Вход Господень в Иерусалим. Икона из монастыря Ватопед, Афон |
Всё Евангелие наполнено картинами, примерами таких встреч. И радостных, спасительных, как для плачущей у ног Христа блудницы или пришедшей к колодцу самарянки. И бедственных, гибельных, как для тех книжников и фарисеев, сердца которых разрывались от злобы и зависти, когда они слышали обличающий их голос Спасителя.
Но точно так же открыты подобные примеры нашему взору и сегодня. Особенно – взору внимательного, любящего свою паству священника. Ему постоянно приходится это видеть: как обретает Бога человек, как зарождается в нем новая, христианская жизнь, такая светлая, такая необычная. Но случается видеть и другое: как эта жизнь постепенно угасает и как отходит человек – не только и не столько в действительности от Церкви, сколько от Того, Кто его туда привел, Кто есть самое Главное в ней. От чего это зависит – движение к и движение от, приближение и удаление? Можно вновь сказать, что это таинство, что причины этого движения заключены в сердце человека, глубоко сокровенны в нем. И это правда. Но… Не зная тайн чужого сердца, разве не должны мы знать тайны сердца собственного? Разве могут быть они сокрыты и от нас?
Из опыта своего – и священнического, и «просто человеческого» – скажу… Мне кажется, что всем нам – верующим, церковным людям – очень важно вглядеться в себя и понять: как, с чем, почему пришли и приходим к Богу лично мы, чего ищем, чего просим у Него? И мы слышали о Его дивных чудесах, совершающихся в Его Церкви, и наши глаза видели, хотя бы отчасти, хотя бы в самой малой мере, эти чудеса – порой и в нашей собственной жизни. Наши измученные души вблизи Него отогреваются, обретают отраду, успокоение; у Него находим мы убежище от жестокости мира, от его грязи, подлости, от его растления. У Него находим помощь в наших многочисленных нуждах, утешение в скорбях.
Но вот наступает в жизни каждого из нас такой момент (а правильнее сказать, такие моменты повторяются многократно или порой просто безостановочно сменяют друг друга), когда становится очевидно: как Господь восходил в Иерусалим, идя навстречу Своим страданиям, так и нам надо пойти за Ним и вместе с Ним пострадать, доказать свою верность Ему. Пострадать в борьбе со своими страстями, привязанностями, любовью к земному благополучию. Пострадать от восстающих на нас людей. Мы вдруг видим, что, хотя по младенчеству нашему Господь и покоит и утешает нас, путь к покою истинному лежит через многие скорби, величие Царства достигается через смирение и уничижение себя, слава – через то, чтобы считать себя последним. Видим: для того чтобы вкусить вечное блаженство, необходимо прежде испить горчайшую чашу бедствий земного жития.
И часто оказывается, что наши души и умы пригвождены к земле и мы не возбуждаемся любовью к благам грядущим. А потому отступаем от Христа, слово Которого начинает казаться жестоким, и принимаемся лихорадочно искать другого уже утешения – того, что обретается в каких-то мелких, суетных, часто греховных удовольствиях этого мира. Так происходит движение от. Нет, это еще не совершенное отпадение, не отречение, подобное отречению Иуды. Но далеко ли до того – кто скажет? Ведь и он отпал не в заурядных обстоятельствах, а когда услышал: «… будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие». А что, если мы услышим подобное сему?
Я знаю, что ответить на этот вопрос «теоретически» нельзя, но значит ли это, что не надо его себе задавать? Что все же оказывается здесь определяющим, главным, что может хотя бы косвенно предуказать наш ответ?
Я думаю, как раз это – чего мы ищем у Бога и почему приходим к Нему.
Если ищем благополучия земного, то легко можем отпасть, лишившись его.
Если ищем благ духовных, то и это делает нашу верность Христу иллюзорной: слишком часто каждому из нас приходится испытывать оскудение в себе духовных переживаний и чувств, ощущать свое бесплодие и никчемность, холодность и опустошенность, и этого не избежать никак.
Но если ищем Самого Бога и приходим к Нему просто потому, что хотим быть с Ним, если Он для нас дороже, чем все, что мы могли бы от Него получить, – есть надежда на то, что окажемся в испытании верными, не отпадем, не отойдем, не обратимся вспять.
Этого отношения к Богу надо искать, о даровании его надо просить. Оно и есть – единственная незыблемая основа жизни с Богом и спасения.
Если можно прошу помолиться и обо мне грешной р.Б.Наталье. Одолевают сомнения. Знаю, что правильный мотив ухода - более полное исполнение заповеди. Уход от трудностей - не правильно. Иждивенчество. Но ведь уходят и в возрасте. Ответственность до 18 лет за детей. Сама себя успокаиваю, там пробыла полгода, нужно дома для баланса продержаться полгода. Здоровье...а ведь со временем будет только хуже...простите, физически было трудно в монастыре, но выдержала, а вот сидение в сети...хотя кто не дает найти снова работу в миру. Пенсия - первый месяц.
Простите, не могу никому написать...а тут такая статья.
Спаси, Господи.
И я вдруг поняла,что значит выражение "устами младенца глаголет Истина".
Это, если я правильно поняла, приход или желание прийти к вере от ума, и такой подход характерен для мужчин?
Женщин-то, очень часто, какие-то невзгоды (самые разнообразные) приводят в храм: сначала мысль привела, потом ноги работают, а потом и сердце включается... А через какое-то время не понимаешь, как ты раньше могла жить... Быть с Богом - это счастье, и за него приходиться бороться... с собой же.
Геннадий, прошу Вас, ну сделайте подарок пожилой женщине (да и не мне одной!) - уберите Вы этот хвост... У Вас такое замечательное имя!
СЛАВА БОГУ ЗА ВСЕ!
P.S. ГЕННАДИЮ-ЛИБЕРАЛУ:"Примерно на этом уровне наверное уже можно дерзнуть сказать: "Мне ничего не надо - я хочу быть с Богом". " - Думаю, что на "этом уровне" особенно необходимо стаскивать за ноги неофита на "землю грешную"! Мира тебе и благочестия, да хранит тебя Господь от всякого зла!
БЛАГОСЛОВЕН ГРЯДЫЙ ВО ИМЯ ГОСПОДНЕ!
ДА ВЕСЕЛИТСЯ СЕРДЦЕ ИЩУЩИХ ГОСПОДА.
ИЩИТЕ ГОСПОДА И СИЛЫ ЕГО,
ИЩИТЕ ЛИЦА ЕГО ВСЕГДА."
(Пс.104.3,4)
Мое же личное мнение, что большинство обращающихся к вере мужчин внезапно осознают неразрешимый абсурд жизни: ненужность разума при конечности существования личности. Или за смертью есть тайна, или жизнь особое состояние материи, да трагичное для человека, но вполне незаметное и типичное в общем течении изменений форм энергий. Если здесь, в глубине сознания делаешь выбор: "смерти нет", то Бог усыновляет тебя и ведет к спасению, и тогда ты постепенно становишься, очень таинственно, верующим в Бога не вообще, а почему-то лично в конкретного Бога (например, мусульманин в Аллаха), если же делаешь выбор: "смерть есть", и тогда бог становиться аллегорией, мифом, сказкой, культурной традицией и т.д. Затем с верой приходит ощущение бесценности вечного сознания личности: жизнь и любое бытие в любом проявлении предельная ценность. Примерно на этом уровне наверное уже можно дерзнуть сказать: "Мне ничего не надо - я хочу быть с Богом".