Жизнь, богословские труды и нравственно-аскетическое учение прп. Нила Синайского. Часть 1

Прп. Нил Синайский

Жизнь и труды преп. Нила, аскета Синайского, относятся ко второй половине IV и началу V века, то есть той эпохе христианства, которая по числу и славе учителей Церкви справедливо называется «золотым веком христианского просвещения».

Изучая эту эпоху, ученые, что весьма естественно, обращались прежде всего к величайшим святителям того времени: Василию Великому, Григорию Богослову, Григорию Нисскому, Иоанну Златоусту, Иерониму Стридонскому, Амвросию Медиоланскому (Миланскому) и Августину Иппонскому.

Рядом с этими великими светочами христианского просвещения преп. Нил, на первый взгляд, занимает скромное место. Заслоненная тенью знаменитых современников, его личность остается немного в стороне, и потому ученые богословы уделили ему гораздо меньше внимания.

До 1915 года не было ни одной монографии, посвященной жизни и учению этого великого учителя Церкви, особенно прославившегося в качестве духовного руководителя монахов. И лишь в новейшее время появились две работы на немецком языке: 1) католическое сочинение д-ра Фр. Дегенхарта (Degenhart) «Der hl. Nilus Sinaita. Sein Leben und seine Lehre vom Moenchtum». (Beitraege zur Geschichte des alten Moenchtum und des Benediktinerordens. 6. Heft), Muenster in Westf., 1915; 2) протестантское сочинение К. Хойсси (K. Heussi) «Untersuchungen zu Nilus dem Asketen». (Texte und Untersuchungen. 42. Band. Heft 2), Leipzig, 1917.

В православной же богословской литературе до сего дня не появилось ни одной работы со систематическим изложением нравственно-аскетического учения преп. Нила Синайского^[1].

В патрологических и аскетических сборниках мы находим краткие сведения о его жизни, а также отдельные фрагменты из его трактатов и писем, однако они изложены без строго определенного плана и не дают ясной и завершенной картины нравственно-аскетического учения этого святого отца.

Если бы нашей скромной работой удалось хоть отчасти восполнить этот пробел в православной богословской литературе, то мы будем считать поставленную нами цель достигнутой.

В данной работе мы, по большей мере, вдохновлялись следующим советом самого преп. Нила: «Пусть богословы исследуют жития святых и добродетели тех людей, которые устранились от мира и старались сокрыться, и пусть изучают они ту красоту, которой они выделяются, – дабы подражать образу их жизни»^[2].

Данные о жизни преп. Нила Синайского весьма скудны. Его традиционное жизнеописание основывается на кратких заметках монаха Георгия, известного под именем Амартола (середина IX века)^[3], Георгия Кедрина (XII век)^[4] и на немного более обширном изложении в Цареградском синаксаре (под 12 ноября и 14 января)^[5] и в «Церковной истории» Никифора Каллиста (XIV век)^[6].

Однако главным источником жизнеописания преп. Нила является его собственное повествование об убийстве синайских монахов – «Сказания об избиении монахов на горе Синайской и о пленении Феодула, сына Нилова», известное в литературе под названием «Narrationes»^[7].

Место рождения преп. Нила можно определить из его (?) письма Илиодору^[8] и «Похвального слова Альбиану»^[9]. Именно в письме Илиодору, в котором говорится о монахах, живущих на Синае, указывается и то, что среди них находится некий, по происхождению Галат, который вместе с сыном уже много лет несет подвиг постничества. Далее описывается внезапное нападение варваров на синайских монахов и пленение сына упомянутого старца. Однако юноша, по заступничеству мученика Платона, чудесным образом спасается и возвращается к своему старцу-отцу.

Это письмо, повествующее о чудесном спасении одного юноши из варварского плена и о его возвращении к скорбящему отцу, несомненно, имеет в виду то же самое событие, о котором детально рассказывается в «Narrationes»^[10], и на этом основании можно считать, что в нем говорится о преп. Ниле. Все повествование в общих чертах согласуется с «Narrationes», и потому Tillemont^[11], Ceiller^[12], Kunze^[13], Bardenhewer^[14], Degenhart^[15] и другие считают местом рождения преп. Нила Галатию. Похвальное же слово Альбиану дает возможность определить и город, в котором он родился, то есть Анкиру, потому что преп. Нил говорит об Альбиане, что он родом из Галатии и питомец города Анкиры^[16]. Далее повеcтвуется, что пришел он ознакомиться с постничеством у монахов, проходивших у нас подвиг поста: «у нас» – то есть «вне города, на горе». Таким образом, о городе Анкира, родине Альбиана, преп. Нил говорит как о своем родном городе, что дает право считать Анкиру Галатийскую местом рождения преп. Нила^[17].

К. Хойсси упоминает об одной рукописи X века, в которой произведения преп. Нила имеют заголовок «Книга святого Нила аскета из Анкиры Галатийской: Письма»^[18]. Это заглавие, а также и обширный трактат преп. Нила «К досточтимейшей Магне, диаконисе Анкирской, слово нестяжательности»^[19] подтверждают предположение, что преп. Нил родился в Анкире Галатийской и что Анкира была тем местом, с которым, как с местом своего рождения, преп. Нил поддерживал постоянные связи.

Хотя Никифор Каллист в своей «Церковной истории» ясно говорит, что преп. Нил Синайский родился в Царьграде, все-таки его мнение не может быть подтверждено ни одним свидетельством и, как мы видели, находится в противоречии с отдельными местами из произведений самого преп. Нила. Поэтому, оставляя в стороне утверждение Никифора Каллиста как свидетельство, проистекающее от писателя более позднего времени (XIV век) и потому «неавторитетного»^[20], мы согласны со мнением большинства ученых, считающих местом рождения преп. Нила Анкиру Галатийскую.

К сожалению, мы не располагаем точными данными, на основе которых могли бы определить время рождения, трудов и смерти преп. Нила. Любые хронологические расчеты, связанные с его жизнью, носят лишь приблизительный характер. В его трудах мы находим воспоминания о лицах и событиях, указывающих нам путь к хронологическому исследованию, а именно: в произведениях преп. Нила повествуется о нападении варваров на синайских монахов, относящемся в началу V века; упоминается император Аркадий (395–408), которому адресованы два письма; в одном из этих писем^[21], рассказывающем об изгнании святителя Иоанна Златоуста, говорится о происшедшем в Царьграде землетрясении^[22], а в другом содержится укоризна упомянутому императору за неоправданное изгнание иерарха Византии Иоанна^[23]. Кроме того, на конец IV века указывает и письмо Диоклетиану (Диоклециану)^[24], так как в нем упоминается о том, что Диоклетиан своими глазами видел уже состарившегося еретика Аполлинария, а, как известно, Аполлинарий умер около 390 года.

Все эти сведения являются бесспорным доказательством того, что деятельность преп. Нила относится к концу IV – началу V веков.

Исходной же точкой при определении даты его рождения является нападение варваров на Синай, которое, будем считать, имело место в 410 году^[25].

О летах старости преп. Нила мы находим свидетельства в «Narrationes», а именно: в VI главе сам преп. Нил говорит о своем старческом изнеможении, а в другом месте его сын Феодул называет его «отцом-старцем».

Это дает повод предположить, что во время нападения варваров преп. Нилу было около 60 лет. Значит, дату его рождения можно отнести где-то к 350 году.

Касательно происхождения преп. Нила мы имеем прямое свидетельство Никифора Каллиста, который пишет, что, благодаря своему высокому происхождению, преп. Нил был префектом Царьграда^[26]. То, что преп. Нил и вправду происходил из богатой семьи, очевидно из «Narrationes», где сам он говорит, что любовь к уединению победила в нем все и заставила покинуть дом, отечество, родственников, друзей, домочадцев и имение.

Нет у нас никаких сведений и о том, были ли родители преп. Нила христианами или же язычниками, а также где преп. Нил был крещен и как протекала его молодость.

Из уже упомянутых свидетельств монаха Георгия Амартола, Георгия Кедрина и Никифора Каллиста очевидно, что преп. Нил Синайский входил в круг ближайших учеников святителя Иоанна Златоуста. Однако прямого указания на это в трудах самого преп. Нила мы не встретим. И тем не менее из его смелых писем, направленных императору Аркадию, в которых он защищает гонимого святителя, четко видно, что преп. Нил принадлежал к числу преданных и пламенных почитателей святителя Иоанна Златоуста^[27]. Чествуя в них святого Златоуста, он называет его «столпом Церкви», «светом истины», «трубой Христовой».

В трудах же самого преп. Нила ясно чувствуется литературное влияние свт. Иоанна Златоуста. Кроме свидетельствующих об этом двух писем^[28], имеется еще целый ряд других, которые, как доказал Haidacher, носят на себе отпечатки влияния свт. Иоанна Златоуста^[29]. Помимо литературного влияния, неоспоримо подтверждающего знание преп. Нилом трудов свт. Иоанна Златоуста, имеются данные, допускающие предположение о том, что преп. Нил был лично знаком со свт. Иоанном Златоустом и пользовался его советами и поучениями.

Основание для такого предположения, как полагают Kunze и Degenhart^[30], дает нам сам преп. Нил в своем произведении «О различных лукавых помыслах»^[31], где утверждает, что имел намерение обширнее рассказать о том, что бесы людских помыслов не знают, а догадываются о них по нашим телодвижениям; однако от исполнения этого замысла отвратил его «святой иерей». Но этим «святым иереем» является не кто иной, как свт. Иоанн Златоуст, потому что во многих местах, где непосредственно говорится о святом Златоусте, ему усваются подобные эпитеты. Так, например, в письме епарху Северу^[32] преп. Нил называет свт. Иоанна Златоуста «небесным человеком», «богодухновенным мужем», «святым человеком», а в письме епископу Анастасию^[33] – «дивным иереем» и т. д. Следовательно, мы с полным правом можем, вместе с Кунце и Дегенхартом, заключить, что под «святым иереем» скрывается свт. Иоанн Златоуст, а тем самым подтверждается непосредственное личное знакомство преп. Нила со святым Златоустом. Кроме того, дерзновенные письма преп. Нила в защиту гонимого свт. Златоуста и откровенное, без какого-либо страха, обличение его врагов, включая даже самого императора, становятся для нас более понятными, если они ведут свое происхождение от одного из близких и преданных своему учителю учеников.

Итак, свидетельства монаха Георгия Амартола, Георгия Кедрина и Никифора Каллиста о том, что преп. Нил был учеником свт. Иоанна Златоуста, обладают высокой степенью вероятности. Если же преп. Нил входил в число наиболее близких учеников святого Златоуста, то встает вопрос, в какой период его жизни и где проходили их встречи. Так как свт. Иоанн Златоуст впервые появляется в Царьграде в 398 году, то есть в то время, когда преп. Нил был уже на Синае^[34], то их личное знакомство могло иметь место в более ранний период жизни преп. Нила, когда святой Златоуст находился в Антиохии. Именно сюда мог приходить преп. Нил из Анкиры, чтобы послушать проповеди свт. Иоанна Златоуста и укрепиться под его непосредственным духовным водительством.

Можно предположить и нечто большее, то есть что преп. Нил получил отличное образование именно в Антиохии, которая в ту эпоху была одним из главных культурных центров. И хотя сам он во многих местах говорит о языческой мудрости с ярким презрением, приравнивая ее к «сору», к «пыли», к «куче нечистот»^[35], а занятия ею именует «бесполезной болтовней»^[36], однако в его произведениях мы распознаем следы высокого классического образования. «Отрицательное отношение к эллинской мудрости, – говорит Й. Штигльмайер, – не мешало ему вводить в свои духовные поучения различный материал из языческой литературы». При этом «он показывает знание древних языческих писателей даже выше обычного»^[37].

Что касается общественного положения, занимаемого преп. Нилом до принятия монашества, то сведения об этом мы находим в Цареградском синаксаре^[38], в других греческих синаксарях и месяцесловах, а также в «Церковной истории» Никифора Каллиста^[39]. Все эти источники говорят, что преп. Нил, происходя из известной семьи, занимал высокое общественное положение, так как был «епархом города Царьграда». То, что преп. Нилу, действительно, был хорошо известен «блеск мирской славы», видно из краткого письма епарху Вакху, в котором он, вероятно, на основании личного опыта предостергает Вакха о возможном разочаровании, так как «чем ближе он к царским палатам, тем изряднейшие заботы и бури его ожидают»^[40].

В Синаксаре Никодима^[41], в греческих месяцесловах^[42], а также и в славянском Прологе за 12 ноября^[43] мы читаем, что преп. Нил был епархом Царьграда «во время правления Маврикия». Однако данное замечание нельзя считать достоверным, так как деятельность преп. Нила относится к более раннему времени. Преп. Нил как современник свт. Иоанна Златоуста и императора Аркадия не мог жить в период правления императора Маврикия (582–602), то есть спустя по меньшей мере 175 лет после эпохи императора Аркадия (конец IV – начало V века). Цареградский синаксарь относит деятельность преп. Нила как цареградского епарха ко времени правления императора Феодосия Великого. Последнее свидетельство вполне достоверно, так как в период правления императора Аркадия преп. Нил был уже прославленным монахом, молитв которого просил и сам император^[44].

Что касается семейной жизни преп. Нила до принятия монашества, то о ней мы имеем свидетельства самого преп. Нила в его «Narrationes»^[45], где он излагает историю своей жизни. Из нее мы узнаем, что преп. Нил был женат и имел двух сыновей^[46]. Однако его любовь к уединению, понемногу возраставшая и укреплявшаяся в нем еще с молодости, заставила его оставить не только блестящее общественное положение, но и счастливую семейную жизнь. Эту трогательную сцену прекращения брачной жизни достаточно подробно описывает сам преп. Нил.

Когда он уже решился оставить мир, то взял двух своих сыновей, привел их к матери и здесь, передав ей младшего, а старшего, то есть Феодула, оставив себе, сообщил жене о своем намерении.

Причем объявил он об этом таким тоном, что его супруга сразу же почувствовала, что его решение бесповоротно; и, с одной стороны, повинуясь неизбежному, а с другой – имея перед очами вечные блага, ожидающие Нила за эту жертву, она дала на сие свое согласие, хотя расставание с мужем и сыном вызвало у нее великую скорбь и слезы.

Причину, побудившую преп. Нила оставить мир, жену и детей, мы узнаем от него самого. Он говорит: «Для всякого разумного творения считаю я более пристойным не предаваться с преизлишком наслаждениям и не злоупотреблять законным позволением, но как можно скорее ограничить себя в этом? В противном случае, когда напоследок силы ослабеют, вожделения угаснут и само по себе наступит старческое умиротворение, преуспеяние в целомудрии будет приписано не стараниям, а лишь наступающей в старости необходимости? Борец не может хвалиться победой и тем, что не пал, если не имел с кем бороться. Но – честь аскету, если во цвете молодости, в пламени похотей, в огне страстей его разум одерживает победу над пожеланиями и подавляет в себе сильное стремление к брачной жизни, хотя оно и законно, – подтверждая тем самым, что имеет он над собой совершенную власть»^[47].

Следовательно, причина, побудившая преп. Нила оставить мир и людей, чисто аскетическая, то есть речь идет о сильном желании стяжать вечные блага благодаря самоотречению в период расцвета телесных сил.

В каком году преп. Нил оставил миhрррр и принял монашество, мы не можем точно определить, однако имеются данные, позволяющие вычислить это приблизительно.

С одной стороны, то обстоятельство, что он уже был женат и имел двух сыновей, а с другой – его собственное признание, что оставил он мир «во цвете молодости, в пламени похотей, в огне страстей», дали повод Фесслеру, Швитцу, Дегенхарту и другим сделать предположение, что преп. Нил оставил мир в возрасте примерно 40 лет, то есть около 390 года^[48], так как в качестве года рождения мы взяли 350 год^[49].

Образ его жительства на Синае мы можем вывести из «Narrationеs»^[50], где он подробно и с любовью описывает подвиги и добродетельную жизнь синайских монахов. Из его повествования нам становится ясно, что синайские монахи жили или в отдельных келиях, или же в землянках и пещерах. Келии у них были удалены одна от другой примерно на 20 стадий^[51]. Эта удаленность келий была следствием не ненависти к людям, а лишь желания в полном безмолвии беседовать с Богом, так как шум окружения отвлекает мысли от необходимого напряженного внимания.

В воскресные же дни монахи собирались в церковь, где соборно возносили молитвы, причащались святых таин и проводили время во взаимных беседах и чтении, а также укреплялись нравственными поучениями более опытных монахов.

Старейшие аскеты излагали поучения, как избежать славолюбия и гордости, которые в пустынной жизни являются «подводными камнями, лежащими близ пристани».

Во взаимоотношениях монахов царила совершенная любовь. Каждый из них старался доставить другому все потребное. Купли и продажи они не знали, ибо не было у них в употреблении «златниц кесаревых», но обменивались овощами и фруктами, взаимно уделяя один другому со всякой щедростью от того, кто что имел.

Пища синайских монахов была весьма скудной: обычно ее составляли овощи и фрукты, хлеб же был исключением, так как лишь малое число монахов с великим трудом обрабатывали неплодородную землю.

Одни из монахов принимали пищу через день, другие два раза в неделю, а третьи – лишь в воскресные дни.

Вообще монахи, дабы не «терять много времени на служение плоти», мало заботились о пище, а по большей мере «чистым умом трезво служили Богу, не обременяя мысли насыщением тела и не угождая сластолюбию чрева».

Таким было на Синае и жительство преп. Нила, который, оставив «родину, друзей и имение» и став пустынником, проводил жизнь, исполненную мучительных трудов и подвигов.

«Долгое время, – говорит он, – эта пустыня давала мне возможность приятно проводить жизнь, наслаждаясь великим безмолвием и при благоприятном ветре направляться к цели».

Однако этой мирной жизни суждено было прерваться: преп. Нила постигло весьма тяжкое искушение.

Однажды в воскресное утро все монахи, а вместе с ними и преп. Нил со своим сыном Феодулом, по обычаю собрались в церковь на богослужение. Но как только совершили они богослужение, вдруг, подобно вихрю, напали на них варвары. Ворвались они, «как бешеные псы», и сначала бросились расхищать сухие фрукты, приготовленные монахами на зиму, а затем вывели монахов из церкви и начали рубить их саблями. Первым пронзили они саблями «иерея святого места», потом «бывшего с ним старца» и наконец прислуживавшего им отрока.

После этого одну часть монахов варвары пленили, а других заставили бежать, «подавая знак руками». Среди последних был и преп. Нил, тогда как его сын Феодул оказался среди пленников.

Трогательно описывает преп. Нил свое расставание с сыном. Привязанный к сыну нежной любовью, он и не помышлял о собственном спасении и не имел сил удалиться, но «молча» оставался на месте. Побуждаемый же сыном, подававшим ему знаки глазами, он после всех двинулся с места и пошел вслед за оставшимися монахами, направлявшимися в гору. «Ноги мои, – говорит преп. Нил, – двигались вперед за ними, не знаю, как следовало за ними тело, но сердце не хотело идти и принуждало меня часто оборачиваться к сыну. Так, следуя за идущими впереди, пришел я на гору и с высоты смотрел, как уводят моего несчастного сына и как он украдкой? бросает на меня свой взор». После того как варвары удалились, преп. Нил вместе с оставшимися монахами сходит ночью с горы и предает земле тела святых мучеников, а затем в поисках сына уходит в Фаран. Здесь он получает первые известия об участи своего сына: один юноша, бежавший из варварского плена, пришел в Фаран и рассказал преп. Нилу, что варвары решили его и Феодула принести на следующий день утром в жертву утренней заре. С этим намерением они уже сделали жертвенник и наложили дров, ничего не сказав осужденным. Бежавший же, узнав от одного из пленников, понимавшего варварский язык, об их намерении, немедленно сообщил об этом Феодулу, убеждая его бежать вместе. Однако Феодул отклонил предложение юноши, сказав, «что от воли Божией, какой бы они ни была, убежать невозможно, хотя бы и удалился ты в самую неприступную крепость». Таким образом, обреченный на смерть Феодул остался, тогда как поведавший обо всем этом юноша, воспользовавшись ночным мраком, убежал. Весть о страшной опасности, грозящей Феодулу, усугубила скорбь преп. Нила, и он, потеряв самообладание, готов был впасть в полное отчаяние. Однако его ободрило поведение одной женщины, удрученной не меньше преп. Нила, ибо она получила известие о смерти сына, убитого теми же варварами. И все-таки это горе не лишило ее мужества. Напротив, узнав о том, что ее сын убит и что он отважно сражался с кровожадными злодеями, она облеклась в белую одежду и с веселым выражением лица принесла Богу молитвы благодарения за то, что удостоил Он принять в Свои руки чистую душу ее сына Женщина эта проявила великую силу духа, утвержденную на живой вере в Бога и на безграничной преданности Божию Промыслу.

Настроение благочестивой женщины передалось и преп. Нилу, так что «почувствовал он стыд за толикое малодушие, которому поддался, печалясь о своем сыне».

И с того момента он уже мужественно переносит это искушение, весь предавшись воле Божией; он как бы забывает о своем нечастье и вместе с другими монахами уходит предать земле братию, убиенную теми же варварами в окрестностях Фарана. Между тем насельники Фарана после этого нападения направили к варварскому царю двух посланников с жалобой. Когда же преп. Нил, воздав последний долг умершим братьям, пришел в Фаран, посланники уже возвратились от варварского царя, неся с собой письменные обещания о мире и приглашение, чтобы пришли к царю все потерпевшие и те, чьи родственники были уведены в рабство. При этом царь обещал, что виновных он накажет, а награбленное имение возвратит. Услышав от гонцов такие благоприятные вести, фаранцы направили новое посольство, снабдив его богатыми дарами для царя. Среди посланных был и преп. Нил.

До того места, где жил царь Аммон, нужно было 12 дней идти по безводной пустыне. Когда все запасы взятой с собой воды истощились, члены посольства, измученные сильной жаждой, на восьмой день своего путешествия разошлись в разных направлениях в поисках источника воды. Преп. Нил, отделившись от остальных, поднялся на один холмик и заметил невдалеке ручей, вокруг которого расположился станом большой отряд варваров.

Те, как только заметили приближавшегося к ним преп. Нила, набросились на него, схватили, «связали и увлекли с собой. Нил спокойно предал себя варварам». «Я, – говорит он, – которого вязали, рвали, тащили, не обращал на это внимания и, будучи мучим, не знал, что со мной делают; весь мой разум был занят мыслью о поисках сына? Либо найду я его у них и тогда охотно останусь с ним в рабстве, дабы насладиться мне его лицезрением, либо буду убит, и это послужит концом моих бедствий». Между тем пока внимание варваров было поглощено преп. Нилом, на холме появилось вооруженное посольство; его неожиданное появление так поразило варваров, что они, объятые страхом, убежали, оставив на месте своей стоянки преп. Нила и большое количество награбленной добычи. Отдохнув у источника и утолив жажду, посланники на следующий день продолжили свой путь и через четыре дня благополучно прибыли к варварскому царю.

Здесь преп. Нила «клятвенно» уверили, что его сын не погиб и что он продан кому-то в Элузе.

Преп. Нил немедленно с двумя проводниками отправляется в Элузу. Еще на пути встречает он одного юношу, сообщающего ему радостную весть, что его сын Феодул действительно жив и что все у него очень хорошо, потому что его купил один священник. Прибыв в Элузу, преп. Нил идет сперва в храм Божий, чтобы вознести Богу благодарственную молитву, а затем направляется к епископу, где и происходит его трогательная встреча с любимым сыном. После немых объятий и слез радости Феодул поведал историю своего спасения. Из нее мы узнаем, что варвары не принесли жертву утренней заре только потому, что проспали назначенное для того время; потом продали его одному крестьянину в Субаите, а тот – Элузскому епископу. Выслушав рассказ сына, преп. Нил признался ему, что во время своей скорби дал обет Богу: если его сын останется в живых, то он будет проводить еще более воздержную и строгую жизнь. В ответ на это Феодул воскликнул, что и он весьма охотно будет участвовать в исполнении этого обета и подвизаться вкупе с ним, ибо считает себя преизобильно исполненным милостью Божией. Элузский епископ не препятствовал им в исполнении их намерения и великодушно их отпустил, предварительно рукоположив их в священники – в качестве награды за их труды и подвиги.

Приняв благословение от епископа, отец и сын возвращаются на Синай, где проводят время в трудах и подвигах до конца своей жизни. О годе кончины преп. Нила мы не располагаем точными данными, но можем предположить, что преп. Нил умер около 430 года^[52], то есть в эпоху, предшествовавшую III Вселенскому Собору, потому что в своих произведениях он недвусмысленно осуждает уже появившиеся к тому времени несторианские заблуждения^[53]. Память преп. Нила в Православной Церкви прославляется 12 ноября, а в Римско-Католической – 12 января.

В Цареградском синаксаре, в месяцесловах, а также у Никифора Каллиста мы находим свидетельство о том, что в правление императора Юстина II (565–578) мощи преп. Нила и других синайских аскетов перенесены в Царьград и положены под жертвенником храма святых апостолов Петра и Павла.