Между верой и неверием.
Беседа о вецерковлении с игуменом Нектарием (Морозовым)

Как понять жизнь за порогом Церкви?

Для многих из нас Церковь – неизведанная планета. Большая, величественная, но, к сожалению, часто совсем чужая.

Мы продолжаем публикацию цикла бесед о воцерковлении с настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» г. Саратова игуменом Нектарием (Морозовым). Зачем человеку церковная жизнь и как к ней приобщиться? Как нужно читать Евангелие, чтобы сердце не осталось глухо к евангельским истинам? Как научиться молитве? Достаточно ли приходить в храм только для того, чтобы поставить свечи? На эти и другие вопросы отвечает наш собеседник.

– Весь вопрос в том, чего человек хочет. Создать у себя самого иллюзию поиска, которая его успокоит и даст ощущение хотя бы временной наполненности жизни, или, действительно, прийти к конечной цели и обрести истину.

Да, некоторые люди интересуются самыми различными учениями, но в этом есть противоречие. Все эти учения не могут быть истинными, а зачем они тогда одному человеку? Он же не может по нескольким дорогам ехать, он все равно поедет по одной. Поэтому в таком увлечении есть явно некая интеллектуальная игра. А игра – как то, чем человек наполняет свою жизнь, – это что-то глубоко неполноценное.

Если же говорить о том, что церковная жизнь представляется набором обрядов… Человек настолько умный и интеллектуальный, что может постигнуть сущность многих учений (в которых и сущности-то никакой нет на самом деле), готовый вникать в них, учить для этого древние языки, наверняка, в состоянии открыть Евангелие и прочитать его. Он имеет и возможность прикоснуться к колоссальному по объему корпусу творений святых отцов, который есть в Православной Церкви. И если он этого не делает, то, я думаю, все-таки присутствует предвзятое отношение к Церкви и нежелание смириться. Потому что в чем «преимущество» всех остальных учений перед Православием? Они дают человеку питательную среду для его гордыни, самолюбия. А Православие, напротив, лишает почвы для тщеславия.

Но вы никогда не найдете более глубокую книгу, чем Евангелие. Нигде нет такой ясности, глубины, полноты и исчерпывающего ответа на все вопросы. Все остальное, как осколки зеркала, в которых что-то отражается, но полную картину увидеть невозможно. И человек здравомыслящий неизбежно приходит к Евангелию. А когда он начнет его читать, то не может не прийти в Церковь. Потому что если он идет в какую-то секту, значит, он не честен с самим собой. Откуда взялась эта секта, спустя две тысячи лет после того как Господь проповедовал свое Евангелие? Если Господь основал Свою Церковь, она уже существует с момента ее создания, то где все это время была данная секта? Этого вопроса не может не возникнуть. И так становится очевидно, что любая секта – это самообман.

– А как нужно подходить к чтению Евангелия новичку, тому, кто только начинает знакомиться с жизнью Церкви? Ведь часто человек берет Евангелие, читает, но его сердце остается глухо к прочитанному.

– Подходить к чтению Евангелия новичку, человеку, который только собирается с ним познакомиться, нужно так же, как и человеку, уже живущему в Церкви. Перед чтением Евангелия желательно молиться о том, чтобы Господь открыл ум и сердце для разумения евангельских заповедей, притч, просто слов, которые иначе могут остаться абсолютно непонятыми.

При этом Евангелие – такая книга, которую человеку необходимо читать жизнью. Если человек не пытается свою жизнь мерить Евангелием и исполнять то, о чем он из Евангелия узнал, он его забывает. И существует очень интересный феномен. Вот мы забыли о том, что в Евангелии написано, а затем просто по зову совести один, другой, третий раз исполнили то, о чем читали, и вдруг начинаем вспоминать все остальное. Евангельское слово, действительно, как семя, которое сначала сеется в сердце человека, а потом прорастает.

– Общеизвестно, что основа жизни христианина – молитва. Как человеку, который только перешагнул порог Церкви, начинать учиться молитве?

– В молитве, как говорил святитель Феофан Затворник, казалось бы, нет ничего сложного. Есть Господь, есть ты, тебе есть о чем просить Бога, – вставай и проси Бога невидимого, но присутствующего, о том, что тебе необходимо. Однако когда мы начинаем молиться, оказывается, что наши мысли неизвестно где гуляют, и мы порой даже не чувствуем, что молимся. Почему так происходит? Потому что молитву невозможно оторвать от нашей жизни в целом. Как мы живем, так и молимся, и наоборот. Жизнь питает молитву, молитва – жизнь. Мы ходим двумя ногами, на одной можно какое-то время прыгать, но постоянно передвигаться невозможно. То же самое происходит и здесь. Сделав вперед шаг в молитве, мы должны делать вперед шаг в жизни. А шагнув вперед в жизни, мы можем продвинуться и в молитве.

На самом деле у того, кто хочет быть с самим собой и с Богом искренним, не возникнет вопрос: «Как учиться молитве?». Потому что мы о чем-то попросили Бога, и мы этого действительно ищем и добиваемся весь день. Для нас все это очень живо, мы верим в то, что говорим Богу. А если мы о чем-то просим Бога, а живем диаметрально противоположным образом, то, конечно, у нас никакого живого чувства в молитве не будет, а только ощущение формальности.

Например, утром мы говорим: «Боже, милостив буди мне, грешному». И тут же бьем кого-то за крошечную провинность. Так слова теряют всякую силу. А если, наоборот, кто-то нас обижает, а мы вспоминаем, о чем молились, и понимаем, что это ответ на нашу молитву. Господь говорит: «Вот Я сейчас проверю, считаешь ли ты действительно себя грешным. Ты ищешь милости, и Я тебе посылаю то, за что милость дается, но нужно потерпеть и таким образом милость исходатайствовать». Насколько мы все принимаем всерьез, настолько серьезной и сильной бывает наша молитва. Как у ребенка, который обращается к Богу очень просто. А мы не воспринимаем, к сожалению, ничего просто. Вот мы читаем Евангельское слово, но мы не хотим принять его как нечто, что является законом жизни. Мы ищем массу способов, чтобы понять и истолковать его каким-то аллегорическим образом.

Теперь о практической стороне. Апостол Павел говорит, что мы даже не знаем, о чем нам молиться, если Дух Святой не будет нас в этом научать. А мы еще не способны к различению голоса Святого Духа в своем сердце, потому что оно занято многими вещами, Духу Святому противными. Но были святые, которые сделали свои сердца сосудами благодати, и они оставили нам свои молитвы. И самая первая школа – утренние и вечерние молитвы, которые есть в православном молитвослове. Это самое простое и в то же время самое важное, с чего человек начинает свою церковную жизнь. В этих молитвах он просит Бога обо всем том, что каждому из нас необходимо – о прощении грехов, о вразумлении, о спасении. И учась читать эти молитвы со вниманием, с сердечным участием, человек постепенно учится молиться.

– Многие люди регулярно приходят в храм, ставят свечи, но не участвуют в богослужении, не исповедуются и не причащаются. Можно ли говорить о том, что они себя в чем-то обделяют? Если да, то в чем?

– Давайте примем за данность, что все люди больные. В духовном плане так и есть. Если говорить о физическом состоянии, то чаще всего тоже так. Но при этом некоторые понимают, что они больны, идут к врачу, проходят обследование, получают рекомендации и под наблюдением доктора лечатся. Постепенно они улучшают состояние здоровья. А есть люди, которые, почувствовав себя больными, не задаются вопросом: «Что это такое? Ангина, бронхит или туберкулез?». Они идут в аптеку и покупают те лекарства, которые, как им кажется, больше подойдут в данный момент. Обделяют ли они себя в чем-то? Да. Могут ли они в результате такого самолечения усугубить положение и даже умереть? Да. Вот то же самое можно сказать, отвечая на ваш вопрос.

Бывает, что в храм заходит студент, когда у него начинается сессия, или человек, который перед началом какого-то дела чувствует необходимость в Божией помощи. Но чаще человек приходит тогда, когда у него что-то случилось, когда жизнь его уже стукнула. А произошло это потому, что он к ней подходил не с той стороны и наткнулся на какой-то из ее углов. И все существование человека, который не живет с Богом, представляет собой какое-то скопление углов, о которые он без конца бьется. Но если бы человек уже жил в Церкви, если бы эта жизнь была для него главной и определяющей, тогда бы он понимал закон жизни в целом. И как радостям не радовался бы сверх всякой меры, так и скорбями бы не угнетался чрезмерно. И все то, что приводит человека в храм поставить свечку, чего-то попросить, происходит для того, чтобы его сюда всерьез привести, чтобы он не прошел мимо самого главного в своей жизни – Бога.

Спасение для человека заключается в том, чтобы Бог был для него всем, целью. А для людей, которые приходят в храм о чем-то попросить, но не остаются здесь, Бог является средством. И у кого-то такое отношение, к сожалению, сохраняется десятилетиями и даже всю жизнь. Хотя бывает, что сначала человек прибегнул к Богу как к средству, а потом вдруг понял, что Бог и есть самый большой дар, и просить надо, чтобы он дал не что-то, а самого Себя. И когда это понимание приходит, тогда появляется желание и на службу ходить, и участвовать в церковной жизни. Потому что до конца понять, что такое и кто такой Бог, можно только в Церкви. Только здесь человек постепенно приобретает мистический опыт познания Бога.

Человек, бывает, даже и не знает, что такое Таинство Причащения. И если ему объяснить, что такое Тело и Кровь Христовы, когда он к Таинству первый раз приступает, то он, возможно, и не поймет или оттолкнется от этих объяснений. Но этот человек причащается и вдруг чувствует, что он помолодел на тридцать лет, нет боли, усталости, бесконечных сердечных мучений и угрызений. А происходит так, потому что он получил пусть и малый, но опыт познания Бога, которого вне Церкви у него не будет.

И когда человек говорит: «Да я на концерте испытываю все те переживания, что вы в храме», – он не знает на самом деле, о чем говорит. Потому что мы на концерте были и знаем, что это такое. Но мы знаем, и что такое храм и богослужение, а он нет. Потому что мы все пришли в Церковь с определенным опытом жизни за ее пределами. И в Церкви мы его обогащаем. А у человека, который пытается с нами спорить, есть только опыт жизни вне Церкви, но нет того опыта, который имеем мы. И когда мы говорим о различиях той и этой жизни, наш собеседник не имеет оснований нам не верить просто потому, что он не знает, чем наполнена церковная жизнь. Он может только прийти и испытать, а иначе в своей полемике с нами он будет несостоятелен.