С верою, любовью и состраданием

Лефортовские истории

История Лефортова начинается в Немецкой слободе. Здесь, в Немецкой слободе, в 1680-х годах поселился поступивший на русскую службу уроженец Женевы Франц Лефорт. Юный Петр I впервые увидел его на приеме еще в 1683 году, а потом крепко подружился с ним. В 1687 году Лефорт набрал собственный полк и отправился в крымские походы под начальством князя Василия Голицына, обретя в нем своего покровителя. И тем не менее за это Лефорт не попал в опалу к возмужавшему Петру. В августе 1689 года Лефорт поддержал Петра в его борьбе с царевной Софьей и со своим полком пришел к нему в Сергиеву лавру.

Петр и Лефорт не только весело проводили время в Немецкой слободе и Преображенском, не только вместе плавали на Переяславском озере и ходили в Азовские походы. Лефорта называют первым руководителем Петра «в деле знакомства с Западом»: именно Лефорт подал царю идею отправить в Европу Великое посольство.

И в самом конце XVII века он попросил Петра выделить земельный участок для своего полка, ибо его воины были расквартированы по всей Москве в частных домах, а также под большой плац для строевого обучения солдат. Петр немедленно согласился. Под плац и Солдатскую слободу он пожаловал огромную территорию на левом берегу Яузы, по соседству с Немецкой слободой. Так и появилось Лефортово, тогда называвшееся Лефортовской слободой. Имя Солдатской улицы хранит память о той Солдатской слободе, а Петропавловская церковь, выстроенная по личному приказу Петра и освященная в честь его тезоименитства, была приходской для слободчан.

Лефорт умер в 1699 году. Петр, оплакивая друга, рыдал так, будто хоронил собственного отца, и едва не поставил ему памятника. По преданию, эпитафия на мраморном надгробии Франца Лефорта гласила: «Остерегись, прохожий, не попирай ногами сего камня: он омочен слезами величайшего в свете монарха…». Тем не менее, место захоронения Лефорта неизвестно. Есть предположение, что он был погребен в Немецкой слободе, а в 1770-х годах его прах был перенесен на Введенское кладбище, а потом будто бы даже перезахоронен в Петропавловском соборе в Петербурге, рядом с императорской усыпальницей. По другой версии, Франц Лефорт был похоронен в Лефортово и перезахоронен на Лазаревском кладбище в XIX веке, а его прежнее надгробие хранилось в частном доме у Госпитального моста.

Петр со смертью друга Лефортово не оставил. В мае 1706 года по его приказу здесь был основан военный госпиталь (сейчас носит имя Н.Н. Бурденко) с хирургической школой при нем. По мысли Петра, в госпитале следовало совмещать лечение больных и обучение врачебному делу. Главным врачом стал лейб-медик голландец Н.Л. Бидлоо. В звании личного врача государя он должен был сопровождать его повсюду, но, хотя и был старше Петра всего на два года, не смог выдержать темпа его жизни, так что стал проситься на родину. Но Петр назначил его главным врачом Лефортовского госпиталя, и Бидлоо с радостью принял этот «спокойный» пост. Открытие старейшего в Москве госпиталя состоялось 21 ноября 1707 года. Он и оставил имя Госпитальной улице и площади Госпитальный вал.

Так были заложены медицинские традиции Лефортова. В 1803 году именно здесь был открыт знаменитый Вдовий дом, потом переехавший на Кудринскую площадь, а вослед – Мариинская больница, которая затем была переведена на Божедомку в специально построенное здание (в котором, напомним, родился Ф.М. Достоевский). Во второй половине XIX века на Госпитальной улице был создан большой благотворительный центр. Здесь появились богадельни, больницы, дома дешевых квартир и «вдовьи дома», где жили инвалиды и вдовы воинов, в том числе и павших в русско-японской войне, а земли выделяло дворцовое ведомство, владевшее Лефортовским парком. И в 1872 году здесь появилась община сестер милосердия «Утоли моя печали».

Спешите делать добро

Общины сестер милосердия появились в России в первой половине XIX века. Большинство ученых считает, что прообразами общин стали аналогичные европейские заведения – лютеранские общины диаконисс и особенно католическая конгрегация дочерей Милосердия, созданная Викентием де Полем. У католиков же русские общины заимствовали название – сестры милосердия. На Западе существовала традиция называть свои объединения, ордена и общества во имя той святыни, которая особо почиталась в данном объединении – дочери Милосердия, сестры Святого Креста. Для русского слуха это было непривычно, и народ долго называл их просто «милосердными сестрами». Другим заимствованием стало ношение наперсных крестов.

У российских общин сестер милосердия были самобытные отличия: во-первых, они были частными благотворительными учреждениями и, во-вторых, не были собственно церковными организациями, хотя православный «элемент» в них был очень силен. Отечественными прототипами сестер милосердия считаются женские общины послушниц, появившиеся после секуляризации 1764 года: монахини упраздненных монастырей переводились в штатные, а послушницы создавали общины по монастырскому уставу, но без монашеских обетов: они посвящали себя социальному служению, создавали богадельни, лечебницы, сиротские приюты, странноприимные дома. К тому же в XIX веке, в предреформенное и пореформенное время, появилось множество женщин, жаждавших самостоятельного участия в жизни и общественного служения, но не решающихся принимать монашество.

Другим русским прообразом общин сестер милосердия стали «сердобольные вдовы» из столичных Вдовьих домов, учрежденных императрицей Марией Федоровной в начале XIX века. В январе 1818 года государыня повелела выбрать 12 вдов-добровольцев хорошего поведения, которых направили в Мариинскую больницу сиделками и медсестрами.

Первая же в России община сестер милосердия (Свято-Троицкая) появилась в Петербурге в 1844 году. Ее учредили дочери Николая I великие княгини Мария и Александра Николаевны, а также принц Петр и принцесса Терезия Ольденбургские. В эту общину принимались девушки набожные и «хорошей нравственности», они ухаживали за больными на квартирах и в больницах, обучались навыкам первой медицинской помощи.

У истоков московских сестринских общин стоял знаменитый доктор Ф.П. Гааз. Еще в 1808 году императрица Мария Федоровна приказала определить в Павловскую больницу исключительно женскую прислугу ради улучшения качества ухода за больными: прежде обслуживающий персонал состоял из отставных солдат и в лучшем случае их жен. Должность главврача Павловской больницы в то время занимал доктор Гааз, и он первым ввел женщин в больничный штат, оценив преимущество женской прислуги, ведь больным требовалась не только узко медицинская помощь, но и моральная поддержка, а женщины для этого подходили лучше мужчин. И доктор Гааз призвал всех женщин, имеющих возможность и средства, помогать больницам и приютам, не останавливаясь перед материальными жертвами и не задумываясь отказываться от «роскошного и ненужного». Гаазовский призыв «Спешите делать добро» стал девизом для сестер и для основательниц сестринских общин, решивших посвятить себя богоугодному делу.

Доктор Гааз ввел женскую медицинскую прислугу и в своем главном детище – Полицейской больнице в Малом Казенном переулке, 5, созданной в 1847 году. Помимо больных арестантов в нее свозили всех нищих, бродяг и беспризорных, найденных полицией на улицах города.

Первая в Москве – Никольская – община была создана по почину доктора Гааза в апреле 1848 года во время страшной эпидемии холеры. Ее основательницей стала супруга московского генерал-губернатора княгиня Софья Степановна Щербатова. Знатность, авторитет, безупречная репутация начальницы общины всегда привлекали благотворителей и средства. Еще в 1844 году она создала Дамское попечительство о бедных, в ведении которого находилась вновь созданная община. Первоначально она находилась близ Бутырской тюрьмы, в которой работал доктор Гааз, на Долгоруковской улице, напротив церкви Николая Чудотворца. Одна версия гласит, что имя общины явилось от этого храма, вторая – от имени царствующего императора Николая Павловича, который лично утвердил ее устав. Потом Никольская община перебралась на Воронцовскую улицу в усадьбу Новосильцевой, которая отдала владение после смерти единственного сына на дуэли. Сестры Никольской общины первыми отправились на поля сражений Крымской войны.

Доктор Гааз умер в августе 1853 года, но Полицейская больница осталась нивой, на которой трудились московские сестры милосердия. В 1863 году в Никольскую общину вступила княгиня Наталия Шаховская и стала работать в гаазовской больнице. Именно в этих стенах она основала свою общину сестер милосердия «Утоли моя печали».

Сестра милосердия

Княгиня Наталья Борисовна Шаховская

Княгиня Наталья Борисовна Шаховская

Наталия Борисовна Шаховская происходила из древнего княжеского рода Святополк-Четвертинских, ведших свою родословную от «племени Рюрика» и от киевского великого князя Святополка. Ее дед, князь Антон Владимирович Святополк-Четвертинский, был казнен в Варшаве во время Польского восстания 1764 года за преданность России. Оттого к его семье особенно благоволила императрица Екатерина II и потом ее внуки – государи Александр и Николай. Екатерина произвела в фрейлины дочерей погибшего, а его юного сына Бориса Антоновича определила в Пажеский корпус. Ему даже простили участие в дуэли, тогда как его соперника на год заточили в крепость. Потом Борис Святополк-Четвертинский храбро воевал с Наполеоном, был награжден Георгиевским крестом и после Отечественной войны пожалован чином обер-шталмейстера. Отныне он управлял московским конюшенным двором и до самой смерти жил на казенной квартире в приходе церкви Антипия Пергамского в Малом Знаменском переулке, 7. Собственного жилья в Москве у Святополк-Четвертинских не было никогда, зато было прекрасное подмосковное имение Филимонки.

Эта семья была окружена созвездием великих и знаменитых имен и сама славилась сильными благотворительными традициями.

В 1809 году Борис Антонович женился на княжне Надежде Федоровне Гагариной, чей отец тоже погиб во время Польского восстания. Ее мать, княгиня Прасковья Юрьевна, бабка Наталии Шаховской, была первой московской красавицей своего времени. Живая и веселая, она отличалась бесстрашием: первой из женщин летала на воздушном шаре и однажды публично дала пощечину самому светлейшему Потемкину, который осмелился ее поцеловать. В поклонниках у нее был и Н.М. Карамзин, писавший ей стихи. С годами Прасковья Юрьевна становилась все более богомольной, предалась благотворительности и стала председателем Совета московских детских приютов. Тетка Наталии Шаховской, Вера Федоровна Гагарина, вышла замуж за поэта П.А. Вяземского, друга А.С. Пушкина, да и сам поэт дружил со Святополк-Четвертинскими. А Борис Антонович был в чести у Николая I. Император гостил в доме в Знаменском переулке и любил читать вслух детям. Однажды он прочел им стихотворение Пушкина, после чего очень лестно отозвался о его авторе, как вспоминали очевидцы.

В 1812 году родилась старшая сестра Наталии Шаховской, Надежда Борисовна, в замужестве Трубецкая. Она тоже осталась в памяти Москвы как благотворительница и последовательница доктора Гааза. По ее инициативе было создано Братолюбивое общество снабжения неимущих квартирами, которое, кстати, много строило в Лефортове. Именно она основала знаменитое Комиссаровское ремесленное училище, названное в честь крестьянина Осипа Комиссарова, спасшего императора Александра II от покушения в 1866 году: он толкнул руку Д. Каракозова, когда тот стрелял в царя. Потом Надежда Борисовна создала в Хамовниках Ксеньинский детский приют имени великой княгини Ксении Александровны, сестры Николая II. Приют оставил имя местной Ксеньинской улице. А в 1868 году по предложению Надежды Трубецкой был создан Дамский комитет Московского отделения Российского общества попечения о раненых и больных воинах. Это общество затем переименовали в Российское общество Красного Креста.

Надежда Борисовна Трубецкая была осыпана монаршими ласками, награждена орденом святой Екатерины и пожалована придворным званием статс-дамы. Но, как и большинство ее родных, ее не миновала личная трагедия: сын растратил казенные деньги. Спасая его от самоубийства, Надежда Борисовна продала всю свою недвижимость и осталась без средств к существованию. За заслуги ей назначили пенсию и предоставили арендованную квартиру в бывшем ее собственном доме, где она умерла в возрасте 97 лет.

Вторая сестра княгини Наталии Шаховской, Прасковья Борисовна, стала тещей знаменитого графа А.С. Уварова, основателя Московского археологического общества и одного из создателей Московского Исторического музея. Третья сестра, Вера Борисовна, основала в Филимонках монашескую общину в память о спасении царской семьи 17 октября 1888 года близ станции Борки и стала ее настоятельницей, но по болезни отошла от дел и скончалась в Лефортово в приюте Наталии Борисовны.

Наталия Борисовна родилась 9 апреля 1820 года в доме у святого Антипия. Известный общественный деятель Б.Н. Чичерин, бывавший в гостях в этом доме, вспоминал, что юная Наталия была очень хороша собой, талантлива и озорлива. Порывистая, увлеченная, она обожала театр и лошадей, но при этом была глубоко религиозна и прекрасно образована. Она вышла замуж по любви. Ее муж Дмитрий Федорович Шаховской по материнской линии приходился правнуком русскому историку М.М. Щербатову, а его отец Федор Петрович Шаховской был членом декабристских «Союза спасения» и «Союза благоденствия». Его называли «декабристом без декабря», потому что он отошел от политики задолго до выступления 14 декабря 1825 года. Его не было на Сенатской площади, но тем не менее он все равно был сослан на вечное поселение в Туруханск. В Сибири он потерял рассудок, и лишь благодаря связям жены вышло разрешение перевести его в Суздаль – в Спасо-Ефимьевский монастырь, где содержали психически больных заключенных. Там он и умер в возрасте 34 лет. Эта семейная трагедия подвигла Наталию Борисовну особо опекать душевнобольных в своей общине.

Брак княгини Наталии оказался не слишком удачным. Шаховские так и не обзаведясь собственным гнездом, арендовали квартиры в арбатских домах; их единственная дочь вышла замуж за иностранца и уехала в Рим. Супруги разъехались и жили порознь. Одиночество подвигло Наталию Борисовну к благотворительности. Конечно, дело было не только в одиночестве. Глубоко верующая женщина, духовная дочь протоиерея Валентина Амфитеатрова, она всегда не оставалась безучастной к горю ближнего. Решающее значение имел и тот факт, что семейным врачом Святополк-Четвертинских был доктор Гааз, и две сестры, Наталия и Надежда, горячо увлеклись его идеями. После смерти доктора Наталия, вступив в Никольскую общину, поселилась в палате Полицейской больницы. Умер и ее муж. Больше ничто не привязывало ее к жизни в миру.

Наталия Борисовна возглавила группу из 30 сестер, которые стали ядром ее будущей общины. Они взяли на себя уход за больными не только в Полицейской больнице, но и в других лечебницах для чернорабочих, прежде всего в Яузской и Старо-Екатерининской на Мещанской. Мечтой княгини Шаховской было основать собственную общину сестер милосердия, что она и осуществила в 1866 году.

«Утоли моя печали»

Дом начальницы Общины

В 1871 году в московском Петровском монастыре княгиня Наталия и несколько ее ближайших сподвижниц были посвящены в крестовые сестры любви и милосердия. (Иногда даже считается, что это были первые в России крестовые сестры). Каждой сестре надели большой наперсный крест, на одной стороне которого была икона Божией Матери, а на другой – название общины. Ее сестры делились на три категории. Первые – испытуемые, выполнявшие самые тяжелые санитарные работы. В случае успешного прохождения испытательного срока их производили в сестры милосердия. Они уже проходили специальное медицинское обучение. Высшей категорией были старшие, или крестовые, сестры – им при посвящении надевался большой крест. Носила такой и основательница обители.

Кроме того, сестры давали обеты целомудрия, нестяжания и послушания, отречения от мирских соблазнов «во имя страждущих», но могли в любой момент по желанию выйти замуж и оставить общину. Историк московской медицины П.В. Власов называет общину особой формой подвижничества, которую могли выдержать только сильные духом. В общине был очень строгий устав, близкий к монастырскому. Весь день с раннего утра и до глубокого вечера проходил в тяжелом и крайне ответственном труде, забиравшем и моральные силы, ибо сестры видели перед собой не столько нужду и нищету, сколько страшное человеческое страдание. А подчас уход за заразными больными был смертельно опасным. Все сестры работали безвозмездно, без отпусков. И, по уставу, во избежание праздности в свободное время сестры должны были заниматься рукоделием в пользу общины. От работы освобождались только заболевшие.

Третьим и главным адресом общины стало Лефортово. Выбор был обусловлен близостью военного госпиталя, где работали многие сестры. В 1872 году княгиня Шаховская приобрела для общины большое, но ветхое имение, прежде принадлежавшее отставному служащему кремлевской Придворной экспедиции Матвею Петрову. Тут же, на углу Госпитальной площади и Солдатской улицы, стоял и «дом начальницы», по легенде, когда-то принадлежавший графу Алексею Орлову-Чесменскому. Его архитектором называют и мастера круга Жилярди, и Осипа Бове. В этом доме поселилась сама Шаховская (отсюда прозвище), на первых порах вместе с сестрами, здесь же заседал Попечительский совет и проходили все торжества. А в старом здании на Покровке община открыла Сиротский приют, где призревались дети умиравших в больницах бедных женщин и подкидыши.

В 1875 году в Лефортове было выстроено главное здание общины, выходящее фасадом на Госпитальную площадь. Его основную часть занимали больные и призреваемые, но в нем же разместились и комнаты сестер. Весьма обширное строительство велось на личные средства Шаховской и на пожертвования частных благотворителей, которых она сумела привлечь – одним из них стал Павел Третьяков. В том же году на втором этаже была освящена домовая церковь во имя иконы «Утоли моя печали», увенчанная фигурным барабаном и луковичной главкой с крестом. Храмоздателем и благоукрасителем был почетный гражданин И. Зимин, родственник основателя известной частной оперы в Москве. Он стал и старостой храма. Оттого убранство церкви было великолепным: дубовый иконостас отделан под мрамор, пол устилали ковры ручной работы сестер, в плафоне на своде парили лепные ангелы.

Священник храма был не только духовником сестер и начальницы, он раскрывал им духовный смысл их служения и готовил к практической работе, помогая в тяжелых случаях оказывать необходимую помощь и душе больного. Поскольку церковь была больничной, ее планировку осуществили на основе традиционного и удачного опыта других больниц. Храм располагался в самом центре здания больницы и разделял собой мужское и женское отделения. Он был расположен так, что больные в палатах могли слышать богослужение через огромные внутренние окна, не вставая с постели. А на третьем этаже были больные, страдающие тяжелыми психическими заболеваниями. Таких особо опекала княгиня Шаховская. Она знала каждого больного в лицо и всегда разговаривала с ними как со здоровыми людьми. Всеми силами она старалась создать для них максимально комфортную обстановку, окружить их заботой, уважением и деликатным отношением, что в России применительно к таким больным было редкостью. Например, один больной юноша на протяжении многих лет ежедневно собирался к вечеру покинуть больницу и просил принести ему свежих газет, чтобы быть в курсе событий – и каждый день он получал эти газеты.

Княгиня сумела привлечь в свою клинику лучших врачей, в том числе самого С.П. Боткина и известнейшего психиатра С.С. Корсакова.

Деятельность общины не замыкалась в больничных стенах. Сестры помогали на войне, помогали русским губерниям и городам, когда их постигали бедствия. Первым подвигом сестер этой общины стала работа во время эпидемии холеры 1872 года. Многие из медперсонала тогда просто разбежались, и сестры княгини Шаховской «приняли огонь на себя», причем иные погибли, заразившись. После этого община стала не только широко известна, но и приобрела высокий авторитет.

Особой страницей в истории общины стало присутствие сестер на полях сражений, прежде всего на Балканах. Во время сербско-турецкой войны 1876 года императрица отправила на фронт русский медицинский эшелон, в котором были и сестры общины вместе с самой княгиней Шаховской. Они занимались устройством госпиталей, а княгиня внимательно следила, чтобы никто из раненых не был оставлен на поле боя, и однажды едва не попала в плен к туркам. За оказанную помощь и храбрость сербская королева наградила ее орденом. Забота о раненых стала профилем общины. В 1877 году, когда Россия объявила Турции войну, почти половина сестер общины вместе с начальницей снова отправилась на фронт – это был самый большой сестринский отряд из всех посланных московскими общинами сестер милосердия. Сестры, оставшиеся в Москве, принимали у себя раненых: на свои средства Шаховская построила на территории общины деревянный Лефортовский госпиталь на 200 мест – один из самых больших в городе, который был закрыт последним из временных московских госпиталей в сентябре 1878 года.

Эти подвиги очень благотворно сказались на судьбе общины: многие воины русско-турецкой войны вносили средства на содержание ее престарелых сестер. Но главное – в 1881 году император Александр II в знак высоких заслуг общины взял ее под личное покровительство (сохранившееся при его преемниках), и отныне она называлась Александровской общиной «Утоли моя печали». В тот же год государь был убит, и в его память на первом этаже больницы освятили небольшой храм во имя Александра Невского – по именинам погибшего императора. Августейшее покровительство потом спасло саму общину. В 1885 году княгиня решила расширить свое учреждение – построить второй корпус для сиротского приюта, богадельни для престарелых сестер, фельдшерской школы, но средств на это не было. Она заложила Московскому кредитному обществу все свои владения в Лефортове, но вовремя уплатить кредит не смогла, и имущество общины описали. И тогда император Александр III приказал выдать общине казенные деньги на погашение долга, а остальную задолженность покрыла городская дума. Общину спасали ради ее неоценимой помощи стране.

Подвиги сестры общины совершали и в мирное время: помогали в разных уголках страны, где бушевали эпидемии, где свирепствовал голод. В 1892 году под Нижним Новгородом вспыхнула азиатская холера. Отряд сестер снова возглавила сама Шаховская, она устроила плавучий госпиталь на Волге в четырех верстах от города, чтобы не допустить в него болезнь. Остальные сестры отправились фактически по всей стране в губернии, охваченные эпидемиями холеры, тифа и цинги, и заходили в такие дома, куда отказывались зайти иные врачи. А угроза жизни была не меньшей, чем на войне. Известный публицист А.В. Амфитеатров выразился точно: «Сестрица идет в общину с клятвою – жалеть всех, кроме себя самой».

Самое страшное испытание для сестер настало в 1892 году, когда они отправились в Якутию устраивать лепрозорий. Тогда некая благотворительница из Англии посетила местную колонию прокаженных и, вернувшись в столицу, забила тревогу. Под впечатлением от ее рассказов сестры вызвались поехать к больным. Английская дама сумела достать и деньги, обратившись к цесаревичу Николаю Александровичу. Августейшая семья внесла пожертвование на лепрозорий, и он был устроен в декабре 1895 года в честь Николая II, который послал княгине Шаховской приветственную телеграмму с благодарностью.

И заведения общины в Лефортове тоже оказались связаны с царской семьей. В 1895 году там начала строиться новая больница имени святой Александры – в память бракосочетания императорских величеств Николая и Александры и во имя небесной покровительницы царицы. Оттого члены императорского дома присутствовали на открытии нового здания, где разместились больница и детский приют. Его высочайшей покровительницей стала императрица Александра Федоровна – последняя из августейших особ, опекавших эту общину. Она сама не приехала на торжество, но прислала Шаховской поздравительную телеграмму: «Благодарю вас и общину “Утоли моя печали” за дорогие для нас молитвы ваши. Государь и я от души желаем преуспевания вашему доброму начинанию. Александра». А в 1896 году почетный член попечительского совета общины Г.М. Лианозов подарил общине соседний дом для устройства нового отделения больницы в ознаменование «священного коронования» – коронации Николая II, совершившейся в тот год.

В детском приюте питомцев содержали до 18 лет и давали такое воспитание, что по выходе они могли начать самостоятельную трудовую жизнь. Здесь собрали все возможно лучшее для детей, они даже могли проводить лето на особой даче под Пушкино, подаренной общине. Главное, здесь призревались умственно отсталые и душевнобольные дети, которых Шаховская тоже считала необходимым учить. Почти все дети содержались на ее личные средства. В 1904 году общине перешла частная Лепехинская лечебница на Покровке. В ней открыли родильный дом, самый большой в Москве, и его первым главврачом стал знаменитый доктор Г.Л. Грауэрман.

А строительство общины в Лефортово закончилось в 1902 году, когда в ней был освящен второй храм – Воскресения Словущего. Его сооружение свидетельствует, насколько процветала в Москве деятельность этой общины и какую она приносила пользу: он был построен потому, что в главном больничном храме не хватало мест для всех желающих присутствовать на богослужении.

К началу ХХ века община «Утоли моя печали» стала благотворительной империей, которой единолично управляла княгиня Шаховская. Эта замечательная женщина проявила себя и как талантливый финансист. Не имея много личных денег, она сумела, во-первых, привлечь благотворителей и, во-вторых, скрупулезно вела все дела по расходам и приходам общины – ей приходилось учитывать даже стоимость мыла для бани. И все же средств не хватало. Шаховская обратилась к городским властям с просьбой о казенном пособии, потом с просьбой о принятии общины в ведение городской управы. Ее сестры еще успели побывать на фронтах англо-бурской и русско-японской войн.

Страшный ураган 1904 года нанес урон лефортовским зданиям. А 17 февраля 1906 года, всего через несколько дней после престольного праздника общины, Наталия Шаховская умерла. Где она похоронена, осталось неизвестным. Все ее заведения перешли к городу, и с 1906 года община, которой присвоили имя основательницы, находилась в ведении Московской городской думы. Последней начальницей была дальняя родственница княгини Шаховской, баронесса Мария Розен.

Община оставалась верна традициям, заложенным ее славной основательницей. Сестры совершили свой подвиг и на фронтах Первой мировой войны. Их санитарный поезд, носивший имя общины, был изрешечен пулями, но продолжал работать. Раненые называли сестер ангелами-хранителями. «Если кто из земных созданий и стоит ближе других к Богу, так это они», – писал один воин. Сохранились воспоминания французского офицера о потрясающем эпизоде, который поразил его и всех очевидцев. Русскому раненому не хватило бинтов на перевязку после операции. Врач в отчаянии посмотрел на небо, словно моля о помощи. И тогда молоденькая сестра из общины сняла с себя всю одежду и отдала нижнюю рубашку, чтобы нарезать бинты для истекающего кровью человека.

***

В 1917 году были ликвидированы все общины сестер милосердия. Церкви в лефортовской общине закрыли, окна храма «Утоли моя печали» заложили кирпичом и устроили в алтаре рентгенкабинет. На территории общины появилась городская больница № 29 имени Н. Баумана, а сама община была переименована в Школу медсестер при больнице № 29, став первой советской школой медсестер, а потом обыкновенным городским медучилищем. В наше время у больничных ворот появилась вывеска «Утоли моя печали», воссоздана надвратная икона, восстановлен храм Воскресения Словущего. Есть мечта установить во дворе памятник княгине Шаховской. Может быть, и больнице будет возвращено ее историческое название.