«Граф-отшельник»

Игумена Антония (Головина) в нашей семье именуют не иначе, как «граф-отшельник». Графом, потому что приходится он внуком графу Михаилу Головину и немецкой баронессы Ольги Декслинг. Отшельником стал зваться батюшка после того, как, приняв монашеский постриг, пожелал уединиться в старинной русской деревне Коми с красивым названием – Онежье. Вот уже 18 лет отец Антоний восстанавливает здесь храм Рождества Пресвятой Богородицы. Побывав в гостях у батюшки, мы узнали о его жизни в забытом уголке Коми и новые уникальные подробности о его славных предках.

Отец Антоний рассказывает о старинных иконах храма

Не узнали…

Немыслимое количество раз договариваемся с батюшкой о встрече, и каждый раз наша поездка срывается из-за немилостей северной погоды. Наконец-то выезжаем – в Сыктывкаре в этот день светит солнце, в районе деревни Ляли идет дождь, в городе Княжпогосте, который нам приходится проезжать, – зима. И путешествие, которое обычно укладывается в два с половиной часа, растягивается на все четыре. «Еще немного проедем и поворачиваем домой – скользкая трасса!» – голос мужа звучит как приговор.

Отца Антония встретили недалеко от храма

Вот показались и новые куполки старинного храма Рождества Пресвятой Богородицы, а навстречу нам с корзинкой в руках и в окружении местной детворы идет… незнакомый дедушка в монашеском одеянии, его седая борода развевается на ветру. «Неужели у отца Антония появился помощник?» – размышляю про себя. Но нет, незнакомцем оказался сам настоятель деревенского храма игумен Антоний. А ведь батюшка немногим старше нас… Для беседы отец Антоний приглашает в храм. Воскресная служба давно закончилась, и немногочисленные прихожане разошлись по домам.

– 20 человек сегодня собралось на богослужении, – рассказывает батюшка. – Четверо из соседних населенных пунктов приехали и пришли, остальные – наши: те, кто мне помогает и во время службы и многодетная онежская семья Никифоровых.

Храм Рождества Пресвятой Богородицы деревни Онежье

В том, как батюшка в храме устало опустился на скамейку, была какая-то обреченность человека, некогда поселившегося в глухой деревеньке Коми и взвалившего на себя огромный труд восстановления разрушенного двухэтажного каменного храма. Что же заставило музыканта, композитора, аккомпаниатора, петербуржца затвориться в этой умирающей деревне сурового края?

Онежье

Онежье не всегда было умирающим селом: когда-то здесь проживало 1,5 тысячи человек

– Онежье ведь не всегда было умирающим селом. В советские времена здесь проживало 1,5 тысячи человек, – говорит отец Антоний. – А еще раньше в селе Онежье возвели первую в Яренском уезде двухклассную четырехлетнюю школу и земскую больницу. У местного купца третьей гильдии Павла Никитича Козлова был небольшой порт с двумя пароходами и судоверфью. На его средства была построена первая в уезде электростанция. И каменный храм в селе строился не только на государевы деньги, но и на купеческие и народные пожертвования. И до этого церкви в Онежье были, но деревянные. Первую из них заложили более 500 лет назад, во времена святителя Стефана Пермского. Самое раннее упоминание о церкви Рождества Пресвятой Богородицы относится к 1608 году. В Писцовой книге Яренского уезда, к которому было в те времена приписано Онежье, сказано: «Погост Онежье по реке Выме. А на погосте церковь Рождество Пречистые Богородицы теплая, древяна, вверх, да церковь собор Архангела Михаила древяна, клетцки; а в церквах образы, и свечи, и книги, и ризы, и сосуды церковные и все церковное строение мирское». Нынешний каменный храм Рождества Пресвятой Богородицы строился и достраивался почти на протяжении века, приблизительно с 1827 до 1911 года.

Вид на реку Вымь с колокольни храма

Так получилось, что строил храм купец, а восстанавливает разрушенный в годы гонений Божий дом потомок графов Головиных. Здесь, в деревенской тиши, батюшка продолжил исследовать свою родословную и сделал удивительные выводы, которыми поделился с нами.

От византийских императоров до сподвижника Петра I

Федор Алексеевич Головин. Фото сайта topwar.ru

Мой дед по отцовской линии был граф Михаил Иванович Головин. Он получил экономическое и гуманитарное образование. Являлся автором учебников и исследований по экономике и блестяще владел скрипкой. Был расстрелян в сентябре 1936-го по ложному доносу. Его семью – жену и дочь – депортировали из Петербурга в Душанбе. Его сына и моего отца, Михаила Михайловича, сослали на рудники, а ему было всего 14 лет. Представьте себе: подростка, который занимался только музыкой, отправили на каменоломни в северные края. Зрелище, видимо, он являл собой жалкое, так что местные мужики помогли ему бежать, и долгое время он скитался с подложными документами, в которых ему изменили год рождения. Потом он в армии служил на Дальнем Востоке – его призвали в конце войны.

Ховрины-Головины находились в дальнем родстве с византийской династией Комнинов

Восемь лет назад отец Антоний более подробно начал изучать свою родословную и выяснил, что его предком является первый русский фельдмаршал Федор Алексеевич Головин – один из ближайших сподвижников Петра I. Он был первым кавалером ордена святого Андрея Первозванного и первым из русских сановников, получивших графский титул указом императора Священной Римской империи. Дальнейшие изыскания привели отца Антония к открытию, что известный предок происходил из старинного и знатного рода Ховриных-Головиных, которые находились в дальнем родстве с императорской династией Комнинов. Младшая ветвь византийского императорского дома Комнинов правила в Крыму, а затем перебралась в Великое княжество Московское.

В русских летописях упоминается Степан Васильевич Ховра и его сын Григорий, которые в конце XIV века покинули полуостров и прибыли в Москву, где были достойно приняты князем Дмитрием Донским и его сыном Василием. Вновь прибывшим было жаловано подворье в Кремле, и вскоре Ховрины стали значительным боярским родом – именно представители этой фамилии были наследственными казначеями Московского княжества. Кроме того Ховрины являются основателями Симонова монастыря. В XVI веке род разделился на две ветви: Третьяковых и Головиных.

Занимательная история связана и с происхождением фамилии Головины. Оказалось, что одного из правнуков греко-крымской фамилии, а именно Ивана Васильевича Ховрина, за выдающиеся умственные способности уважительно называли Головою. С тех пор его потомки стали уже Головиными. В 1565 году при Иване IV семья Головиных, как и многие боярские роды, попала в немилость и опалу. Впоследствии положение исправилось, однако вплоть до периода царствования Петра I род не имел былого влияния на государственные дела.

Музыкант, токарь, строитель дорог

Устало батюшка Антоний опустился на скамейку

От известных предков Андрей Головин (а так звали игумена Антония в миру) унаследовал любовь к музыке, которую пронесет через всю жизнь. На богослужениях в деревенском храме звучат песнопения, музыку к которым он сочинил сам. А когда мы приезжали к отцу Антонию десять лет назад, батюшка, пригласив в свою келью, устроил настоящий концерт, аккомпанируя себе на синтезаторе. Тогда в его исполнении прозвучали как известные произведения классиков, так и собственные импровизации. В миру Андрей еще занимался настройкой музыкальных инструментов. Среди них были пианино и рояли, вероятно и те из них, которые завез в Санкт-Петербург его прадед. Как складывалась жизнь моего собеседника до принятия монашеского пострига и чем ему приходилось еще заниматься, рассказывает он сам:

– Родился я в Казахстане, в городе Кызыл-Орда, где в это время проживали мои родители.

В 1972 году сбылась мечта большой семьи Головиных вернуться на родину своих предков – в город на Неве. И хотя поселились они в поселке Шапки Тосненского района Ленинградской области, но всё же четверым Головиным удалось со временем переехать в Санкт-Петербург, среди них оказался и отец Антоний.

– Как это произошло, батюшка? – интересуюсь я.

– Хотя я и был лучшим учеником музыкальной школы в своем районе, однако в Музыкальное училище при Ленинградской консерватории не поступил и пошел учиться… на токаря.

Объяснение этому зигзагу судьбы отец Антоний дает убедительное:

– Я в то время увлекался еще футболом и шахматами и хотел профессионально заниматься этими видами спорта. А товарищ рассказал, что в ПТУ отличные футбольные и шахматные секции. Пытались мы сначала попасть на специальность «наладчик пивоваренного производства», но оказалось, что группа уже набрана, и нам предложили поступать на токаря. Прошел я обучение и даже год отработал на заводе «Равенство» в Ленинграде. А потом меня тоска взяла по музыке. «Что я здесь делаю, у станка?» – думал я. Видимо, чувствовал, что это не мое. А в это время мой отец организовал музкружок и набрал учеников для обучения игре на гитаре и аккордеоне и предложил мне преподавать. Дополнительно еще мне удалось устроиться в сельский клуб, но, так как музыкального образования у меня не было, трудился я худруком.

Армейские годы моего собеседника прошли сначала в учебке в Башкирии, в городе Стерлитамаке, а после получения специальности младшего авиационного специалиста по электрооборудованию его отправили на Сахалин.

После службы сразу поступил в Институт культуры на оркестровое отделение.

– Но с 1-го курса меня выгнали. Сам виноват! – объясняет батюшка. – Как староста, покрывал прогульщиков лекций, недолжным образом вел журналы посещаемости… Когда меня выгнали, я отправился ремонтировать дороги. И мне понравилось! Что мне нравилось в этой работе, так это очень хороший коллектив и достойная зарплата, но главное – у меня было время для занятий музыкой.

Неудивительно, что в конце этого благополучного периода жизни у моего героя появилась семья и родилось двое детей – сын и дочь… Но суровые условия жизни в ленинградской коммуналке оказались серьезным испытанием для молодых супругов. Жена с детьми покинула культурную столицу России и возвратилась в свой родной город Ухту (Республика Коми).

Монашество

Отец Антоний в келье. Фото сделано 10 лет назад

– Как начался ваш путь в монашество? – спрашиваю я.

– Такие вещи рассказывать человеку, который не пережил подобное, – бессмысленно. Это личный опыт, – отрезает отец Антоний, но через несколько минут продолжает:

Мне открылась вся моя нечистота и мерзость – а Спаситель смотрел таким любящим взглядом!

– Тогда моя семья в Ухте жила, а я не пожелал отставлять Санкт-Петербурга и разрывался между двумя городами. Моя режиссерская специальность оказалась пустым делом, и вот я сижу один в комнате и думаю: как дальше жить и чем заниматься? В ответ на все мои вопросы Господь дал мне видение. Увидел я себя словно изнутри или со стороны. Причем лицезрел только грехи свои и то, что даже не считал грехом, но здесь оно виделось и чувствовалось как грех. И тут я понимаю, что стою перед Ним – то есть я умер? И Он на меня смотрит. И смотрит с любовью, не осуждая меня. А мне было ужасно стыдно, так что готов был провалиться сквозь землю, исчезнуть – невозможно было стоять под этим любящим взглядом и видеть всю ту нечистоту, всю ту мерзость, которую я в жизни сотворил. А ведь я всегда думал, что не убийца и не вор, а следовательно, ничего плохого в своей жизни не сделал, но не тут-то было! И я понимаю, что меня сейчас отправят туда, где я не захочу быть. Это были самые страшные мгновения в жизни. Меня трясло от ужаса. И я завопил: «Господи, если у меня есть время исправиться, дай мне такую возможность!»

После этого страшного видения неожиданно увидел себя уже в священническом облачении стоящим в храме, на солее, передо мной иконостас, лампады теплятся, в храме царит полумрак. На правом клиросе виднелся чей-то силуэт на фоне окна. На мне епитрахиль, поручи с крестами, в руках держу маленького размера книжку и читаю ее. Сейчас я понимаю, что это было время шестопсалмия, а книжка – священнический служебник. Слева обзор мне что-то тогда перекрывало – вероятно, это был монашеский клобук, лежащий на плече. И такая радость у меня была, такое ликование, которое в жизни ни до, ни после не испытывал. Непонятно только, где это всё происходило. И что это за храм был? Но радость и ликование были настолько сильными, что ради этого стоило менять свою жизнь. Первая мысль, которая сразу после произошедшего пришла мне на ум, это что я буду священником, и мне стало тихо и спокойно на душе. Правда, я не знал, когда всё произойдет, и ждал других знаков и указаний от Господа, потому что понимал: ну какой из меня монах, какой священник?! Конечно, смысл видения открылся только когда я стал уже монахом. В монастырь мне не хотелось, и я выбрал на тот момент для себя работу в храме. На некоторое время вновь уехал в родной Санкт-Петербург и там жестоко разболелся – открылась язва. Причастился, пособоровался и почувствовал, что умираю. Съездил в Москву к брату, там в храме снова причастился. В этот день я как-то странно Причастие пережил: тело мое страдало и мучилось, а душа ликовала. Я сам удивлялся, как такое может быть: на душе спокойно и радостно, а тело скручивает от боли.

По прибытии в Ухту началось новое испытание – разлад в семье. Супруга не приняла желание Андрея стать священником. Будущий игумен Антоний переехал в одно из ухтинских общежитий. В это время мой собеседник часто молился у иконы «Вход Господень в Иерусалим», прося Бога о сохранении своей семьи. Но…

– Прошло несколько лет, и я был рукоположен владыкой Питиримом в сан диакона. По его благословению перебрался на жительство в Троице-Стефано-Ульяновский монастырь, где состоялась моя священническая хиротония. Спустя еще несколько лет, на… да-да, на Вход Господень в Иерусалим был совершен постриг в мантию с наречением мне нового имени в честь Антония Великого.

Деревенька моя

Майское путешествие в деревню Онежье

– А как здесь, в Онежье, оказались?

– Всё просто. После принятия пострига мне было всё равно, где жить, и я приехал сюда, – лаконично объясняет батюшка.

На самом деле в это время отец Антоний, насельник Троице-Стефано-Ульяновского монастыря, получил благословение строить подворье мужского монастыря в городе Ухте.

Но ухтинский журналист Дмитрий Алексеев уговорил батюшку освятить несколько домов в деревне Козловка, которая располагается рядом с Онежьем.

– Заехали мы после совершения таинства и в старинный храм Онежья, – восстанавливает отец Антоний хронологию событий того решающего дня. – Нижний храм был закрыт: там еще располагался склад. Поднялись вместе в верхнюю церковь, а там такой хаос царил, что у меня сердце защемило от боли. «Батюшка, а вы проситесь сюда», – неожиданно предложил мой спутник. В одну из встреч с епископом Сыктывкарским я и выразил свое желание отправиться служить в старинный храм Рождества Пресвятой Богородицы деревни Онежье. Владыка к моему выбору дальнейшего места служения отнесся с недоверием: «Ты там ничего не сможешь сделать, там же умирает всё. Но попробовать можно».

Когда приехал батюшка в онежский храм, его встретили только грязь и разруха. Но среди этого хаоса отец Антоний с радостью отметил, что сохранились фрагменты старинного иконостаса:

– Иконостас был украшен коринфскими колоннами и резьбой в виде виноградной лозы. Чтобы восстановить иконостас полностью, мне пришлось разобрать недостроенную баню.

Иконы иконостаса – особая тема нашей беседы. Дорог батюшке оказался старинный образ, хорошо сохранившийся до наших дней, на котором были изображены святой пророк Илия, преподобные Зосима и Савватий Соловецкие, святители Афанасий Великий и Кирилл Александрийский.

В храме деревни Онежье

– Этот образ стал отражением моего пути и отчасти истории наших населенных пунктов. В центре иконы располагается пророк Илия, он указует перстом наверх, а там изображен евангельский сюжет – Введение во храм Пресвятой Богородицы. У нас есть недалеко отсюда деревня Средняя Отла, где стоит старинная часовня, которая после реставрации была освящена в честь пророка Илии, но прежде она являлась Введенской часовней. Такой интересный факт! Далее еще мы видим изображенных здесь Зосиму и Савватия, Соловецких чудотворцев. Как известно из истории, монахи этой обители возрождали в XIX веке Троице-Стефано-Ульяновский монастырь в Коми, в котором состоялся мой постриг. Более того, память преподобного Савватия совпадает с днем моего рождения – 10 октября. То есть этот образ отражает мое рождение не только физическое, но и духовное. Также на иконе изображены отцы Церкви Антоний Великий и Кирилл Александрийский. В деревне Козловка в честь этих святых находилась ныне разрушенная в годы безбожия часовня.

Она услышала голос: «Помогите!» – пригляделась, а по реке против течения плывет икона

Об этом трагическом событии сегодня в храме деревни Онежье напоминает и старинный образ святителей Афанасия Великого и Кирилла Александрийского, который, когда безбожники рушили часовню, христиане пытались спасти, пустив его по реке. И вот в Онежье одна женщина пошла на реку и вдруг услышала голос: «Помогите!», а когда обернулась, никого не увидела. Потом опять услышала призыв о помощи. Пригляделась, а по реке против течения плывет икона. Женщина вошла в реку, взяла образ и хранила его дома, завещав родным передать в храм, когда он откроется.

Обратили мы внимание и на старинную и едва видимую икону, расположенную в иконостасе.

– Мы предполагали, что на этом образе вероятнее всего должен быть изображен архангел Михаил или архангел Гавриил. Но через год служения в храме на иконе появилось пятнышко, которое стало расширяться. И через некоторое время проступил лик святого и стало видно, что он держит в руках кадило. Сегодня уже можно прочесть на иконе имя изображенного здесь святого – Стефан. Это оказалась икона первомученика Стефана. Так ее возрождение совпало с возрождением прихода деревни Онежье.

А вот та старинная икона Страшного суда – из нашего храма и хранилась в доме местного жителя, а когда храм открылся, икона вернулась в Божий Дом. Скорее всего икона эта будет размещена в притворе, там, где люди ожидают исповеди.

В верхнем храме

В верхнем храме

В верхний храм, который первоначально и был освящен в честь Рождества Пресвятой Богородицы, мы поднимаемся по полуразрушенным ступеням.

Сохранившаяся фреска Воскрешение Лазаря

Под нами зияет пропасть, да еще время от времени батюшка останавливается, чтобы показать нам храм. Так мы смогли увидеть старинный иконостас полукруглой формы и единственную сохранившую настенную фреску «Воскрешение Лазаря». И это тоже отец Антоний считает символичным.

– Вот был разрушен, умер наш храм в годы гонения на православную веру. Но пришло другое время, и храм ожил, как когда-то ожил праведный Лазарь. Причем всё оживает и восстанавливается не по моему личному или еще кого-то хотению, а по повелению Спасителя Иисуса Христа: «Лазарь! Иди вон» (Ин. 11: 43).

Наш храм ожил, как когда-то ожил праведный Лазарь, – по повелению Спасителя Иисуса Христа

Обращает наше внимание батюшка на южную долю свода, где сохранился фрагмент многофигурной композиции «Иисус Христос, увенчанный тернием, биемый и поруганный»:

– На этой фреске было видно пулевое отверстие прямо в центре лба Спасителя. Христа не только бичевали два тысячелетия назад, но и расстреляли уже в наше с вами время.

В верхней церкви, казалось, соединились история безбожного времени и торжества Православия. Из-за разрушения верхнего храма удалось выяснить, что некоторые стройматериалы, использовавшиеся для строительства церкви, более позднего происхождения, то есть храм расширяли – видимо, столько было прихожан, что пришлось достраивать церковь и возводить новую колокольню.

Приходское хозяйство

В приходской мастерской царит атмосфера рабочая

Рядом с храмом сохранилось да наших дней здание бывшей церковно-приходской школы. В советские времена здесь размещался клуб, но очаг культуры сегодня закрыт, а здание передали Церкви.

– Мы хотим устроить здесь гостиницу для паломников! – сообщает радостную новость отец Антоний.

Удивительно мне было услышать о том, что храм, находящийся в глубинке Коми, оказался особенно почитаем российскими паломниками. Приезжают сюда гости из Казани, Москвы, Санкт-Петербурга. По словам батюшки, деревенский храм сегодня восстанавливается для всей России. А иные прихожане храма Рождества Пресвятой Богородицы даже изъявили желание переехать жить в Онежье из Москвы.

– У нас ведь изумительная природа вокруг: река, лес, воздух, – объясняет батюшка.

Приходские теплицы

Пока для остановки российских паломников место есть в большом приходском доме, под который передали здание бывшей деревенской больницы. В настоящий момент здесь проживают три алтарника из Санкт-Петербурга, два трудника и сам игумен Антоний.

– Это место для трапезы, здесь на кухне размещается у нас хлебопечь, мы выпекаем свой хлеб. Это молельня и библиотека, – проводит батюшка экскурсию. – Есть детская комната и мастерская.

Побывав в приходской мастерской, мне стало понятно, зачем предстояло отцу Антонию пройти весь этот долгий и многотрудный путь постижения и изучения разных специальностей, – это чтобы подготовиться к главному делу своей жизни!

– Мастерская – сердце моей души, – рассказывает батюшка.

И правда, она поражала современным оборудованием и готовой продукцией: уже изготовлены были двери филенчатые деревянные, 16 оконных рам для храма.

– Пока я сам здесь работаю, – продолжает отец Антоний. – Мое изобретение – это чудо-табуретка – незаменимая помощница в хозяйстве. Она трехфункциональная: одновременно лесенка, место для отдыха и удобная конструкция для чистки картошки на кухне.

Показал батюшка и столярный стол, который сделал за несколько дней.

Во дворе бывшей земской больницы разместились теплицы и свой дровокол.

Игумен Антоний выйдет нас проводить уже в другом настроении

Незаметно пролетели четыре часа с того времени, как батюшка устало присел на скамеечку в храме, чтобы начать свой неторопливый рассказ. Но вышел нас провожать отец Антоний уже совсем в другом настроении – оттаял душой батюшка, был весел и сетовал на то, что мало побыли. Наблюдая за тем, как долго отец Антоний машет нам вслед рукой, я подумала: надо, превозмогая трудности, выезжать в отдаленные уголки северного края, чтобы знакомить людей с «домочадцами» огромной семьи российского священства и монашества, чей опыт, знания бесценны, а возможно, в эти самые минуты просто кому-то необходимы!