Глава 6. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и основные подзаконные акты, обеспечивающие его реализацию. Правовой статус религиозных объединений / Православие.Ru

Главы 1, 2, 3, 4, 5

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ пришел на смену Закону РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповеданий».

В качестве причин и целей принятия данного закона можно выделить нижеследующие.

1. Предшествовавший Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» был несовершенен, многие аспекты создания и деятельности религиозных объединений в нем остались неурегулированными. В значительной мере это было обусловлено тем, что в 1990 г. страна только начинала освобождаться от атеизма в вероисповедной политике и никто, в том числе законодатели, не могли точно спрогнозировать, как в новых исторических условиях будет реализовываться свобода совести. Кроме того, Закон «О свободе вероисповеданий» был принят в 1990 г. для республики в составе СССР. В связи с этим в нем не регулировались вопросы, входившие в компетенцию Союза: отношение к военной службе, регулирование деятельности иностранных религиозных организаций и миссий.

Уже к 1993 г. появились проекты поправок к Закону «О свободе вероисповеданий». Среди его недостатков, вызывавших наиболее многочисленные претензии, в основном со стороны представителей органов власти и традиционных для России конфессий, были: отсутствие четко сформулированных признаков для установления религиозного характера объединения; необеспеченность контроля за соблюдением законодательства (особенно после того, как в 1993 г. прекратили существовать Советы народных депутатов). Закон не регламентировал деятельность иностранных религиозных организаций — при том, что развернувшийся в 90-х гг. процесс экспансии иностранных миссионеров и новых религиозных движений вызвал большую озабоченность в обществе. Оставалась неясной разница между централизованными и местными религиозными организациями, так как сами эти понятия закон 1990 г. не определил достаточно явно.

Шахов М.О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. — 2-е изд., доп. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2013. — 528 с. ISBN 978-5-7533-0739-2

2. Была принята новая Конституция (1993 г.), которая устанавливала, что Российская Федерация является светским государством, что нормы международного права и международные договора являются частью российской правовой системы; в Конституции были уточнены формулировки принципов свободы совести, отделения религиозных объединений от государства.

В 1995 г. вступил в действие новый Гражданский Кодекс Российской Федерации (ч. 1), нормы которого (ст. 51) требовали, в частности, регистрации юридических лиц, а не их уставов, как определял закон 1990 г.

В ходе создания правовой системы в России был принят ряд законов и нормативных актов, регламентирующих имущественные, налоговые и другие отношения, в связи с чем отпала необходимость в существовании в тексте «религиозного» закона специальных статей, посвященных таким отношениям.

3. С 1990 г. значительно расширился спектр видов деятельности религиозных объединений — кроме собственно религиозной, они стали осуществлять различные формы социальной деятельности, значительно повысилась их хозяйственная, экономическая активность. Органами власти был накоплен определенный опыт взаимоотношений с религиозными объединениями в новых условиях.

4. По мнению А. Е. Себенцова, «Закон РСФСР 1990 г. полностью отстранил государство от контроля за характером религиозных процессов в стране. При бурном развитии во всем мире новых религиозных движений, зачастую создающих серьезные проблемы для безопасности общества и стабильности его важнейших институтов, как, например, семья, посягающих на жизнь и свободу как вовлеченных в эти движения, так зачастую и не связанных с ними людей, полная открытость России для обмена духовными ценностями оказалась за пределами разумного, открыла путь для духовной агрессии»^[1].

Председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций В. И. Зоркальцев, выступая 19.09.1997 г. перед голосованием о принятии Закона, сказал: «… закон создает барьер на пути религиозной экспансии в Россию, препятствует развитию тоталитарных сект, ограничивает действие иностранных миссионеров и при всем этом создает условия для деятельности наших традиционных религий и конфессий»^[2].

Следует отметить, что вышеизложенные аргументы в пользу нового закона оказались небесспорными и убедили далеко не всех. Однако на основе пятнадцатилетнего опыта практического применения закона можно констатировать, что он показал себя вполне жизнеспособным, не нуждающимся в сколь-нибудь радикальных изменениях. С одной стороны, оказались сильно преувеличенными опасения тех, кто в 1997 г. воспринимал новый закон как инструмент подавления религиозной свободы; с другой стороны, надежды тех, кто видел в нем средство для устранения из жизни российского общества новых религиозных движений, не оправдались. В качества прогноза можно высказать мнение, что Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» сохранится без значительных перемен в течение ближайших лет.

Закон состоит из преамбулы и четырех глав:

Глава I. Общие положения;

Глава II. Религиозные объединения;

Глава III. Права и условия деятельности религиозных организаций;

Глава IV. Надзор и контроль за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях.

Завершающая закон статья 27 «Заключительные положения» формально находится в составе 4-й главы, но регламентирует действия, связанные с вступлением данного закона в силу, в том числе перерегистрацию религиозных организаций и временное ограничение правоспособности некоторых их них.

Преамбула закона излагает основные принципы и обстоятельства, из которых исходил законодатель, и цели принятия закона. Она вызвала ожесточенные дискуссии в связи с присутствием в ней упоминания о том, что законодатель действовал, «признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России». Эта формулировка может произвести впечатление, что вышеупомянутые конфессии каким-то образом юридически выделяются среди остальных. Однако содержание преамбулы не имеет самостоятельного нормативного значения и в ней не упоминается ни одно конкретное религиозное объединение. (Поэтому ее значение не идет ни в какое сравнение с нормативными актами некоторых стран, в которых устанавливается особый правовой статус традиционных конфессий, а иногда конкретной религиозной организации придается статус государственной Церкви (религии).) Формулировки преамбулы не предполагают создания привилегированного положения для поименно перечисленных в ней вероисповеданий. Кроме того, помимо четырех названных в преамбуле поименно религий, она упоминает о неопределенном количестве «других религий, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России», не определяя критерии, в соответствии с которыми определяется принадлежность конкретной религии к вышеназванным.

В то же время на практике должностные лица самого различного уровня часто ориентируются на слова преамбулы, истолковывая их в том смысле, что законом в России выделено «четыре традиционные религии», важнейшей из которых является Православие в лице Русской Православной Церкви.

Рассмотрим содержание закона по главам и статьям.

Глава I
Общие положения

Важнейшие из них в общем виде сформулированы в Конституции: право на свободу совести и свободу вероисповедания, светский характер государства; отделение религиозных объединений от государства и их равенство перед законом, право на религиозное образование и способы его реализации.

Предмет регулирования закона определен в статье 1: «правоотношения в области прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также правовое положение религиозных объединений». Таким образом, закон регулирует и реализацию личностью права на свободу совести и вероисповедания в индивидуальном порядке, и положение религиозных объединений, создаваемых для реализации этого права.

Статья 2 определяет состав законодательства в данной сфере. Статья имеет две особенности. Во-первых, как уже отмечалось ранее, в составе законодательства далеко не случайно оказались не упомянутыми нормы международного права и международные договоры. Тем не менее в соответствии с Конституцией они также входят в состав данного законодательства. Во-вторых, помимо федеральных нормативных правовых актов, в состав законодательства включены также нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации. (Напомним, что последние могут только обеспечивать, но не регулировать (ограничивать) права и свободы граждан. Более подробно состав законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях был рассмотрен нами ранее в главе 3.

В п. 2 статьи 2 устанавливается принцип приоритета норм ФЗ «О свободе совести…», в качестве специального закона, перед нормами иных (непрофильных) нормативно-правовых актов, затрагивающих реализацию права на свободу совести и свободу вероисповедания, а также деятельность религиозных объединений. Федеральные и региональные нормативные правовые акты, затрагивающие данную сферу отношений, должны соответствовать настоящему Закону. В случае противоречия настоящему Федеральному закону нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации по вопросам защиты права на свободу совести и свободу вероисповедания и по вопросам деятельности религиозных объединений действует настоящий Федеральный закон.

Пунктом 3 статьи 2 закрепляется важный принцип толкования законодательства:

«Ничто в законодательстве о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях не должно истолковываться в смысле умаления или ущемления прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, гарантированных Конституцией Российской Федерации или вытекающих из международных договоров Российской Федерации».

Использование в тексте закона выражения «не должно истолковываться» требует ответа на вопрос о том, кто является в данном случае толкователем смысла закона. Юриспруденция знает несколько видов толкований нормативно-правового акта.

Официальное толкование нормативно-правового акта дается или тем органом, который издал данный акт (и тогда оно носит название аутентичного), или же органами, на которые возложена обязанность толковать законы или другие нормативные акты (легальное толкование). Акты официального толкования обязательны для правоприменителей.
Судебное толкование — разъяснение смысла норм права, осуществляемое судами. Оно обеспечивает правильное понимание и единообразное применение норм права в деятельности судов. Официальные разъяснения высших судебных органов государства нижестоящим судам по возникшим в ходе рассмотрения судебных дел вопросам применения гражданского и уголовного законодательства обязательны для всех судов, других органов и должностных лиц, применяющих разъясняемые нормы права. В то же время в Российской Федерации толкование правовой нормы, данное судом в решении по конкретному делу, не имеет прецедентного характера, то есть не обязательно для применения другими судами, рассматривающими иные дела, связанные с применением той же правовой нормы.
Неофициальное толкование — это разъяснение смысла правовых норм, которое не носит обязательного характера и заключается в актах, которыми разъясняется содержание норм права в форме комментариев, рекомендаций, советов, не имеющих общеобязательного значения. Такое толкование необязательно для тех органов или должностных лиц, которые применяют нормы права.

Устанавливаемый в п. 3 ст. 2 принцип толкования обязателен прежде всего при применении норм ФЗ «О свободе совести…» судами, органами исполнительной власти, государственными учреждениями. В последующем ниже рассмотрении статей ФЗ «О свободе совести…» мы будем обращать внимание на некоторые разночтения в толкованиях отдельных правовых норм.

Статья 3 раскрывает содержание права на свободу совести и свободу вероисповедания. Первый абзац первого пункта статьи 3 воспроизводит статью 28 Конституции РФ, только начинается он не со слова «каждому…», а со слов «в Российской Федерации». Такое цитирование Конституции в тексте закона не создает дополнительной правовой нормы. Однако законодатель посчитал необходимым не ограничиваться отсылкой к статье Конституции, по всей видимости, для большей целостности раскрытия содержания свободы совести и свободы вероисповедания в комментируемой статье.

В отличие от статьи 28 Конституции РФ, в статье 3 данного Закона используется выражение «право на свободу совести и свободу вероисповедания». Если «свобода» в правовом словоупотреблении обозначает гарантированную законом сферу независимости субъекта, в границах которой он может самостоятельно принимать решения и действовать независимо от внешнего принуждения, то «право» может предполагать наличие у государства корреспондирующей обязанности обеспечить условия для реализации этого права. Совокупность норм ФЗ «О свободе совести…» свидетельствует о том, что в Российской Федерации роль государства в обеспечении свободы совести и свободы вероисповедания не должна ограничиваться невмешательством в мировоззренческое самоопределение личности и в соответствующую этому самоопределению законную индивидуальную и коллективную деятельность, но также состоит и в создании определенных условий для реализации гражданами права на свободу совести и свободу вероисповедания.

В соответствии со вторым абзацем пункта 1 статьи 3,

«иностранные граждане и лица без гражданства, законно находящиеся на территории Российской Федерации, пользуются правом на свободу совести и свободу вероисповедания наравне с гражданами Российской Федерации и несут установленную федеральными законами ответственность за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях». Этот абзац сформулирован на основе части 3 статьи 62 Конституции, согласно которому «иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации».

В соответствии со статьей 2 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», иностранный гражданин — это физическое лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и имеющее доказательства наличия гражданства (подданства) иностранного государства. К таким доказательствам относятся национальные паспорта или заменяющие их документы. Лица без гражданства — это такие лица, которые, не являясь российскими гражданами, не имеют доказательства своей принадлежности и к гражданству другого государства.

Закон предусматривает, что правом на свободу совести и свободу вероисповедания пользуются не все иностранные граждане и лица без гражданства, а только «законно находящиеся на территории Российской Федерации». Однако, если не имеющие российского гражданства лица незаконно находятся на территории Российской Федерации тайно от властей, их фундаментальные права, такие, как право на жизнь, все же защищаются законом. Несмотря на незаконность их пребывания в России, их нельзя, например, насильственно принуждать к смене вероисповедания. Следовательно, наряду с другими неотъемлемыми правами и свободами человека они в некотором объеме пользуются правом на свободу совести и защитой закона от его нарушения.

Вместе с тем лица, не имеющие российского гражданства и незаконно пребывающие на территории Российской Федерации, тем самым совершают длящееся правонарушение, поэтому будут правомерны действия властей, направленные на пресечение этого правонарушения. Например, прекращение молитвенного собрания таких лиц с целью их задержания не должно рассматриваться как нарушение их права на свободу совести. Поэтому они не могут пользоваться этим правом в столь же полном объеме, как российские граждане и иные лица, законно находящиеся на территории Российской Федерации.

При обнаружении факта незаконного пребывания на территории России лиц, не имеющих российского гражданства, с момента их задержания в ходе осуществления процедуры выдворения или следственных действий их пребывание на территории Российской Федерации приобретает законное основание и на них распространяются в полном объеме гарантии свободы совести и свободы вероисповедания (с учетом ограничений, налагаемых внутренним распорядком учреждений, в которых они содержатся).

Буквальное толкование текста комментируемого пункта Закона приводит к абсурдному выводу, что только иностранные граждане и лица без гражданства, законно находящиеся на территории Российской Федерации, наравне с гражданами Российской Федерации несут установленную федеральными законами ответственность за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, а на лиц, находящихся на территории Российской Федерации незаконно, эта ответственность не распространяется. В реальности законодательство не предусматривает ни освобождения нелегалов от ответственности за нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях, ни особых санкций для них за такие нарушения. Представляется, что законодатель, намереваясь подчеркнуть ограниченную правоспособность лиц, не имеющих российского гражданства и незаконно пребывающих на территории Российской Федерации, породил неопределенность как в отношении объема и защищенности их права на свободу совести и свободу вероисповедания, так и в отношении их ответственности за нарушение законодательства.

Конкретное ограничение прав иностранных граждан и лиц без гражданства на свободу совести и свободу вероисповедания установлено в статье 9 ФЗ «О свободе совести…», согласно которой учредителями местной религиозной организации могут быть только граждане Российской Федерации.

Пункт 2 ст. 3 закона перечисляет основания для ограничения права на свободу совести и свободу вероисповедания, совпадающие с перечнем, приведенным в ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации (см. главу 5 данной книги):

«Право человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания может быть ограничено федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Право на свободу совести и свободу вероисповедания реализуется в обществе. В ходе процесса реализации этого права неизбежно возникают противоречия между правами, интересами, действиями индивидуумов, социальных групп и общества в целом. Законодатель призван осуществлять правовое регулирование, направленное на достижение социального компромисса, обеспечивающего мирное и гармоничное сосуществование в едином обществе граждан, их объединений, иных социальных институтов. В демократическом государстве это регулирование должно обеспечить, с одной стороны, максимально возможную реализацию свободы каждого, а с другой стороны, защитить права и законные интересы остальных участников общественных отношений и общества в целом. Например, свобода распространения религиозных убеждений не должна реализовываться в формах, нарушающих общественный порядок, в действиях, сопровождающихся посягательством на свободу совести и неприкосновенность личной жизни граждан и т. д.

К числу установленных законами Российской Федерации ограничений права на свободу совести и свободу вероисповедания прежде всего следует отнести запреты на совершение во имя (или под предлогом) религиозных или атеистических и иных мировоззренческих убеждений любых преступлений и иных правонарушений — от ритуальных убийств до уклонения от регистрации по месту жительства.

Косвенным ограничением свободы совести и свободы вероисповедания выступают также установленные ФЗ «О свободе совести…» ограничения в отношении религиозных объединений, поскольку эти ограничения затрагивают права участников религиозных объединений. Среди таких ограничений:

ограничение на создание религиозных объединений (статья 6, пп. 3, 4);
ограничение круга правомочных учредителей местной религиозной организации (статья 9, п. 1);
возможность отказа в регистрации религиозной организации (статья 12, п. 1);
ограничения на создание и деятельность представительства иностранной религиозной организации (статья 13);
возможность приостановления деятельности религиозного объединения, ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства (статья 14).

Конституция (ст. 29, ч. 2) и Уголовный Кодекс (ст. 282) запрещают пропаганду или агитацию, возбуждающие религиозную ненависть или вражду, пропаганду религиозного превосходства.

Пункты 3 и 4 статьи 3 закона развивают положения ст. 19 Конституции о равенстве граждан перед законом, о недопущении дискриминации в зависимости от отношения к религии.

Включенное в пункт 4 ст. 3 положение части 3 ст. 59 Конституции, согласно которой гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой, логически дополняет предшествующее положение о равенстве граждан перед законом. В противоположность формальному подходу, согласно которому государство должно было бы требовать исполнения обязанности несения военной службы в равной мере от всех граждан, независимо от их убеждений или вероисповедания, законодатель учитывает особенности мировоззрения некоторых граждан. «Неравенство», установленное для таких граждан, отражает и компенсирует объективную неодинаковость их положения в сравнении с теми, чьи убеждения не препятствуют прохождению военной службы. Исторический опыт многих государств показал, что такое отступление от прямолинейного применения принципа равенства перед законом гораздо гуманнее и эффективнее, чем попытки заставить так называемых «отказников» проходить военную службу под страхом наказания.

Пункт 5 статьи 3 детализирует некоторые аспекты реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания:

«Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к религии, к исповеданию или отказу от исповедания религии, к участию или неучастию в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях, в деятельности религиозных объединений, в обучении религии».

Данные положения призваны оградить личность от вторжения в ее духовный мир, они согласуются с общей нормой ст. 29, ч. 3 Конституции: «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них». (См. также комментарий к данной норме Конституции в главе 5.)

Не вполне удачна сохранившаяся из прежнего законодательства формулировка о недопустимости «принуждения к неучастию в богослужениях».

Положение о запрете на «принуждение к неучастию в богослужениях, религиозных обрядах и церемониях» впервые появилось в ст. 3 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях». Законодатель стремился, прежде всего, покончить с практикой антирелигиозной государственной политики СССР, когда создавались многочисленные препятствия для свободного участия верующих в богослужениях. В наше время наряду с принуждением к неучастию в богослужениях, исходящим от внешней для организаторов этого богослужения силы (органы власти, частные лица, недоброжелательно настроенные к данной религии), возникают ситуации, когда само религиозное объединение (или его руководство) не допускает к участию в богослужении лиц, нарушающих религиозные нормы, правила поведения (например, лиц, отлученных за прегрешения, неподобающе одетых или не являющихся последователями данной конфессии). Ненасильственное поддержание внутренних правил и установлений в религиозных объединениях в таких случаях не рассматривается как нарушение запрета на принуждение к неучастию в богослужениях. В противном случае нарушитель религиозных норм сам выступил бы как лицо, нарушающее право участников богослужения на свободу вероисповедания (см. также комментарий к ст. 15 Закона).

Устанавливая запрет на «принуждение к участию в богослужениях», законодатель прежде всего имел в виду указать на противоправность действий так называемых «тоталитарных сект», которые, используя физическое или психологическое принуждение, заставляют граждан участвовать в своей деятельности. Отметим, что почти не известны случаи, когда такое насильственное принуждение участвовать кого-либо в богослужениях было установлено судом. Но эта же норма заставляет задуматься и о законности совершения религиозных обрядов на публичных мероприятиях, как-то: выпуск курсантов военных училищ, освящение сдаваемых в эксплуатацию объектов и т. п., когда все присутствующие граждане, среди которых могут быть последователи различных религий, вынужденно становятся участниками религиозной церемонии.

В последнем предложении пункта 5 ст. 3 говорится о недопустимости вовлечения малолетних^[3] в религиозные объединения и обучения их религии вопреки их воле. Данная норма отражает положения, установленные в ряде международных правовых актов. Спорные моменты могут быть связаны с возникновением разногласий между родителями, придерживающимися различных религиозных убеждений, относительно того, какое религиозное воспитание должен получить ребенок. Обратим также внимание, что формулировка закона косвенно обязывает организаторов обучения малолетних детей религии доказывать наличие согласия родителей — например, иметь надлежащее подтверждение при проведении проверки уполномоченными органами.

Пункт 6 ст. 3 посвящен ответственности за воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания:

«Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе сопряженное с насилием над личностью, с умышленным оскорблением чувств граждан в связи с их отношением к религии, с пропагандой религиозного превосходства, с уничтожением или с повреждением имущества либо с угрозой совершения таких действий, запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом. Проведение публичных мероприятий, размещение текстов и изображений, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания запрещаются».

Рассматриваемый закон не устанавливает ответственности за правонарушения — это функция уголовного и административного законодательства.

Законодатель использовал здесь достаточно неопределенное понятие — «религиозные чувства граждан», указав на недопустимость оскорбления этих чувств путем проведения публичных мероприятий, размещения текстов и изображений вблизи объектов религиозного почитания. Здравая мысль, заложенная в словах закона, нуждается в уточнении юридической формулировки и в поиске способов практического применения. С одной стороны, верующие различных конфессий способны счесть оскорбительными для их религиозных чувств и рекламные плакаты с изображениями, противоречащими нормам религиозной нравственности, и любую публичную проповедь верований и убеждений, расходящихся с их собственными верованиями. С другой стороны, действия, оскорбляющие религиозные чувства граждан, не должны допускаться нигде, а не только вблизи объектов религиозного почитания. Протесты части православной и мусульманской общественности, связанные с сочинениями, выставками и творческими акциями некоторых ультрасовременных деятелей культуры, показывают, насколько по-разному может восприниматься проблема «что и где можно, что и где нельзя делать».

В приговоре Таганского районного суда г. Москвы от 28.03.2005 г. было указано:

«… действиями подсудимых, заключающимися в публичной демонстрации на выставке «Осторожно, религия!» враждебных, унижающих достоинство верующих лиц экспонатов, нарушены права и свободы [потерпевших].

Утверждения… специалистов о том, что действующим законодательством публичная демонстрация таких работ запрещена только вблизи объектов религиозного почитания, являются ошибочными.

Пунктом 6 статьи 3 Федерального закона от 26.06.2004 г. № 125ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом воспрепятствование осуществление права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе с умышленным оскорблением чувств граждан в связи с их отношением к религии. Проведение публичных мероприятий, размещение текстов и изображений, оскорбляющих религиозные чувства граждан, вблизи объектов религиозного почитания запрещается.

Из этой нормы закона следует, что преследуется в соответствии с федеральным законом, в данном случае Уголовным Кодексом РФ, умышленное оскорбление чувств граждан в связи с их отношением к религии, и непосредственно запрещаются определенные действия вблизи объектов религиозного почитания».

Пункт 7 ст. 3 говорит о том, что «тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди». Пунктом 4 части 3 ст. 56 Уголовно-процессуального Кодекса РФ установлено, что священнослужитель не подлежит допросу в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди. Аналогичное положение содержится в пп.3 п.3 ст. 69 Гражданского процессуального Кодекса РФ.

Эта норма, как и положение о праве на альтернативную гражданскую службу, представляет собой отступление от прямолинейного, «механического» применения принципа о всеобщем равенстве перед законом и судом, сделанное из уважения к религиозным правилам, с учетом особого положения священнослужителя.

Таинство покаяния, включающее исповедь, то есть доверительное изложение священнослужителю с глазу на глаз всех прегрешений, характерно для христианских конфессий. По каноническим нормам священнослужитель не имеет права раскрыть тайну исповеди.

Следует отметить, что в российском законодательстве не определено понятие «священнослужитель». В православии и католицизме к священнослужителям, принимающим исповедь, относятся епископы и священники, но не диаконы. У старообрядцев-беспоповцев исповедь принимают духовные наставники, которые не называются «священнослужителями». (Использовавшееся в советском законодательстве понятие «служитель культа» было более универсально). Обычно правоприменитель понимает под «священнослужителем» именно «служителя культа», т. е. духовное лицо, основной деятельностью (профессией) которого является совершение богослужений и религиозных обрядов в религиозных объединениях или монашеская жизнь. На практике представители мусульманского духовенства — муфтии, имамы, а также иудейские раввины и духовные лица других конфессий считаются священнослужителями.

Вопрос о том, подпадет ли под действие рассматриваемой нормы доверительный рассказ духовному лицу о грехах, совершающийся в тех конфессиях, где нет Таинства покаяния и исповеди в строгом богословском значении этого термина, не нашел разрешения в правоприменительной практике.

Отметим, что законодательство некоторых других стран, например, Франции, использует применительно к деятельности служителей культа понятие «профессиональной тайны», охраняемой законом. Профессиональная тайна защищает от разглашения не только то, что служитель культа узнает на исповеди, но и любые сведения, доверительно сообщенные ему верующим, например, обратившимся за духовным советом. В то же время во Франции служитель культа, так же как адвокат или врач, может быть привлечен к уголовной ответственности за разглашение доверенной ему профессиональной тайны. Российское законодательство такой ответственности для священнослужителя не предусматривает.

Статья 4 ФЗ «О свободе совести…» посвящена основам государственно-конфессиональных отношений^[4]. Пункт 1 воспроизводит текст статьи 14 Конституции. Конституционный принцип отделения религиозных объединений от государства раскрывается в следующих пунктах: пункты 2 и 4 перечисляют правила и ограничения, устанавливаемые для государства и его органов, пункт 5 — правила и ограничения для религиозных объединений. Пункт 3 определяет основные виды помощи и льгот, которые государство вправе предоставлять религиозным организациям в рамках принципа отделения. Ввиду того, что получать государственное содействие могут лишь те, кто является субъектами права, в данном пункте речь идет о религиозных организациях — юридических лицах. Пункт 6 оговаривает, что отдельные лица — участники религиозных объединений сохраняют равные с другими гражданами права на участие в управлении делами государства, в общественно-политической жизни.

В соответствии с пунктом 7 статьи 4, по просьбам религиозных организаций соответствующие органы государственной власти в Российской Федерации вправе объявлять религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями на соответствующих территориях. Эта практика также не считается несовместимой с принципами светскости государства и его отделения от религиозных объединений.

Статья 5 отведена регулированию религиозного образования. Термин «религиозное образование», используемый в ФЗ «О свободе совести…», обозначающий обучение религии и религиозное воспитание, не тождествен «образовательной деятельности», ведущейся в соответствии с Законом «Об образовании». Не всякая деятельность по религиозному обучению и воспитанию подпадает под понятие образовательной деятельности, подлежащей обязательному государственному лицензированию. Между тем, имел место ряд конфликтов, когда обучение религии детей и взрослых, осуществляемое религиозными организациями, рассматривалось органами государственного контроля как нелицензированная, т. е. незаконная образовательная деятельность. (Подробнее об образовательной деятельности религиозных организаций см. главу 14.)

Статья устанавливает, что «каждый имеет право на получение религиозного образования по своему выбору индивидуально или совместно с другими», и подтверждает:

права родителей на воспитание и образование детей;
права религиозных организаций на создание образовательных учреждений^[5];
возможность осуществления факультативного обучения детей религии в государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

Последнее положение призвано облегчить поиск помещения и организацию занятий по обучению религии в том случае, если имеется просьба родителей учащихся и согласование органа местного самоуправления. Законодатель предполагает, что орган местного самоуправления, как самая близкая к конкретному учебному заведению и к местной ситуации инстанция, сможет наилучшим образом выполнить контрольные функции, давая разрешение религиозной организации на обучение детей. По всей видимости, норму п. 4 ст. 5 следует рассматривать как узаконивающую практику предоставления помещений учебного заведения во временное безвозмездное пользование религиозной организации для обучения детей религии. Отметим также, что статья предусматривает, что такая возможность предоставляется только зарегистрированным религиозным организациям, а не физическим лицам (в том числе служителям культа), и не общественным и иным организациям.

Глава II
Религиозные объединения

Статья 6 закона устанавливает определение и признаки религиозного объединения:

«Религиозным объединением в Российской Федерации признается добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и обладающее соответствующими этой цели признаками:

вероисповедание;
совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний;
обучение религии и религиозное воспитание своих последователей».

Религиозные объединения представляют собой форму коллективной реализации личностями своего права на свободу совести и свободу вероисповедания.

Отличительными особенностями понятия «добровольное объединение» являются:

1) добровольное создание объединения первоначально объединяющимися для достижения совместных целей лицами;

2) добровольность вступления в объединение и пребывания в нем. Однако далеко не во всех конфессиях внутренняя структура создается и развивается путем самостоятельного объединения рядовых верующих. В некоторых религиях для создания религиозных обществ недостаточно волеизъявления объединяющихся — необходимо разрешение или утверждение от духовных властей.

Так же не на основе добровольного волеизъявления участников происходит создание особого вида религиозного объединения — религиозного учреждения или организации, создаваемых централизованной религиозной организацией в соответствии с п. 6 ст. 8 закона, в частности учреждений профессионального религиозного образования. У таких религиозных объединений всего один учредитель, юридическое лицо — централизованная религиозная организация, и их, строго говоря, нельзя рассматривать как добровольное объединение граждан. Граждане добровольно участвуют в деятельности религиозного учреждения, но не являются его создателями.

В отличие от иных некоммерческих, в том числе общественных объединений, основная цель религиозного объединения не определяется самостоятельно его учредителями, а установлена комментируемой нормой. Хотя законодательство разрешает религиозным организациям осуществлять широкий спектр видов деятельности, в качестве цели в уставе должно указываться «совместное исповедание и распространение веры». Например, религиозная организация вправе осуществлять благотворительную деятельность. Но в соответствии со ст. 6 ФЗ «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», благотворительной организацией является неправительственная (негосударственная и немуниципальная) некоммерческая организация, созданная для реализации предусмотренных этим Федеральным законом целей путем осуществления благотворительной деятельности в интересах общества в целом или отдельных категорий лиц.

Цели благотворительной деятельности перечислены в ст. 2 названного Закона. Таким образом, одно и то же юридическое лицо не может одновременно иметь статус религиозного объединения и благотворительной организации — они создаются в разных целях. Это, разумеется, не препятствует религиозной организации заниматься в том числе и благотворительной деятельностью, а благотворительной организации, например, сопровождать свою деятельность религиозными обрядами. Но воспользоваться специальными правами и льготами, установленными только для благотворительных или только для религиозных организаций, возможно в зависимости от того, зарегистрирована организация как религиозная или как благотворительная.

Совмещение статусов религиозного объединения и образовательного учреждения возможно для учреждений профессионального религиозного образования. При этом Закон «Об образовании» не определяет цель образовательного учреждения, закрепляя в ст. 12 только, что «образовательным является учреждение, осуществляющее образовательный процесс».

Для религиозных объединений в форме религиозных групп, в случае отсутствия у них устава, цель образования религиозного объединения может быть формально не зафиксирована, но оно должно обладать перечисленными в комментируемой норме признаками (см. далее комментарий к статье 7 ФЗ «О свободе совести…»).

Гражданский Кодекс РФ в статье 50 подразделяет юридические лица на коммерческие и некоммерческие, определяя некоммерческие организации как не имеющие извлечение прибыли в качестве основной цели и не распределяющие полученную прибыль между участниками. Ст. 117 ГК РФ относит религиозные организации к некоммерческим организациям. К религиозным объединениям, не обладающим правами юридического лица (религиозным группам), классификация, предусмотренная ст. 50 ГК, формально неприменима. Религиозные группы, не являясь субъектами гражданских правоотношений, в принципе не могут получать прибыль (доходы могут получать только участники религиозной группы, действуя как физические лица). Тем не менее, ввиду определенной в ст.ст. 6 и 7 цели образования религиозного объединения в виде религиозной группы, отличной от извлечения прибыли, можно констатировать, что все религиозные объединения имеют некоммерческую цель.

ФЗ «О свободе совести…» говорит о том, что религиозное объединение «признается» таковым. Основанием для признания служит соответствие цели и признаков объединения тем, которые установлены законом. Таким образом, не всякое объединение, провозглашающее себя религиозным, признается таковым. Помимо самоидентификации, должны наличествовать и объективные свойства религиозного объединения. Такой контроль государства необходим по двум основным причинам. Вопервых, международное право предусматривает ряд специальных гарантий, обеспечивающих свободу деятельности религиозных объединений^[6], поэтому необходимо установить их отличие от прочих объединений мировоззренческого характера, чтобы определить, на какие объединения распространяются эти специальные гарантии.

Во-вторых, статус религиозного объединения с правами юридического лица предусматривает возможность пользования налоговыми льготами и специальными правами, в частности исключительным правом получать в собственность или пользование имущество религиозного назначения, находящееся в государственной или муниципальной собственности. Это делает необходимым государственный контроль («признание»), чтобы не допустить злоупотреблений, образования псевдорелигиозных объединений с целью доступа к специальным льготам и правам.

Три признака, обязательные для религиозного объединения, перечисленные в комментируемой норме, являются формальными критериями, позволяющими отличать религиозные объединения от любых иных объединений. На практике проблема «признания» или «непризнания» объединения религиозным может возникать в процессе принятия уполномоченным органом государственной власти документов, представленных для государственной регистрации религиозной организации в качестве юридического лица. Если создаваемая религиозная организация имеет подтверждение от централизованной религиозной организации того же вероисповедания о вхождении в ее структуру, признание религиозного характера организации проблемы не представляет. Если же заявление о регистрации в качестве юридического лица подано учредителями, исповедующими учение, ранее не представленное на территории Российской Федерации, или создаваемая религиозная организация принадлежит к известной религии, но является автономной, не входит в структуру никакой централизованной религиозной организации, может возникнуть необходимость в исследовании, является ли исповедуемое учение религией (вероучением). Статья 11 ФЗ «О свободе совести…» предусматривает проведение в соответствующих целях государственной религиоведческой экспертизы.

Перечисленные признаки позволяют отказать в признании в качестве религиозных тем объединениям, которые явно не обладают ими: коммерческим организациям, объединениям политического, философского, профсоюзного и т. п. характера, не имеющим вероучения и не совершающим богослужений. В то же время ввиду крайнего разнообразия религиозных учений попытка дать однозначный ответ на вопрос, где проходит грань между религией и не-религией, сталкивается с отсутствием единого универсального определения религии. О невозможности в принципе выработать такое определение в свое время высказался в статье «Религия» в «Новой философской энциклопедии» академик Л. Н. Митрохин: «Можно даже констатировать, что адекватное формально-логическое определение религии дать вообще невозможно; ее сущность постигается лишь в результате выявления ее конкретных многообразных форм и существенных характеристик»^[7].

Первый признак — «вероисповедание» или вероучение, то есть наличие системы обладающих устойчивостью и воспринимаемых в качестве абсолютных истин представлений об отношениях между человеком и сверхъестественным. Формулировка вынужденно является очень широкой, ибо в ряде религий, таких, как конфуцианство, даосизм, буддизм, не имеется представлений о личностном Боге, свойственных христианству или исламу. Вследствие этой широты и неопределенности формулировки встает вопрос: в чем отличие вероисповедания от религиозно-философских и философско-идеалистических учений о Боге, Абсолютном Духе, Верховном Существе и т. д.?

Второй признак — «совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний» — призван разграничить религии от доктрин философско-мировоззренческого характера, последователи которых не практикуют ритуалов и обрядов (и, как правило, не считают свои учения религией). В централизованных религиозных организациях совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний может осуществляться как непосредственно, так и во входящих в ее структуру местных религиозных организациях.

Третий признак — «обучение религии и религиозное воспитание своих последователей» — представляется менее четким. Если первые два признака на языке логики именуются «необходимыми» (т. е. наличие каждого из них необходимо для признания объединения религиозным), то третий признак в существующей формулировке нельзя однозначно воспринимать как необходимый. Некоторые религиозные объединения по разным причинам, в том числе из-за отсутствия новообращенных и молодежи, в течение более или менее длительного срока не занимаются ничьим обучением и воспитанием, но из-за этого не утрачивают свою религиозную природу. Кроме того, понятие «последователь» лишено юридической конкретности, поэтому остается неясным, кого именно должны обучать и воспитывать в объединении, чтобы удовлетворить критерию признания его религиозным.

По всей видимости, правильнее было бы подразумевать под третьим признаком наличие в объединении религиозной морали и этики, основанных на вероучении морально-этических представлений о добре и зле, должном и недолжном, на которых и основывается религиозное воспитание. Такой критерий позволяет отличать религии от учений и практик типа спиритизма и магии. Последние также обладают учением о сверхъестественном, обрядами и ритуалами для взаимодействия с потусторонним миром, но, как правило, не содержат особых морально-этических установлений.

Для завершения обзора сложностей, с которыми сталкивается разрешение вопроса о признании объединения в качестве религиозного, констатируем, что масонство практически идеально соответствует всем установленным российским законодателем критериям религиозного объединения. Только отсутствие со стороны самих масонских объединений желания быть признанными в качестве религиозных объединений доныне не поставило правоприменителя перед необходимостью выносить соответствующее решение.

Выражение «совместное исповедание и распространение веры» предполагает наличие единого общего вероисповедания у лиц, составивших религиозное объединение. Поклонение разным божествам в соответствии с учениями различных религий не может признаваться «совместным» исповеданием веры. Поэтому межконфессиональные объединения, даже если их деятельность сопровождается экуменическими совместными богослужениями, не признаются религиозными объединениями. Однако в случаях значительной близости вероучений совместное исповедание веры становится более возможным. Например, разрешение вопроса о том, могут ли в составе одного мусульманского духовного управления находиться местные религиозные организации суннитов и шиитов, осуществляют ли они совместное исповедание веры, на наш взгляд, лежит за пределами компетенции государства.

Применительно к физическим лицам контроль за степенью вероисповедного единства учредителей и участников (членов) религиозного объединения затруднителен или невозможен. Применительно к централизованным религиозным организациям применение формального подхода, допускающего вхождение в ее структуру только религиозных организаций, в уставах которых указано буквально идентичное вероисповедание, представляется чрезмерным ограничением. Такой подход превращает светское государство в арбитра, оценивающего меру существенности богословских разногласий без учета мнения самих религиозных организаций о возможности объединиться в централизованной структуре. По всей видимости, если относящиеся к одной религии (христианство, ислам, буддизм и др.) религиозные организации считают приемлемым вхождение в структуру общей централизованной религиозной организации, нет юридических препятствий для признания этой организации в качестве религиозной.

Отдельную проблему представляет степень постоянства исповедуемого в религиозном объединении вероучения и пределы компетенции государственного контроля в этой сфере. Очевидно, что объединение, часто и существенно изменяющее основы вероучения (по наименованию и/или содержанию), не может рассматриваться как религиозное объединение. (В таком случае нет возможности говорить о наличии некоего индивидуально определенного вероучения, нет тех существенных признаков религиозных или иных мировоззренческих убеждений, которые Европейский Суд по правам человека определил как «взгляды, достигшие определенного уровня убедительности, значимости, единства и важности»^[8].) В то же время государство не может втягиваться в контроль богословских положений. Например, государство не должно судить, насколько адекватно православию вероучение, исповедуемое конкретным религиозным объединением, в частности если в содержании учения произведены существенные изменения, но которое сами участники этого объединения продолжает считать православным. По всей видимости, светское государство должно ограничиваться констатацией наличия вероисповедания как необходимого признака религиозного объединения.

Применительно к религиозным объединениям в форме религиозных групп конфессиональная идентификация их вероисповедной принадлежности в принципе лежит вне пределов компетенции государства. (Нет правовых оснований подвергать государственной религиоведческой экспертизе религиозную группу на предмет определения ее вероисповедания.) Применительно к религиозным организациям возможен государственный контроль за соответствием зафиксированной в уставе вероисповедной принадлежности и фактически исповедуемым вероучением. Хотя в этом случае грань между свободой богословской интерпретации религиозной организацией своего вероучения и необходимостью действовать в соответствии с уставом остается не всегда четкой.

Закон не устанавливает исключительного права религиозных объединений на осуществление деятельности, связанной с совместным исповеданием и распространением веры. Судебная практика знает примеры, когда совершение богослужений общественным объединением, его деятельность по распространению религиозных убеждений воспринимались контролирующими государственными органами как нарушение законодательства, дающее основание для ликвидации такого общественного объединения в судебном порядке. Представляется, что это неправомерное толкование норм законодательства, умаляющее право на свободу совести. Из того, что религиозное объединение имеет целью совместное исповедание и распространение веры, никак логически не следует, что деятельность по исповеданию и распространению веры может осуществляться только религиозными объединениями. (Аналогично тому, как существование благотворительных организаций не означает, что никто кроме них не вправе заниматься благотворительной деятельностью). В данном вопросе следует руководствоваться общим принципом: «в сфере прав и свобод разрешено всё, что прямо не запрещено законом».

ФЗ «О свободе совести…» использует для обозначения лиц, участвующих в деятельности религиозного объединения, термины «участник», «член» и «последователь». Понятия «участник» и «член» используются в Законе как синонимы. Закон оставляет для самостоятельного урегулирования уставами религиозных организаций характер их правоотношений с физическими лицами, принимающими участие в их деятельности. Закон также предоставляет религиозным объединениям возможность самостоятельно определять, организуются ли они по принципу фиксированного членства или же не имеют его.

Правоотношения между религиозным объединением и физическими лицами, принимающими участие в его деятельности, могут быть сведены к двум видам. В одном варианте участие физического лица оформляется документально, в соответствии с требованиями устава религиозного объединения, и лицо наделяется предусмотренными уставом правами и обязанностями. В другом варианте физическое лицо фактически участвует в деятельности религиозного объединения, но его связь с религиозным объединением документально не подтверждается и он не обладает правами и обязанностями, в частности не участвует в управлении деятельностью религиозного объединения. Например, исходя из Типового устава местной религиозной организации — прихода Русской Православной Церкви (2009 г.) в отношениях первого типа с приходом состоят только лица, входящие в органы прихода, остальные прихожане находятся с приходом в отношениях второго вида.

Для сравнения: согласно Федеральному закону «Об общественных объединениях», в ст. 6 дает четкое определение понятий «член» и «участник»: «членами общественного объединения являются физические лица и юридические лица — общественные объединения, чья заинтересованность в совместном решении задач данного объединения в соответствии с нормами его устава оформляется соответствующими индивидуальными заявлениями или документами, позволяющими учитывать количество членов общественного объединения в целях обеспечения их равноправия как членов данного объединения», «участниками общественного объединения являются физические лица и юридические лица — общественные объединения, выразившие поддержку целям данного объединения и (или) его конкретным акциям, принимающие участие в его деятельности без обязательного оформления условий своего участия, если иное не предусмотрено уставом».

ФЗ «О свободе совести…» не вводит терминов для обозначения столь существенно качественно отличных видов участия физических лиц в религиозных объединениях, оставляя соответствующее регулирование на усмотрение религиозных объединений. Вследствие этого имеет место отсутствие терминологического единства. В одних религиозных объединениях лица, состоящие в них на фиксированной основе, могут именоваться членами, а документально не учтенные — участниками, в других — наоборот. Возможно наличие в религиозном объединении только лиц с документально оформленным участием, которые могут по усмотрению религиозного объединения именоваться участниками или членами. В зарегистрированной в качестве юридического лица религиозной организации в силу необходимости наличия органов юридического лица должны наличествовать в достаточном количестве физические лица, участие, права и обязанности которых в религиозной организации определены документально.

Федеральный закон «Об общественных объединениях» прямо допускает участие (членство) в общественных объединениях наряду с физическими лицами и юридических лиц (общественные объединения могут быть учредителями и членами (участниками) других общественных объединений). Комментируемый Закон оставляет урегулирование этого вопроса на усмотрение религиозных объединений. Однако местная религиозная организация может учреждаться только физическими лицами (гражданами РФ).

В рамках накопленной за годы действия Закона правоприменительной практики нельзя сказать, что установленное в нем определение понятия «религиозное объединение», в котором разработчики видели одно из основных достоинств Закона, существенно повлияло на религиозную ситуацию. Число объединений, которым было отказано в признании религиозными, оказалось незначительным, об объединениях, которые были признаны религиозными вопреки самоопределению, практически неизвестно. Вместе с тем органами юстиции выносились отказы в регистрации общественных объединений, уставы которых фактически указывали на их религиозную природу.

В ст. 6 также установлены ограничения, запрещающие создание религиозных объединений в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях, а также создание и деятельность объединений, цели и действия которых противоречат закону. Данная норма призвана практически обеспечивать светский характер государства, однако она не препятствует государственным служащим или военнослужащим быть членами религиозного объединения, существующего вне организации или учреждения, например быть членами Приходского собрания.

Руководитель юридической службы Московской Патриархии РПЦ ин. Ксения (Чернега) поясняет также, что: «территория, в частности помещения, принадлежащие соответствующему органу (организации), могут быть использованы для создания и деятельности религиозных объединений. Например, на территории Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова создано и действует подворье Патриарха Московского и всея Руси — домовый храм Святой мученицы Татианы; домовые храмы функционируют в зданиях Святейшего Синода и Сената, закрепленных на праве оперативного управления за Конституционным Судом РФ. В подобных случаях орган государственной власти, орган местного самоуправления, воинская часть, государственная (муниципальная) организация лишь предоставляют помещения (часть территории) для создания и деятельности религиозного объединения, однако администрация и сотрудники соответствующего органа (учреждения) не вправе входить в состав учредителей такого религиозного объединения, а также в состав его органов управления»^[9].

Закон ввел две различные формы, в которых могут создаваться религиозные объединения, присвоив им наименования — религиозная группа и религиозная организация (ст. 6, п. 2). В Законе «О свободе вероисповеданий» существовал один термин — «религиозные объединения», которым обозначались объединения, как обладавшие правом юридического лица, так и не обладавшие. В действующем Законе основным отличием между формами объединений является их правосубъектность, наличие или отсутствие юридического лица.

Религиозной группой, согласно статье 7, признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Помещения и необходимое для деятельности религиозной группы имущество предоставляются в пользование группы ее участниками.

Религиозная группа представляет собой форму непосредственной реализации конституционных прав, гарантированных ст. 28 Конституции (на совместное исповедание и распространение веры) и ст. 30 Конституции (право на объединение), — явочным порядком, без обязательной регистрации, без получения разрешения на создание религиозной группы или уведомления какого-либо органа власти о ее создании.

В формулировке первого пункта ст. 7 говорится только об объединении «граждан», без упоминания лиц, не имеющих российского гражданства. Это порождает возможность нескольких вариантов толкования нормы. Либо названные лица вовсе не имеют права объединяться для совместного исповедания и распространения веры (но такое толкование противоречит ст. 28 Конституции и определению религиозного объединения, данному в ст. 6, п. 1), либо их фактическое объединение не признается комментируемым Законом религиозной группой, либо они должны образовывать религиозную группу не иначе как совместно с российскими гражданами, либо религиозная группа все же может образовываться и лицами, не имеющими российского гражданства. С учетом установлений п. 3 статьи 2 ФЗ «О свободе совести…», следует сделать вывод, что Закон прямо не устанавливает исключительное право граждан РФ образовывать религиозные группы, и, следовательно, религиозная группа может образовываться и лицами, не имеющими российского гражданства.

Закон не регламентирует процедуру образования религиозной группы, вследствие чего остается неясным вопрос о том, с какого момента времени и по каким формальным признакам можно однозначно констатировать факт возникновения религиозной группы. Для сравнения: Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ в статье 18 устанавливает, что «общественное объединение считается созданным с момента принятия на съезде (конференции) или общем собрании решений о создании общественного объединения, об утверждении его устава и о формировании руководящих и контрольно-ревизионного органов». Без этих обязательных процедур общественное объединение не может «фактически» возникнуть, даже если наличествует группа граждан, совместно и регулярно занимающаяся какой-либо деятельностью некоммерческого характера для достижения совместных целей.

В отличие от приведенного примера, ФЗ «О свободе совести…» не дает ответа на вопрос: достаточно ли для признания факта образования религиозной группы наличия совокупности объективных признаков, то есть существования группы лиц, осуществляющей деятельность по совместному исповеданию и распространению веры и обладающей перечисленными в п. 1 ст. 6 признаками (вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей)? Или же, как и при создании общественного объединения, объективные признаки возникновения религиозной группы должны обязательно сопровождаться субъективным намерением её участников образовать (создать) религиозное объединение, формально выразившимся в проведении учредительного собрания?

В формулировках ст. 7 используется выражение «добровольное объединение.., образованное…», «граждане, образовавшие…», а ст. 6 использует, применительно ко всем религиозным объединениям, в качестве синонимичного «образованию», термин «создание». Образование (создание) объединения не может происходить иначе, как при наличии субъективного намерения участников образовать (создать) объединение. Как показывает сопоставление с ФЗ «Об общественных объединениях», только лишь факт осуществления несколькими лицами совместных действий, направленных на достижение общей цели, не может рассматриваться как создание объединения. Фактическое участие физического лица в совместном исповедании и распространении веры с другими лицами не может отождествляться с выражением сознательного намерения выступить создателем объединения.

Таким образом, верующие имеют право как осуществлять совместную деятельность по исповеданию и распространению веры без образования религиозной группы, так и учредить религиозную группу путем сознательного волеизъявления в виде учредительного собрания.

Альтернативное толкование, согласно которому религиозная группа признается возникшей при наличии объективных признаков, определенных в статье 6, в том числе без наличия формально выраженного волеизъявления участников образовать (создать) религиозное объединение, противоречит норме ст. 30 Конституции РФ, согласно части 2 которой «никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем». Правоприменитель при таком подходе признает верующих «участниками религиозной группы» помимо их воли, принудительно.

Кроме того, применение принципа «признания факта возникновения религиозной группы без формального учреждения» влечет ряд непреодолимых практических проблем.

Закон не определил формальные количественные критерии, по которым признается наличие религиозной группы — численность участников, частота проводимых мероприятий, равно как и способа достоверно определить, кто признается участником группы (при отсутствии у группы устава и при отсутствии добровольной самоидентификации личности в качестве участника группы). Например, признается ли верующая семья, практикующая совместные молитвы, религиозной группой? Или она станет таковой в силу попыток обратить в свою веру неверующего члена семьи («распространение веры»)? Или с момента присоединения к совместному совершению религиозных обрядов лиц, не являющихся членами семьи? Фактически «признание религиозной группой группы лиц, не называющих себя таковой» при таком подходе осуществляется усмотрением правоприменителя в очень широких рамках признаков религиозного объединения, перечисленных в п. 1 ст. 6. Такое признание наличия религиозной группы только по объективным признакам не влечет никаких правовых последствий, за исключением специальных случаев, рассматриваемых ниже.

Создание религиозных объединений (в том числе в форме религиозных групп) запрещается пунктом 3 ст. 6 «в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях». Таким образом, если признавать религиозной группой всякую группу граждан, совместно отправляющих религиозный культ, обладающую объективными признаками религиозного объединения, перечисленными в статье 6, то все сотни групп заключенных, собирающиеся в местах лишения свободы для проведения богослужений, изучения Закона Божия, принимающие Таинство крещения («распространение веры»), все группы верующих военнослужащих, для которых сейчас создается институт военного духовенства, — все подпадают под запрет на создание религиозных объединений в соответствующих государственных учреждениях и воинских частях.

Объединение может быть «принудительно» признано религиозным в соответствии с объективными признаками (помимо согласия его участников считать себя религиозным объединением (группой)) в случаях, предусмотренных пунктом 2 статьи 14 ФЗ «О свободе совести…», когда суд принимает решение о запрете деятельности религиозного объединения. (См. далее комментарий к статье 14 по вопросу о запрете на деятельность религиозной группы.)

Отсутствие определенных законом требований к минимальному количественному составу религиозной группы с сочетании с принципами толкования законодательства, установленными п. 3 ст. 2 комментируемого Закона, позволяет сделать вывод, что для создания религиозной группы путем проведения учредительного собрания достаточно двух физических лиц, достигших 18-летнего возраста (в силу положений части 1 ст. 21 ГК РФ) (по вопросу о гражданстве учредителей религиозной группы см. выше). Закон не устанавливает обязательности принятия устава и формирования органов религиозной группы, в отличие от процедуры создания общественного объединения. Учреждаемая религиозная группа должна обладать целью и признаками, предусмотренными п. 1 ст. 6.

Практическое значение формального учреждения религиозной группы имеется в случае, предусмотренном п. 2 комментируемой статьи. Никаких иных правовых последствий проведение учредительного собрания не влечет.

Согласно п. 2 ст. 7 ФЗ «О свободе совести…», «граждане, образовавшие религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, уведомляют о ее создании и начале деятельности органы местного самоуправления».

В соответствии с п. 1 ст. 9 и с п. 5 ст. 11 ФЗ «О свободе совести…», для государственной регистрации местной религиозной организации учредителям требуется представить либо подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет^[10] (в виде религиозной группы), выданное органами местного самоуправления, либо подтверждение о вхождении в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания, выданное указанной организацией.

Если регистрируемая религиозная организация будет входить в структуру централизованной религиозной организации, она не должна представлять подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, выданное органами местного самоуправления. Поэтому религиозная группа, на основе которой учреждается и регистрируется такая местная религиозная организация, не обязана уведомлять органы местного самоуправления о создании и начале деятельности. (Религиозная группа в данном случае может образоваться и существовать неопределенно долгий срок, пока ее участниками не будет принято решение об учреждении и регистрации религиозной организации. Возможен также вариант, когда религиозное объединение не существовало до момента проведения учредительного собрания создаваемой местной религиозной организации. В этом случае формально между датой проведения учредительного собрания и датой государственной регистрации местной религиозной организации временно существует религиозная группа. Она также не обязана уведомлять органы местного самоуправления о создании и начале деятельности.)

Если граждане, образовавшие религиозную группу с намерением в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, предполагают, что эта местная религиозная организация не будет входить в структуру централизованной религиозной организации, они должны предпринять меры, которые обеспечат, по прошествии должного времени, получение подтверждения ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет (в виде религиозной группы), выданное органами местного самоуправления. С этой целью они уведомляют о создании и начале деятельности религиозной группы органы местного самоуправления.

Закон не регламентирует порядок постановки на учет в органах местного самоуправления религиозных групп, форму уведомления. Доказательством создания религиозной группы может быть протокол учредительного собрания. Для возможности последующей идентификации религиозной группы перед выдачей ей подтверждения о 15-летнем сроке существования уведомление должно содержать также сведения о наименовании и о вероисповедной принадлежности религиозной группы. Хотя при проведении учредительного собрания местной религиозной организации, в которую преобразуется религиозная группа, должно наличествовать не менее 10 учредителей (в соответствии с требованиями п. 1 ст. 9), закон не устанавливает минимальной численности религиозной группы с момента образования и на протяжении 15-летнего срока, предшествующего ее преобразованию в местную религиозную организацию. Как показано выше, в отсутствие таких специальных требований для образования религиозной группы достаточно двух учредителей.

Согласно п. 3 ст. 7 ФЗ «О свободе совести…», «религиозные группы имеют право совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей».

Строго говоря, в этом пункте говорится о праве, которое принадлежит участникам религиозной группы, поскольку религиозная группа, не будучи субъектом права, не может обладать правами и обязанностями.

Перечисленные виды деятельности являются, в соответствии с п. 1 ст. 6 ФЗ «О свободе совести…», существенными признаками религиозного объединения. Религиозные группы не только имеют право совершать эти действия, но в некотором роде «обязаны» их совершать, в противном случае группа может быть не признана религиозной.

В решении Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) от 12 мая 2009 г. по делу «Масаев против Молдовы» рассматривалась жалоба мусульманина, оштрафованного за участие в коллективной молитве вместе с другими мусульманами в частном доме. Штраф был наложен на основании норм законодательства, наказывающего за «исповедование верований или ритуалов» без предварительного признания религиозной конфессии государством. Суд констатировал, что требование регистрации религиозной конфессии само по себе не противоречит ст.ст. 9 и 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Но с ЕКПЧ несовместимо «наказание индивидуальных членов незарегистрированной конфессии за то, что они молятся или другим образом проявляют свои религиозные верования. Противоположное мнение означало бы, что исключение из права на свободу совести делается для религиозных верований меньшинств, формально не зарегистрированных государством»^[11] .

Не будучи субъектами права, религиозные группы не могут вступать в правоотношения и осуществлять требующую наличия гражданской правосубъектности деятельность (например, учреждать СМИ, образовательные учреждения). Не имея собственного имущества, религиозная группа не может осуществлять благотворительную деятельность, благотворителями могут выступать только участники религиозной группы. Участники религиозной группы в полном объеме пользуются гарантированным ст. 28 Конституции правом распространять свои религиозные объединения среди неопределенно широкого круга лиц, а не только среди «последователей» религиозной группы (значение понятия «последователь» не определено комментируемым Законом).

Одним из принципиальных отличий действующего Закона от Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» является усложнение процедуры обретения религиозным объединением статуса юридического лица и соответствующей правосубъектности. Концепцию регулирования Законом данного вопроса можно выразить примерно следующим образом. Реализация основных прав и свобод человека и гражданина, требующая предоставления возможности объединяться и действовать в соответствии со своими убеждениями не получая на это никакой специальной санкции государства, может осуществляться в рамках религиозной группы. Но для приобретения религиозным объединением прав юридического лица, способности вступать в правоотношения как единое целое необходимо прохождение государственной регистрации. Такое требование продиктовано как общей нормой ст. 51 Гражданского Кодекса, согласно которой государственная регистрация обязательна при создании любых юридических лиц, так и необходимостью удостовериться в религиозном характере создаваемой организации, в том, что приобретаемая ею правоспособность не будет использована в ущерб интересам обществ^[12].

В соответствии со статьей 8, религиозной организацией признается добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица.

Согласно п. 2 статьи 8 ФЗ «О свободе совести…», «религиозные организации в зависимости от территориальной сферы своей деятельности подразделяются на местные и централизованные».

Несмотря на такую формулировку Закона, территориальная сфера деятельности не может рассматриваться как основной критерий различия между местной и централизованной религиозной организацией. Конечно, как правило, территориальная сфера деятельности централизованной религиозной организации шире, она может простираться на всю Российскую Федерацию. В то же время ФЗ «О свободе совести…» не устанавливает какие-либо предельные размеры территориальной сферы деятельности для местной религиозной организации.

В Определении Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 60-Г04–3 констатируется, что

«специальный Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в отличие от Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» не устанавливает условия, в соответствии с которым деятельность местной религиозной организации ограничивается территорией одного муниципального образования (…) Доводы кассационной жалобы о том, что… местная религиозная организация вправе осуществлять свою деятельность только в пределах территории одного муниципального образования и не имеет права на осуществление деятельности в пределах всей территории субъекта Российской Федерации, обоснованными быть признаны не могут».

Статья 10 ФЗ «О свободе совести…» не требует обязательного указывания территориальной сферы деятельности религиозной организации. Законодательство также не устанавливает запрета на осуществление деятельности религиозной организации за пределами территориальной сферы и не предусматривает применение в этих случаях каких-либо санкций.

В ходе разработки ФЗ «О свободе совести…» первоначальный вариант законопроекта предусматривал классификацию религиозных организаций на несколько видов в зависимости от территориальной сферы деятельности (общероссийские, региональные, местные). Централизованные религиозные организации относились бы к общероссийским или региональным в зависимости от числа субъектов Российской Федерации, в которых имеются входящие в их структуру местные религиозные организации. Соответственно, и право осуществлять свою деятельность для них ограничивалось бы соответствующими территориальными рамками. Однако такой вариант классификации не вошел в окончательный текст Закона.

Наиболее существенным отличием между местной и централизованной религиозной организацией является иной признак, чем территориальная сфера деятельности. Местные религиозные организации могут создаваться исключительно физическими лицами (гражданами). Создание централизованных религиозных организаций невозможно без участия юридических лиц (местных религиозных организаций), которые либо выступают учредителями централизованной религиозной организации, либо включаются в состав создаваемой централизованной организации, учредителем которой выступает уже существующая (вышестоящая) централизованная религиозная организация, подчинение власти которой предусмотрено уставами местных религиозных организаций.

Пункт 3 статьи 8 ФЗ «О свободе совести…» установил, что

«местной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая не менее чем из десяти участников, достигших возраста восемнадцати лет и постоянно проживающих в одной местности либо в одном городском или сельском поселении».

Требование о постоянном проживании минимального состава участников местной религиозной организации в одной местности либо в одном городском или сельском поселении впервые введено в ФЗ «О свободе совести…». Предшествовавший ему Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» не предусматривал требований к месту проживания участников религиозного объединения. Смысл требования состоит в том, что религиозная организация должна иметь реальную возможность осуществлять свою деятельность по совместному исповеданию и распространению веры. В случае если участники местной религиозной организации проживали бы на значительном удалении друг от друга, в различных регионах, они не имели бы соответствующей физической возможности. В то же время отсутствие указанного ограничения открывало бы возможность для создания фиктивных местных религиозных организаций.

Однако Закон не устанавливает требований к минимальной интенсивности совершения богослужений, иных видов религиозной деятельности для местной религиозной организации. Поэтому ее участники, даже проживая на значительном удалении друг от друга, имеют теоретическую возможность регулярно собираться для осуществления религиозной деятельности. Проблема сводится к размеру расходов на проезд. Таким образом, ФЗ «О свободе совести…» ограничивает права граждан, не проживающих постоянно в одной местности либо в одном городском или сельском поселении, на создание местной религиозной организации.

Закон прямо не устанавливает, что уменьшение числа участников организации до количества менее 10 является основанием для ее ликвидации. Можно считать, что недостаточное число участников является нарушением норм п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе совести…», дающим основание для ликвидации организации в соответствии с п. 1 его ст. 14. Однако отсутствие точного юридического определения понятия «участник» делает сомнительным исход соответствующего судебного процесса. Уставы местных религиозных организаций, пользуясь предоставленной законодателем свободой усмотрения в определении статуса «участников», иногда вовсе не используют этот термин (См., например, Типовой Устав православного прихода РПЦ 2009 г. В то же время, его п. 7.2 устанавливает, что число членов коллективного органа прихода — Приходского собрания — не может быть менее десяти человек).

В уже упомянутом выше Определении Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 60-Г04–3 было признано правильным расширение понятия «местность» до субъекта РФ: «суд сделал правильный вывод, что все учредители организации проживают в одной местности (Камчатской области), то есть на одной части территории, характеризующейся общностью природных, исторических, культурных и других признаков».

В Определении Конституционного Суда РФ от 25 января 2012 г. № 115-О-О по жалобе местной религиозной организации евангельских христиан-баптистов г. Мытищи «Библейская миссия» также дано определение «местности», не связанное однозначно с границами какого-либо административно-территориального образования:

«по смыслу пункта 3 статьи 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» во взаимосвязи с его статьей 6 одной местностью должна признаваться часть территории Российской Федерации, проживание в границах которой обеспечивает возможность совместного исповедания и распространения веры посредством совершения религиозных обрядов и церемоний». ====На практике часто возникают споры по поводу того, должны ли требования относительно места проживания, предъявляемые законом к учредителям местной религиозной организации, распространяться на всех ее участников (членов). Регистрирующие органы в ряде регионов, в том числе в Москве и Московской области, считают, что все они должны проживать в одной местности. Зам. директора Департамента по делам некоммерческих организаций Минюста РФ Т. В. Вагина утверждает, что «Постоянное проживание в одной местности либо в одном городском или сельском поселении является обязательным условием членства в местной религиозной организации в соответствии с п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе совести…»^[13].

Однако Конституционный Суд РФ в вышецитированном определении от 25.01.2012 г. занял иную позицию: «оспариваемое законоположение (п. 3 ст. 8 ФЗ «О свободе совести…». — М.Ш.) … не предполагает, что проживание в одном муниципальном образовании является обязательным условием членства в местной религиозной организации».

На практике спор относительно права гражданина быть членом (участником) местной религиозной организации может возникнуть только если речь идет о фиксированном членстве, т. е. предусмотренном уставом организации документальном учете всех ее членов (участников) или о включении гражданина в какой-либо из органов данной организации. Например, проблемы могут возникнуть в случае избрания председателем или членом ревизионной комиссии местной религиозной организации гражданина, проживающего в другом субъекте Федерации. (В отношении лица, проживающего в другом городе в пределах того же субъекта Федерации, как явствует из сказанного выше, никаких препятствий не имеется).

Если же гражданин, проживающий за пределами субъекта Федерации, в котором расположена местная религиозная организация, постоянно приезжает в нее для участия в богослужениях, в совершении религиозных обрядов, но не числится ни в каких списках членов (участников) этой организации, то в этом нет никакого нарушения законодательства. Напомним, что в ФЗ «О свободе совести…» нет никаких определений понятий «член», «участник» религиозной организации. Если вопрос о том, кто является членом (участником) местной религиозной организации не разрешен в ее уставе, если она не имеет фиксированного членства, то не существует никаких формальных правовых критериев, позволяющих отличить «участника» организации, приезжающего в нее помолиться из другого региона, от «посетителя» богослужения.

Пункт 4 статьи 8 ФЗ «О свободе совести…» установил, что «централизованной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая в соответствии со своим уставом не менее чем из трех местных религиозных организаций».

Формулировка «состоящая из…» предполагает, что централизованная религиозная организация соотносится с соответствующими местными религиозными организациями как целое и части, из которых оно состоит. Однако закон предоставляет религиозным организациям значительную свободу выбора вариантов правоотношений между централизованной и местными религиозными организациями. Последние могут быть членами централизованной религиозной организации, которую они совместно учреждают по типу ассоциации (союза), и совместно участвовать в управлении ею. Возможен также вариант, когда местные религиозные организации не являются членами централизованной религиозной организации, но входят в ее состав (структуру) с закреплением в их уставах прав и обязанностей (или только обязанностей) в отношении централизованной религиозной организации.

Помимо местных религиозных организаций, в состав централизованной религиозной организации входят и физические лица. Таковыми могут считаться опосредованно (а если предусмотрено уставом — и непосредственно) члены (участники) соответствующих местных религиозных организаций. Их деятельность по совместному исповеданию и распространению веры в рамках местных религиозных организаций может одновременно рассматриваться как участие в деятельности объединяющей местные централизованной религиозной организации. Членами (участниками) централизованной религиозной организации могут быть физические лица, занимающие должности в органах этой организации.

Закон предусматривает в пункте 6 статьи 8 еще одну разновидность религиозных организаций: это учреждение или организация, созданные централизованной религиозной организацией, в том числе руководящие или координирующие органы, а также учреждения профессионального религиозного образования. Они должны обладать признаками религиозного объединения, установленными в ст. 6, п. 1 Закона.

Данная норма учитывает многообразие структур, создаваемых для обеспечения религиозной жизни, реально функционирующих многие годы, но не подпадающих под определения местной и централизованной организации. К указанному виду относятся: Московская Патриархия — орган управления РПЦ (Московского патриархата), ее Отдел внешних церковных связей и другие синодальные отделы, духовные академии, семинарии и училища и многие другие. Строго говоря, все они, как и централизованные религиозные организации, не вполне соответствуют основному определению религиозного объединения, данному в ст. 6, так как не являются «добровольными объединениями граждан», будучи созданы юридическими лицами, хотя по природе они, несомненно, являются религиозными. Это иллюстрирует, насколько сложна задача нормативно-правового регулирования деятельности религиозных организаций.

Закон регламентирует право централизованных религиозных организаций использовать в своем названии слова «Россия», «российский» и производные от них, установив в п. 5 статьи 8, что это возможно в случае, если структуры таких организаций действовали на территории Российской Федерации на законных основаниях не менее 50 лет до момента обращения указанной организации с заявлением о государственной регистрации. Данная норма теоретически способна породить множество проблем, связанных с раскрытием понятия «структуры», с положением организаций, законно действовавших в царской, но не в Советской России, с соотношением понятий «Россия» и «Российская Федерация». На практике религиозные организации, зарегистрированные до вступления в силу Закона сохранили право именоваться «российскими» независимо от установленного ныне срока, что разъяснил Конституционный Суд в определении от 13.04.2000 г. № 46-О по жалобе религиозного объединения «Независимый российский регион Общества Иисуса» (орден иезуитов).

Важное для государственно-конфессиональных отношений положение закреплено в п. 7 статьи 8. Согласно ему, органы государственной власти при рассмотрении вопросов, затрагивающих деятельность религиозных организаций в обществе, учитывают территориальную сферу деятельности религиозной организации и предоставляют соответствующим религиозным организациям возможность участия в рассмотрении указанных вопросов. Эта норма воплощается в жизнь при активном содействии структур, обеспечивающих взаимодействие органов власти с религиозными организациями, путем проведения органами власти консультаций с представителями религиозных организаций перед принятием решений. Например, представители крупнейших российских религиозных организаций регулярно участвуют в подготовке законопроектов, регулирующих деятельность религиозных объединений.

В то же время данная норма устанавливает определенную иерархичность контактов, хотя и не явно выраженную. Ее можно истолковывать так, что федеральные органы власти, рассматривая вопросы, касающиеся жизни страны в целом, должны предоставлять возможность участия в их обсуждении только тем религиозным организациям, деятельность которых распространяется на всю Российскую Федерацию. Однако федеральные нормативные акты могут существенно затронуть интересы и тех религиозных организаций, которые действуют в отдельных субъектах Федерации и не имеют общероссийской структуры. Поэтому вопрос о том, когда и какие религиозные организации имеют право принимать участие в обсуждении вопросов, затрагивающих их деятельность, достаточно не прост.

Закон не раскрывает понятие «вопросы, затрагивающие деятельность религиозной организации», что создает дополнительные сложности. Например, если при решении вопроса об открытии протестантского молитвенного дома или о строительстве мечети местные власти запрашивают мнение православного епископа, последний может считать, что такое решение отрицательно скажется на деятельности соседних православных приходов. Должны ли учитываться интересы одних конфессий при принятии решений, связанных с деятельностью других, и как при этом властям сохранить объективность и беспристрастность? До настоящего времени правоприменительная практика не дала однозначного ответа на эти вопросы.

Согласно требованиям п. 8 статьи 8,

«наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании. Религиозная организация обязана указывать свое полное наименование при осуществлении деятельности».

Однако «Закон не поясняет, каким образом должно быть обозначено вероисповедание в наименовании религиозной организации. Например, если речь идет о религиозной организации христианской конфессии, достаточно ли упоминание о христианстве вообще или требуется указание на разновидность вероучения (православное, англиканское, баптистское и т. д.)? Законодательство не содержит разъяснений на этот счет»^[14].

В соответствии с положениями пункта 9 статьи 8,

«религиозная организация обязана информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации об изменении сведений, указанных в пункте 1 статьи 5 Федерального закона от 08.08.2001 г. № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», за исключением сведений о полученных лицензиях, в течение трех дней с момента таких изменений».

Полный перечень сведений, включаемых в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ):

«а) полное наименование. В случае, если в учредительных документах юридического лица его наименование указано на одном из языков народов РФ и (или) на иностранном языке, в государственном реестре указывается также наименование юридического лица на этих языках;

б) организационно-правовая форма;

в) адрес (место нахождения) постоянно действующего исполнительного органа юридического лица (в случае отсутствия постоянно действующего исполнительного органа юридического лица — иного органа или лица, имеющих право действовать от имени юридического лица без доверенности), по которому осуществляется связь с юридическим лицом;

г) способ образования юридического лица (создание или реорганизация);

д) сведения об учредителях юридического лица;

е) копии учредительных документов юридического лица;

ж) сведения о правопреемстве — для юридических лиц, созданных в результате реорганизации иных юридических лиц, для юридических лиц, в учредительные документы которых вносятся изменения в связи с реорганизацией, а также для юридических лиц, прекративших свою деятельность в результате реорганизации;

з) дата регистрации изменений, внесенных в учредительные документы юридического лица, или в случаях, установленных законом, дата получения регистрирующим органом уведомления об изменениях, внесенных в учредительные документы;

и) способ прекращения деятельности юридического лица (путем реорганизации или путем ликвидации);

к) фамилия, имя, отчество и должность лица, имеющего право без доверенности действовать от имени юридического лица, а также паспортные данные такого лица или данные иных документов, удостоверяющих личность в соответствии с законодательством Российской Федерации, и идентификационный номер налогоплательщика при его наличии;

л) сведения о лицензиях, полученных юридическим лицом». Согласно тому же п. 9 ст. 8 Закона, религиозная организация также обязана ежегодно информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации, о продолжении своей деятельности.

ФЗ «О некоммерческих организациях» устанавливает в ст. 32, что некоммерческие, в том числе религиозные, организации «обязаны представлять в уполномоченный орган документы, содержащие отчет о своей деятельности, о персональном составе руководящих органов, а также документы о расходовании денежных средств и об использовании иного имущества, в том числе полученных от международных и иностранных организаций, иностранных граждан и лиц без гражданства».

Постановлением Правительства РФ от 15.04.2006 г. № 212 установлено, что срок представления отчета — не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным.

В соответствии с п. 3.1 ст. 32 данного закона, от предоставления отчета освобождаются некоммерческие (в том числе религиозные) организации, отвечающие следующим трем критериям:

их учредителями (участниками, членами) не являются иностранные граждане и (или) организации либо лица без гражданства,
они не имели в течение года поступлений имущества и денежных средств от международных или иностранных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства,
поступления имущества и денежных средств таких некоммерческих организаций в течение года составили до трех миллионов рублей.

Такие религиозные организации представляют в Министерство юстиции или его территориальный орган заявление, подтверждающее их соответствие настоящему пункту, и информацию в произвольной форме о продолжении своей деятельности ежегодно, не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным.

Форма отчета религиозных организаций утверждена приказом Минюста РФ от 29.03.2010 г. № 72.

Приказом Минюста РФ от 07.10.2010 г. № 252 на религиозные организации возложена обязанность размещать свои отчеты или информацию о продолжении деятельности в Интернете. Отчеты и сообщения размещаются на информационных ресурсах Минюста России в сети Интернет, предназначенных для размещения отчетов и сообщений, доступ к которым осуществляется через официальный сайт Минюста России (www.minjust. ru) и официальные сайты его территориальных органов в сети Интернет (далее — информационные ресурсы Минюста России в сети Интернет).

В настоящее время остается нормативно не урегулированным вопрос о том, должна ли религиозная организация, представившая отчет о своей деятельности в соответствии с требованиями ст. 32 ФЗ «О некоммерческих организациях», дополнительно информировать органы Минюста о продолжении своей деятельности в соответствии с требованиями ст. 8 п. 9 ФЗ «О свободе совести…» (Этой проблемы не возникает в отношении тех религиозных организаций, которые по вышеприведенным причинам освобождены от обязанности предоставления ежегодного отчета и ограничиваются информированием о продолжении своей деятельности.) С формальной точки зрения, «отчет о деятельности» и «информация о продолжении деятельности» — это два разных документа. Однако но практике органы Минюста не требуют дополнительного информирования о продолжении деятельности от представившей отчет религиозной организации.

В случае, если религиозная организация перестала предоставлять вышеуказанные сведения по причине фактического прекращения своей деятельности, Закон предусматривает, что

«неоднократное непредставление религиозной организацией в установленный срок обновленных сведений, необходимых для внесения изменений в единый государственный реестр юридических лиц, является основанием для обращения органа, принявшего решение о государственной регистрации религиозной организации, в суд с требованием о признании данной организации прекратившей свою деятельность в качестве юридического лица и об исключении ее из единого государственного реестра юридических лиц».

Это положение п. 9 ст. 8 корреспондирует п. 1 ст. 14 Закона, в которой указывается на возможность ликвидации религиозной организации по решению суда в случае, предусмотренном п. 9 ст. 8. (См. далее комментарии к статье 14 ФЗ «О свободе совести…».) ФЗ «О некоммерческих организациях» также установил в п. 10 статьи 32, что

«неоднократное непредставление некоммерческой организацией в установленный срок сведений, предусмотренных настоящей статьей, является основанием для обращения уполномоченного органа или его территориального органа в суд с заявлением о ликвидации данной некоммерческой организации».

Однако если религиозная организация фактически продолжает свою деятельность и не совершает нарушений законодательства (кроме своевременного представления вышеуказанных сведений), ликвидация не может использоваться как санкция, т. е. как форма «наказания» такой религиозной организации. В Определении Конституционного Суда РФ от 7.02.2002 г. № 7-О сказано, что решение вопроса о прекращении деятельности религиозной организацией возможно

«лишь в случае, если надлежащим образом будет доказано, что она прекратила свою деятельность или осуществляет не совместимую с вытекающими из Конституции РФ обязанностями религиозной организации как юридического лица неправомерную деятельность. При этом суд, решая вопрос о ликвидации религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в указанный срок, в том числе по причине прекращения ею своей деятельности, не может ограничиваться установлением формальных условий применения положений п. 4 ст. 27 (непрохождение перерегистрации в указанный срок) и п. 9 ст. 8 (непредставление необходимых сведений) названного Федерального закона» (курсив мой. — М.Ш.).

Законодательство устанавливает административную ответственность за неисполнение (ненадлежащее исполнение) религиозной организацией обязанности представить в уполномоченный орган вышеуказанные сведения. Статья 19.7 КоАП РФ предусматривает за непредставление или несвоевременное представление в государственный орган (должностному лицу) сведений (информации), представление которых предусмотрено законом и необходимо для осуществления этим органом (должностным лицом) его законной деятельности, а равно представление в государственный орган (должностному лицу) таких сведений (информации) в неполном объеме или в искаженном виде наложение административного штрафа на граждан в размере от ста до трехсот рублей; на должностных лиц — от трехсот до пятисот рублей; на юридических лиц — от трех до пяти тысяч рублей.

Статья 9 регулирует порядок создания религиозных организаций. Учредителями местной религиозной организации должны быть не менее десяти граждан Российской Федерации. Таким образом, лица, не являющиеся российскими гражданами, не могут выступать в качестве учредителей организации. Однако такие лица, постоянно и на законных основаниях проживающие в России, могут быть членами (участниками) организации и даже ее руководителями.

Согласно заложенной в законе схеме, социальная адаптация в России нового религиозного движения должна проходить следующим образом: вначале последователи нового вероисповедания образуют религиозную группу, уведомляют о ее создании орган местного самоуправления. Затем должен пройти 15-летний срок, в ходе которого составляется ясное представление о характере деятельности этой группы, появляется уверенность в отсутствии в ней правонарушений, общественной опасности. После этого группа получает государственную регистрацию и становится местной религиозной организацией. Такой же путь должны пройти еще минимум две другие религиозные группы. Только после этого три местных религиозных организации смогут учредить централизованную и дальнейшее увеличение численности религиозных организаций данной конфессии будет происходить без ограничений по времени.

Европейский Суд по правам человека в Постановлении от 01.10.2009 г. по делу «Кимля и другие против России» признал ограничения, установленные «правилом 15 лет», нарушающими статью 9 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, после принятия этого Постановления ЕСПЧ «правило 15 лет», по сути, перестало применяться, хотя изменения в законодательство еще не внесены.

ЕСПЧ указал в вышеназванном Постановлении, что государство обязано принять меры, направленные на то, чтобы исключить отказы в регистрации религиозных организаций по мотиву несоблюдения требования о предварительном существовании религиозного объединения не менее 15 лет в качестве религиозной группы.

Таким образом, после вступления в силу указанного Постановления ЕСПЧ Минюст России и его территориальные органы не вправе в обоснование отказа в государственной регистрации религиозной организации или оставления соответствующего заявления без рассмотрения ссылаться на отсутствие (непредставление) документа, подтверждающего существование религиозной группы на протяжении не менее 15 лет.

В связи с этим требует корректировки сама норма комментируемой статьи о необходимости предоставления для государственной регистрации местной религиозной организации подтверждения существования религиозной группы на данной территории на протяжении не менее 15 лет, выданного органом местного самоуправления^[15].

Централизованная религиозная организация может быть образована при наличии не менее трех местных организаций. В Законе прямо не указывается, что местные организации, входящие в структуру централизованной, должны принадлежать к одному вероисповеданию, однако косвенно это вытекает из установленного в ст. 6 признака религиозного характера организации — наличия вероисповедания.

В отношении местных религиозных организаций минимум в десять граждан-учредителей был установлен Законом «О свободе вероисповеданий» взамен двадцати, необходимых в советское время. Это было предпринято в качестве одного из шагов по либерализации законодательства. Данная цифра (10) не была обоснована какими-либо социологическими данными, практическими или правовыми соображениями.

Иногда высказываются мнения о целесообразности увеличить минимальное число учредителей, хотя, отметим, число реальных участников организации может оказаться на практике и больше, и меньше числа учредителей. Сто–двести человек, входящих в религиозную группу, могут выступить учредителями религиозной организации в полном составе, а могут выбрать для этого лишь необходимые десять участников. Вместе с тем, увеличение минимального числа учредителей способно подтолкнуть к тому, что их недостаток верующие станут восполнять привлечением друзей и знакомых, готовых оказать им помощь в регистрации, но не являющихся практикующими участниками религиозного объединения.

Реально противодействовать такой практике будет нелегко; формально она противоречит Закону, но как проверить, все ли учредители участвуют в богослужениях, в религиозной деятельности и насколько часто? Как видим, в данном случае ограничительные меры неразумны и способны привести к результатам, обратным желаемым.

Интересна также проблема, учредителем скольких местных организаций может выступать один и тот же гражданин. А. Е. Себенцов полагает, что только одной^[16]. В советском законодательстве присутствовала даже более жесткая норма: «Каждый гражданин может быть членом только одного религиозно-культового объединения (общества или группы)»^[17]. Но для такого ограничения в действующем Законе нет оснований. Нельзя даже однозначно ответить, может ли один гражданин выступать учредителем местных организаций разных вероисповеданий. Если его собственные религиозные убеждения позволяют отождествлять свои верования с несколькими конфессиями, в этом трудно увидеть нарушение законодательства. Другое дело — как эта позиция гражданина будет рассматриваться самими религиозными организациями, учредителями которых он выступает. Но это уже лежит за пределами правового регулирования.

Несколько иначе стоит вопрос относительно централизованных религиозных организаций. Предельно низкая численность местных религиозных организаций, могущих образовать централизованную, косвенно способствовала тому, что в ряде конфессий заметно ускорились дезинтеграционные процессы, в ходе которых образовался целый ряд централизованных религиозных организаций, оспаривающих друг у друга право представлять интересы верующих в регионе или в стране в целом. Но вместе с тем увеличение ценза приведет к тому, что Закон фактически выступит орудием поддержания «внутрицерковной дисциплины», средством борьбы руководства крупных конфессий против «раскольников» и оппозиционеров. Последние будут испытывать гораздо большие трудности при создании альтернативной централизованной религиозной организации. Законопроекты, предусматривающие увеличение минимального числа местных религиозных организаций, необходимого для образования ЦРО, неоднократно вносились в Государственную Думу, но не получили поддержки законодателей.

Статья 10 определяет основные требования к содержанию устава религиозной организации, который является ее учредительным документом. Согласно п. 2 ст. 10, в уставе религиозной организации указываются:

«наименование, место нахождения, вид религиозной организации, вероисповедание и, в случае принадлежности к существующей централизованной религиозной организации, ее наименование;
цели, задачи и основные формы деятельности;
порядок создания и прекращения деятельности;
структура организации, ее органы управления, порядок их формирования и компетенция;
источники образования денежных средств и иного имущества организации;
порядок внесения изменений и дополнений в устав;
порядок распоряжения имуществом в случае прекращения деятельности;
другие сведения, относящиеся к особенностям деятельности данной религиозной организации».

Статья 11 Закона посвящена государственной регистрации религиозных организаций. В ней определяется, что принятие решения о государственной регистрации осуществляется федеральным органом исполнительной власти, уполномоченным в области государственной регистрации общественных объединений или его территориальным органом (далее — орган государственной регистрации). В настоящее время эту функцию выполняет Министерство юстиции и его территориальные управления по субъектам Федерации. Административный регламент предоставления Министерства юстиции Российской Федерации государственной услуги по принятию решения о государственной регистрации некоммерческих организаций утвержден Приказом Министерство юстиции РФ от 30.12.2011 г. № 455.

(Сама регистрация всех видов юридических лиц осуществляется уполномоченным государственным органом в соответствии с Федеральным законом «О государственной регистрации юридических лиц» от 08.08.2001 г. № 129-ФЗ. В настоящее время регистрация юридических лиц и их внесение в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ) производится Федеральной налоговой службой).

Таким образом, орган государственной регистрации рассматривает заявление о регистрации религиозной организации и представленные материалы и в случае положительного решения передает их в орган, производящий внесение в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о создании религиозной организации.

В ст. 11 п. 5 приводится перечень документов, представляемых в органы государственной регистрации учредителями местной религиозной организации:

«заявление о регистрации;
список лиц, создающих религиозную организацию, с указанием гражданства, места жительства, даты рождения;
устав религиозной организации;
протокол учредительного собрания;
документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, выданный органом местного самоуправления, или подтверждающий ее вхождение в централизованную религиозную организацию, выданный ее руководящим центром;
сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики, в том числе об истории возникновения религии и данного объединения, о формах и методах его деятельности, об отношении к семье и браку, к образованию, особенностях отношения к здоровью последователей данной религии, ограничениях для членов и служителей организации в отношении их гражданских прав и обязанностей;
сведения об адресе (месте нахождения) постоянно действующего руководящего органа создаваемой религиозной организации, по которому осуществляется связь с религиозной организацией;
документ об уплате государственной пошлины.

В случае, если учредителями не представлен документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет, территориальный орган федерального органа государственной регистрации самостоятельно запрашивает указанные сведения в соответствующем органе местного самоуправления».

Последний абзац введен в текст Закона в связи с принятием Федерального закона «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг», согласно которому с 1 июля 2011 года органы, предоставляющие государственные и муниципальные услуги, не вправе требовать от заявителя документы и информацию, которые уже имеются у государственных органов и организаций, органов местного самоуправления. Орган, оказывающий государственную или муниципальную услугу, в случае непредставления заявителем указанных документов должен запросить их самостоятельно (межведомственный обмен информацией и документами).

При этом правовые последствия непредставления заявителем документа о 15-летнем сроке, равно как и непредставление указанного документа органом местного самоуправления по запросу территориального органа Минюста России, равнозначны: отсутствие документа, подтверждающего 15-летний срок существования религиозной группы на данной территории, не является основанием для отказа в государственной регистрации религиозной организации или оставления заявления о ее государственной регистрации без рассмотрения.^[18]

После установления в 2002 г. единого порядка регистрации юридических лиц при регистрации религиозной организации стала взиматься государственная пошлина. Ранее, как и в советское время, регистрация религиозных организаций была бесплатной, пошлиной не облагалась. В соответствии со ст. 333³³ Налогового Кодекса РФ, размер государственной пошлины при государственной регистрации юридического лица, в том числе религиозной организации, составляет 4 000 рублей, при регистрации внесения изменений в учредительные документы (в устав религиозной организации) — 800 руб.

Пункт 9 статьи 11 устанавливает право органа, принимающего решение о регистрации, при несоблюдении заявителями перечисленных требований оставить заявление без рассмотрения. В отличие от отказа в регистрации, в этом случае не указывается на возможность оспорить в судебном порядке оставление заявления без рассмотрения. В ст. 11 также говорится о проведении в необходимых случаях государственной религиоведческой экспертизы (п. 8).

Порядок проведения государственной религиоведческой экспертизы и Положение об экспертном совете по проведению государственной религиоведческой экспертизы утверждены Приказом Министерства юстиции от 18.02.2009 г. № 53.

Исчерпывающий перечень оснований, по которым может быть отказано в государственной регистрации религиозной организации, содержится в статье 12:

«цели и деятельность религиозной организации противоречат Конституции Российской Федерации и законодательству Российской Федерации;
создаваемая организация не признана в качестве религиозной;
устав и другие представленные документы не соответствуют требованиям законодательства Российской Федерации или содержащиеся в них сведения не достоверны;
в едином государственном реестре юридических лиц ранее зарегистрирована организация с тем же наименованием;
учредитель (учредители) неправомочен».

С практической точки зрения непросто представить себе попытку регистрации религиозной организации, открыто провозглашающей противозаконные цели, однако в случае пробела в законодательстве органам, принимающим решение о регистрации, невозможно было бы мотивировать отказ. Более трудна для толкования формулировка положения о противоречащей законодательству деятельности еще не созданной религиозной организации. Если речь идет о нарушениях закона членами религиозной группы, собирающейся пройти регистрацию, неясно, в какой мере эти нарушения могут расцениваться в качестве противоправной деятельности религиозного объединения в целом.

Если отсутствует хотя бы один из признаков религиозного характера организации, названных в ст. 6, она не является религиозной и это влечет за собой отказ в регистрации. Противоречия законодательству в уставе и других представленных документах учредители в принципе могут устранить с помощью юристов. Важен вопрос достоверности информации об учредителях, об основах вероучения и религиозной практики (возможно сокрытие или искажение каких-либо одиозных положений). Последнее особенно существенно, когда регистрируется организация из числа новых религиозных движений, которая не входит в структуру централизованной организации.

Отказ в регистрации религиозной организации, а также уклонение от регистрации можно обжаловать в суд. В данном случае под уклонением следует понимать случаи, когда регистрирующий орган не дает заявителям никакого ответа сверх установленных законом сроков. Возможно, что как уклонение следует квалифицировать и неоднократное оставление заявления без рассмотрения под надуманными предлогами. В соответствии с Постановлением Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 2 дела об оспаривании отказа в государственной регистрации, уклонения от государственной регистрации религиозных организаций подведомственны судам общей юрисдикции.

Согласно п. 1 ст. 256 ГПК РФ, гражданин вправе обратиться в суд с заявлением об оспаривании решений, действий (бездействий) органов государственной власти в течение трех месяцев со дня, когда ему стало известно о нарушении его прав и свобод. С таким заявлением может обратиться любой из учредителей создаваемой религиозной организации, поскольку отказ затрагивает права каждого из учредителей.

Статья 13 регулирует создание и деятельность представительств иностранных религиозных организаций. Закон дает определение: «Иностранной религиозной организацией именуется организация, созданная за пределами Российской Федерации в соответствии с законодательством иностранного государства». Таким образом, созданный в России католический приход будет российской местной религиозной организацией, а православный приход Московского Патриархата, созданный в Украине или в Белоруссии, — иностранной религиозной организацией.

Иностранные религиозные организации могут открывать на территории России свои представительства, которые, однако, не обладают статусом религиозного объединения и не могут заниматься культовой и иной религиозной деятельностью. В настоящее время Порядок регистрации, открытия и закрытия в Российской Федерации представительств иностранных религиозных организаций утвержден Приказом Министерства юстиции России № 62 от 03.03.2009 г.

Ст. 13 п. 5 предусматривает, что российская религиозная организация вправе иметь при себе представительство иностранной религиозной организации. Данное право предоставляется законом и местным, и централизованным организациям, поэтому вышеназванный «Порядок регистрации…» необоснованно лишает данного права местные организации, говоря о праве иметь их только для централизованных российских религиозных организаций. Однако ввиду малочисленности представительств иностранных религиозных организаций, которых во всей Российской Федерации зарегистрировано всего около десяти, данная проблема неактуальна.

В статье 14 регламентируются порядок ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства. Прежде всего следует напомнить, что на юридическом языке термин «ликвидация» имеет иную смысловую окраску, нежели в обыденной речи, — это прекращение юридического лица, в том числе и вполне добровольное.

Закон опирается на норму, установленную в статье 61 Гражданского Кодекса Российской Федерации, указывая два возможных варианта ликвидации религиозной организации: — 1) по решению учредителей или органа, уполномоченного уставом организации, и 2) по решению суда в случае противоправных действий организации или вследствие фактического прекращения ее деятельности (самораспада).

В пункте 1 статьи 14 указывается, что религиозные организации могут быть ликвидированы по решению учредителей или органа, уполномоченного на то уставом религиозной организации.

Правом принятия решения о ликвидации религиозного учреждения, например учреждения профессионального религиозного образования, обладает его учредитель.

В Типовой устав местной религиозной организации — Прихода Русской Православной Церкви внесено положение о том, что «в случае принятия Приходским собранием решения о выходе Прихода из структуры и юрисдикции Русской Православной Церкви, Приход лишается подтверждения принадлежности Епархии Русской Православной Церкви, что влечет ликвидацию Прихода и лишает его права использовать в наименовании словосочетания и религиозную символику, указывающие на принадлежность Русской Православной Церкви».

Таким образом, здесь прямо вводится дополнительное основание для ликвидации религиозной организации как юридического лица, которая должна произойти «автоматически», без принятия соответствующего решения органами местной религиозной организации. Это положение устава призвано предотвратить «бегство» местной религиозной организации (со всем принадлежащим ей имуществом) из централизованной религиозной организации Русской Православной Церкви. Но регистрирующий орган не имеет права самостоятельно принять решение о ликвидации религиозной организации на основании положений, содержащихся в ее уставе. В сложившейся ситуации он может отказать местной религиозной организации в регистрации нового устава, отражающего ее выход из ЦРО, ввиду того, что такое изменение устава противоречит вышеприведенному уставному положению о ликвидации как обязательном последствии выхода из ЦРО. Но обоснованность такого отказа представляется небесспорной. Нам неизвестна судебная практика по делам, связанным с ликвидацией православных местных религиозных организаций, вышедших из структуры РПЦ.

Важнейшей нормой российского законодательства о религиозных объединениях, отличающей его от советского законодательства, является норма об исключительной компетенции судебной власти принимать решения о ликвидации религиозной организации (кроме вышерассмотренного добровольного решения о ликвидации, принимаемого учредителями или органом, уполномоченным уставом религиозной организации), о запрете деятельности религиозного объединения. В советское время право прекращения деятельности^[19] религиозного объединения принадлежало органам исполнительной власти. Оно осуществлялось снятием религиозных объединений с регистрации по решению Совета по делам религий при Совете Министров СССР. В современной России никакой орган исполнительной власти не наделен полномочиями принять решение о ликвидации религиозной организации, о запрете деятельности религиозного объединения. Состязательный судебный процесс, в ходе которого религиозное объединение может предоставить доводы и доказательства в защиту своих интересов, призван служить защитой от административного произвола исполнительной власти.

Пункт 1 ст. 14 устанавливает, что религиозные организации могут быть ликвидированы

«по решению суда в случае неоднократных или грубых нарушений норм Конституции Российской Федерации, настоящего Федерального закона и иных федеральных законов либо в случае систематического осуществления религиозной организацией деятельности, противоречащей целям ее создания (уставным целям);
по решению суда в случае, предусмотренном пунктом 9 статьи 8 настоящего Федерального закона».

Это не означает, однако, что любые неоднократные нарушения законов могут послужить основанием для ликвидации религиозной организации. В частности, в судебной практике не признается достаточным основанием для ликвидации религиозной организации такое нарушение законодательства, как неоднократное непредставление отчета о своей деятельности или информации о продолжении деятельности.

В Определении от 14.12.2010 г. № 49-Г10–86 Верховного Суда РФ указано:

«Управление Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Башкортостан (далее — Управление) обратилось в суд с исковым заявлением о ликвидации местной мусульманской религиозной организации Махалля № 1033 с. Кудашево Татышлинского района Республики Башкортостан (далее — Религиозная организация) и исключении ее из единого государственного реестра юридических лиц.

В обоснование своих требований истец указал, что в ходе ревизии установлено неисполнение религиозной организацией… обязанности ежегодно информировать орган, принявший решение о ее государственной регистрации, о продолжении своей деятельности не позднее 15 апреля года, следующего за отчетным. Указанная информация не представлена Религиозной организацией за 2006–2009 гг.

28 августа 2009 г. Управлением в адрес ответчика вынесено предупреждение об устранении этого нарушения в срок до 30 сентября 2009 г., которое не было исполнено.

Указанные обстоятельства, по мнению истца, свидетельствуют о неоднократном нарушении Религиозной организацией требований федеральных законов и являются основанием для ее ликвидации. (…)

В силу абз. 2 п. 2 ст. 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае допущенных при его создании грубых нарушений закона, если эти нарушения носят неустранимый характер, либо осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии), либо запрещенной законом, либо с нарушением Конституции РФ, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов, либо при систематическом осуществлении некоммерческой организацией, в том числе общественной или религиозной организацией (объединением), благотворительным или иным фондом, деятельности, противоречащей ее уставным целям, а также в иных случаях, предусмотренных данным Кодексом.

В соответствии с п. 3 ст. 117 ГК РФ особенности правового положения общественных и религиозных организаций как участников отношений, регулируемых названным Кодексом, определяются законом.

Ликвидация религиозной организации является одним из видов ответственности юридических лиц за допущенные нарушения, порядок и основания применения которой предусмотрены ст. 32 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ “О некоммерческих организациях”, ст. 14 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ “О свободе совести и о религиозных объединениях” и статьей 61 ГК РФ.

В соответствии с п. 1 ст. 18^[20] и п. 10 ст. 32 Федерального закона “О некоммерческих организациях” некоммерческая организация может быть ликвидирована на основании и в порядке, которые предусмотрены ГК РФ, данным Федеральным законом и другими федеральными законами. Неоднократное непредставление некоммерческой организацией в установленный срок сведений, предусмотренных этой статьей, является основанием для обращения уполномоченного органа или его территориального органа в суд с заявлением о ликвидации данной некоммерческой организации.

В Постановлении КС РФ от 18 июля 2003 г. № 14-П по делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона “Об акционерных обществах”, статей 61 и 99 ГК РФ указано, что отсутствие в пункте 2 статьи 61 ГК РФ конкретного перечня положений, нарушение которых может привести к ликвидации юридического лица, то есть его прекращению без перехода прав и обязанностей в порядке правопреемства, не означает, что данная санкция может применяться по одному лишь формальному основанию — в связи с неоднократностью нарушений обязательных для юридических лиц правовых актов. Исходя из общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе наличия вины) и установленных ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ критериев ограничения прав и свобод, соблюдение которых обязательно не только для законодателя, но и для правоприменителя, оспариваемая норма предполагает, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду — с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных юридическим лицом нарушений и вызванных им последствий, — принять решение о ликвидации юридического лица в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц (курсив мой. — М.Ш).

Таким образом, исходя из конституционно-правового смысла указанных норм юридическое лицо, в том числе общественную^[21] религиозную организацию, нельзя ликвидировать лишь по формальному признаку неоднократности нарушений требований закона даже при условии их доказанности.

Характер допущенных юридическим лицом нарушений, а также вызванные ими последствия должны быть настолько существенными и неустранимыми, чтобы восстановление законности было возможно только путем его ликвидации (курсив мой. — М.Ш.).

Ликвидация юридического лица как мера реагирования на нарушения действующего законодательства должна применяться в соответствии с общеправовыми принципами юридической ответственности и быть соразмерной допущенным юридическим лицом нарушениям и вызванным ими последствиям.

Отказывая в удовлетворении заявления Управления, суд правильно исходил из того, что имевшие место в деятельности названной Религиозной организации нарушения действующего законодательства, которые были выявлены в ходе проведенной Управлением проверки, по своему характеру и их последствиям не могут являться достаточным основанием для ликвидации этой общественной^[22] организации.

При этом суд правильно принял во внимание возможность устранения допущенных нарушений, а также объяснения учредителей Религиозной организации о том, что непредоставление отчетности связано с тем, что сменился имам-хатыб мечети, а прежний имам-хатыб не передал надлежащим образом документы и какие-либо указания относительно отчетности, что свидетельствует об отсутствии умышленных действий Религиозной организации, повлекших допущение указанных нарушений».

В случае самораспада религиозной организации, которая фактически прекратила деятельность и в течение трех лет не информировала орган, принявший решение о ее регистрации, о продолжении своей деятельности (в соответствии со ст. 8 п. 9 закона), в судебном порядке происходит признание организации прекратившей свою деятельность и ее исключение из ЕГРЮЛ. С точки зрения гражданского права, ликвидация (добровольная или принудительная) юридического лица представляет собой более или менее длительный процесс, основное содержание которого сводится к выявлению и удовлетворению требований кредиторов, к распоряжению имуществом ликвидируемой организации. Признание организации прекратившей свою деятельность является констатацией фактического исчезновения, упразднения организации.

Пункт 2 статьи 14 содержит перечень оснований для ликвидации религиозной организации и вводит еще одно понятие — «запрет на деятельность», которое распространяется на все религиозные объединения, в том числе не имеющие статуса юридического лица, т. е. на религиозные группы.

Такими основаниями являются:

«нарушение общественной безопасности и общественного порядка;
действия, направленные на осуществление экстремистской деятельности;
принуждение к разрушению семьи;
посягательство на личность, права и свободы граждан;
нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий;
склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
воспрепятствование получению обязательного образования;
принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения;
воспрепятствование угрозой причинения вреда жизни, здоровью, имуществу, если есть опасность реального ее исполнения или применения насильственного воздействия, другими противоправными действиями выходу гражданина из религиозного объединения;
побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий».

Ввиду того, что религиозная группа не является юридическим лицом, она не может быть ликвидирована, суд может вынести решение только о запрете деятельности религиозной группы.

В отношении религиозной организации суд может вынести решение, совмещающее ликвидацию юридического лица и запрет на деятельность ликвидируемого религиозного объединения. Таким образом, религиозная организация, ликвидированная судом за осуществление противоправной группы не сможет продолжить свою деятельность в виде религиозной группы.

Обратим особое внимание на то, что из ФЗ «О свободе совести…» устранена норма, присутствовавшая в Законе РСФСР «О свободе вероисповеданий», согласно которой религиозное объединение не несло ответственности за нарушения закона, совершенные его отдельными членами. Эта норма делала практически невозможным вменение правонарушения в вину объединению в целом. В настоящее время вначале в случае совершения правонарушения конкретными физическими лицами их вина должна быть установлена судом. Если при этом имеются достаточные основания увидеть причинно-следственную связь между противоправными действиями этих граждан и наставлениями или приказом, полученными ими в религиозном объединении, уже в гражданском судопроизводстве рассматривается дело о ликвидации соответствующей религиозной организации, запрете на деятельность религиозного объединения.

Пункт 4 ст. 14 Закона определяет в соответствии с терминологией Федерального закона «О государственной регистрации юридических лиц» порядок государственной регистрации религиозной организации в связи с ее ликвидацией.

Пункт 6 ст. 14 Закона устанавливает, что перечисленные выше основания и порядок ликвидации религиозной организации по решению суда применяются также в отношении запрета деятельности религиозной группы. Пункт 7 говорит о том, что деятельность религиозного объединения может быть приостановлена, религиозная организация может быть ликвидирована, а деятельность религиозного объединения, не являющегося религиозной организацией, может быть запрещена в порядке и по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».

В соответствии с положениями статьи 10 Федерального закона от 25.07.2002 г. № 114 «О противодействии экстремистской деятельности» в случае осуществления религиозной организацией экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, органы Прокуратуры РФ, Министерство юстиции Российской Федерации и его территориальные органы с момента их обращения в суд с заявлением о ликвидации религиозной организации и (или) запрете деятельности религиозного объединения вправе своим решением приостановить деятельность религиозной организации до рассмотрения судом указанного заявления.

Органы Прокуратуры могут приостановить и деятельность религиозной группы. Поскольку судебное разбирательство и вынесение решения по делам данного рода может продолжаться в течение достаточно длительного времени, приостановление деятельности религиозного объединения позволяет предупредить ситуации, когда, будучи уже привлеченным к судебному разбирательству, оно продолжало бы экстремистскую деятельность вплоть до вынесения решения судом решения о ее ликвидации (запрете ее деятельности). Если суд не удовлетворит заявление о ликвидации религиозной организации (о запрете на деятельность религиозного объединения), то она возобновляет свою деятельность после вступления решения суда в законную силу.

Применение положений статьи 14 для запрета религиозной группы затрудняется отсутствием четких формальных критериев, позволяющих констатировать факт создания и существования религиозной группы в том случае, если участники предполагаемой религиозной группы субъективно не считают себя таковыми, если ими не проводилось формальное учреждение религиозной группы (см. выше комментарий к статье 7 Закона). Судом может быть сделан вывод о совершении правонарушения группой лиц и о наличии совокупности объективных признаков религиозного объединения в коллективной деятельности группы лиц, совершивших правонарушение. Однако при отсутствии самоидентификации виновных лиц в качестве участников религиозной группы, при отсутствии формального решения об учреждении религиозной группы и о ее наименовании, при отсутствии полного списка участников группы (не обязательно тождественного составу группы лиц, совершивших правонарушение!) конкретное содержание судебного решения о запрете религиозной группы и механизм его исполнения представить затруднительно, если не невозможно.

Запрет на деятельность религиозной группы может быть практически реализован в случае, если для осуществления ее деятельности кем-либо из участников предоставлено помещение (построено или оборудовано культовое здание) и иное имущество, специально предназначенное для деятельности религиозной группы. В этом случае факт нарушения запрета на деятельность религиозной группы возможно достоверно установить (например, при возобновлении коллективного совершения религиозных обрядов в специально оборудованном молитвенном помещении, принадлежащем одному из участников группы). При отсутствии имущества целевого назначения квалифицировать действия участников запрещенной религиозной группы как продолжение ее деятельности достаточно проблематично.

Практическим последствием принятия судом решения о запрете на деятельность религиозной группы является невозможность для ее участников осуществлять любую деятельность от имени запрещенной группы. Но распространять этот запрет на любую совместную деятельность по исповеданию веры для участников запрещенной религиозной группы представляется неверным. Например, любая совместная молитва участников запрещенной религиозной группы не должна автоматически считаться нарушением запрета. (См. комментарий к ст. 7: нельзя рассматривать всякое коллективное отправление религиозных обрядов как фактическое появление (или возобновление) религиозной группы.)

Однако следует принять во внимание, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 11 от 28.06.2011 г. «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» указывает, что

«для признания организованной группы экстремистским сообществом не требуется предварительного судебного решения о запрете либо ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации в связи с осуществлением экстремистской деятельности».

Постановление определяет экстремистское сообщество как

«устойчивую группу лиц, заранее объединившихся для подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности, характеризующуюся наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава, согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений».

Таким образом, затруднения с вопросом о том, была ли создана религиозная группа и, соответственно, возможно ли запретить её деятельность, не препятствуют пресечению деятельности экстремистских сообществ.

Глава III Закона
Права и условия деятельности религиозных организаций

Третья глава посвящена не всем религиозным объединениям, а только религиозным организациям. Другая форма религиозных объединений — религиозные группы — не будучи юридическими лицами, не являются субъектами гражданских правоотношений (см. выше комментарии к 7-й статье Закона, посвященной религиозным группам).

Согласно части 1 статьи 49 ГК РФ, юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Из этого следует, что религиозные организации, являющиеся в качестве юридического лица субъектом права, обладают целевой (специальной) правоспособностью. Такая правоспособность предусматривает осуществление только тех видов деятельности, которые необходимы для достижения цели религиозной организации, — совместного исповедания и распространения веры.

Однако российское законодательство и правоприменительная практика расширительно интерпретируют целевую правоспособность религиозных организаций, учитывая то обстоятельство, что для достижения основной цели (совместного исповедания и распространения веры) и для обеспечения реальной свободы вероисповедания участников религиозных организаций необходимо осуществление многих сопутствующих видов деятельности, прямо или опосредованно служащих основной цели религиозных организаций.

Помимо видов деятельности, непосредственно связанных с совместным исповеданием и распространением веры (совершение богослужений, религиозных обрядов и церемоний, обучение религии и религиозное воспитание, миссионерская деятельность), религиозные организации могут осуществлять различные виды деятельности, направленные, в частности:

а) на обеспечение культовой деятельности (подготовка кадров служителей культа — профессиональное религиозное образование, изготовление предметов и материалов, необходимых для совершения богослужений и религиозных обрядов, и т. д.);

б) на обеспечение распространения религиозных убеждений (деятельность по изданию религиозной литературы, учреждение средств массовой информации);

в) на реализацию религиозных убеждений в социальной практике (благотворительность, социальное обслуживание, сохранение и реставрация памятников истории и культуры, культурнопросветительная работа и др.).

Опосредованным образом служит достижению основной цели религиозной организации и осуществляемая ею предпринимательская деятельность (см. ниже обсуждение статьи 23 ФЗ «О свободе совести…»).

Для сравнения укажем, что, например, во Франции в соответствии с Законом от 9 декабря 1905 г. «Об отделении Церквей от государства» единственной уставной целью деятельности культовых объединений является отправление культа (ст. 19). Культовые объединения лишены права заниматься не только предпринимательской, но и благотворительной, образовательной, культурно-просветительной и иной некоммерческой деятельностью, не имеющей прямой и непосредственной связи с отправлением религиозного культа^[23].

Действующее законодательство не дает определения понятия «религиозная деятельность»^[24], равно как не устанавливает признаков, в соответствии с которыми та или иная деятельность относится к религиозной деятельности. Религиозные организации имеют право осуществлять множество видов деятельности, которые могут иметь различное, в том числе весьма отдаленное отношение к религии. Например, религиозная организация может не только заниматься благотворительной или культурно-просветительной деятельностью, но также сдавать в аренду принадлежащее ей на праве собственности имущество, вести научные исследования, вести сельскохозяйственную деятельность и т. д. Такие виды деятельности религиозной организации могут не быть «религиозной деятельностью».

С другой стороны, богослужебная деятельность, совершение религиозных обрядов и пр. не является исключительным правом религиозных организаций, т. е. религиозную деятельность могут осуществлять и юридические лица, не являющиеся религиозными организациями, и физические лица. (Хотя органы исполнительной власти, не имея на то никаких юридических оснований, время от времени предъявляют претензии к юридическим лицам иной организационно-правовой формы, нежели религиозные объединения, если их деятельность сопровождается, например, совершением богослужений. Нигде в действующем законодательстве не установлено, что право совершения богослужений и осуществления другой религиозной деятельности принадлежит исключительно религиозным объединениям.) Таким образом, содержание понятий «религиозная деятельность» и «деятельность религиозных организаций» лишь частично совпадает.

Согласно статье 15,

«религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации, и обладают правоспособностью, предусматриваемой в их уставах. Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, если указанные установления не противоречат законодательству Российской Федерации».

К числу внутренних установлений может быть отнесено всё, что регулирует деятельность религиозных объединений и их участников, включая священные тексты, нормы религиозного права, правила совершения богослужений, религиозных обрядов и ритуалов, правила поведения священнослужителей и верующих и т. д. Полный обзор и классификация внутренних установлений, принятых в различных конфессиях, выходит за рамки настоящего комментария. Проиллюстрируем многообразие внутренних установлений на некоторых примерах.

В основе вероучения конфессий, как правило, лежат священные тексты, почитаемые в качестве богооткровенных. Священное Писание у христиан — это Библия, у мусульман — Коран, у буддистов — Типитака (Трипитака).

В православии и католицизме наряду со Священным Писанием признается Священное Предание — Символы веры, Апостольские правила, правила Вселенских и Поместных Соборов, творения отцов Церкви.

Система норм церковного (канонического) права основывается на Библии и Священном Предании. До XIX века сборник норм православного церковного права именовался «Кормчей книгой», с XIX века издается под названием «Книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных, и святых отец». В старообрядческих Церквах сводом норм канонического права является «Кормчая книга».

Действующий Устав Русской Православной Церкви определяет, что она «осуществляет свою деятельность на основе:

а) Священного Писания и Священного Предания;

б) канонов и правил святых апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов;

в) постановлений своих Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода и Указов Патриарха Московского и всея Руси;

г) настоящего Устава».

Помимо норм канонического права, Русская Православная Церковь в своей богослужебной деятельности руководствуется уставом богослужения — Типиконом.

Каноническое право Римско-Католической Церкви кодифицировано в Кодекс канонического права. Действующий Кодекс опубликован в 1983 г. (рус. перевод М., 2007). Богослужебная деятельность регламентируется согласно Канону 2: «По большей части Кодекс не определяет обрядов, которых следует придерживаться при совершении литургических священнодействий; поэтому существующие по сей день литургические законы сохраняют свою силу, если только какой-либо из них не противоречит канонам Кодекса». Чин богослужения Римско-Католической Церкви определен в Novus Ordo, который был введен в употребление Папой Павлом VI в 1969 году.

Деятельность мусульманских религиозных объединений регулируется установлениями шариата. «В шариате освещаются, с точки зрения ислама, как светские, так и религиозные проблемы. В нем сведены в единую систему законы, регулирующие хозяйственную жизнь, нормы морали и этики, мусульманские обряды, праздники и многое другое, определяющее поведение верующих и порядок жизни всей мусульманской общины. В шариате подробно излагаются запреты, перечисляются дозволяемые, одобряемые и порицаемые поступки. По замыслу мусульманских правоведов, шариат и его законы должны охватывать жизнь и деятельность мусульманина от колыбели до могилы. Мусульманское право (фикх) является составной частью шариата»^[25].

Свобода совести, свобода вероисповедания гарантирует, в частности, возможность гражданам совместно, в составе религиозных объединений, действовать в соответствии со своими убеждениями. Логическим следствием этой возможности является право религиозных организаций осуществлять свою деятельность в соответствии со своими внутренними установлениями. В рамках добровольной саморегуляции поведения граждане, объединившиеся в религиозные объединения, действуют в соответствии с религиозными предписаниями, с нормами религиозного права и т. п.

Положения о внутренних установлениях религиозных организаций впервые были введены в статье 12 Закона СССР от 01.10.1990 г. «О свободе совести и религиозных организациях»: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах. Государство принимает к сведению и уважает внутренние установления религиозных организаций, если они представлены в соответствующие государственные органы и поскольку они не противоречат действующему законодательству».

В Законе РСФСР от 25.10.1990 г. «О свободе вероисповеданий» внутренние установления религиозных организаций не упоминались.

Комментируемая статья не дает определения, что именно относится к понятию «внутренние установления», предоставляя религиозным организациям возможность самостоятельно определять, какими правилами и в какой мере регулируются различные сферы их внутренней жизни.

В то же время законодатель отличает внутренние установления от устава, который в соответствии с нормами Гражданского Кодекса и настоящего Закона является учредительным документом религиозной организации.

Соответствие деятельности религиозной организации положениям ее устава подлежит государственному контролю, в то время как проверка соответствия этой деятельности внутренним установлениям религиозной организации в принципе находится вне компетенции государства. (Недостаточно ясен, ввиду отсутствия правоприменительной практики, вопрос о пределах компетенции государства в области контроля за вероисповедной принадлежностью религиозной организации. Например, если религиозная организация, по уставу принадлежащая к одной конфессии, отправляет религиозные обряды по канонам другой религии, правомерен ли государственный контроль за тем, что, с одной стороны, зафиксировано в уставе, но с другой — относится к чисто вероучительным вопросам? На практике с подобными случаями сталкиваться еще не приходилось, но это не означает, что подобные коллизии не могут возникнуть в самом ближайшем будущем).

Внутренние установления религиозных организаций должны соответствовать их уставам. В частности, комментируемый пункт указывает, что религиозные организации, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними установлениями, должны обладать предусмотренной уставом правосубъектностью. Это означает, что религиозная организация не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную ее уставом, хотя бы эта деятельность и основывалась на внутренних установлениях организации.

Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» ограничивал возможность включения в гражданский устав религиозного объединения положений внутренних установлений, которые относятся к регулированию вопросов вероучения, богослужения, канонического права, контроль за соблюдением которых лежит вне компетенции государства: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах» (статья 12). ФЗ «О свободе совести…» не содержит таких ограничений. Однако включение соответствующих положений в устав религиозной организации осложнит определение границ полномочий государственного контроля за деятельностью религиозных организаций. Если в уставе религиозной организации содержится положение о том, что она осуществляет свою деятельность, например, «в соответствии с о Священным Писанием», «в соответствии с правилами Вселенских и Поместных Соборов» или «в соответствии с шариатом», то орган, осуществляющий контроль за соблюдением религиозной организацией устава относительно целей и порядка ее деятельности (см. ст. 25 и комментарий к ней), будет должен либо проверять деятельность религиозной организации на соответствие религиозным нормам, «на богословскую правоверность» (что в принципе противоречит принципу отделения религиозных объединений от государства), либо воспринимать эти положения устава как не имеющие юридического значения.

Размещение статьи о внутренних установлениях в главе о деятельности религиозных организаций связано с необходимостью отразить в Законе, что деятельность религиозных организаций регулируется не только государственным законодательством, но и внутренними религиозными нормами, которые хотя и не имеют юридической силы, но принимаются во внимание государством.

Однако неправомерно делать вывод, что только наделенные правосубъектностью юридического лица религиозные организации могут обладать внутренними установлениями. Религиозная группа, не будучи юридическим лицом, не может вступать в правоотношения от своего имени и, соответственно, при этом руководствоваться некоторыми внутренними установлениями. Но участники религиозной группы в процессе деятельности по совместному исповеданию и распространению веры руководствуются правилами и нормами своей религии. Такие внутренние установления в религиозной группе могут иметь характер «неписаных правил» или быть оформлены в письменном виде. Эти внутренние установления религиозной группы также должны уважаться государством, поскольку все участники религиозной группы имеют право действовать в соответствии с этими внутренними установлениями в рамках конституционно-правовых гарантий свободы совести и свободы вероисповедания. Не основанное на законе нарушение внутренних установлений религиозной группы со стороны третьих лиц по своей правовой сущности является воспрепятствованием осуществлению права на свободу совести участниками религиозной группы, нарушением их права действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями.

Комментируемая норма не требует обязательной формализации внутренних установлений в виде какого-либо документа. Однако практическое обеспечение проявления уважения к этим внутренним установлениям со стороны государства, а также их защита от неправомерных нарушений третьими лицами более эффективно достигается при наличии такой формализации^[26]. Так, например, в рассматриваемом ниже судебном споре, связанном с правилами поведения на территории монастыря, вынесенное решение было, в частности, основано на существовании утвержденных правил. В то же время отсутствие соответствующего документа не означает, что уполномоченные представители религиозной организации не вправе поддерживать порядок на ее территории и в зданиях, руководствуясь религиозными традициями, обычаями, правилами, пусть и неписаными. В этих случаях при возникновении конфликта процедура доказывания правомерности применения этих правил окажется, вероятно, более трудоемкой. Также проявление уважения со стороны государства к внутренним установлениям религиозных организаций реально осуществимо при наличии доступного, понятного и конкретного изложения этих установлений для сведения представителей государственных органов и учреждений.

Термин «уважает» в выражении «государство уважает внутренние установления религиозных организаций» следует интерпретировать в том же ключе, в котором Европейский Суд по правам человека истолковывает аналогичный термин в статье 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ^[27].

Слово «уважать» «означает больше, чем «признавать» или «принять во внимание»; в дополнение к первоначальному отрицательному значению, он также включает некоторое позитивное обязательство со стороны государства» (Судебное решение по делу «Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства», п. 37). Требования, предусматриваемые понятием «уважение», который присутствует также в ст. 8 ЕКПЧ^[28], могут существенно варьироваться в различных ситуациях ввиду разнообразия применяемых практик и условий, существующих в государствах — участниках Конвенции. Это понятие подразумевает, что названные государства обладают большой свободой усмотрения, чтобы определять, в зависимости от потребностей и ресурсов общины и индивидуумов, какие надлежит принимать меры для соблюдения Конвенции (Судебное решение Большой Палаты ЕКПЧ по делу «Лаутси против Италии», п. 61).

Как пример проявления уважения государства к внутренним установлениям религиозных организаций можно привести использование в официальных документах вместе с фамилиями и монашеских имен и обращение к служителям культов согласно правилам обращения к носителю соответствующего сана. (В первые годы Советской власти представители государства демонстративно игнорировали эти правила, желая подчеркнуть их юридическую ничтожность, и обращались к священнослужителям «гражданин (фамилия)»). Однако следует также учитывать, что в соответствии со ст. 19 ГК РФ, гражданин приобретает права и обязанности под своим именем, а перемена имени подлежит регистрации в порядке, установленном для регистрации актов гражданского состояния. Таким образом, если перемена имени при крещении или монашеском постриге не зарегистрирована, гражданин должен указывать в документах гражданско-правового характера имя в соответствии с паспортными данными.

Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, но не признает их в качестве источника права, они не являются непосредственным основанием для возникновения прав и обязанностей, их нарушение не рассматривается в качестве правонарушения ipso facto. Полномочия священнослужителя как руководителя (представителя) религиозной организации признаются юридически значимыми не в силу факта его возведения в сан в соответствии с внутренними установлениями религиозной организации, а в силу утверждения в должности согласно уставу организации.

Нарушение внутренних установлений религиозного объединения может рассматриваться как правонарушение, если оно выражается, например, в воспрепятствовании деятельности религиозных организаций, совершению религиозных обрядов (ст. 148 УК РФ), оскорбление религиозных чувств граждан (ст. 5.26 КоАП РФ), т. е. одновременно нарушает нормы действующего российского законодательства. Нарушение внутренних установлений религиозных организаций, не являющееся правонарушением, может повлечь правомерные ненасильственные санкции против нарушителя со стороны религиозной организации. Так, священнослужитель может быть лишен сана, запрещен в служении; участник (член) религиозного объединения может быть исключен из его состава. Лица, нарушающие внутренний распорядок, правила поведения на территории религиозной организации, в культовом здании, могут быть выдворены (не допущены). В Определении Конституционного Суда РФ от 11.07.02 г. № 209-О изложены следующие обстоятельства дела:

«решением Гагаринского районного суда города Москвы со ссылкой на пункт 2 статьи 15 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях” М. Б. Михайловой и К. А. Рывкину было отказано в удовлетворении жалобы на действия служителей Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, выразившиеся в обращенном к М. Б. Михайловой требовании во время посещения монастыря покрыть голову платком и обвязать талию полотнищем, поскольку согласно решению администрации монастыря на его территорию не допускаются женщины в брюках и без головного убора. Суд также отказал истцам в возмещении морального вреда. Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда это решение оставлено без изменения.

По мнению Гагаринского районного суда города Москвы, правила, касающиеся одежды посетителей монастыря (эти правила изложены в “Обращении к паломникам и туристам, желающим посетить священные места Спасо-Преображенского Валаамского монастыря”, утвержденном 21 июня 2000 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II), не противоречат законодательству Российской Федерации и не создают препятствий для осуществления ими прав, предусмотренных Конституцией Российской Федерации»^[29].

Внутренние установления религиозных организаций могут учитываться при определении прав и обязанностей сторон трудового договора в религиозной организации (ст. 343 Трудового Кодекса РФ, см. также главу 12 данной книги).

К внутренним установлениям религиозных организаций относятся нормы религиозного права. Во многих конфессиях соблюдение норм религиозного права обеспечивается религиозными судами, которые осуществляют правосудие, определяют виновность и меру наказания для нарушителей, разрешают споры, связанные с применением данных норм.

Комментируемая статья 15 дважды упоминает о том, что внутренние установления религиозных организаций должны не противоречить законодательству Российской Федерации. Государство не допускает, чтобы внутренние установления религиозных организаций исполнялись путем насильственного принуждения и правомерно вмешивается, защищая права и свободы личности от посягательств со стороны религиозных объединений, хотя бы и основанных на религиозных правилах.

В Российской Федерации религиозные суды не имеют права приговаривать к телесным наказаниям. Даже добровольное согласие осужденного на исполнение приговора не придаст законности действиям, подпадающим под нормы Уголовного Кодекса РФ (побои, истязание, причинение телесных повреждений). Религиозные организации не вправе насильственно принуждать кого бы то ни было к исполнению решений религиозных судов. Выплата денежного штрафа, выполнение какой-либо работы, ограничение свободы передвижения (например, запрет покидать монастырь для монашествующего), соблюдение особого поста и т. п. в соответствии с решением религиозного суда могут осуществляться только при добровольном согласии осужденного. Лицо, не согласное с наложенным наказанием, имеет право отказаться от его исполнения и при необходимости выйти из числа участников (членов) религиозной организации.

В пределах, не противоречащих действующему законодательству, религиозные организации вправе обеспечивать исполнение решений религиозных судов против воли осужденного, например не допускать отлученного к участию в коллективных богослужениях, лишить сана и запретить в служении священнослужителя.

Как отмечает французская исследовательница Эльза Форей, «большинство религий содержит некоторые правила, несовместимые с поддержанием общественного порядка. В качестве примера мусульманское уголовное право частично противоречит общественному порядку: оно, в частности, предусматривает побиение камнями за адюльтер, смертную казнь за вероотступничество или богохульство, отрубание руки за кражу и т. д. Тем не менее государство не запрещает ни присоединение к этой религии, ни отправление ее культа: оно вмешивается только в случае реальных правонарушений. Иначе говоря, должно иметь место реальное посягательство на общественный порядок»^[30]. Этот подход представляется более правильным, нежели имеющая место в российской судебной практике тенденция признавать «экстремистскими» религиозные тексты.

Внутренние установления религиозных объединений не должны обеспечивать свободу совести священнослужителей и всех иных участников религиозных объединений; напротив, их свобода совести ограничивается рамками требований внутренних установлений. Гарантией свободы совести является возможность беспрепятственного выхода участника из религиозного объединения, если возникли неустранимые противоречия между его личными убеждениями и внутренними установлениями религиозной организации.

В решении по делу Х. против Дании от 8 марта 1976 г. (жалоба связана с отстранением от должности священника Государственной Церкви Дании, в порядке личной инициативы требовавшего предварительного религиозного обучения перед крещением) Европейская Комиссия по правам человека констатирует, что:

«Церковь является организованным религиозным обществом, основанным на идентичности или существенном сходстве убеждений. Благодаря правам, признаваемым за ее участниками статьей 9, церковь и сама пользуется защитой свободы исповедовать свою религию, организовывать отправление религиозного культа, обучать практикам и ритуалам и вправе обеспечивать и навязывать единообразие в этих предметах. В иных выражениях… церкви не обязаны обеспечивать свободу вероисповедания для своих священников и своих верующих».

В решении по делу Карлссон против Швеции от 8 сентября 1988 г. Европейская Комиссия по правам человека отмечает, что государства не обязаны обеспечивать соблюдение Конвенции в рамках внутриконфессиональных отношений:

«статья 9 не обязывает Высокие Договаривающиеся стороны обеспечивать, чтобы церкви, находящиеся в их юрисдикции, обеспечивали религиозную свободу своих верующих и священников. Свобода религии не предоставляет служителю культа право отстаивать свои частные религиозные убеждения внутри церкви, в которой он осуществляет свое служение или добивается назначения на пост. Если убеждения заявителя относительно женского священства и, как следствие этого, его намерения в отношении /невозможности/ сотрудничества с коллегами-женщинами признаны несовместимыми с общепринятыми взглядами в церкви по этому вопросу, церковь не обязана принимать заявителя в качестве своего священнослужителя. С другой стороны, если требования, предъявляемые церковью к личности, входят в конфликт с его убеждениями, он должен обладать свободой покинуть свою должность и Комиссия считает это высшей гарантией права личности на свободу мысли, совести и религии».

Статья 16 рассматриваемого закона посвящена религиозным обрядам и церемониям. Ее первый пункт установил, что «религиозные организации вправе основывать и содержать культовые здания и сооружения, иные места и объекты, специально предназначенные для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, религиозного почитания (паломничества)». Следует обратить особое внимание на то, что предусмотренное этим пунктом право не является исключительным, то есть принадлежащим одним лишь религиозным организациям. Например, гражданин (физическое лицо) вправе построить на принадлежащем ему земельном участке мечеть или здание для проведения религиозных собраний. То же самое касается и негосударственных юридических лиц, некоммерческих и коммерческих организаций. Как уже отмечалось нами, утверждения о том, что только религиозные организации имеют право заниматься «религиозной деятельностью», что общественное объединение не вправе совершать богослужения, иметь в собственности культовое здание, не основаны на законодательстве и не соответствуют действительности. (Например, кафедральный собор Храм Христа Спасителя не является собственностью религиозной организации, им владеет некоммерческая организация «Фонд Храма Христа Спасителя»).

Религиозная группа, не являясь юридическим лицом, не может владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом от своего имени. Основателями и собственниками культового здания, в котором осуществляет свою деятельность религиозная группа, могут быть ее участники — физические лица.

Далее в статье определяются особенности правил совершения богослужений и религиозных обрядов в зависимости от места их проведения. Согласно пункту 2 ст. 16,

«богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются

в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях,
в иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей,
в местах паломничества,
в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях,
а также в жилых помещениях».

Это означает, что совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний во всех вышеперечисленных местах осуществляется свободно, без необходимости уведомлять органы власти, получать их согласование или разрешение.

Иногда возникают вопросы, связанные с правовым регулированием проведения богослужений или религиозных собраний в арендованных религиозными организациями помещениях, в том числе в киноконцертных или спортивных залах. Требуется ли в данном случае уведомлять органы власти о проведении публичного мероприятия? В данных случаях собственник помещения предоставляет его арендатору (религиозной организации) для совершения богослужения по договору аренды, что полностью соответствует формулировке рассматриваемого пункта Закона об «иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей». Кроме того, при проведении публичного мероприятия в форме собрания Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» не требует предварительного уведомления органов власти (ст. 7, п. 1).

По каким правилам должно совершаться богослужение на земельном участке, на котором только планируется построить культовое здание? Если земельный участок уже предоставлен религиозной организации в безвозмездное срочное пользование в целях строительства зданий, строений, сооружений религиозного назначения в соответствии с п. 3 ст. 30 Земельного Кодекса РФ, то богослужения на нем могут совершаться свободно и беспрепятственно. Если официальное решение о передаче земельного участка еще не принято или если религиозная организация еще не располагает правоустанавливающими документами на земельный участок и он формально относится, например, к землям общего пользования, необходимо согласование проведения богослужения как публичного мероприятия.

В соответствии с п. 3 статьи 16,

«религиозные организации вправе проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан в помещениях, специально выделяемых администрацией для этих целей. Проведение религиозных обрядов в помещениях мест содержания под стражей допускается с соблюдением требований уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации».

Это право религиозных организаций взаимосвязано с правом граждан, находящихся в перечисленных учреждениях, на свободу вероисповедания и, в частности, на допуск к ним священнослужителей и на совершение религиозных обрядов (см. также главу 3 данной книги, где перечислены соответствующие законодательные акты). Отметим, что реализация этого права религиозных организаций и граждан не требует получения согласия администрации учреждения (она может мотивированно отказать, только если проведение религиозных обрядов противоречит конкретным нормам внутренних установлений учреждения). Напротив, администрация обязана не только не препятствовать совершению религиозных обрядов, но и выделить для этой цели специальное помещение.

Формулировка, согласно которой религиозные обряды совершаются в данных учреждениях по просьбам находящихся в них граждан, однозначно указывает, что инициатива должна исходить именно от этих граждан. Без соответствующих просьб религиозные организации не вправе претендовать на допуск священнослужителей и других своих представителей в эти учреждения, например с целью миссионерской деятельности, религиозной проповеди.

Пункт 4 статьи 16 определяет, что «командование воинских частей с учетом требований воинских уставов не препятствует участию военнослужащих в богослужениях, других религиозных обрядах и церемониях». Более подробно проблема свободы совести в Вооруженных Силах рассматривается нами в главе 15.

«В иных случаях публичные богослужения, другие религиозные обряды и церемонии осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций» (пункт 5 статьи 16).

Порядок проведения публичных мероприятий установлен Федеральным законом от 19 июня 2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». В его статье 3 даны определения основных понятий:

«1) публичное мероприятие — открытая, мирная, доступная каждому, проводимая в форме собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования либо в различных сочетаниях этих форм акция, осуществляемая по инициативе граждан Российской Федерации, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений, в том числе с использованием транспортных средств. Целью публичного мероприятия является свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики;

2) собрание — совместное присутствие граждан в специально отведенном или приспособленном для этого месте для коллективного обсуждения каких-либо общественно значимых вопросов;

3) митинг — массовое присутствие граждан в определенном месте для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера;

4) демонстрация — организованное публичное выражение общественных настроений группой граждан с использованием во время передвижения плакатов, транспарантов и иных средств наглядной агитации;

5) шествие — массовое прохождение граждан по заранее определенному маршруту в целях привлечения внимания к какимлибо проблемам;

6) пикетирование — форма публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации.

В соответствии с п. 1 ст. 7 вышеназванного Закона, уведомление о проведении публичного мероприятия (за исключением собрания и пикетирования, проводимого одним участником) подается его организатором в письменной форме в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления в срок не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения публичного мероприятия. При проведении пикетирования группой лиц уведомление о проведении публичного мероприятия может подаваться в срок не позднее трех дней до дня его проведения, а если указанные дни совпадают с воскресеньем и (или) нерабочим праздничным днем (нерабочими праздничными днями), — не позднее четырех дней до дня его проведения.

Статья 17 ФЗ «О свободе совести…» устанавливает, что

«религиозные организации вправе производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения».

Данное право не принадлежит исключительно религиозным организациям. Перечисленные виды деятельности с религиозной литературой и предметами религиозного назначения могут осуществляться также и гражданами (физическими лицами), и юридическими лицами иных организационно-правовых форм, чем религиозные организации. Следует констатировать, что в российском законодательстве не установлен универсальный критерий для отнесения той или иной литературы или предметов к «религиозным». Так, «Перечень предметов религиозного назначения и религиозной литературы…», утвержденный Постановлением Правительства РФ от 31.03.2001 г. № 251 (подробнее см. главу 11, «Доходы и налогообложение религиозных организаций») разрешает вопрос о том, какие предметы относятся к указанным категориям только применительно к вопросу о применении льготы по налогу на добавленную стоимость. Федеральный закон от 30.11.2010 г. № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» дает определение понятия «имущество религиозного назначения», используемое только для целей данного Закона (разрешения вопросов, связанных с передачей имущества.

Далеко не всегда можно дать однозначный ответ, является ли то или иное сочинение богословско-философского характера «религиозной литературой», так же как является ли изделие с религиозной символикой предметом религиозного назначения или просто ювелирным украшением. Ввиду того, что операции с религиозной литературой и предметами религиозного назначения свободно совершаются всеми лицами, необходимости в законодательном установлении определения соответствующих понятий не имеется. Рассматривавшаяся некоторое время назад законодательная инициатива о введении специального лицензирования издания и распространения религиозной литературы не была реализована, в частности, по причине невозможности точного формального определения, какая литература является религиозной, а какая — нет.

Согласно пункту 2 ст. 17, «религиозные организации пользуются исключительным правом учреждения организаций, издающих богослужебную литературу и производящих предметы культового назначения». Данное ограничение распространяется только на учреждение предприятий, специализирующихся на производстве одной лишь вышеуказанной продукции (например, мастерская по производству предметов, употребляемых при богослужении). Однако издательства, типографии и мастерские, выпускающие более или менее широкий спектр продукции нерелигиозного назначения, имеют полное право изготовить среди прочей продукции, например по заказу религиозной организации, тираж богослужебной книги или партию предметов культового назначения.

Третий пункт ст. 17 установил, что «литература, печатные, аудио- и видеоматериалы, выпускаемые религиозными организациями, должны иметь маркировку с официальным полным наименованием данной религиозной организации». Данное требование защищает право всех тех, к кому обращается религиозная организация, распространяя литературу и иные выпущенные ею материалы, знать, с кем именно они вступают в контакт. Напомним, что в соответствии с п. 8 ст. 8 рассматриваемого Закона «наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании». Таким образом, каждый получивший листовку, брошюру, газету, журнал, книгу должен иметь возможность узнать из выходных данных, какая религиозная организация и, в частности, какого вероисповедания выпустила этот материал. В то же время, если выпуск литературы осуществляется не религиозной организацией, а, например, издательством, которое зарегистрировано как самостоятельное юридическое лицо, в выходных данных может быть указано только название издательства (если это не издание по заказу религиозной организации).

Статья 18 признает за религиозными организациями право осуществлять благотворительную деятельность как непосредственно, так и путем учреждения благотворительных организаций (подробнее см. главу 12 настоящего издания). Пункт 2 ст. 18 говорит о том, что

«для реализации своих уставных целей и задач религиозные организации в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, имеют право создавать культурно-просветительские организации, образовательные и другие учреждения, а также учреждать средства массовой информации».

К культурно-просветительским организациям относятся организации, учреждения и предприятия по производству, тиражированию и распространению культурных ценностей, благ, посредничеству в области культурной деятельности в порядке, определяемом законодательством РФ.

Учреждение религиозными организациями средств массовой информации осуществляется в соответствии с Законом РФ от 27.12.1991 г. № 2124–1 «О средствах массовой информации».

Под массовой информацией понимаются предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы;
под средством массовой информации понимается периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмма, радиопрограмма, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием (названием);
под периодическим печатным изданием понимается газета, журнал, альманах, бюллетень, иное издание, имеющее постоянное наименование (название), текущий номер и выходящее в свет не реже одного раза в год;
под радио-, теле-, видео-, кинохроникальной программой понимается совокупность периодических аудио-, аудиовизуальных сообщений и материалов (передач), имеющая постоянное наименование (название) и выходящая в свет (в эфир) не реже одного раза в год.

Статья 18 ФЗ «О свободе совести…» предусматривает также право религиозных организаций создавать образовательные учреждения, а статья 19 — исключительное право создавать учреждения профессионального религиозного образования. (Подробнее об образовательной деятельности религиозных организаций см. главу 14.)

Статья 20 рассматриваемого Федерального закона посвящена международным связям и контактам религиозных организаций. Согласно данной статье:

«1. Религиозные организации вправе устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, для получения религиозного образования, а также приглашать для этих целей иностранных граждан.

2. Религиозные организации имеют исключительное право приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью в данных организациях в соответствии с федеральным законодательством».

Как отмечает проф. Л. С. Симкин, любому юридическому лицу, некоммерческой организации, общественному объединению не запрещается приглашать иностранного религиозного деятеля для молебна, встречи или даже паломничества для поклонения святым местам. Но пригласить его для ведения профессиональной деятельности в религиозном объединении вправе лишь религиозные организации.

Проф. Симкин полагает^[31], что понятие профессиональной деятельности включает не только выполнение оплачиваемых обязанностей служителя культа, но и безвозмездное служение на постоянной основе. Поэтому важно провести разграничение между профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью и трудовой деятельностью. Трудовой деятельностью иностранного гражданина признается его работа в России на основании трудового договора или гражданско-правового договора на выполнение работ (оказание услуг). В этом случае религиозная организация должна получить разрешение на привлечение и использование труда иностранных работников, а иностранный гражданин — иметь разрешение на работу. Если приглашенный религиозной организацией иностранный гражданин в соответствии с той или иной церковной традицией добровольно и безвозмездно выполняет соответствующее служение, не вступая с кем-либо в трудовые или гражданско-правовые отношения, такая деятельность не является трудовой в том смысле, который в нее вкладывается законодательством о правовом положении иностранных граждан. Соответственно, в этом случае не требуется получение вышеназванных разрешений.

Иностранные граждане, приглашенные российскими религиозными организациями, вправе занимать должности в органах управления религиозных организаций, включая руководящие посты. Но они не могут входить в число учредителей местной религиозной организации.

Статьи 21 и 22 посвящены соответственно праву собственности религиозных организаций и их праву пользоваться имуществом, принадлежащим государству или другим собственникам. Вопросы имущественного положения религиозных организаций детально рассмотрены нами далее в главах 9 и 10.

Статья 23 закрепляет право религиозных организаций осуществлять предпринимательскую деятельность и создавать собственные предприятия — коммерческие организации, регистрируемые в качестве самостоятельных юридических лиц. Религиозные организации являются одной из форм некоммерческих организаций. Гражданский Кодекс устанавливает, что некоммерческие организации, в том числе общественные и религиозные организации, могут осуществлять предпринимательскую деятельность лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям (ст. 50, ч. 4; ст. 117, ч. 1).

Религиозные организации не имеют извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности и не распределяют полученную прибыль между участниками.

Часть 2 статьи 24 ФЗ «О некоммерческих организациях», развивая вышеприведенные положения ГК РФ, указывает, что некоммерческая организация может осуществлять предпринимательскую и иную приносящую доход деятельность лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых она создана и соответствует указанным целям, при условии, что такая деятельность указана в его учредительных документах. Такой деятельностью признаются приносящее прибыль производство товаров и услуг, отвечающих целям создания некоммерческой организации, а также приобретение и реализация ценных бумаг, имущественных и неимущественных прав, участие в хозяйственных обществах и участие в товариществах на вере в качестве вкладчика.

Соблюсти условие, согласно которому прибыль от предпринимательской деятельности должна направляться на достижение уставной цели религиозной организации, достаточно несложно. Но это не означает, что религиозная организация может заниматься любым из перечисленных выше видов предпринимательской деятельности, если прибыль используется на ремонт и содержание культового здания, благотворительность, религиозное образование, денежное содержание (зарплату) священнослужителей и работников религиозной организации и т. п. расходы, связанные с совместным исповеданием и распространением веры. Предпринимательская деятельность должна также, как следует из приведенных положений законодательства, соответствовать уставным целям организации. Однако в некоторых случаях определить меру «соответствия» той или иной предпринимательской деятельности уставным целям религиозной организации бывает достаточно непросто.

С большей определенностью можно говорить о том, какие виды предпринимательской деятельности явно не соответствуют целям религиозной организации. Например, религиозная организация может осуществлять приносящую прибыль деятельность по изданию и продаже религиозной литературы, но не вправе заниматься торговлей бытовой техникой, автомобилями и т. п., а также торгово-посреднической деятельностью.

В соответствии с определением, данным в статье 2 Гражданского Кодекса РФ, «предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке». Некоторые авторы полагают, что деятельность религиозных организаций по производству и реализации предметов религиозного назначения, религиозной и богослужебной литературы не является предпринимательской. «Эти виды религиозной деятельности являются формами распространения вероучения, неотъемлемой частью совершения богослужений, религиозных обрядов, церемоний, молитвенных собраний и других культовых действий, они не направлены на систематическое получение прибыли. Религиозные организации зачастую вынуждены осуществлять эти виды деятельности на возмездной основе, чтобы возместить свои затраты на организацию указанных видов деятельности, из-за недостатка других источников финансирования (пожертвований, благотворительных взносов)»^[32]. Можно согласиться с тем, что вышеперечисленные виды деятельности религиозных организаций не относятся к предпринимательской деятельности, что, однако, не дает повода впадать в другую крайность и утверждать, что всякая деятельность религиозных организаций, приносящая им регулярную прибыль, не является предпринимательской деятельностью.

Государство и общество заинтересованы в том, чтобы деятельность религиозных организаций осуществлялась на основе самофинансирования; однако необходим контроль за тем, чтобы религиозный статус организации не превращался в прикрытие для коммерческой деятельности, направленной не на достижение уставных целей, а на уклонение от уплаты налогов и на личное обогащение отдельных лиц.

Сравнение с Законом РСФСР «О свободе вероисповеданий» показывает, что из действующего закона исчез ряд статей, закреплявших льготы религиозных организаций по налогообложению. Это связано с тем, что в настоящее время данные вопросы урегулированы в налоговом законодательстве.

Завершает третью главу статья 24, отведенная трудовым правоотношениям в религиозных организациях: подтверждается право религиозных организаций заключать трудовые договоры с работниками, устанавливается, что на граждан, работающих в религиозных организациях, распространяется российское законодательство о труде, о социальном и пенсионном обеспечении, о социальном страховании. Вопросы трудовых отношений в религиозных организациях регламентированы специальной главой Трудового Кодекса Российской Федерации. Этой теме посвящена глава 12 настоящей книги.

Глава IV
«Надзор и контроль за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях».

Статья 25 определяет, что надзор за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях осуществляют органы прокуратуры. Предметом надзора являются исполнение законов, действующих на территории РФ, и соблюдение прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами и ведомствами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, а также органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций, соответствие законам правовых актов, издаваемых органами и должностными лицами.

Пункт 2 статьи 25 возлагает на орган, принявший решение о регистрации религиозной организации, контроль за соблюдением ею устава относительно целей и порядка ее деятельности. В настоящее время этим органом является Министерство юстиции РФ и его территориальные управления по субъектам РФ. Контрольные полномочия реализуются в следующих административных процедурах:

— проведение проверок религиозных организаций по вопросам, отнесенным к компетенции Минюста России (его территориальных органов);

— анализ отчетов религиозных организаций;

— участие в мероприятиях религиозных организаций.

Приказом Минюста РФ от 30.12.2011 г. № 456 утвержден Административный регламент исполнения Министерством юстиции Российской Федерации государственной функции по осуществлению контроля за соответствием деятельности некоммерческих организаций уставным целям и задачам, филиалов и представительств международных организаций, иностранных некоммерческих неправительственных организаций заявленным целям и задачам, а также за соблюдением ими законодательства Российской Федерации.

Проверки деятельности религиозных организаций могут быть плановыми и внеплановыми. Плановые проверки могут проводиться не чаще одного раза в три года. Основанием для проведения внеплановых проверок являются:

1) истечение срока исполнения религиозной организацией ранее вынесенного предупреждения об устранении выявленного нарушения;

2) поступление в Минюст России (территориальные органы) обращений и заявлений о причинении или угрозе причинения вреда жизни, здоровью граждан, вреда животным, растениям, окружающей среде, объектам культурного наследия (памятникам истории и культуры) народов РФ, безопасности государства, а также угрозы чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера;

3) поручения Президента РФ и Правительства РФ.

По итогам реализации своих контрольных полномочий Минюст России (территориальным органом) в соответствии с законодательством РФ вправе:

1) вынести предупреждение;

2) возбудить дело об административном правонарушении;

3) приостановить деятельность религиозной организации;

4) направить в суд заявление о приостановлении деятельности религиозной организации или о ее ликвидации.

Вопрос о сведениях (отчетах или информации о продолжении своей деятельности), которые религиозные организации обязаны представлять в Министерство юстиции или в его территориальные органы, был рассмотрен нами ранее при обсуждении пункта 9 статьи 8 ФЗ «О свободе совести…».

Статья 26 говорит о том, что нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях влечет за собой уголовную, административную и иную ответственность.

Данная статья сама не вводит никакой юридической ответственности, она является отсылающей к другим нормативноправовым актам.

Нормы уголовного и административного права содержат целый ряд положений, устанавливающих ответственность за правонарушения в сфере свободы совести. Этой теме посвящена глава 16 данной книги. К числу иных видов ответственности следует отнести гражданско-правовую, наступающую в связи с обращением в суд с гражданским иском лица, права которого были нарушены действиями других юридических или физических лиц или органов власти, а также дисциплинарную ответственность, к которой привлекаются должностные лица, нарушившие законодательство или иным образом не выполнившие свои обязанности.

Завершающая статья 27 посвящена вопросам, связанным с вступлением в силу рассматриваемого Закона. Религиозные организации были обязаны привести свои уставы и иные учредительные документы в соответствие с данным Законом и пройти перерегистрацию в установленный срок (первоначально до 31.12.1999 г., затем срок был продлен до 31.12.2000 г.). Перерегистрация призвана была обеспечить ликвидацию фактически прекративших свою деятельность и допускающих нарушения законодательства религиозных организаций. Помимо этого, предполагалось частично ограничить правоспособность религиозных организаций, не имеющих документа, подтверждающего их существование на соответствующей территории на протяжении не менее пятнадцати лет при условии их ежегодной перерегистрации до наступления указанного пятнадцатилетнего срока. Однако Конституционный Суд (см. ниже) дал иное толкование относительно применения указанной нормы Закона.

Разногласия по поводу применения некоторых норм Закона стали причиной обращения заинтересованных лиц в Конституционный Суд, акты которого стали важным разъяснением содержания этих норм.

23 ноября 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес решение по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого п. 3 ст. 27^[33]. Поводом для рассмотрения явились поданные независимо друг от друга и соединенные в одном производстве жалобы религиозного общества Свидетелей Иеговы в Ярославле и религиозной организации «Христианская церковь Прославления» (Абакан, Республика Хакасия). Органы власти, ссылаясь на данную норму Закона, отказывали жалобщикам в возможности пользоваться следующими предусмотренными Законом правами:

обращаться к Президенту Российской Федерации с просьбой о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу и об освобождении от военных сборов для священнослужителей (п. 4 ст. 3)^[34];
создавать образовательные учреждения и по просьбе родителей, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, и по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления обучать детей религии вне рамок образовательной программы (п. 3, 4 ст. 5);
иметь при российской религиозной организации представительство иностранной религиозной организации (п. 5 ст. 13);
проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан (п. 3 ст. 16);
производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудиои видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения (п. 1 ст. 17);
учреждать организации, издающие богослужебную литературу и производящие предметы культового назначения (п. 2 ст. 17);
создавать духовные образовательные учреждения для подготовки служителей и религиозного персонала (ст. 19);
приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, религиозной деятельностью (п. 2 ст. 20).

Другой акт Конституционного Суда, связанный с применением положений ФЗ «О свободе совести…» — Определение от 13 апреля 2000 г. № 46-О «По жалобе религиозного объединения “Независимый российский регион Общества Иисуса” на нарушение конституционных прав и свобод пунктами 3, 4 и 5 статьи 8, статьями 9 и 13, пунктами 3 и 4 статьи 27 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях”»^[35]. Заявителю жалобы было неоднократно отказано в перерегистрации в связи с тем, что его структура не соответствует требованиям Закона, а его учредитель — Всемирный орден иезуитов согласно ст. 13 Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не наделен правом учреждения религиозных организаций на территории Российской Федерации. Кроме того, оспаривалось право использования слова «российский» в названии организации.

Третий акт Конституционного Суда — Определение от 7 февраля 2002 г. № 7-О «По жалобе религиозного объединения “Московское отделение Армии Спасения” на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 4 статьи 27 Федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях”»^[36]. Регистрирующий орган отказывал религиозной организации в перерегистрации, а затем вышел в суд с иском о ее ликвидации в связи с тем, что срок, установленный для перерегистрации, истек (не прошедшие перерегистрацию организации подлежат ликвидации).

Из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом в двух названных определениях, следует, что вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям (ст. 55, ч. 3, Конституции Российской Федерации).

Конституционный Суд пришел к выводу, что законодатель не мог лишить учрежденные и обладающие полной правоспособностью религиозные организации возможности пользоваться уже принадлежавшими им правами, закрепленными и новым Законом, на том лишь основании, что они не имеют подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования. Религиозные организации, учрежденные до вступления в силу данного Федерального закона, должны пользоваться правами юридического лица в полном объеме, без подтверждения пятнадцатилетнего минимального срока существования на соответствующей территории, без ежегодной перерегистрации и без ограничений, установленных в четвертом абзаце п. 3 ст. 27 названного Закона.

Осуществляя перерегистрацию, религиозные организации в своих учредительных документах могут указать в качестве организационно-правовой формы один из видов религиозной организации, предусмотренных ст. 8 Закона, не создавая новых подразделений, в том числе территориальных, в соответствии с предъявляемыми к ней с точки зрения структуры требованиями данного Закона. Такие религиозные организации вправе использовать в своих наименованиях слова «Россия», «российский» и производные от них, если до вступления данного Федерального закона в силу они уже использовали их в своих наименованиях и если на момент подачи заявления о государственной перерегистрации они действовали на территории Российской Федерации на законных основаниях. При этом не должно приниматься во внимание приостановление деятельности религиозной организации, если она была лишена возможности действовать по причинам, зависящим не от нее, а от неправомерных решений и действий государственных органов и их должностных лиц.

Ликвидация религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в установленный в ст. 27 Закона срок (т. е., по сути, не внесшей необходимых изменений и дополнений в учредительные документы) возможна по решению суда лишь в случае, если надлежащим образом будет доказано, что она прекратила свою деятельность или осуществляет неправомерную деятельность. При этом суд, решая вопрос о ликвидации религиозной организации как не прошедшей перерегистрацию в указанный срок, в том числе по причине прекращения ею своей деятельности, не может ограничиваться установлением формальных условий применения положений п. 4 ст. 27 (непрохождение перерегистрации в указанный срок) и п. 9 ст. 8 (непредставление необходимых сведений) названного Федерального закона.

^[1] Себенцов А. Е. Комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Религия, свобода совести, государственно-церковные отношения в России: Справочник. М., 1997. С. 5.

^[2]Цит. по: Религия и право. 1997. № 2–3. С. 17.

^[3] Малолетними, согласно статье 28 Гражданского Кодекса РФ, являются дети до 14 лет.

^[4] Подробнее принципы государственно-конфессиональных отношений рассмотрены в главе 8.

^[5] Правом создания учреждений профессионального религиозного образования обладают только централизованные религиозные организации, местные же могут создавать только общеобразовательные учреждения (см. ст. 8 п. 6 и ст. 19 рассматриваемого Закона).

^[6] Например, Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений (ст. 6), Итоговый документ Венской встречи 1989 г. представителей государств — участников СБСЕ, (принцип 16).

^[7]Новая философская энциклопедия: В 4 т. T. III. М., 2001. С. 437.

^[8] ЕСПЧ, Судебное решение от 25.02.1982 г. по делу «Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства», п. 36.

^[9] Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 167.

^[10] В связи с Постановлением Европейского Суда по правам человека по делу «Кимля и другие против России» от 01.10.2009 г. Применение «правила 15 лет» было признано не соответствующим ст. 9 ЕКПЧ. Подробнее см. ниже.

^[11]«Религия и право», № 4, 2009. С. 62.

^[12] Европарламент в своем Постановлении о сектах в Европе от 29.02.1996 г. (п. 4) «призывает правительства государств стран-членов не предоставлять статус религиозной организации автоматически».

^[13] См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 213.

^[14] Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 198.

^[15] См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 178–179.

^[16] См.: Себенцов А. Е. Комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях». С. 56.

^[17] Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 08.04.1929 г. (с изменениями, внесенными Указом Президиума ВС РСФСР от 23.06.1975 г.), п. 2.

^[18] См.: Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 243.

^[19] Поскольку религиозные объединения в СССР не являлись юридическими лицами, они, соответственно, не могли быть ликвидированы.

^[20] Статья 18 ФЗ «О некоммерческих организациях» не применяется к религиозным организациям в соответствии со ст. 1 п. 4 того же закона — М.Ш.

^[21] Здесь и ниже Верховный Суд смешивает понятия «общественная организация» и «религиозная организация», что нам представляется некорректным — М.Ш.

^[22]См. предыдущее примечание.

^[23] В заключении от 24 октября 1997 г. Государственный Совет Франции определил, «что из норм статей 18 и 19 Закона 1905 г. об отделении Церквей от государства следует, что объединения, претендующие на статус культовых объединений, должны иметь в качестве цели деятельности исключительно отправление культа, то есть, по смыслу этих норм, совершение лицами, объединенными общим религиозным верованием, некоторых обрядов и ритуалов. Кроме того, эти объединения могут вести только деятельность, связанную с этой целью, такую, как приобретение, наем, сооружение и содержание культовых зданий, содержание и обучение служителей культа и другого персонала для отправления культа. Признание культового характера объединения обусловлено, таким образом, констатацией наличия культа и соблюдения того условия, что отправление культа есть единственная цель объединения. Должно оцениваться соблюдение условия об исключительно культовом характере объединения как в уставных положениях объединения, так и в его реальной деятельности. Осуществление объединением иных видов деятельности, кроме вышеперечисленных и не связанных напрямую с отправлением культа, не имеющих в строгом смысле вспомогательного характера, лишает объединение права пользоваться статусом культового объединения»

^[24] Хотя этот термин и использован, в частности, в ст. 381 Налогового Кодекса РФ (см. главу 11 настоящей книги).

^[25] Керимов Г. М. Шариат: Закон жизни мусульман. Ответы шариата на проблемы современности. СПб., 2009. С. 3.

^[26] Цитированная выше статья 12 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» указывала, что для того, чтобы государство принимало к сведению и уважало внутренние установления религиозных организаций, они должны быть «представлены в соответствующие государственные органы».

^[27] Государство при осуществлении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям.

^[28] Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

^[29] КС РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы М. Б. Михайловой и К. А. Рывкина.

^[30]Forey E. Etat et institutions religieuses. Strasbourg, 2007. P. 199.

^[31] Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» (постатейный). М., 2011. С. 447–448.

^[32] Загайнова С. К., Горбунова Н. В. Религиозные организации: организационно-правовые основы деятельности, бухгалтерский учет, налогообложение. СПб., 2004. С. 157.

^[33] Постановление Конституционного Суда РФ от 23 ноября 1999 г. N 16-П // Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. и общ. ред. А. В. Пчелинцева, В. В. Ряховского. М., 2009. С. 518–527.

^[34] С 2006 г. данная отсрочка от призыва на военную службу отменена и соответствующая норма исключена из текста Закона.

^[35] См.: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. и общ. ред. А. В. Пчелинцева, В. В. Ряховского. М., 2009. С. 531–536.

^[36]См.: Там же. С. 536–541

Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru