Солнце Оптиной пустыни

23 октября мы празднуем день памяти преподобного Амвросия – ученика преподобных Льва и Макария, самого известного и прославленного из Оптинских старцев, который оказал огромное влияние на духовную жизнь всей России XIX века.

Преподобный Амвросий Оптинский

Преподобный Амвросий мог с каждым поговорить на его языке: помочь неграмотной крестьянке, которая жаловалась, что умирают индюшки и барыня может прогнать ее со двора; ответить на вопросы Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого и других самых образованных людей того времени. «Всем бых вся, да всяко некия спасу» (1 Кор. 9: 22). Слова Старца были простыми, меткими, порой с добрым юмором:

«Мы должны жить на земле так, как колесо вертится: чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы как заляжем, так и встать не можем»;

«Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного»;

«Отчего человек бывает плох? – Оттого, что забывает, что над ним Бог»;

«Кто мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет»;

«Жить проще – лучше всего. Голову не ломай. Молись Богу. Господь всё устроит, только живи проще. Не мучь себя, обдумывая, как и что сделать. Пусть будет – как случится. Это и есть жить проще»;

«Нужно жить – не тужить, никого не обижать, никому не досаждать, и всем мое почтение»; «Жить – не тужить, всем довольной быть. Тут и понимать-то нечего»;

«Если хочешь иметь любовь, то делай дела любви, хоть сначала и без любви».

А когда ему кто-то сказал: «Вы, батюшка, очень просто говорите», – Старец улыбнулся: «Да я двадцать лет этой простоты у Бога просил».

Преподобный Амвросий по данной ему благодати Божией исцелял множество больных и страждущих. К его молитвенной помощи и заступничеству прибегаем мы и сегодня: у мощей Старца происходят чудеса, люди исцеляются от многих, порой неизлечимых болезней.

Сохранилось множество свидетельств чудесной помощи преподобного Амвросия, из которых приоткрывается облик дивного утешителя народного.

Преподобный Амвросий Оптинский

Московская учительница госпожа М. П-а, урожденная княжна Да-я, имела к Старцу великую веру. Ее единственный сын был при смерти от брюшного тифа. Оторвавшись от него, она полетела в Оптину и умоляла батюшку помолиться о сыне. «Помолимтесь вместе», – сказал ей Старец, и оба стали рядом на колена. Чрез несколько дней мать вернулась к сыну, который встретил ее на ногах. В тот самый час, как Старец молился за него, наступила перемена, и выздоровление пошло быстро.

Опять эта госпожа, уже с выздоровевшим сыном, летом 1881 года была в Оптиной и прожила там более, чем думала. Ее муж, находившийся в южных губерниях, беспокоился о них и наконец назначил телеграммой день, когда за ними вышлет лошадей на станцию. М. П-а пошла проститься с батюшкой. Отец Амвросий, никогда и никого без особенной причины не задерживавший, объявил, что не благословляет ей ехать. Она стала доказывать, что не может больше жить в Оптиной, а он сказал: «Я не благословляю ехать сегодня. Завтра праздник, отстоите позднюю обедню – и тогда увидим».

Старец задержал их еще на день. Потом они узнали, что с поездом, на котором хотели ехать, случилась Кукуевская катастрофа.

Она вернулась на гостиницу, где ожидавший ее сын был очень недоволен батюшкиным решением, тем более что не было никаких причин оставаться, но мать послушалась Старца. На следующий день батюшка сказал: «Теперь с Богом поезжайте». За Курском они узнали, что с поездом, который шел накануне и с которым они хотели было ехать, случилась Кукуевская катастрофа.

Исцеление от болезней

Государственная крестьянка с. Манаенок Лебедянского уезда Тамбовской губернии Анисия Ф. Монаенкова имела такую сильную боль в пояснице и нижней части живота, что не могла ни ходить, ни лежать. Медицинские средства не помогали. По освидетельствовании больной акушерками признано было, что у нее внутри язва. Почему и советовали ей ехать в Москву для операции, если только она желает остаться в живых. Но она предварительно приехала к старцу Амвросию, чтобы получить от него благословение на эту поездку, и скоро была им принята. «Дурка! – сказал Старец. – Зачем в Москву? Я травки дам». Вскорости выслал он ей с одним монахом травы. Стала она пить ее, и болезнь прекратилась.

***

В бытность летом 1898 года Оптинского иеромонаха отца Венедикта в Калужской Тихоновой пустыни дворянка Данковского уезда Рязанской губернии девица Марья Тимофеевна Турчанинова передала ему записку, в которой ею объяснено, что с самого детства страдала она кровотечением из носа, но в 1890 году исцелена была старцем отцом Амвросием.

«Ну что, ловко?»

Старец весело спросил: «Ну что, ловко?» – «Ловко, батюшка, – отвечал монах при общем смехе, – да уж больно очень».

Преподобный Амвросий любил иногда прикрыть свою чудесную помощь шутливым словом или движением, чтобы таким образом отвлечь несколько в сторону внимание свидетелей. Пришел, например, к Старцу один монах с ужасною зубною болью. Проходя мимо него, Старец ударил его из всей силы кулаком в зубы и еще весело спросил: «Ну что, ловко?» – «Ловко, батюшка, – отвечал монах при общем смехе, – да уж больно очень». Но выходя от Старца, он почувствовал, что боль его прошла, да и после уж не возвращалась.

Крестьянки очень хорошо подметили эту черту отца Амвросия, и те из них, кто страдал головными болями, приходя к нему, просили его: «Батюшка Абросим, побей меня – у меня голова болит».

***

Были еще более удивительные случаи. Не выезжая никуда по болезненности из обители, старец Амвросий в то же время являлся за сотни верст людям, которые никогда его не видали и даже не слыхали о нем, и при этом или предостерегал их от какой-либо опасности, или давал больным наставление, как избавиться от болезни, или тут же исцелял.

Рассказ скитского иеромонаха отца Венедикта

«Г-жа А.Д. Карбоньер была тяжко больна и лежала на одре несколько дней, не вставая. В одно время она увидела, что старец Амвросий входит в ее комнату, подходит к постели, берет ее за руку и говорит: “Вставай, полно тебе болеть!” И потом в виду ее скрылся. Она в то же время почувствовала себя настолько крепкою, что встала от болезненного одра своего и на другой день отправилась пешком из города Козельска в Шамордино (где проживал тогда батюшка) поблагодарить его за исцеление. Батюшка ее принял, но разглашать об этом до кончины своей не благословил».

Рассказ Анисьи Андреевны Шишковой

«В 1877 году я очень хворала почти год сильною горловою болезнью вследствие давнишней простуды на вершине снеговых Пиренейских гор, едва могла глотать одну жидкую пищу. Жила я тогда в деревне и лечилась. Доктора, видя, что болезнь моя усиливается, посоветовали мне ехать в Москву, созвать консилиум и жить за границей в теплом климате.

В это время в соседний женский Троекуровский монастырь приехала госпожа Ключарева, жившая со своими внучками при Оптиной пустыни, где вблизи у нее было свое имение. Узнав, что я так хвораю, она предложила монахиням того монастыря передать мне ее совет – обратиться к Оптинскому старцу отцу Амвросию письменно и просить его молитв, ибо знала всю чудодейственную силу их. Сначала я не обратила внимания на эти слова. Но, видя ухудшение своего болезненного состояния, решилась написать Старцу (хотя и не знала его), прося его молитв за меня, болящую.

Батюшка скоро мне ответил: “Приезжай в Оптину, ничтоже сумнясь, только отслужи молебен Спасителю, Божией Матери, святому мученику Иоанну-воину и святителю Николаю Чудотворцу”. Предложение поехать в Оптину меня сильно устрашило, ибо я знала, какой трудный и длинный путь предстояло мне совершить, между тем как от истощения сил я не могла вставать. “Как я поеду?” – думалось мне. Но слова подчеркнутые “Ничтоже сумнясь” подкрепили мой дух и мои силы, и я, несмотря на просьбу детей не ехать и на убеждение доктора, пригласила священника, отслужила молебен и на другой же день поехала тихонько в карете до Ефремова, оттуда по железной дороге до города Калуги, а там на лошадях в Оптину пустынь. Везде, конечно, долго отдыхала по случаю сильной слабости и утомления.

«Не я исцеляю, а Царица Небесная. Молитесь Ей», – говорил Старец.

По приезде в Оптину я просила узнать у батюшки в скиту, когда могу к нему приехать. Он приказал мне сказать, чтобы я сейчас отдыхала, а на другой день пошла бы к обедне и оттуда к нему. Едва могла я ходить, но всё это я исполнила за молитвы Старца, видимо подкрепившего меня. Когда я взошла к батюшке в комнату с госпожою Ключаревой, она, вставши перед ним на колени, начала со слезами просить: “Батюшка! Исцелите ее, как вы умеете исцелять”. Сильно Старец разгневался на эти слова и приказал госпоже Ключаревой немедленно удалиться. Мне же сказал: “Не я исцеляю, а Царица Небесная; обратись и помолись Ей”. В углу комнаты висел образ Пресвятой Богородицы. Потом он спросил, где болит горло. Я показала правую сторону оного. Старец с молитвою три раза перекрестил больное место. Тут же как будто некую бодрость я получила. Приняв благословение у батюшки и поблагодарив его за милостивый прием, я удалилась.

Прихожу в гостиницу, где меня ожидал муж и одна знакомая дама В.Д. Мусина- Пушкина. При них-то я попробовала проглотить кусочек хлеба, чтобы удостовериться, лучше ли мне стало за молитвами Старца. Прежде я не могла глотать ничего твердого. И вдруг – какая же была моя радость! – я без боли, очень легко могла всё есть, и до сих пор ни разу боль не возвращалась – вот уже прошло тому пятнадцать лет».

Рассказ Варвары Дмитриевны Мусиной-Пушкиной

Преподобный Амвросий Оптинский

Приглашенный доктор – специалист по ушным болезням господин Беляев – по тщательном осмотре больного объявил нам, что у нашего сына очень серьезный случай ушного катара, происшедшего вследствие воспаления среднего уха, и что этот упорный катар произвел прободение барабанной перепонки. Эта болезнь признается неизлечимою. Доктор Беляев, между прочим, стал нас утешать, говоря, что надежда есть на молодые годы больного, что в этой болезни необходимо большое терпение, что в отдаленном будущем можно надеяться на поправку и прочее. Присутствие же нарыва он положительно отрицал. После двух недель то усиливающихся, то ослабевающих страданий доктор посоветовал нам перевезти нашего сына в деревню на чистый воздух, так как у больного явилось сильное малокровие, страшная бледность и упадок сил; отсутствие аппетита было тоже чрезмерное; отсюда недовольство и раздражительность.

Повинуясь совету врача, мы бережно перевезли сына в деревню (в Можайском уезде Московской губернии), надеясь на благотворное влияние перемены воздуха. В самый день приезда страдания больного до того усилились, что лицо его искажалось, глаза с трудом открывались и очень часто мучительные крики стали раздаваться по всему дому. Хотя первоначального жара, появлявшегося в Москве часто и периодически, почти не повторялось, но страдания и слабость с каждым днем усиливались так, что больному трудно было приподнимать голову с подушки, и малейший шум или даже звук причинял ему крайние страдания. Вообще состояние его казалось безнадежным, но Господь велик и милостив.

24 июня мой муж приехал из Москвы в деревню и предложил мне ехать всей семьей помолиться и поговеть в Оптину пустынь и там попросить благословения и святых молитв старца отца Амвросия. Уезжая, мы поручили больного сына попечению учителя и старой няни, которые оба его любили и в которых мы были уверены.

Приехав 26 июня в Оптину пустынь, муж мой, две дочери, племянник, воспитанница наша, горничная и я – все мы отправились в скит к отцу Амвросию и передали батюшке о состоянии нашего больного сына, переносившего нестерпимые муки, и просили его святых молитв о болящем. Батюшка спокойно ответил нам, приветливо улыбаясь: “Ничего-ничего – успокойтесь, всё пройдет; молитесь только Богу”.

Старец подкреплял нас словами: «Молитва родителей доходна до Бога: веруйте только в Его милосердие».

Каждый день мы стали посещать отца Амвросия, и батюшка был настолько милостив, что беседовал с нами подолгу и тем подкреплял нас всех, говоря, что “молитва родителей доходна до Бога: веруйте только в Его милосердие и молитесь, а Господь вас утешит”. Мы говорили ему, что не надеемся на свои грешные молитвы, а уповаем на его ходатайство и святые молитвы. Он дал нам понять, что Господь нас обрадует.

По совету и благословению Старца мы пробыли в Оптине еще три дня, чтобы поговеть. Исповедь у него оставила в нас глубокое впечатление. Отговев и причастившись Святых Христовых Таин в самый день памяти святых апостолов Петра и Павла, мы еще были у батюшки и опять, по его благословению, остались еще на три дня, несмотря на то, что получали об сыне неудовлетворительные известия. Батюшка каждый день повторял: “Не беспокойтесь, Господь вас утешит, веруйте только в Его милосердие”.

1 июля, получив известие об сыне, что его невыносимо болезненное состояние ухудшается с каждым днем и что, по-видимому, надо ожидать близкого конца, мы решились не медля, приняв благословение отца Амвросия, тотчас пуститься в обратный путь. Но батюшка благословил нас выехать только на другой день. 2 июля тотчас после ранней обедни, в 9 часов утра мы все пришли к Старцу. Он всех нас благословил с лаской и напутственным словом и, обращаясь к моему мужу и ко мне, сказал: “Не беспокойтесь и не огорчайтесь, поезжайте с миром: надейтесь на милосердие Божие, и вы будете утешены. Молитесь Богу, молитесь Богу! Вы будете обрадованы”. Потом он мне подал два небольшие креста, надетые на пояски с вытканными на них молитвами: одна – святому Тихону Задонскому, а другая – святителю Николаю Чудотворцу, – для меня и для нашего сына, со словами: “Передай сыну мое благословение”. Уходя, мы еще раз усердно просили его молитв. “Хорошо-хорошо, – отвечал он поспешно и тотчас прибавил: – и вы молитесь Богу”. Благословивши всех, он нас отпустил.

Чрез час мы пустились в обратный путь домой к сыну. На станцию (в десяти верстах от имения) мы прибыли 3 июля, в 4 часа утра. Кучера, ожидавшие нас с экипажами, передали нам, что страдания нашего сына с нашего отъезда всё усиливались и состояние его здоровья ухудшалось с каждым днем, особенно 2 июля он страдал невыносимо, и крики его раздирали душу каждого, до кого они доносились. Сна не было целый день, так же как и две предыдущие ночи, и силы больного совсем упали. Учитель и няня собирались уже послать в Москву за доктором, когда получена была наша телеграмма о нашем возвращении из Оптиной.

С невыразимым трепетом и сердечной тоской мы поехали со станции. Я бессознательно относилась к окружающему. Внутри у меня как-то всё замерло, какое-то страшное чувство стало закрадываться в душу и овладело мною. Мне не верилось, что ему может быть хуже, а вместе с тем я боялась, что он умрет, что таким образом прекратятся его мучительные страдания и что к этому относились слова батюшки: “Всё пройдет”.

Вдруг, не доезжая двух верст до нашего имения, мысли мои были прерваны внезапной остановкой нашего экипажа. Воспитатель нашего сына на всем скаку подъезжал к нам, и в эту минуту я подумала, что, верно, всё кончено и его уже нет на свете… Но воспитатель Г.М., которому больной наш был поручен, объявил нам с необычной радостью, что с больным нашим сыном произошел какой-то необыкновенный случай или кризис (так он назвал) и что он в настоящее время совершенно здоров. “Здоров?” – Ушам не верилось. – “Да, – повторил он, – слава Богу, Дмитрий совершенно здоров”.

Умирающий мальчик, изнуренный и разбитый, заснул вдруг крепким сном – и сон его был тих и покоен.

В коротких словах он передал нам, как чудесное выздоровление совершилось. После мучительных проведенных суток (2 июля) умирающий мальчик, изнуренный и разбитый, заснул вдруг крепким сном – в 11 часов ночи (со 2 на 3 июля), и сон его был тих и покоен. Таким образом он проспал до четырех с половиною часов утра (3 июля). Когда он проснулся, то был совершенно здоров, бодр и силен. Течь из уха прекратилась, и слух вернулся, осталась только бледность. “Теперь он встает, – прибавил в заключение воспитатель, – и одевается, хочет вас встретить на ногах. Он так рад, что вы вернулись!”

Трудно передать то, что мы почувствовали при этом известии. Слезы радости и глубокой благодарности к Господу текли из глаз наших. В душе мы горячо славили и благодарили Бога и любвеобильного молитвенника отца Амвросия. Всё прошедшее вспомнилось нам: все ужасные страдания нашего сына в продолжение пяти недель, его страшное изнеможение, его невозможность не только одеваться и вставать с постели, но и поднимать даже голову с подушки; потеря слуха, бессонные ночи, стоны и болезненные крики и, наконец, наше мучительное беспокойство о его жизни и в крайнем случае о потере для него образования и возможности чем бы то ни было заниматься; и тут же пришли нам на память утешительные слова отца и благодетеля нашего. Невыразимая благодарность, горячая признательность наполняли наши сердца. То не были простые чувства, но они были смешаны с неизъяснимым духовным восторгом. Мы спешили домой. Мы не ехали, а летели.

Когда мы вошли в залу нашего дома, дверь Митиной комнаты отворилась, и на пороге ее явился еще страшно бледный, но здоровый и веселый сын наш. Голова его была еще укутана белыми платками. В эту минуту он напоминал собою воскресшего Лазаря. Он радостно бросился нас обнимать, и обоюдным расспросам не было конца. Я передала ему привезенный мною крест, присланный ему отцом Амвросием, и Митя приложился к нему и надел на себя с благоговением. С этого дня силы его более и более укреплялись, аппетит вернулся, течь из уха более не возвращалась и слух стал одинаково хорош на оба уха.

Чрез неделю он уже мог приняться за умственные занятия и ездил верхом; стал готовиться к экзамену, который после болезни был отложен до августа. В начале августа сын наш выдержал отлично экзамен (в пятый класс военной гимназии). А 25 того же месяца мы отправились с ним в Оптинскую обитель и были с ним у Старца – дорогого отца Амвросия, который сына моего обласкал и несколько раз принимал в свою келью.

В этом же году мы пригласили докторов на консилиум, и господин Беляев после долгого осмотра нашего сына не мог определить, в каком именно ухе было прободение барабанной перепонки, и только после того, как мы указали ему правое ухо, он заметил небольшой рубец и должен был признать это дело сверхъестественным. Вот совершенно истинная, хотя, может быть, неумелая передача чудесного события, совершившегося в нашей семье по молитвам любвеобильного дорогого Старца Оптиной пустыни, родного батюшки, отца Амвросия, память о котором никогда не изгладится из наших признательных сердец».

***

Преподобный Амвросий Оптинский

Рассказ монаха Оптиной пустыни Порфирия

«Однажды приехал к Старцу крестьянин Тульской губернии, который страдал от пьянства, и так как не мог отстать от этой пагубной привычки, то хотел несколько раз наложить на себя руки. Пришел он к батюшке, а говорить ничего не может. Но Старец сам в обличение сказал ему, что он страдает от винопития за то, что, еще будучи мальчиком, крал деньги у дедушки, который был церковным старостою, и на эти деньги покупал вино. Дал ему травки, чтобы пил дома. Крестьянина этого я знаю; он от запойства избавился и до сих пор жив и здоров».

Избавление от страсти табакокурения

Петербургский житель Алексей Степанович Маиоров, чрезмерно пристрастясь к курению табаку, чувствовал от этого вред для своего здоровья. Когда советы петербургских его друзей против этой страсти оказались безуспешными, тогда он письменно обратился к старцу Амвросию, прося заочно у него совета, как бы отстать от этой страсти.

В ответ на эту просьбу Старец прислал Маиорову письмо от 12 октября 1888 года, в котором было написано следующее:

«Пишете, что не можете оставить табак курить. Невозможное от человек – возможно при помощи Божией, только стоит твердо решиться оставить, сознавая от него вред для души и тела, так как табак расслабляет душу, умножает и усиливает страсти, омрачает разум и разрушает телесное здоровье медленной смертью. Раздражительность и тоска – это следствие болезненности души от табакокурения.

Советую вам употребить против этой страсти духовное врачество: подробно исповедайтесь во всех грехах с семи лет и за всю жизнь и причаститесь Святых Таин и читайте ежедневно стоя Евангелие по главе или более; а когда нападет тоска, тогда читайте опять, пока не пройдет тоска; опять нападет – и опять читайте Евангелие. Или вместо этого кладите наедине по 33 больших поклона – в память земной жизни Спасителя и в честь Святой Троицы».

Получив с почты письмо, Алексей Степанович прочитал его и закурил папироску, как объяснял о сем в особой своеручной записке, но вдруг почувствовал сильную боль в голове, а вместе и отвращение к табачному дыму, и ночью не курил. На другой день принимался по привычке, но уже машинально закурить папироску четыре раза, а дым глотать не мог от сильной боли в голове. И отстал от курения легко, между тем как в предшествовавшие два года, как ни принуждал себя отвыкнуть от курения, не мог, и хотя сделался болен, но все-таки курил по 75 раз в день.

«Вот тогда-то, когда стал чувствовать свою болезнь и познал свое бессилие к искоренению этой страсти, обратился я, – пишет Маиоров, – заочно, по совету добрых людей, к старцу отцу Амвросию с искренним раскаянием и просьбой его молитв обо мне. Затем, когда я приехал к нему, чтобы лично его благодарить, он коснулся палочкою больной головы моей, и я с тех пор боли в голове не чувствую никакой».

Рассказ Оптинского монаха отца Памво

«Однажды летом пришлось мне быть в Калуге. На возвратном пути в Оптину пустынь догнал меня священник с женою и мальчик лет одиннадцати. Разговорившись про батюшку отца Амвросия, священник отец Иоанн сказал, что приход его недалеко от станции Подборок, в селе Алопове, и что мальчик этот, его сын, рожден по святым молитвам старца отца Амвросия. Жена священника подтвердила слова мужа. “Истинная правда, – сказала она мне. – У нас деток не было. Мы скучали и часто приезжали к батюшке, который нас утешал, говоря, что он молится за нас Господу Богу. У нас и родился вот этот самый мальчик. Кроме него у нас детей нет”.

Священник рассказал при этом следующее: “В одно время заболел у нашего сына глаз. Поехали мы с женой и с ним в Козельск к доктору, но предварительно заехали в Оптину и пришли к отцу Амвросию. Старец, благословив мальчика, начал слегка ударять по больному глазу. У меня волос дыбом встал из опасения, что Старец повредит мальчику глаз. Мать заплакала. И что же оказалось? Приходим мы от Старца в гостиницу, и мальчик заявляет нам, что глазу его лучше, и боль в нем утишилась, а затем и совсем прошла. Поблагодарив батюшку, мы возвратились домой, славя и благодаря Бога”».

Разрешение от неплодства. Рассказ иеромонаха отца Леонтия

«Ливенский купец Сергей Мартинович Абрашин, проживающий в селе Плохове Калужской губернии Жиздринского уезда, женат был вторым браком. От второй жены у него было десять человек детей, но все они умирали в младенческом возрасте. Некоторые только доживали до году, а остальные умирали, проживши несколько месяцев. Со скорбью своей жена Абрашина (моя родная сестра) Марья ездила к батюшке отцу Амвросию. Однажды как-то Старец призвал меня к себе и говорит: “Вот сестра твоя всё скорбит, что у нее дети умирают. На вот тебе икону, пошли ей”. Это было 5 февраля, года в точности не упомню. На иконе было изображение Божией Матери “Взыскание погибших” (празднуется 5 февраля). Поблагодаривши батюшку, я взял подаренную им икону и послал сестре, описавши, по какому случаю посылается ей эта икона. У сестры вскоре затем родилась дочь, которую она назвала Пелагиею. Летом того же года сестра моя приезжала к Старцу благодарить его и привезла новорожденную. После сего она ежегодно приезжала в Оптину для принятия благословения у Старца.

Когда исполнилось Пелагии 16 лет, по благословению Старца она была отдана замуж за белевского купца В.Н. Рыбакова. Оба они живы до сих пор и живут счастливо, имеют двоих детей. Нужно заметить при этом, что у Пелагии в течение первых четырех лет по выходе замуж не было детей. Скорбела она об этом и приезжала по этому случаю к Старцу, который всегда обнадеживал ее, что дети у нее будут. Действительно, чрез четыре года родился у нее сын, которого она в честь Старца назвала Амвросием, а затем родилась дочь, названная Марией. Дети живы и в настоящее время».

Преподобне отче Амвросие, моли Бога о нас!