Бесценно благо спасения

Русская Православная Церковь. XX век / Беглов А. Л., Васильева О. Ю., Журавский А. В. и др. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. — 792 с.: ил.

Но мало снять ограничения, надо восстановить полноценный доступ к информации и помочь людям определиться в путанице разорванных связей с собственным прошлым.

И вот произошло событие, значение которого трудно переоценить. По благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, вышла в свет историческая хроника «Русская Православная Церковь. XX век», подготовленная коллективом авторов, редакторов, рецензентов, сотрудников Издательства Сретенского монастыря.

Их труд уникален, ибо жизнь Русской Православной Церкви в сложнейший период ее существования предстала перед нами в контексте истории гражданской. На проблемах внутрицерковной жизни отразились проблемы всего общества — и наоборот. Но «отразились» не значит «смешались». Главный редактор и руководитель проекта, наместник Сретенского монастыря, архимандрит Тихон (Шевкунов) в кратком предисловии к изданию сказал, что важнейшим вопросом прошлого века стал вопрос о том, «где граница между Божьим и кесаревым, и каждый — от Патриарха до мирянина — решал его сам перед своей совестью в тех обстоятельствах, в которые был поставлен Промыслом Божьим». К этим словам всеми уважаемого современного деятеля РПЦ можно добавить только то, что вопрос о Божьем и кесаревом не только был, но и остался исключительно важен. Поэтому примеры недавней истории — нагляднейший урок в обретении духовного опыта каждым из нас.

Впрочем, и для тех, кто пока просто проявляет любопытство, хроника будет чрезвычайно интересна. С первых страниц читатель откроет для себя много нового. Для кого-то, например, будет настоящим откровением узнать о том, что уже в начале прошлого века и даже ранее РПЦ сама стремилась к реформам, разводящим государственное и церковное управление. (Кстати, узнав об этом, можно ли бояться «засилья церковников» и видеть в возрождении православия угрозу светскому обществу и делам государства?) А разве не интересно заодно избавиться от ложных политических штампов — например, о Союзе русского народа? Большевиками он был ославлен как «черносотенный». Но в хронике опубликованы его основоположения — глубоко нравственные и отнюдь не агрессивные, а также названы в числе учредителей архиепископ, будущий Патриарх, Тихон (Белавин), выдающийся ученый Д. Менделеев, художники В. Васнецов и В. Нестеров, историк Д. Иловайский. Есть и другие уникальные сведения исторического, культурного и биографического характера.

И есть нечто большее, что можно открыть для себя лишь постепенно.

Изучая историю в системе светского образования, мы привыкли видеть и искать в ней яркие события, острые внешние коллизии. Поэтому описание жизни Церкви в первой части хроники, с 1900 по 1917 год, может вначале «разочаровать» нетерпеливых: что это — речи да статьи, да прогнозирование церковной реформы и созыва в некоем отдаленном будущем Поместного собора, собрание Предсоборного присутствия, встречи церковных иерархов с Государем, с высшими чиновниками и друг с другом... Но как, спрашивается, без этого кропотливого невидного труда, без тщательного взвешивания всех «за» и «против» могла бы Церковь обрести единоначалие в 1918 году, когда было восстановлено Патриаршество? А оно было восстановлено средь моря смут, вопреки этим смутам и в конечное их преодоление. И это такой исторический пример торжества терпения и веры, перед которым бледнеют многие и многие свершения самых ярких революционеров и реформаторов.

В послереволюционных разделах событий становится больше — в основном, страшных, вплоть до самых последних лет. В их числе не только убийства клириков, разграбления и разрушения храмов, но и разные церковные шатания, расколы, ереси. Читать трудно, но... «Если зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет — даст много плода». При всей своей эмоциональной сдержанности авторы хроники сумели донести в подтексте это откровение даже до неверующего читателя. И потому приходит на ум заслуженное сравнение их труда с древнерусскими летописями, где в самых трагических свидетельствах о бедах и погибелях народа всегда обреталось чувство упования и надежды.

Этому способствует и язык хроники — удивительно простой и правильный русский язык, без ложного пафоса, без засилья заимствований, без допинга модных оборотов-однодневок. Нет также ни досадных опечаток, ни недостатка в иллюстрациях.

Пожалуй, недостаток у книги только один. Но, увы, очень болезненный — отсутствие какого-либо справочного аппарата к тексту. Нет ни именного указателя, ни предметного, ни географического — а как много они дали бы читателю! Как приблизили бы нас к знакомству с уникальным биографическим материалом, к паломническому выбору, к постижению основ православной культуры! Очень хочется надеяться, что такой зияющий пробел будет заполнен, и в переиздании хроники будет оказана бесценная помощь всем, кому небезразлична история родной страны.