Я видел святого человека

25 октября 1945 года, в день празднования Иерусалимской иконы Божией Матери, Патриархом Алексием I диакон Иоанн был рукоположён во священника в московском храме Рождества Христова в Измайлове. А 8 октября 1950 он был осуждён по статье 58-10 Уголовного кодекса («антисоветская агитация») на семь лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима Каргопольлага (Архангельской обл., на разъезде Чёрная Речка). Памяти старца посвящается.

Первые наставники

Игумен Савватий (Рудаков)

Но Дух Святой и ныне дышит, живит и наполняет сердца верных благодатью, а Иисус Христос, как говорит Евангелие, вчера и днесь и во веки – Тот же!

«Я видел святого человека – и я счастлив!» – сказал мне девятнадцатого августа мой первый духовный наставник игумен Савватий.

Я приехала в уральскую Казанскую Трифонову женскую пустынь (см. о монастыре в материале Вера моя спасла меня, «Вера», № 602), чтобы вместе с сёстрами встретить праздник Преображения Господня. Праздник радостный и светлый. Но путь к этой радости – через слёзы покаяния, очищение сердца. Только так можно услышать «глас хлада тонка» и заплакать от счастья. И воскликнуть вместе с апостолами: «Добро нам зде быти!»

Господь утешает нас и не лишает общения с праведниками. С людьми, которые при жизни поднялись на духовную высоту Фавора. Поднялись и преобразились Духом Святым. А мы, увидев такого человека, хотим одного – сидеть у его ног.

Отец Савватий медленно говорит, вспоминая и переживая прошлое: «На одной из встреч мы с моим знакомым священником сидели у ног отца Иоанна (Крестьянкина). Мой знакомый – по правую сторону, а я – по левую. И у меня было ощущение – мир в душе, радость. Никаких помыслов тревожных, ни беспокойства, ни заботы о будущем. Я теперь понимаю апостолов, которые хотели остаться там, на Фаворе, рядом с Господом. Я чувствовал то же самое рядом с отцом Иоанном. Это был мой духовный Фавор».

Игумен Савватий (Рудаков) – духовное чадо отца Иоанна (Крестьянкина). Он основатель, строитель и духовник монастыря, который был создан по благословению отца Иоанна.

Сейчас игумен Савватий сам духовный отец и наставник многочисленных чад: монахинь своего монастыря, иноков соседнего мужского скита села Успенки, мирян, ждущих духовного окормления. А тогда Господь бережно растил будущего пастыря. Вся жизнь его с детства была связана с церковью. Юноша испытывал духовную жажду. Кто мог бросить духовные семена в его душу, чтобы взрастить духовные плоды? Он, конечно, общался со священниками, но этого было ему недостаточно.

Святые отцы говорят, что обретение духовного наставника – это не «естественное право всякого верующего», а дар Божий, который надо вымолить. Поэтому отец Иоанн (Крестьянкин) и советует в своих письмах: «Продолжайте молиться о даровании вам духовного отца». И молодой священник молился.

Первым таким наставником стала... его бабушка Анна. Её дед был расстрелян за веру в 1918 году. Глубоко верующий человек, она привела маленького внука в церковь. Сейчас отец Савватий вспоминает, что, будучи ребёнком, видел в храме разных людей. Видел старушек, которые на службе оглядывались по сторонам, рассматривая обновки знакомых прихожан, шёпотом передавая приходские новости. Но когда внук поднимал глаза на бабушку, он понимал: она не здесь, она вся погружена в литургию. Так молились, наверное, первые христиане в катакомбах – всей душой и всем сердцем. Бабушка не читала ребёнку наставлений, она учила его примером собственной жизни и молитвы.

Следующим наставником был протоиерей Виктор Норин. Он был убит неизвестными в собственной квартире. Убийцы до сих пор не найдены. Были ли это сатанисты или просто бандиты, неизвестно.

Среди духовных наставников отец Савватий с любовью вспоминает имя архиепископа Пермского Афанасия, ныне покойного. Он и рукоположил отца Савватия, тогда еще совсем молодого своего иподьякона, в священники. Служить 21-летнего священника отправили на Митейную гору, что на берегу Чусовой, в семидесяти километрах от Перми. Глушь по тем временам.

Шёл 1987 год. А ещё шесть лет назад Митейная гора была местом притяжения для многочисленных паломников и чад знаменитого старца протоиерея Николая Рагозина. Старец служил здесь почти четверть века – с 1957 по 1981 год. Сколько здесь он молился и плакал! Под конец жизни прохудилась избушка старого священника, который, оставаясь аскетом, заботился больше о чадах. Когда духовные чада стали предлагать батюшке начать стройку, он отвечал, что жизнь его заканчивается и при его жизни ничего уже не будет построено. Но вот после его смерти здесь будет монастырь. И отец Николай рассказывал своим чадам о будущем, показывал, где что будет построено. Он даже описал внешность своего преемника, отца Савватия. Игумен Савватий поражается прозорливости отца Николая: «Я ещё в школе учился, а он меня уже духом видел».

Молитвенное присутствие протоиерея Николая Рагозина ощущают все, приехавшие в монастырь. Эту молитвенную помощь отца Николая почувствовал в трудный момент и молодой священник. Страх и трепет охватили его, ещё совсем неопытного, на его первой службе. И тут он почувствовал помощь отца Николая, который как будто находился рядом с ним во время службы и помогал, наставлял, подсказывал.

Ощущение присутствия старца было настолько сильным, что оно помнится отцу Савватию и сейчас, 23 года спустя. Отец Савватий считает протоиерея Николая Рагозина своим духовным наставником. Сколько раз он обращался с молитвенной просьбой к старцу! А в минуты уныния надевал его старую рясу, которую хранит с благоговением.

Но молодому священнику был нужен живой человек, наставник и духовный отец. Душа жаждала Моисея духовного, который показал бы путь к земле обетованной. А путь этот предстоял далёкий. И не в одиночку, а с паствой, которую так страшно повести неправильной дорогой!

Отец Савватий побывал в Троице-Сергиевой лавре в поисках духовного наставника. Молодому священнику посоветовали поискать его в Псково-Печерском монастыре, ведь это старейший монастырь в России, который за свои 500 лет ни разу не закрывался. Не пресекалась там и традиция старчества. Старец открывает волю Божию, помогает людям и утешает их. «Утешайте, утешайте люди моя», – повторял слова пророка Исаии один из самых известных старцев современности архимандрит Иоанн (Крестьянкин). К нему и привёл Господь молодого пастыря.

«Вот он!»

Свою первую встречу с будущим духовным отцом, как и все последующие, отец Савватий помнит так ярко, будто это случилось на днях. А произошла она довольно давно – в 1988 году. Отцу Иоанну в то время было 78 лет. Молодой священник приехал в Псково-Печерский монастырь и пришёл на службу в самый большой собор монастыря – Михайловский. Перед началом службы его, как священника, пригласили в алтарь.

С трепетом ждал он встречи со старцем. Рядом находился молодой иерей, тоже приехавший сюда в первый раз. Но он-то хоть видел отца Иоанна раньше. А отец Савватий и не представлял себе, как выглядит старец. Фотографий в то время не было, православных журналов и газет – тоже считанные единицы.

И вот открывается боковая дверь в алтарь и входит пожилой иеромонах. Или игумен? Отец Савватий думает: «Может, это и есть старец? Да нет, наверное, не он...» Заходит следующий, постарше и совсем седой. «Может, этот? Нет, не он…» Всё больше и больше иеромонахов в алтарь входят. А сердце молчит – нет, похоже, среди них старца... И вот входит пожилой седой священник – и сердце начинает трепетать, и – ощущение праздника. «Вот, это он!»

– Я чувствовал, что не могу ошибиться, – вспоминает о. Савватий. – Вошедший человек весь светился каким-то внутренним светом! Я спросил тихонько у дьякона: «Это отец Иоанн Крестьянкин?» И дьякон укоризненно ответил: «Ну конечно, это отец Иоанн Крестьянкин! Ты что, не знаешь?!»

А молодой священник даже не обиделся на укоризну: дьякон был прав, отца Иоанна невозможно было не узнать! Его нельзя было спутать с кем-то другим! И сердце сказало: «Вот он, мой духовный отец!»

Простые слова

...Игумен Савватий молчит, и на глазах у него слёзы. Мне знакомы по милости Божией эти слёзы духовного умиления: я испытывала подобные чувства у мощей оптинских старцев, на могилке протоиерея Николая Рагозина, на месте упокоения старца Иоанна (Крестьянкина) в Дальних пещерах Псково-Печерского монастыря. Благодать Божия незримо касается нашего сердца и вызывает в нём слёзы умиления. И эти тихие неприметные слёзы льются даже у сильных духом, суровых мужчин, которые спокойно терпят боль и с достоинством встречают скорбь.

Вся жизнь молодого священника перевернулась после встречи со старцем. Отец Савватий подошёл к нему и почувствовал, что слов-то и нет никаких, нечего спрашивать. Хочется просто стоять рядом и чувствовать любовь, исходящую от этого человека. Как будто небесная сила входила в душу. Отец Иоанн изливал эту небесную любовь на окружающих, и сначала было непонятно: как он может любить всех? Вот этот – злой человек, вот тот – на руку нечист, а другой и сам себя стыдится, столько грехов за душой. А старец любил их всех, как любит нежная мать своих больных детей. Это была любовь Христова.

Так и стоял отец Савватий рядом со старцем молча. И отец Иоанн спросил сам тихим голосом:

– А ты кто?

– Я священник...

– А ты иеромонах или женатый священник?

– Я целибат.

– В русской традиции такого не бывает. Скажи своему архиерею, чтобы постриг тебя в иеромонахи.

И старец назначил отцу Савватию время для беседы. Молодой священник долго готовился к этой беседе. Готовился задать важные, по его мнению, и сложные духовные вопросы. Но когда беседа состоялась, он почувствовал себя духовным младенцем. Отец Иоанн не отвечал на задаваемые вопросы, как будто не слышал их. Он сам стал говорить отцу Савватию простые слова, но эти простые слова были чем-то особенным. За каждым его словом открывались духовные глубины, над каждым словом можно было думать и размышлять.

Игумен Савватий улыбается:

– Я спрашивал его про Фому, а он отвечал про Ерёму. Понимаешь, он был духовный врач. Профессор духовный. Ты ему жалуешься: дескать, батюшка, есть у меня болячка духовная, как бы прыщик вот на носу вскочил. А он уже как рентген проник в твоё сердце и увидел главные причины твоих духовных болезней. И твои немощи. И твои страсти. Как врач, который видит то, чего не видит больной. Отец Иоанн говорил правду Божию, но говорил её очень мягко, осторожно. Как кормит нежная мать ребёнка манной кашей – подует, остудит, чтобы не обжечь младенца, так старец кормил духовных младенцев. Иные рубят с плеча. А правда Божия для духовного младенца не всегда удобоварима... Он никогда не отпускал чад, не угостив конфетами, шоколадкой, любил нас, как детей. Часто повторял: «Хорошие мои!»

Но если видел отец Иоанн укоренившийся порок, губительную страсть, он как бы проводил духовную операцию. И – молился за этого человека. Ты возвращался домой и чувствовал несильную боль: старец полечил тебя, вскрыл духовную язву. И вот только рубец ноет, заживая. Он прижёг твою духовную болячку, но сделал это так тонко и нежно, что ты и не заметил, как прошла операция.

Когда я возвращался от старца домой, то чувствовал себя счастливым человеком. Я обрёл духовного отца. И был счастлив просто потому, что он есть на белом свете. Чувствовал его любовь и его молитву на расстоянии, потому что он принимал в духовные дети и сразу же начинал молиться за этого человека. Знал и помнил тысячи людей по именам.

Отец Иоанн был окном в Царство Божие. Я видел через него Господа, потому что он отражал Бога в себе. Наша душа – это Адам, потерявший Бога. И она ищет Его и не довольствуется ничем другим. Ни власть, ни богатство, никакие земные наслаждения не могут утолить эту тоску по Богу, не могут дать мир душе. Вот когда я понял, что чувствовали апостолы рядом с Христом! И как могли они воскликнуть только: «Добро есть нам зде быти!» И слов больше не было, а только счастье.

...Какое-то время спустя, когда я был уже дома, один трудник в монастыре где-то вычитал, будто отец Иоанн умер. Он сказал мне об этом. Я почувствовал себя маленьким ребёнком, потерявшим маму и папу, безутешно плакал. В то время потерять его для меня было – смерть.

Потом трудник сказал мне, что ошибся.

Направление жизни

– Отец Иоанн давал своим чадам правильное направление в жизни, – продолжает отец Савватий, – давал как бы духовную «карту местности». И это очень важно, ведь, не зная пути, можно погибнуть. А дальше старец наставлял идти своими ногами. На старца «садиться» нельзя.

Вся дальнейшая жизнь отца Савватия в течение восемнадцати лет до смерти отца Иоанна (Крестьянкина) шла под духовным руководством старца. Он принял монашеский постриг, стал иеромонахом. А позднее, по благословению батюшки, основал монастырь. Стал строителем, духовником, игуменом обители Казанская Трифонова женская пустынь, которой в этом году исполнится пятнадцать лет.

Отец Савватий вспоминает дальше:

– Я ездил к старцу, когда нужно было решить какие-то важные жизненные вопросы. Как в пути: дошёл до развилки – куда идти дальше? И старец указывал. Как-то я спросил у него: «Что мы будем делать, оставшись без вас? К кому обращаться?» И отец Иоанн ответил: «Верьте в Промысл Божий». Да, теперь это наш путь. Господь забрал нашего духовного Моисея на Небо, и теперь мы должны идти сами.

– Старец завещал не откалываться от Церкви. Его духовное завещание не было в защиту ИНН, оно было против раскола. Он говорил: «Бойтесь разделения и раскола в Церкви! Бойтесь отпасть от Матери-Церкви: только она одна и сдерживает лаву антихристианского разгула в мире теперь!» Он любил и жалел людей и понимал, что без Матери-Церкви они погибнут. И принял на себя всю бесовскую злобу, которая так жаждет оторвать людей от Церкви, от литургии, от причастия. Со смирением принял удар и от тех из братии, кто упрекал его и злословил.

Бесы люто мстили старцу. Об одном из искушений отец Савватий вспомнил такую историю:

– В последние годы отец Иоанн тяжело болел, сказывались годы, тяжкие труды пастыря, испытания тюрьмой: в 1950 году за пастырское служение он был арестован и по приговору получил семь лет исправительно-трудовых лагерей. Следователь Иван Михайлович Жулидов, который вёл дело старца, отличался жестокостью. Заключение оставило шрамы телесные: пальцы левой руки отца Иоанна были перебиты и срослись кое-как. Но ещё страшней были шрамы душевные. Два месяца Лубянки, два месяца в одиночке Лефортовской тюрьмы, затем камера с уголовниками в Бутырке, лагерь строгого режима, непосильный труд на лесоповале, голод… Отец Иоанн не любил вспоминать об ужасах неволи, он говорил коротко: «Вот в заключении у меня была истинная молитва, и это потому, что каждый день был на краю гибели».

Всю свою жизнь, и в последние годы также, старец очень редко отдыхал. Когда силы совсем покидали его, он уезжал в Эстонию, в тихое сельское местечко, к одному знакомому протоиерею. Молился там в одиночестве. И вот в один из дней краткого отдыха, когда больной старец задремал, к дому подъехал какой-то высокий милицейский чин. Он привёз с собой большое начальство, не привыкшее к отказам и ожиданиям. И, отстранив келейницу, этот высокий чин бесцеремонно вошёл в комнату и стал будить отца Иоанна, хлопая его по плечу. Отец Иоанн потом вспоминал, что, когда он открыл глаза, то увидел прошлое: зону вокруг, грубых надсмотрщиков, а может, и следователя. Старец побледнел и потерял дар речи. Вбежавшая келейница всплеснула руками: «Что вы делаете? Вы же убиваете батюшку!» Неделю болел отец Иоанн. Так бесы через людей мстили старцу.

В последние годы жизни старец поднялся на такую духовную высоту, что возникало чувство: он только телом на земле, а духом уже на Небесах. Отец Савватий вспоминает одну такую службу в неделю ветхозаветных праотцев:

– На этой службе поминали всех ветхозаветных праотцев: Авраама и Исаака, Иакова и Иосифа... Затем вышли на литию. Службу возглавлял отец Иоанн. И вот когда он поминал всех ветхозаветных праотцев, называя их по именам, то возникло чувство: батюшка говорит так, как будто он их всех видит. Вот они проходят перед ним вереницей. А он крестится и кланяется каждому из них. И они его благословляют. Было немного страшно и как бы тесно в храме: будто церковь наполнилась ветхозаветными отцами и они совсем рядом.

Может, так чувствовали себя те, кто присутствовал при отдании поклонов друг другу преподобного Сергия Радонежского и святителя Стефана Пермского на расстоянии в десяток вёрст? Или те, кто присутствовал на службах святого и праведного Иоанна Кронштадтского, молящегося с таким дерзновением, как будто он стоит перед Владыкой и Господом нашим и просит Его милости?

И я почувствовал, что отец Иоанн уже духом общается с праотцами. Придя в келью, засомневался: может, это всё мне почудилось? Прелесть? Но когда я поговорил с другими отцами монастыря, они подтвердили, что испытывали то же самое.

Когда в 2006 году отец Иоанн умер, это было огромной скорбью для всех его чад. Отец Савватий вспоминает, что отправлявшийся с Ленинградского вокзала в Москве поезд был полон людей, ехавших на похороны батюшки. Даже проводницы терялись: во всех вагонах одинаково одетые бородатые мужчины в подрясниках, женщины в платках и длинных юбках – такой это был братский православный поезд. Отец Савватий ненадолго задумывается и заканчивает свой рассказ так:

– На похоронах скорбь отступила и на её место пришла тихая радость. Батюшка пошёл к Богу, и часть наших душ пошла вместе с ним. Он теперь ещё ближе. Я чувствую его в своём сердце. Чувствую его молитву. У батюшки было много духовных даров: дар любви, дар пророчества, дар исцеления телесного и духовного, дар слова и наставничества. Он был молитвенником всей земли Русской. Уверен, что батюшку канонизируют. Ну, а я могу только попытаться поделиться тем, что ычувствую, вспоминая о нём: я видел святого человека – и я счастлив.