуждает и поощряет лишь силу нашего мышления и рассудка. Пророк же, возвещая волю Божию, движет всеми нашими духовными потенциями: силами разума, сердца и воли (9, 242).

Мы можем наполнить бак бензином, но без искры мотор не заработает. Можем мы и разум отяготить многими сведениями о мире, но пока мы не наполним наше сердце, он останется неподвижен. И только когда они вместе воспламеняются, воля подвигает все наши силы к совершению великих дел. Этим веществом, этой субстанцией, приводящей все наши силы в действие, является любовь к Богу. Матерь-Церковь помогает нам найти кратчайшие пути к спасительным плодам любви, поскольку лучшие ее сыны в непримиримой борьбе за истину «…забывали о пище, о сне, об окружающих врагах и мучителях… свое богослужебное правило оканчивали в засыпаемых катакомбах, в подожженных со всех сторон храмах, на пути к месту казни, во время самых мучений… иногда смешивая свою кровь с Кровью Владыки своего при незаконченной еще литургии» (21,61), и, таким образом, опытно познавали, как легче и прямее угодить Господу. В свою очередь, Святая Гора Афон, твердыня Православия, хранительница Духа Церкви, будучи неотъемлемой частью Вселенской Церкви и одновременно подвергая ее сильнейшему влиянию, и есть та самая воспламеняющая искра, зажигающая и поддерживающая огонь любви в сердцах преданных Богу людей.

В этом смысле управляемый Самой Пресвятой Богородицей Афон можно назвать центром мировой цивилизации, ее твердым основанием и фундаментом, благодатной землей и питательной почвой, на которой произрастают и в свое время распускаются и благоухают самобытные, яркие и по-своему прекрасные цветки Поместных Православных Церквей.

«Между небом и землей»

Монастырь Симонопетра, вершина Святой Горы и поклонный крест. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

По слову старца Иосифа Ватопедского, «Афон твердо встал между небом и землей, чтобы примирить род человеческий с Богом и задержать в отношении множества людей праведный суд Божий, возбуждаемый человеческим предательством» (16, 24).