Соцреализм наоборот

Военная галерея в Зимнем дворце

«У русского царя в чертогах есть палата»… Так начинается стихотворение-размышление Пушкина о генералах 1812 года. В Эрмитаже есть целый зал, посвященный этим героям.

Тут нет ни сельских нимф, ни девственных Мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, — а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.

Всего 332 (!) портрета. И, следовательно, 332 героя. Главный Штаб составил списки тех, кого следовало увековечить. Император Александр каждое имя утвердил лично. Книгу можно писать о каждом. О Кутузове и Барклае, о Раевском и Багратионе. Еще Ермолов и Давыдов. Еще генералы, которые едва начали бриться и смело сложили головы в боях. О них Цветаева писала:

В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век…
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.

Конкретно это об одном из Тучковых. Обобщающе — о многих.

Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера —
Малютки-мальчики, сегодня —
Офицера.

Не герои, погибшие и выжившие, стали символом русского офицерства

А между тем не эти достойно воспетые герои, погибшие и выжившие, стали символом русского офицерства и генеральства. Магистральная линия «реалистов» от литературы требовала не похвалы героям, а критики и насмешки, издевки и презрения. Эта идейная линия сознательно вывела на страницы печати полковника Скалозуба («и золотой мешок, и метит в генералы»), да еще двух тех генералов, которых один мужик у Салтыкова-Щедрина прокормил. Героев — сотни. Карьеристов и бездарей в золотых мундирах — десятки. Но заметно лишь тех, о ком пишут. Ровно так и сегодня: случилось только то, что показали по «телеку».

* * *

Русскому человеку однозначно нужно полюбить свою Родину. Да, и не только полюбить, но и узнать. Ведь не знаем же. Без второго первое не состоится. Узнаешь — полюбишь. А не узнаешь, так всю жизнь и проживешь пустой пробкой с отформатированными Голливудом мозгами.

Не дело врага — хаять нас с утра до вечера. Дело врага — тебе самому «мушку» сбить. Чтобы ты криво видел, криво думал, привык к этой кривизне и называл искренно это криво-зеркальное мировоззрение именем объективности и непредвзятости. Есть очень яркая иллюстрация этой «сбитой мушки» в рассказе Владимира Солоухина «При свете дня». Описывается советское время. Выездная пьянка инженеров человеческих душ в каком-то горном Кавказском районе. Цветы, речи, выступления и развязавшиеся на застольях языки. Среди участников — Твардовский, Доризо, Друнина, Долматовский и другие. Какой-то масштабный был выезд. Среди одного из застолий, когда мастера печатного слова расслабились и читали любимые стихи, встал и слово взял поэт Сергей Васильев. Он, с похвальной преамбулой, прочел стихотворение Демьяна Бедного (Придворова) о рождении Ленина. В стихотворении дается унылая картина провинциальной жизни, ведать не ведающей о вспышке нового «солнца» — о рождении будущего вождя. Стихотворение не лишено таланта, но идеологически выдержано в стиле «нуар». Вот пара строф с картинками:

На каланче кружил пожарный,
Как зверь, прикованный к кольцу,
И солдатня под мат угарный
Маршировала на плацу.

К реке вилась обозов лента.
Шли бурлаки в мучной пыли.
Куда-то рваного студента
Чины конвойные вели.

А еще там есть «лающиеся торговки», есть поп, «гордящийся блеском камилавки» (как будто камилавка может блестеть?!). Полное незнание матчасти. Есть зычный голос городового, шум пьяниц, пойманный жандармами студент… И никто не знал, пишет автор, что среди этого мухами засиженного быта Ленин родился! И тут, на этих словах, Солоухин помрачнел и напрягся. Он взял не дрожащей рукой стакан и поднялся для слова по теме. Цитируем.

— Я сознательно груб. Но мои эпитеты (перефразируя известное место у Белинского) слишком слабы и нежны, чтобы выразить состояние, в которое меня привело слушание этого стихотворения, а точнее сказать, стихотворного пасквиля на Россию. В каждом из нас, как в организме, много всякого. Считается, что в каждом из нас приблизительно по 1400 граммов мозга, около четырех литров крови, но, конечно, есть (в кишечнике) и кое-что еще. На что смотреть и что нюхать…

А потом задетый за живое Солоухин описывает Россию в те самые 1870-е годы, когда в семье Ильи Николаевича Ульянова родился сын Володя.

— Что такое Россия в 1870 году? Творит Достоевский. Звучат новые симфонии и оперы Чайковского. В расцвете творческих сил Толстой. Роман за романом издает Иван Сергеевич Тургенев («Вешние воды» — 1872 г., «Дым» — 1867 г., «Новь» — 1877 г.). Александр Порфирьевич Бородин создает «Богатырскую симфонию», оперу «Князь Игорь», а как химик открывает в 1872 году (одновременно с Ш.А. Вюрцем) альдольную конденсацию. Не знаю, право, что это такое — альдольная конденсация, но, верно, уж факт не менее важный, нежели пожарный на каланче. Да, так вот, звучат симфонии и оперы русских композиторов, в деревнях слышны народные песни, хороводы. Сошлемся на Некрасова: «Будут песни к нему хороводные из села на заре долетать, будут нивы ему хлебородные (хлебородные, заметьте) безгреховные сны навевать».

Менделеев уже открыл свою периодическую таблицу, Тимирязев вот-вот начнет читать свои блестящие лекции. В Москве возводится грандиозное ослепительно белое златоглавое сооружение — памятник московскому пожару, Бородину и вообще победе над Наполеоном. В России от края до края бурлит 18 000 ежегодных ярмарок. Через восемь лет Россия, жертвуя своей кровью, освободит ближайшую родственницу, сестру Болгарию, от турецкого ига… Я думаю, если бы поднять газеты того времени, мы найдем там много такого, что можно было бы почитать с гордостью за Россию, за ее общественную жизнь, за ее дела. Ведь именно на эти годы (и на 1870-й в том числе) приходится активная научно-исследовательская деятельность, скажем, Пржевальского и Миклухо-Маклая.

Дальше писатель вспомнит о том, что все (!) основные нитки железных дорог были протянуты в царской России в XIX веке. И что план ГОЭЛРО был разработан в основном Вернадским до революции, а затем присвоен большевиками. Еще — про ледоколы и линкоры, которые, будучи переименованы в честь энергичных разрушителей, еще долго служили новой власти, не сразу научившейся строить свое. В общем, вы поняли. Нельзя без смертоносного вреда для души настраивать свой взгляд только на злую критику. Или так: нельзя без глубокого повреждения души искать в действительности одних только причин для брюзжания и обиженного бормотания.

Говоря словами Солоухина: «Есть табу. Есть запретные вещи. Нельзя взрослому человеку, мужчине, подглядывать, как раздевается мать. Вот он раздвинул занавесочку и в щелочку подглядел: «Гы-гы, сиськи висят!». И снова щелочку закрыл, и ничего словно бы не случилось. Нет, случилось! Он переступил запретную грань. В душе своей. Из человека он превратился в хама».

* * *

Хамское творчество — это социалистический реализм наоборот

Хамское творчество — это социалистический реализм наоборот. В соцреализме есть цель и борьба. Есть положительные герои. Ночь мрачна и затянулась. Но рассвет брезжит. Это оптимистическая трагедия. А наоборот — пессимистический фарс. Целей нет. Борьба бессмысленна. Все герои по-своему отвратительны. Просвета нет и не будет. На каждую «Мать» или «Коммуниста» — строго по одному «Левиафану». Там — идеология, коверкающая живую жизнь, и здесь — идеология, отказывающаяся замечать и понимать все, что не вписывается в однажды взятый курс.  

Большой вопрос — способен ли художник к объективности? Все, что он пишет, не есть ли скорее исповедь, выражение его личной позиции, сознательно принятой или интуитивно ощущаемой. А если так, то не принуждают ли нас смотреть на мир чужими глазами, не поясняя даже корней и истоков определенного художественного взгляда.

Яркий пример. Картина Пукирева «Неравный брак». На полотне — молодая красавица, словно Кощею на поругание, отдаваемая богатому старику. У картины есть реальная предыстория. Друг художника, некто Сергей Варенцов, был влюблен в молодую особу, купеческую дочь. Родители, однако, отдали ее замуж за другого — богатого и хорошего человека. Было этому человеку всего 37 лет. Он на 13 лет был старше невесты и не был никаким стариком. Нарисуй художник этот брак, сенсации бы не было. Свадьба как свадьба. Но Пукирев сознательно искажает житейский факт и рисует злую картинку вымышленной действительности. Теперь многим будущим поколениям дается изначально ложная пища для гневного возмущения и вольных фантазий на тему несправедливой жизни в России до революции. Это, господа, уже не живопись, но духовное преступление с целью пропаганды определенных взглядов.

* * *

У Гоголя есть Держиморда. У братьев Вайнеров есть Жеглов с Шараповым. У Михалкова есть дядя Степа. Еще есть инспектор Лосев, комиссар Каттани, и еще множество всякого литературного народа, воплощающего охрану правопорядка. Но одни персонажи нужны, чтобы детям мир объяснить; другие — чтобы ответить на взрослые вопросы; третьи — чтобы картину мира расшатать. Автор совершает выбор. Затем миллионы людей возьмут у него напрокат глаза, чтобы ими глядеть на мир Божий.

* * *

Многие творческие люди по мировоззрению с бесами схожи

«И ничего во всей вселенной благословить он не хотел». Так у поэта описывается бесовское состояние души. Очевидно, многие творческие люди по мировоззрению с бесами схожи или идентичны. Тайные грехи ли тому виной, житейские ли невзгоды или просто гонорары (за бесовские песни платят больше), нам то неведомо. Но хвалить, благословлять, удивляться и радоваться они то ли не могут, то ли не хотят. Но нам-то никто не приказывал привычно восторгаться очередной унылой повестью о том, что все плохо. Навуходоносор и Исайя — современники. Видеть грозное войско одного и не читать пророчества другого — позиция неосновательная. Нужно и то, и другое. Дух нытья, художественно преподанный через стихи и прозу, кино и живопись, должен быть узнан и разоблачен. Кто бы вы (мы) ни были, если нам (вам) не о чем радоваться, то вы (мы) просто: нераскаянные грешники — раз; неблагодарные эгоисты — два; добровольные слепцы — три. И если Левиафана нет, то мы его выдумаем; а если он сдох, то мы попробуем его воскресить.

И «этот стон у нас песней зовется», как будто больше петь не о чем.