Дважды воскресший

Вопреки гонениям

На семнадцатой версте от Москвы на речке Городенке было расположено сельцо Бирюлёво Зюзинской волости. В 1900 году по этим местам прошла железная дорога. В 1903 при станции «Бирюлёво» открыли железнодорожное училище. А в 1911 году к нему пристроили церковь. Через год храм освятили во имя святого благоверного великого князя Александра Невского.

Церковь Николая Чудотворца в Бирюлеве. Фото: Соборы.Ru /p>

Недолгим было счастливое время. Разразилась Первая мировая война, потом произошел революционный переворот. И в 1918 году начались гонения на религию. Верующие пытались предотвратить закрытие церкви в Бирюлёве: зарегистрировали общину, оформили договор с Московским уездным советом о передаче ей храма в бессрочное и бесплатное владение. Но власти старались сломить это сопротивление. И уже казалось, что они победили: в марте 1924 года храм был закрыт, а в мае – ликвидирован. Его имущество отошло в расположенную неподалеку Покровскую церковь.

Но уже 21 июня 1924 года по молитвам святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, и по ходатайству верующих было получено разрешение Президиума Моссовета построить в Бирюлёве новую церковь на территории кладбища, возникшего в 1917 году. Здесь быстро воздвигли деревянный храм. 14 декабря 1924 года его освятили во имя святителя Николая Чудотворца. Через полгода был заключен договор с Московским уездным советом рабочих и красноармейских депутатов о передаче общине в бесплатное пользование храма с колокольней, сторожки и кладбища.

Вся дальнейшая история этого храма вызывает великое удивление: как стало возможным его сохранение в годы страшных гонений и репрессий? Почему он возрождался даже в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях, когда многие считали его погибшим?

Чтобы найти ответы на эти вопросы, надо, прежде всего, узнать, кто молился и молится о сохранении храма, чьи молитвы доходят до Господа.

По воле царя-мученика

Иерей Константин Кобелев с иконой Царственных мучеников. Фото: Денис Полунин Народ знает своих заступников и ходатаев перед Богом. И, наверное, первым среди них для прихожан и служителей храма был святой царь-мучник Николай II.

Почему при воссоздании утраченного храма не сохранили его старое имя – святого благоверного князя Александра Невского? Ведь все имущество этого храма было в целости и сохранности. Тем не менее от лица верующих в прошении к Святейшему Патриарху Тихону было высказана просьба о присвоении будущему храму имени святителя Николая.

Документальных подтверждений этой версии не сохранилось, но сейчас многие служители и прихожане храма считают, что их предшественники в 1920-х годах пожелали в имени своего храма слышать имя государя императора Николая Александровича. Не желая быть причастными к греху отречения от помазанника Божия и цареубийства, утверждая память о нем в последующих поколениях, люди веровали, что не потеряли, но обрели заступников и помощников пред Господом – благочестивого царя Николая и его семью, мученически за Христа пострадавших. И вера людей была не напрасной.

Новый храм в Бирюлёве оказался одним из очень немногих, построенных в 1920-е годы. Когда повсеместно рушились храмы, осквернялись святыни, расправлялись с духовенством и мирянами, в маленьком поселке под Москвой возносилась молитва, совершалась Божественная литургия.

В последние годы коммунистического ига одна богомольная старушка во время поста молилась в храме святому Николаю Угоднику о спасении России. И вот перед глазами как бы разостлался туман, в дымке которого явились ей двое. Впереди шел святитель Николай Чудотворец и вел за руку государя Николая Александровича. Обратившись к молящейся, Николай Чудотворец сказал: «Почто просишь меня? У России ныне есть заступник, его и моли! – и, указав на государя, добавил: – Вот новый Николай Угодник, благоверный царь-мученик, святой молитвенник за Россию и за русский народ».

По молитвам матушки Серафимы

Схимонахиня Серафима Ушакова. Фото: st-nikolas.orthodoxy.ru Сохранение храма, наверное, стало возможным еще и потому, что за него молилась блаженная схимонахиня Серафима Ушакова (Бирюлёвская). В ее житии есть немало подтверждений этой догадки.

Софья Ильинична Ушакова появилась на свет в 1875 году в семье знатных родителей и жила с ними в городе Кашине. Она была хороша собой, высокая, стройная, сильная. Просватали ее за доброго человека, тоже знатного рода.

Когда встал вопрос о свадьбе, девица попросила у родителей подождать одну ночь – помолиться, чтобы Господь решил – быть браку или монастырю. Родители согласились, и Бог ей открыл, что Ему угодно ее монашество. Богатая изнеженная девица решила стать послушницей в Князь-Владимирском монастыре в Филимонках.

Однажды она сильно заболела. С высокой температурой, без сознания повезли ее на санях к врачу, когда бушевала метель. В дороге сани сильно встряхнуло. Не сразу заметили, что больная выпала из них, а, спохватившись, долго не могли отыскать. Нашли совершенно замерзшую, занесенную снегом, сильно обмороженную. С тех пор ее ноги и руки оставались скрюченными, а тело покрылось язвами.

В 1928 году монастырь закрыли. Сестры разбрелись кто куда. Осталась одна лежачая схимонахиня Серафима. Ее вынесли из монастыря на кровати в стужу (был конец ноября). Она сильно простудилась и с тех пор почти не шевелилась.

В Филимонках жила четырнадцатилетняя девочка Мария, работавшая нянькой у людей. Побежала она к своей тетке – монахине Аполлинарии, жившей у других хозяев в доме неподалеку, и стала плакать, просить взять к себе болящую матушку Серафиму. Но куда ее?! Все же отгородили теплое местечко, взяли, хотя сильно возражали хозяева и соседи. Особенно недовольными они были, когда дверь не закрывалась от посетителей матушки Серафимы.

С тех пор 22 года, до самой кончины матушки, Мария была ее келейницей.

Люди из Москвы и многих других мест шли к прозорливой схимонахине Серафиме за духовным наставлением и молитвенной помощью. Она кому слово скажет, кому даст водички с креста, кому – маслица. И приходившие избавлялись от духовных и телесных недугов.

Матушка всегда была приветливой, в руках держала крест и четки. И почти никто не догадывался о физических страданиях блаженной Серафимы, десятилетия лежавшей на резиновых кругах от мокнущих язв, полупарализованной, со скрюченными руками и ногами.

Многим пророчества матушки помогли избежать беды и даже гибели. Ее молитва выводила людей на путь истины из духовных блужданий. Господь даровал матушке таинственные откровения, по которым она знала имена людей, еще только собиравшихся к ней, их намерения, тайные желания и истинные нужды.

Люди тянулись к матушке. Иногда до сорока человек набивалось в ее небольшую комнату. Перед кончиной она открыла настоятелю бирюлёвского храма отцу Николаю Перехвальскому, что после смерти молитва у ее могилы будет помогать больным.

Схимонахиня Серафима Ушакова. Фото: st-nikolas.orthodoxy.ru Матушка умерла на Прощеное воскресенье 17 февраля 1950 года, и по смерти расправились у нее руки и ноги.

Когда выносили из дома гроб, все увидели на небе огромный огненный крест. Ее отпели по монашескому чину, пронесли вокруг храма и захоронили за алтарной частью. На могиле поставили келейный крест, который матушка долгие годы хранила в своей комнате как святыню из Князь-Владимирского монастыря в Филимонках.

В 1960 году поселок вошел в состав Пролетарского района Москвы (сейчас это Южный округ). В 1977 году, по плану застройки микрорайона Бирюлёва-Западного, было варварски уничтожено кладбище, где советская власть когда-то разрешила построить Никольскую церковь. Настоятель храма протоиерей Василий Моисеев выхлопотал разрешение перезахоронить на территорию церкви останки нескольких людей, в том числе схимонахини Серафимы.

В июле 1979 года после 20-летнего пребывания в земле тело матушки подняли из могилы и переложили в просторный гроб на новое покрывало. Ее одежда была совершенно цела, а мощи – нетленны. Отец Алексий Байков, который перезахоранивал матушку, опять вложил ей в руки крест (он выпал, когда доставали старый гроб). А некая Марфа не поверила своим глазам: «Матушка как будто спит», – и, протянув руки, потрогала ее. Потом она три недели сильно болела из-за своего неверия.

Каждый день со дня кончины матушки Серафимы на ее могиле стоят свежие цветы и свечи. Вечно горит лампада в жестяном домике у основания креста. Здесь часто совершается панихида. Собираются люди – молятся. Просят о помощи, а потом приходят благодарить матушку. Идут за советом, просят благословения. Набирают земельки, срывают травинки, прикладывают к больным местам – исцеляются.

Много чудес, совершавшихся по молитвам матушки во время ее жизни и после успения, свидетельствуют о том, что блаженная Серафима Бирюлёвская никогда не оставляла и не оставит своим предстательством перед Господом и Матерью Божией всех, кто просит ее о помощи.

Восставший из пепла

По мнению одного из ныне служащих в храме клириков – иерея Константина Кобелева, именно схимонахиня Серафима является созидательницей нового храма святителя Николая Чудотворца в Бирюлёве, построенного взамен старого, сгоревшего в 1957 году.

Незадолго до своей смерти матушка Серафима предсказала отцу Василию Моисееву, тогда еще молодому священнику, что он будет строить храм… «Отец Василий как-то упоминал, а люди так рассказывали, – вспоминает викарий Московской епархии архиепископ Истринский Арсений. – У отца Василия с отцом Николаем Перехвальским были некоторые сложности во взаимоотношениях. Когда отношения стали слишком уж острыми, отец Василий посчитал нужным пойти к матушке Серафиме и испросить ее благословения, как лучше поступить. “Уйти?..”. На что матушка ему сказала: “Потерпи. Вот настоятель скончается, сорок дней не пройдет, храм сгорит, а тебе новый придется строить”«.

И действительно, после кончины отца Николая не прошло и трех недель, как во время поминовения на кладбище кто-то закричал: «Церковь горит!» Прибежали, а она уже вся объята пламенем. Почти все в храме сгорело, даже колокола расплавились.

Кресты и деревья, которые были вблизи храма, тоже выгорели. Один деревянный крест на могиле матушки Серафимы остался среди пепелища, только нижняя часть чуть-чуть обуглилась. От прежней церкви, построенной в 1924 году, остался один фундамент.

Сам факт того, что прихожане сгоревшего храма в годы богоборческого лихолетья не дали уничтожить приход, сумели противостоять изощренным методам властей, несомненно, является чудом Божиим.

Господь тогда надоумил людей приспособить под молельный дом… церковную сторожку. Спустя всего лишь десять дней в ней возобновились службы.

Церковный совет и община верующих неоднократно подавали прошения разрешить строительство нового храма. И неизменно получали отказ. Тогда и решено было предпринять основательное благоустройство сторожки. Под покровом ночи приносили бревна и другой строительный материал. Постепенно делали небольшие пристройки и потом разбирали внутренние стены сторожки, таким образом увеличивая пространство храма. Трудились всем миром, не покладая рук.

Но властям необходимо было ликвидировать приход. Для этого требовалось зафиксировать отсутствие строения (молельного дома) как такового. Верующим стало известно, когда прибудет комиссия, которая должна официально установить, что храма, а следовательно, и прихода не существует. Тревожная весть мгновенно облетела всю округу.

И мужчины, и женщины трудились всю ночь, устанавливая стропила нового храма. Утром прибывшая комиссия вынуждена была констатировать, что «строение существует». Так, чудом Господним и усердием православных христиан, был сохранен православный приход. По молитвам матушки Серафимы в 1957 году прихожане и священники на свои средства и своими руками в кратчайший срок выстроили новый храм. Об этом рассказывала мемориальная доска, висевшая на стене трапезной; но ее пришлось по требованию райисполкома снять.

«Почему всё слава Богу?»

Митрофорный протоиерей Алексий Байков. Фото: Денис Полунин Один из свидетелей всей истории храма, к счастью, жив. Это самый старый, уважаемый и любимый из священников – митрофорный протоиерей Алексий Байков. Его более чем полувековое служение в Никольской церкви является ярким примером того, как достойно, счастливо и долго может жить человек, остающийся верным своему храму и его небесным покровителям.

– Вообще-то я «грамотей», – рассказывал мне батюшка, – имею грамоты от трех патриархов (и много других наград). Последняя грамота – от Святейшего Патриарха Алексия II. Мне вручил ее недавно на «Нечаянную радость» владыка Арсений. Он сказал обо мне добрые слова. А на следующий день я так плакал!

– Почему?

– От радости. Господи, почему всё слава Богу у меня?! Потом я успокоился и сам себе говорю: «Так оно и нужно». По-другому и быть не могло. Я 53-й год здесь служу, раньше говорил и сейчас скажу: храм наш благодатный и намоленный.

– Вы имеете в виду, что в таком намоленном храме и должно быть всё хорошо? В его намоленности есть и Ваша заслуга, батюшка. Расскажите, пожалуйста, о своем служении.

– Я родился в Серпухове в 1929 году. Папа служил там диаконом. Управляющий епархией тогда был владыка Мануил (Лемешевский), впоследствии он стал митрополитом Куйбышевским и Сызранским. Папа говорит ему: «Владыко, у меня двойня родилась». А он отвечает: «Младшего буду крестить сам». И имя назвал: Алексий – в честь митрополита Московского, день которого мы отмечаем 2 июня.

– А старшего брата крестить не стал?

– Нет, только меня, грешного Алексия. И я стал священником. А брат Николай не стал. Маленьким мальчиком я увидел митрополита Мануила. Мама говорит мне: «Это твой крестный – владыка». А я сразу благословение у него беру. Он смотрит на меня очень внимательно (мама от этого, наверное, вспотела): есть крест на мне или нет? Тогда крест было страшно носить, некоторые мамы зашивали его ребенку в трусики. А я крест носил на шее на веревочке. Он все время на мне был, даже в страшный 37-й год. Ребята мне кричали: «Во, попик идет!». А я внимания не обращал. Когда приставали, отвечал: «Я батюшкой буду». Они шли своей дорогой, а я своей.

– Родители не боялись за Вас?

– Нет, они очень верующие были.

Я четыре года служил у Святейшего Патриарха Алексия (Симанского) в Богоявленском соборе (папа там был протодиаконом). А жили мы далеко оттуда – на станции Лось. Вставал рано. Другие еще спят, а я уже ушел.

В храме том два пожилых протодиакона было. Я им говорю: «Вы поспите, отдохните – я послужу». А они так рады! Я тоже был рад: и утром служил, и вечером. Ну, что там – был молодым.

Помню, однажды на раннюю обедню приехал служить Святейший Патриарх Алексий (Симанский). Кончилась литургия, все подходят к нему, начиная с настоятеля. Я подхожу последним. Он смотрит такими глазами на меня… Я хотел диаконом послужить, уже место было, ни о чем не просил Патриарха, а он мне говорит: «На святителя Николая буду во священники рукополагать».

Я так расстроился! Приехал домой. Папа: «Ты чего?». Я ему все рассказал. А он мне ответил (вечный покой папе!): «Воля Божия. Так оно и нужно». 19 декабря 1955 года Святейший рукоположил меня во священники. А через десять дней меня сюда назначили, в Бирюлёво…

– Вы попали в храм святителя Николая Чудотворца за два месяца до того, как он сгорел?

– Да, 1 марта 1956 года наш храм сгорел. Я жил тогда неподалеку и сразу увидел пожар. Не помню, как добежал. Гляжу – весь храм объят пламенем, и дым черный идет. Я бросился было в храм, чтобы вынести святыни, но какая-то сила меня оттолкнула. И представляете – в этот момент обрушилась горящая крыша! Если бы я за секунду до этого вошел в храм, то так бы там и остался. Господь сохранил.

Тогда мы решили проводить богослужения в сторожке. Сделали небольшой алтарик, престолик. Была узкая дверь из фанеры, мы через нее боком проходили со святыми дарами. Однако постепенно домик расширяли, делали пристройки. Как сейчас помню: ставили бревна и тут же красили их зеленой краской, чтобы было незаметно строительство.

Прошло время. Постройка значительно увеличилась. Стало похоже на храм. Но в советское время его называли «молитвенный дом». И 22 декабря 1957 года, в воскресенье, в праздник иконы «Нечаянная радость», совершилось освящение храма.

Как молодому священнику, мне приходилось много работать, вести службы, исполнять требы. Часто ездил соборовать больных и отпевать покойников. Отслужу – и еду. Приезжаю домой часов в шесть-семь. Бывало, сядешь на диван – и не хочется есть: такой уставший. Мне предлагали много других мест. Но я всегда отвечал: «Нет, храм наш не брошу». Так и прослужил здесь 52 года.

Видно, святитель Николай помогал во всем, по его молитвам я получал силу и крепость на всякое доброе и благое дело. Ведь трудности были большие. Зимой в храме было холодно: берешь сосуды, а руки примерзают, трудно оторвать.

– Вы не болели?

– Все было. Болел – и служил, требы исполнял.

– Отец Алексий, многие считают, что Россия погибает и наступают последние времена. Что нам делать, чтобы этого не случилось?

– Надо держаться. А Россия не пропадет никогда. Как она была великой, так и останется.

Путь к спасению

«Всё слава Богу» было в жизни не только отца Алексия Байкова, но и многих других священнослужителей и прихожан храма святителя Николая Чудотворца в Бирюлёве. Эти люди сохранили храм во время гонений и репрессий. И за это Бог сохранил их. Рассказывает иерей Константин Кобелев, клирик бирюлёвского храма.

– Нам долго внушали, что в России власть была рабоче-крестьянская. И многие отождествляли рабочих с теми, кто проводил революцию. Но это совершенно неправильно. Рабочие-то как раз были за православную веру. К примеру, наше Бирюлёво. Рабочий поселок, образовавшийся в начале ХХ века в связи со строительством железной дороги. Сначала детей возили учиться на Павелецкую, потом решили построить свое училище. Ну а при нем, конечно, церковь должна быть. Вот они и решили строить храм Александра Невского.

Для этого нужны были большие средства, а у железнодорожников откуда они. Получились долги по строительству храма. А оплатил их государь Николай II. Вот кто был создателем нашего храма – святой царь-мученик!

В 1918 году стали закрывать церкви при учебных заведениях. Бирюлёвский храм Александра Невского был пристроен к училищу и соединялся с ним через дверь. На нее повесили замок и сказали: «Всё, церковь отделена от государства». Однако храм действовал до 1924 года. Тогда власть потребовала от рабочих закрыть «молитвенный дом». Они были вынуждены принять такое решение на рабочем собрании, но в конце приписали: «Разрешить верующим построить новый храм, если они захотят» (мы, мол, собравшиеся, неверующие). И просто удивительно, что такое решение прошло. Его Патриарх Тихон поддержал. И, конечно, о храме молился царь-мученик.

– Мне очень нравится версия о том, что бирюлёвскому храму дали новое имя – Николая Чудотворца, чтобы оно напоминало бы о царе-мученике Николае II. Ведь тогда люди помнили: на Великом Земском и Поместном Соборе 1613 года наши предки клялись за себя и своих потомков, что будут вечно служить царям из рода Романовых, а кто нарушит эту клятву, да будет проклят. Это проклятие обрушил на себя наш народ в 1918 году. Но некоторые считают, что оно не действовало на тех, кто каялся за своих предков в грехе цареубийства. Такое покаяние, похоже, было в вашем храме. Быть может, он и сохранился чудесным образом во времена гонений потому, что его служители и прихожане избежали проклятия: их молитвы доходили до Бога и царя-мученика?

– Вы не найдете ни в каких документах сведений о том, что тогда народ решил покаяться. И никто вам сейчас об этом не расскажет. Известно лишь то, что храму дали новое имя – Николая Чудотворца. Но это говорит само за себя. Ведь царя Николая II назвали в честь святителя Николая… И Патриарх Тихон почему-то дает разрешение на переименование храма. Дает новый антиминс с этим именем. А старый антиминс остался для придела Александра Невского.

– Через 33 года этот храм сгорел. Удалось ли спасти святыни?

– От нашего сгоревшего храма удивительным образом сохранилась только одна икона – святителя Николая. Она была недалеко от алтаря, где начался пожар. Все исчезло в огне, но одна икона осталась. Это было настоящее чудо.

Недавно праздновалось 50-летие нового храма. На этом торжестве был владыка Арсений. Он особенно отметил, что иконы нашего храма – это иконы-мученики. Раньше они были в других церквях, но их разрушили, и люди доставали образа из-под обломков, сохраняли их, спасали от поругания. И эти иконы собрались в нашем храме. Они обладают чудотворной силой, некоторые из них мироточат. С намоленными образами к нам перешла благодать из погибших храмов. Вместе с нами как бы молятся их служители и прихожане, в том числе – новомученики и исповедники. Наверное, и их молитвами удалось сохранить наш храм, где собрались чтимые иконы со всей России.

– Когда народ истреблял сам себя под тяжестью проклятия, в вашем храме проходили богослужения, совершались чудеса. Похоже, что так, задолго до прославления царственных мучеников, Господь показывал: путь к возрождению России лежит через покаяние в грехе цареубийства?

– Повторяю: сейчас невозможно доказать, что это было покаяние. Но можно смело говорить о почитании святого царя в нашем храме. Ведь недаром мироточит одна из самых чтимых икон – царственных страстотерпцев.

А в самом углу храма у нас икона «Собор новомучеников и исповедников Российских». Казалось бы, можно было найти и получше место. Но ее поместили именно там потому, что рядом с ней находится икона, на которой изображено двое святых: Николай Чудотворец и раннехристианская мученица царица Александра. Это именная икона царской семьи: государь был назван в честь святителя Николая, царица – в честь мученицы Александры. Императрица Александра Федоровна стала новомученицей Александрой Новой; наверное, именно с этим смыслом кто-то передал нашему храму удивительный образ.

Почитание царской семьи подразумевало понимание ее подвига и роли царя-мученика, которое было далеко не у всех россиян. В Бирюлёве было не столько покаяние, сколько отмежевание от цареубийц. Неужели люди, которые отстаивали храм в 1925 году, хоть в какой-то степени повинны в цареубийстве? Они не отступились от веры даже в то время, когда за это можно было попасть в ГУЛАГ и под расстрел.

Наши прихожане сражались за православную веру. Рискуя жизнью, они все делали для того, чтобы не закрыли храм. В 1937 году, в разгар репрессий, был момент, когда на храм повесили замок. Но люди не испугались, они готовы были жизнь отдать за веру. И замок тут же сняли.

Но настоятеля нашего храма, отца Василия Канардова, арестовали и потом расстреляли в Бутове. Наверное, сохранением храма мы обязаны и святым молитвам этого новомученика.

– История вашего храма подтверждает: если мы твердо будем стоять в вере, то нашу Церковь «врата адовы не одолеют».

– Да. Когда в 1956 году сгорел старый храм, это стало трагедией для очень многих. Все население всколыхнулось – от Химок до Барыбино. И нашлось очень много людей, которые решили участвовать в возрождении храма. Они как бы бросили вызов власти: мы воссоздадим храм во что бы то ни стало! И власть ничего не могла с ними поделать.

– Похоже, по промыслу Божию, у вас сложилась оптимальная для годин гонений форма храма: небольшая деревянная церковь на окраине Москвы (а до 60-х годов – за ее пределами) не беспокоила власть столь сильно, как величественные храмы в центре столицы. Власть готова была пойти на все, чтобы уничтожить эти «символы веры»; а в вашей «церквушке» она не видела большой угрозы и потому шла на уступки, демонстрируя веротерпимость. Отсюда – поучительный вывод: во времена гонений выживание возможно только в скромных условиях.

– Действительно, какую угрозу власти может представлять наша маленькая деревянная кладбищенская церковь далеко от центра столицы? Никакой. Такие храмы не взрывают и не закрывают – если верующие готовы защищать их до конца. И просят о помощи своих небесных покровителей.