Кофе с сестрой Вассой

Инокиня Васса (Ларина)

…А кофе нам поначалу как-то не хотелось. Несмотря на завывающий за окном ветер, затяжную и суровую в последние годы зиму на Восточном побережье Америки. Зато мы дружно пили персиковый сок. Он добавлял аромата оставшейся с Рождества елке, свежим цветам, нежно расставленным к приезду матушки отцом Георгием. Желание выпить по чашечке горячего кофе пришло позже – после похода к Покровскому храму, двумя кварталами вниз в направлении Гудзона.

В родном Наяке, что в 30 километрах от Манхэттена, с момента ухода в монастырь и переезда на другой континент сестра Васса бывает нечасто, и то проездом – с одной конференции на другую, а потом назад – в Европу.

Наяк – старинный городок, центральную улицу которого, идущую параллельно Гудзону, окаймляют в основном антикварные магазинчики да небольшие ресторанчики. После Второй мировой сюда из дорогого Нью-Йорка и соседних ферм стали перебираться прибывавшие из разных стран русские, в основном «ДиПи» – бывшие «перемещенные лица» – без денег, согласные на любую работу и любой заработок. Они прошли Китай и Аргентину, Марокко и Австралию, а знакомы были еще по германским лагерям. И большинство приезжали через фонд, организованный младшей дочерью Льва Толстого Александрой и ее сподвижницей Татьяной Шауфус. Фонд носил имя Толстого, а место так и называлось – Толстовская ферма. Каковой она, впрочем, и была: там выращивали овощи и фрукты, разводили живность и птицу. Иммигранты первое время там и работали, а для престарелых был устроен старческий дом, который действует и по сей день. Многие семьи стремились скорее устроиться на новых местах, переезжали в соседние города, где можно было найти работу.

Одним из таких городков и был Наяк. Первые русские поселились там в 1949 году. Это позже здесь обоснуется «первая леди американского театра» Хелен Хейс, известный американский актер и продюсер Стефан Болдуин, русский танцор Михаил Барышников. А до XVII века в этих местах вообще жило индейское племя, которое и дало городку такое не англозвучащее название.

Дом о. Серафима Слободского

Отец Серафим с семьей приехал в Наяк в 1953 году из Германии и сразу занялся организацией прихода с надеждой построить настоящий православный храм. В начале следующего года было куплено место и начался сбор средств: по доллару за концерт, 50 центов за кирпичики, лотерея – для сбора средств использовалась малейшая возможность. Пока собирались деньги, взрослые и дети работали: копали землю, клали кирпич, расписывали стены изнутри. И наконец в 1957 году приход переехал в новый храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы, построенный исключительно прихожанами.

Отец Серафим скоропостижно скончался в 1971-м. Настоятелем прихода стал его помощник и второй священник – отец Георгий Ларин.

Папа очень любил владыку Иоанна Шанхайского, прислуживал ему, и уже тогда у него появилось желание служить в Церкви.

– Мой отец, протоиерей Георгий Ларин, родился в Шанхае, – рассказывает инокиня Васса (Ларина). – Дедушка, Георгий Павлович Ларин, воевал в Белой армии, часть которой через Сибирь иммигрировала и оказалась в Харбине и Шанхае. Дедушка имел «Белый банк» и был самым богатым русским в Шанхае. Отец воспитывался там до 12 лет, потом в Китае произошла революция, русским эмигрантам пришлось бежать, и вместе со святителем Иоанном Шанхайским они прибыли на Филиппины. Папа очень любил владыку Иоанна, прислуживал ему, и уже тогда у него появилось желание служить в церкви.

Когда семья с Филиппин перебралась в Австралию, где стала ждать визу в США, владыка Иоанн продолжал заботиться об отце. Папа работал в банке, хорошо зарабатывал, но с женитьбой у него как-то не складывалось. Тем временем владыка Иоанн писал папе письма, всегда поздравлял с днем ангела на великомученика Георгия, а однажды так в письме прямо и написал, что пока он не решит служить Церкви, создать семью у него не получится.

Отец стал чаще ходить в храм, а в 28 лет решил ехать в Джорданвилль – поступать в Свято-Троицкую семинарию – и в самый сочельник отправился на корабле в Америку. Незадолго до окончания семинарии, когда ему было уже 32 года, папа познакомился с моей мамой.

У отца в Джорданвилле был духовник – отец Константин Зайцев. Отец просил его помолиться о невесте, а отец Константин у него спрашивает: «А ты сам Бога просил? Не просил. А ты проси». И как-то после Пасхальной заутрени папа пошел спать и вдруг слышит стук в дверь: сокурсник говорит, что из Марокко девушки приехали (у мамы было еще две сестры). Когда семинаристы постучали в дверь, в доме все спали. Они были в подрясниках, а мама – она была не из церковной среды – открыла дверь и подошла под благословение к моему отцу.

Мама родилась в 1946 году в Гамбурге в лагере ДиПи, где ее крестил будущий митрополит Виталий (Устинов). В Америку семья приехала почти без денег, и мой очень интеллигентный дед, который написал учебник по русской истории, – Юрий Владимирович Изместьев – стал работать ночным сторожем. На тот момент маме исполнилось 18 лет. Через год родители обвенчались и до сих пор живут счастливо. Мама – матушка Екатерина – по-прежнему много работает: и на светской работе, и на приходе. Такая супер-матушка.

С родителями

– Как родителям удается все эти годы сохранять свежесть и новизну семейных отношений?

– Мне трудно судить. У меня нет опыта брачной жизни. Только вижу, как они внимательны друг ко другу. Вот видите, он ей до сих пор приносит цветы.

– Как вы, дети, еще это чувствовали?

– Родители никогда при нас не ссорились. Папа, как ребенок, мог потратить для мамы последние деньги – шубу купить, а мама на него за это очень сердилась. Но в отношении нас, детей, они представляли собой объединенный фронт и вели единую политику. Хотя мама всегда была строже папы. Она и сейчас в семье столп. Отец, как и большинство священников за границей, начинал свое служение работающим священником – работал в банке.

Покровский Храм

– Каким по счету является для вас Покровский храм?

– Первым. В семье нас четверо детей: Татьяна, Наталья, Иван (младший брат) и я – Варвара. Наташа родилась в доме отца Серафима Слободского, а мы с братом уже в новом церковном доме, когда отец стал настоятелем. Папа служит в храме более 40 лет, построил при церкви Русскую школу; здесь были составлены учебники по русскому языку, истории, географии, которыми пользовались мы и по сей день пользуются ученики школы. Некоторые учебники были привезены из России, и в них мы заклеивали страницы с изображением Ленина и разными чисто советскими предложениями, как, например, «Спасибо дедушке Ленину». Каждую субботу к 8 часам утра мы шли на занятия в Русскую школу, в то время как американские дети ехали на пляж или катались на лыжах. Дедушка помогал мне с домашними заданиями по русскому языку. Когда не стало отца Серафима Слободского и папа остался на приходе один, ему приходилось много трудиться, а жалование было всего 400 долларов в месяц на семью из шести человек. И тогда мама решила пойти на светскую работу. Кроме русского она говорила по-французски, английского на тот момент почти не знала и потому смогла устроиться только на тяжелую работу: сначала на фабрику, а потом в дом для престарелых – и уже значительно позже получила работу администратора нескольких домов для престарелых. Так что фактически мама содержала семью. Папа был священником на полную ставку, а мама на полную ставку работала. Быть священником за границей нелегко.

Помимо работы мама продолжала заниматься семьей и детьми: собирала нас в церковь, готовила постное в пост, непостное – в праздник, ставила елку, покупала подарки. Семейная жизнь наша пахла гречневой кашей Великим постом, аппетитно запекавшейся ветчиной в Великую субботу. И вся семейная картина нашего дома было оформлена под церковный календарь.

Татьяна, Наталья, Иван, Васса

Мы не знали сказок, а когда ложились спать, то просили папу рассказать нам священную историю.

– Какие люди окружали вас?

Все зарубежные иерархи бывали в Покровском храме, а значит – и у нас дома.

– Мы знали многих интересных людей, которые с детства формировали нас. Все зарубежные иерархи бывали в Покровском храме, а значит – и у нас дома. Мы очень любили митрополита Филарета (Вознесенского), играли с владыкой Антонием (Медведевым) и владыкой Алипием (нынешним архиепископом Чикагским) и, конечно, почитали их, из дома провожали в храм вместе с иподиаконами. Часто к нам приезжал митрополит Виталий (Устинов). Он был в курсе моего стремления к монашеству и иногда говорил маме с папой, что хочет побеседовать со мной наедине. Мы друг друга уже тогда понимали, и владыка учил меня четки прятать в кармане.

Исповедоваться наша семья ездила в Джорданвилль. Я всегда исповедовалась у отца Киприана (Пыжова), иконописца. Он тогда казался мне очень остроумным, хотя сейчас я думаю, что он немного юродствовал. В монастырь мы ездили не только исповедоваться, но и знакомиться. Родители не очень приветствовали нашу дружбу с американцами, поэтому мы больше дружили с русскими. Тогда не было интернета, и мы писали друг другу настоящие письма по-русски. Дома нам строго запрещалось говорить по-английски, и до сих пор мы говорим с родителями по-русски.

Мы жили нормальной и при этом церковной жизнью. У нас была большая компания русской молодежи…

Каждое лето мы ездили на месяц в лагерь юных разведчиков – НОРР, а между Рождеством и Великим постом посещали самые настоящие балы в самых настоящих бальных платьях. В субботу вечером обязательно ходили ко всенощной, а после всенощной с русской молодежью устраивали вечеринку, хотя рано утром надо было вставать на литургию. В общем, мы жили нормальной и при этом церковной жизнью.

У нас была большая компания русской молодежи, где не приняты были отношения до брака, так что молодые венчались рано и все заканчивали университеты. Мой брат женился в 21 год, старшая сестра вышла замуж в 19, вторая – в 22.

– А вы выбрали монашество?

– Мне было 19 лет, когда я решила поступить в Леснинский монастырь. В ближайшем Ново-Дивееве большинство монахинь были пожилыми, и я собралась во Францию. Родители были в ужасе и спрятали мой паспорт. Но к тому времени я была уже достаточно самостоятельной: в университет меня приняли, когда мне было 15 лет. Для мамы, кстати, не было неожиданностью, что я пойду в монастырь. Не то чтобы я была особо благочестивой или монашеского поведения – и за мной ухаживали молодые люди, – но я очень любила службы – это было заметно; том за томом читала святого Иоанна Златоуста и вообще больше была папиной дочкой.

А до поступления в монастырь, в 1987 году, я отправилась на семестр в Россию изучать русский язык. Россия тогда для нас была словно таинственное царство, как град Китеж. У меня даже надпись была в комнате – «В моем сердце живет Россия». Мы наизусть учили Пушкина, Есенина, других поэтов, любили Россию, но всё это было очень отвлеченно. И когда я впервые приехала в Россию, всё во мне перевернулось. Как раз перед 1000-летием Крещения Руси там начала возрождаться церковная жизнь. Меня познакомили с отцом Артемием Владимировым, в то время начинающим священником, с иконописицей Асей Калининой – будущей матушкой. Она привезла меня в Печоры. Там была большая очередь к отцу Иоанну (Крестьянкину), и мы не надеялись попасть. Но Ася как-то смогла через келейника что-то на словах передать отцу Иоанну. Я читала об оптинских старцах, но у нас в зарубежье старцев не было, потому и опыта общения с ними у меня не было. Я даже не успела подумать, какие задать вопросы, и тут увидела, как отец Иоанн буквально бежит на службу. Он знал, что я с Асей, – благословил меня раскладной иконкой великомученицы Варвары и сказал словами из акафиста святой: «Радуйся, Варвара, невеста Христова прекрасная». И… побежал дальше. Это была моя со старцем первая и единственная встреча и ответ на мой вопрос о монашестве, который я не озвучила.

– Многие едут к старцам с надеждой услышать голос Божий…

Послушание, воля, смирение – эти понятия у мирян нередко извращены, вплоть до того, что люди начинают терять себя как личности, притворяются.

– Но человек всё равно в каждом конкретном случае должен поступать по своей совести, сам молиться и сам решать. В современном русском Православии люди нередко хотят, чтобы им говорили, что делать, как поступать, а сами с себя ответственность снимают. В этом отношении я не большая поклонница для мирян такого понятия, как монашеское послушание. Мы сами отвечаем за свои решения. Какой смысл спрашивать батюшку, какой пастой зубы чистить? Любой мыслящий человек усмотрит и почувствует в этом некую фальшь. У женщин особенно есть такая тенденция – превращать священников в старцев. Послушание, воля, смирение – эти понятия у мирян нередко извращены, вплоть до того, что люди начинают терять себя как личности, притворяются, делают вид и изображают из себя кто кого. Тип православной женщины, например. Вот я буду делать вид, что я такая – православная… И получается раздвоение личности. Женщина не живет реально этой жизнью, она притворяется: что есть церковная жизнь в ее понятии, так она себя и ведет. Но мы призваны быть самими собой и каждый реализовать свое призвание, потому что все мы уникальны. А если я буду делать вид, что я монахиня, и бегать с четками или за священником бегать… Нет, что тебе Бог послал, в этом направлении и нужно работать. Но я согласна с тем, что в свое время, если мы просим и искренне молимся, Бог посылает нужное слово или нужного человека в нашу жизнь.

– Даже если человек не ищет и специально не ездит к старцам…

– Даже если не ищем, Господь знает, когда и кого нам послать. И мы не услышим этих слов, пока к этому не готовы и пока время не пришло.

– Сестра Васса, как судьба свела вас с архиепископом Марком? Он ведь не принадлежит к числу американских архиереев, с которыми вы были знакомы с детства.

– Бог мне послал владыку, когда я была послушницей в Леснинском монастыре во Франции. Когда я прочитала «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», то загорелась желанием научиться Иисусовой молитве. Я читала афонские сборники, где описывались приемы молитвы. При этом я не была особо духовной, а была обычной послушницей. И как-то приехал в монастырь владыка Марк, и мне показалось, что он – знаток молитвы. Позже я узнала, что владыка научился молитвенному деланию на Афоне. Он немец, и в нем я открыла нечто для себя новое. Владыка Марк – опытный духовник, не очень, я бы сказала, русского характера, человек очень аскетичный. И владыка взял меня на плечи, за ним я видела Христа. Это было очень важным опытом в моей жизни. Из Лесны он перевел меня в Берлинскую и Германскую епархию, где не было женского монастыря, и я стала жить с одной престарелой послушницей на ее квартире в Мюнхене. Мы вставали рано утром и шли на службу в монастырь. Но это был мужской монастырь, и спустя некоторое время мы стали вычитывать службы дома, а в субботу ходили в монастырь причащаться. Пятнадцать лет я жила в Мюнхене (за это время побывала на послушании в монастыре на Святой Земле). Много училась, читала святых отцов, выучила греческий, латынь, немецкий. Потом владыка меня и еще одну послушницу послал учиться в университет, чтобы получить право преподавать религию детям.

Владыка Марк не предвидел, что мне очень понравится учиться!

Но владыка не предвидел, что мне очень понравится учиться! Случилось так, что с моей работой познакомился известный литургист архимандрит Роберт Тафт, пригласил на конференцию читать доклад, а потом предложил стать директором моей докторской диссертации в Риме. Владыке Марку имя Тафта было знакомо, и он благословил меня принять это предложение. Так я оказалась в Риме, и мой мир перевернулся. Я никогда до этого не общалась с научным миром и тем более с католиками. На тот момент у меня был достаточно большой запас знаний, я много читала, но была, если можно так сказать, немного самоучкой. Профессор Тафт меня учил, как работать научно, систематично, брал с собой на симпозиумы, научные конференции.

В ходе нашего общения меня очень удивило, что он – иезуит – ведет интенсивную молитвенную жизнь, встает в 3 часа ночи, каждый день служит литургию по восточному обряду, ведет молитвенный дневник и записывает в помянник важные события из жизни всех знакомых, не забывает их поздравлять. Это удивительный человек и честный ученый, который и сподвиг меня заняться литургикой.

– Какую роль в вашей жизни сыграли мужчины?

– У меня в жизни было двое таких мужчин (о папе говорить не буду). И не покривлю душой, если скажу, что это владыка Марк, который и сейчас продолжает играть большую роль в моей жизни, и архимандрит Роберт Тафт.

Инокиня Васса (Ларина)

– Они вас, как женщину, вверх тянули или…?

– Вверх.

– Это важно?

– Мне кажется, находить свой путь в Церкви всегда нелегко, особенно образованной женщине. И без этих двух мужчин у меня не было бы возможности выкроить себе какое-то место в нашей Церкви. Когда я росла, я хотела связать свою судьбу с Церковью. Но что могло ждать меня впереди? У жены священника есть возможность служить в церкви, но и она ограничена приходом. Вообще на эту тему трудно и небезопасно говорить, потому что иногда люди усматривают в этом властолюбие или гордыню. Однако, когда молодой человек хочет быть священником, это не вызывает негативной оценки. С женщинами всё иначе. А мужчины вообще не видят в этом проблемы: «Всё вкусно, спасибо за трапезу…»

Образованной женщине в целом нет места в той форме монашеской жизни, которая у нас принята.

Но проблема, если ее не замечать, не исчезает. Я жила в монастырях и убедилась, что образованной женщине в целом нет места в той форме монашеской жизни, которая у нас принята. Я знаю, что в России есть монастыри, где делают в том числе и святоотеческие переводы, но я принадлежу Зарубежной Церкви. И чем больше я получала образование, тем больше понимала, что мне нет места в монастыре. Владыка Марк тоже не совсем знал, что со мной делать, и сказал: «Ну, посмотрим, что Бог пошлет». И потому, когда мне предложили работу в Венском университете, он меня благословил, и я согласилась. Эта работа в Вене стала для меня неожиданностью, потому что я не подавала заявку на эту работу, а меня пригласили. Хотя другой духовник мог бы сказать: так и так – и поставить свою волю над Божией волей.

Мне кажется, что нужно просто делать свое дело. И вопрос тут не в смирении или гордыне. Вопрос в служении… или в его отсутствии.

– В духовном и психологическом смысле важно, что владыка Марк рядом?

– Конечно, важно. Но мы всё равно будем отвечать пред Богом каждый за себя. А люди часто ждут, что скажут архиереи. А если архиереи по тому или иному вопросу молчат – люди в полной растерянности, потому что многие считают, что если они стали православными, то сразу должны перестать думать. Но мы должны употреблять свои таланты на благо Церкви – как кто умеет и кто где поставлен. Поэтому, когда меня спрашивают, кто благословил меня делать эти видеосюжеты и кому принадлежит идея «Кофе…», я прямо отвечаю, что идея принадлежит мне.

– Православной инокине, живущей в большом городе.

Самая древняя форма нашего благочестия и литургической жизни – именно городская.

– Я 15 лет жила в монастыре или в монашеской общине, а сейчас живу в городе. И «Кофе…» – не программа для монахов, хотя мне приходят отзывы даже с Афона. Я давно заметила, что у нас мирские люди лишены некоего образа того, как православному человеку жить в миру, когда нет возможности ходить в церковь каждый день, как это делают монахи. У некоторых наших мирских людей, хотя это и не говорится открыто, есть такой предрассудок, что настоящей молитвенной жизнью живут только монахи, молятся о нас, а мы ставим свои свечки по воскресеньям. Но так было не всегда. Если посмотреть церковную историю, всё наше благочестие и даже литургическую жизнь, то мы увидим, что самая древняя ее форма – именно городская. Христианство распространялось через города, а не через пустыню, и только в IV веке появилось организованное монашество. А до этого именно в кафедральных соборах, именно в городах зачиналась и оттуда распространялась христианская жизнь. И это была и есть вполне легитимная форма церковной жизни. И мы там, где живем, в том числе и в городах, призваны к самой настоящей городской христианской жизни.

Но в России, как я убеждаюсь, очень трудно говорить на эту тему, потому что некоторые называют это Православием «лайт». При этом жизнь во Христе обнимает всё. Она способна жить во всем и всё исполнять светом. Некоторым Бог посылает призвание уйти в монастырь, но это не всем дано и не всем нужно. Христос говорит: в доме Моего Отца обителей много, поэтому не надо сравнивать себя с другими, а принимать именно то, что тебе дает Бог, и ты можешь вполне легитимно исполнять свое призвание.

Люди думают, что могут обеспечить себе правильный имижд в Церкви, если будут «правильно» класть поклоны…

Повторюсь, что меня в нашем современном благочестии волнует позирование, непонимание своего призвания. И это не вина конкретных личностей, это тенденция такая, когда люди не живут своей жизнью, а пытаются подстроиться под разные типы. Это непонимание, я думаю, из-за недостатка и богословского воспитания, незнания слова Божия и подлинной христианской жизни, в результате чего выходит такая всех уравниловка. Почему-то считается, что все должны подпадать под один типаж. На мой взгляд, нужно вернуться ко Христу, к подлинной христианской жизни. Я это говорю, прежде всего, себе. И это не зависит от того, какой длины твоя юбка. Если мы притворяемся, значит, у нас слабо внутреннее наше настроение и мы хватаемся за внешность. Люди думают, что могут обеспечить себе правильный имижд в Церкви, если будут «правильно» класть поклоны или «правильно» завязывать косынку. Но люди тихо уходят из такой Церкви, где такое принято и одобряется. В том числе и женщины интеллигентные уходят, когда видят, что много глупостей проповедуется от имени Церкви. И дети чувствуют фальшь. Не нужно этого, не надо закрывать Христа. Есть другие организации и клубы по интересам, где можно набраться экзотики.

Потому я и не хотела прикрываться благословением, чтобы сделать мои видеосюжеты открытыми для критики. Но видео – не основное мое занятие. Помимо преподавания в университете я пишу книгу о начале литургии. Эта книга – задумка профессора Тафта, которую отец Роберт не успел осуществить.

Инокиня Васса (Ларина)

– Кто делает съемку видеосюжетов «Кофе…»?

– До недавнего времени я снимала сама. Камера не двигалась, а я двигалась в кадре. Но недавно я пригласила ассистента, который кое с чем мне помогает.

– Почему именно такой формат вы выбрали для видеосюжетов?

– Прежде всего, потому что я сама православная, живущая в современном городе. Как и большинство православных, живущих в миру, я стараюсь вести ежедневную христианскую жизнь, при этом не имея возможности ежедневно посещать храм. Но именно церковный календарь дает мне возможность ежедневно жить в неразрывной связи с моей верой и каждый день размышлять о праздниках, о святых, дни памяти которых Православная Церковь совершает в тот или иной день. Серию этих видео я делала с желанием поделиться моими размышлениями с теми, кто живет такой же жизнью, как и я.

Для меня изучение литургии – это не просто умственное занятие, но то, что наполняет смыслом каждый мой день и вдохновляет меня.

Во-вторых, я ученый-литургист и принадлежу к той Церкви, где литургия реально служится и переживается. Поэтому для меня изучение литургии – это не интеллектуальное хобби и не просто умственное занятие, но то, что наполняет смыслом каждый мой день и вдохновляет меня. А еще это дар – у всех нас есть свои дары, которым надо делиться с теми, для кого литургия также является неотъемлемой частью их жизни, и с теми, кому византийскую литургию понимать сегодня сложно.

Однако, как знают церковные ученые, довольно трудно рассказывать о научных изысканиях тем, кто не имеет к ним отношения и кому научная работа кажется не только непостижимой, но и просто скучной и неинтересной. Вот я и искала возможность в доступной форме поделиться своей работой с не учеными. Сегодня такая возможность – это интернет, где большинство мирян проводят гораздо больше времени, чем за чтением книг, и тем более больше, чем в храме.

– Кто ваши зрители?

– На сегодня канал Youtube (всего 29 видеороликов, которые с сентября прошлого года размещаются почти еженедельно) зарегистрировал 116 тысяч просмотров. Большинство зрителей живут в США, на втором месте – Греция, третьей по числу зрителей идет Россия, затем – Сербия, Австрия, Канада, Германия, Великобритания, Австралия, Македония, Босния и Герцеговина, Кипр, Украина, Финляндия, Италия, Венгрия, Болгария – в таком порядке, а также некоторые другие страны. Добровольцы взяли на себя перевод субтитров на греческий, сербский, русский, румынский, украинский, итальянский, венгерский, болгарский, немецкий, испанский, а совсем недавно даже на арабский. Возраст большей части зрителей – от 35 до 54 лет (в соответствии с имеющейся у меня информацией канала Youtube), 51% – мужчины. 49% – женщины.

– Сестра Васса, почему в ваши видеоролики вы решили вложить и частичку юмора? Такой формат не шокирует вашу аудиторию?

Юмористический подход к человеческой стороне церковной жизни помогает избавиться от циничного отношения к той реальности, в которой мы живем.

– Это действительно было рисковой затеей – представлять религиозные программы именно в таком формате, ведь юмор – это всегда риск, потому что любой юмор – это дело вкуса. У людей разное чувство юмора – это естественно и зависит как от их характера, так и той культурной среды, из которой они вышли. И все же юмористический аспект программы для меня очень важен, потому что юмор для меня вообще важен как в повседневной, так и в моей церковной жизни. Тем более сегодня, когда в интернете на нас давит так много информации, так много разных мнений, в том числе и по церковным вопросам. Мы становимся очень циничными и быстро заводимся, обсуждая церковные проблемы. Посмотрите на обсуждения в блогах и на то, что пишут блогеры! Многие церковные люди, с кем я общаюсь, очень даже обескуражены и озадачены той негативной информацией и вообще теми спорными вопросами, которые обсуждаются в сети. И я считаю, что юмористический подход к человеческой стороне церковной жизни, к нашим человеческим слабостям помогает нам избавиться от циничного отношения к той реальности, в которой мы живем. Для меня лично важно не принимать человеческую сторону церковной жизни слишком серьезно. Мы все в той или иной степени несовершенны. Это наше несовершенство может вызывать улыбку, но ни в коем случае не должно вносить в среду верующих нестроения и доводить людей до цинизма.

В то же время мои видеоролики – это попытка отвлечь внимание от церковно-политических вопросов и перенести его на реальное содержание и красоту нашей веры. На Христа. Думаю, что как христианские общины мы будем более дееспособны и эффективны, если сконцентрируем наше внимание на содержании нашей повседневной церковной жизни, а не будем ставить во главу угла и пытаться решить вопросы церковной политики.