Террор меньшинств

Исчерпывающая характеристика французской до- и послевыборной ситуации.

Саркози надоел. Саркози не оправдал доверия здравомыслящей части общества. Саркози наворотил много разного всякого, чего ему не смогли простить. Леваками правые и умеренные на выборах отнюдь не сделались, но не захотели группироваться вокруг фигуры-пустышки, что и обусловило реванш оппонентов. (Марин Ле Пен покуда кандидат никак не проходной.)

Теперь Франсуа Олланд показывает себя в полной и победительной красе. Не усомнимся, впрочем, что впереди увлекательные репортажи об экономической политике, но сейчас нас интересует воплощение тех его обещаний, которые он чаял первыми приказами выкрикнуть из оконца Елисейского дворца.

Новый, 2013 год с первых своих дней сулит Франции легальную регистрацию однополых браков, с правом усыновления детей, безо всякой там «дискриминации».

Наше время для Европы – время «террора меньшинств», каждое из которых не успокоится до тех пор, покуда не обернется большинством. Меньшинств, собственно, два: гомосексуальное и магометанское. Методы также примерно одинаковы. Играть на навязанном большинству комплексе исторической вины, спекулировать правами человека, призывать к толерантности, иметь как можно больше детей – рожать ли от четырех жен, отбирать ли чужих. Мы знаем тысячи примеров выдирания ювенальщиками из родительских рук детей по самым бредовым причинам, но в странах, где уже разрешены гомосексуальные семьи, ювенальщики относятся к оным трепетно. Всем ведь понятно: отними у таких дитя за колотушки, окажешься виноват в гомофобии. Колотушки предстанут «предлогом», а истинной причиной нарисуется «не хотел-де, чтобы ребенок рос толерантным». Меньшинства не замечают друг дружку, у них дело посерьезнее есть: забить большинство. Выжечь само упоминание о его религии, заставить оправдываться на каждом шагу, втягивать голову в плечи. Было бы забавно представить, что станется, когда, вытоптав большинство, они друг дружку наконец обнаружат, когда б не осознание того, что нам это уже будет вполне безразлично.

На этих же днях бельгийцев лишили Рождественской елки. Вместо нее водрузят какую-то электронную загогулину, не имеющую, по словам чиновницы Бьянки Дебаэтс, «связи с христианством», а следовательно, не «оскорбляющую чувства мусульман». Вот так. Кстати, любопытно, что в некоторых наших газетах новость прошла без подоплеки: просто-де гораздые на выдумку брюссельцы соорудят на праздники нечто небанальное. А дальше – технические подробности.

Террор меньшинств – явление принципиально новое. Уже изученное, но еще не признанное. Собственно, сейчас-то речь о другом меньшинстве, о том, что нынче осчастливил Олланд. Просто нельзя не учитывать: атака на христианство идет в Европе с самых разных, иной раз курьезно разных сторон.

Но на сей раз, как ни странно, французская католическая Церковь подняла голову. Андре Вен Труа, архиепископ Парижский, объявил о начале протестной кампании. Католическое «нет» прозвучит. Пусть протестанты венчают гомосексуалистов под церковными сводами – но католики не примут даже гражданской их регистрации.

Да, есть вещи, с которыми католицизм, сколь бы ни был он унижен, бесправен, оклеветан, не смирится никогда. Это эвтаназия, аборты, содомия, разрушение института брака.

Духовные лица предостерегают: нравственный оползень продолжится. За гомосексуалистами потребуют признания своих прав свальные «семьи», потом кто-нибудь захочет «прав» на инцест, потом мощным фронтом выступят педофилы. Это кому-то кажется натяжкой? Да за признание прав педофилов (в том числе любителей вовсе уж маленьких детей – «когда тебя раздевает пятилетняя девочка, это как игра!») еще с семидесятых годов выступают интеллектуальные сливки французской левизны. И Жак Деррида, и Жан-Поль Сартр, и Симона де Бовуар некогда подписывались за педофилию. Кто верит, что их выкормыши чем-то нравственнее? С какой стати?

Нынешние цивилизованные атеисты подзабыли: все, чем они дорожат, – нормальная семья, неприкосновенность ребенка, ценность человеческой жизни – порождение христианской Европы. Да, в жестоком мире и в муках это рождалось – но родилось. Античность не то что не наказывала за педофилию и содомию (в сочетании, как правило), но попросту почитала ее делом житейским. Как же трудно все шло у предков, как неблагодарны потомки! Кто понимает сегодня, чем явилось для женщин монашество – за многие столетия до феминизма? А вот чем: возможностью избежать узаконенного сексуального насилия. Основывая один из первых во Франции женских монастырей, святая Радегунда сказала это прямым текстом. Ах, вам, сегодняшним, кажется небогатым такой выбор – либо уйти от мира, либо делить ложе с постылым? А в петлю – лучше? Прежний мир иной альтернативы, кроме петли, предложить женщине не мог.

За две тысячи лет наша цивилизация построила дом, несущими конструкциями которого являются христианские ценности. ХХ век – чудовищное доказательство того, что их повреждение обрушит на нашу голову стены и кровлю.

Нравится кому-то или нет, но если сегодня семья не идет на воскресную службу, назавтра слева от нее закатят оргию, а справа – высоконравственно забьют кого-нибудь камнями. По-иному не будет, ибо не может быть.

Олланд сделал первый ход. Французское духовенство – о чудеса! – открыто ответило. Посмотрим, что будет дальше…