Уроки Афона

Нужно сказать, что XIX век для России был в определенном смысле веком Афона. Потому что были времена, когда до шести тысяч русских монахов и послушников находились в афонских монастырях. Афон притягивал к себе русских, как магнит. Достаточно привести здесь в пример Константина Николаевича Леонтьева, великого русского философа, писателя, дипломата, который, будучи консулом российской империи в Салониках, выполнял дипломатическую миссию на Афоне. Он прибыл для того, чтобы усилить русское влияние на Балканах, а также разобраться с некоторыми нестроениями в монастырях. Но Афон настолько поразил его, что он пришел к старцам Иерониму и Макарию и попросил их о постриге. Ну, естественно, постричь русского консула было невозможно для афонских монахов. Я думаю, что они отказали ему, вовсе не потому, что он духовно не готов к этому, хотя, наверное, и этот фактор тоже играл здесь определенную роль. И вот, благодаря своим поездкам на Афон, Леонтьев пережил религиозное обращение. Точнее, сам факт обращения произошел до поездки на Афон, он вынужден был отложить поездку в связи с болезнью, когда он воззвал к Божьей матери, и она исцелила его от начинающейся холеры. И после этого он уже совсем с другим сердцем отправился на Афон.

Cвязь светской культуры с монастырем необычайно важна для русской культуры XIX и начала ХХ века: это и Оптина Пустынь для Гоголя, Достоевского и Соловьева, это и Гефсиманский скит, где подвизался старец Варнава, к которому приезжает даже государь. Это и Зосимова Пустынь в Арсаках, куда в начале ХХ века устремляется русская интеллигенция к старцу Алексею, который впоследствии провидчески выберет патриарха Тихона, своей рукой достанет избирательный шар. И это все сложный процесс взаимодействия светской и духовной культуры.

Одну из своих статей я назвал "В тени Парнаса и Афона". Можно сказать, что вся русская культура в некотором смысле находится «в тени Парнаса и Афона». Духовные влияния являются здесь определяющими, они являются главными. Афон выполняет для нас роль, сходную с Платоновской академией для Античности. Мы достаточно поздно приобщились к эллинской философии и гуманитарной культуре потому, что Византия, которая передавала нам эти традиции, прежде всего, пеклась о том, чтобы перевели Евангелие, перевели Литургию, перевели богослужебную и аскетическую литературу. Но, тем не менее, гуманитарная линия тоже существует. И вот в их здоровом сочетании, в их здоровом взаимодействии и развивается органическая русская культура: русская философия, русская классическая литература, русская музыка - три великих целостности, которыми наша страна может гордиться как мировым достоянием.

И сегодня, конечно, мы не случайно себе эти вопросы задаем, потому что мы все чувствуем, мы ощущаем, мы отдаем себе отчет, что с нами не все в порядке. Не потому, что не происходит церковного возрождения, не потому что не возрождаются монастыри, не потому, что паломники наши не отправляются на Афон, все это есть. И паломническая служба "Радонеж" каждую неделю отправляет свои паломнические делегации на Афон. Но то, что происходит в нашей публичной культуре, то, что происходит в нашей светской культуре, вызывает тревогу. И с чем это связано? Сергей Евгеньевич Щеблыгин, президент Фонда Андрей Первозванного сказал, что нам сегодня противостоит варварство, которое осуществляет свой натиск на цивилизацию и культуру. Можно сказать так, но можно сказать еще хуже, что цивилизации Духа противостоит сегодня цивилизация антидуховная, цивилизация инверсивная, цивилизация извращенная. Она все-таки цивилизация, потому что она пользуется Интернетом, она пользуется высочайшими достижениями технической культуры, она очень рациональна, она очень логична, она очень агрессивна, и она несет в себе «дух злобы богопротивной». То есть, идет столкновение, война двух цивилизаций. На чем же они основаны, что является их фундаментом?

Святая гора Афон дает нам урок исихии, священного безмолвия, урок молитвы. Молитва - это стяжание даров Духа Святаго посредством обращения в Богу и святым, произнесения благодатных слов. Молитва – это говорение, которое держится молчанием. Но в центре молитвы - безмолвие, молчание, потому что на высоте созерцания открывается неизреченность Божества. И поэтому каждое слово, которое мы произносим в молитве, насыщено, исполнено этим молчанием, оно несет в себе важность и значительность, ту глубину, которую мы не всегда осознаем, произнося в повседневных молитвам некоторые слова, смысл которых, может быть, мы даже и не всегда знаем вполне. Иной тип цивилизации, который все больше и больше захватывает современный нам мир, основанный не на общении и любви, но на коммуникации и прагматике бизнеса, построен не на слове, а на чувственном образе. Есть такой термин "клиповость мышления". Клиповость - это, когда слово заменяется картинками. Почему сегодня люди часто выступая перед публичной аудиторией, все время показывают презентации? Мы разучились говорить, предпочитая нажимать на кнопку и крутить картинки, без этого кажется уже речь бессмысленной, скучной, не нужной, но это отвечает особенностям мышления современного человека, которое заострено на мелькании чувственных образов. Естественно, это образы, как правило, эротически насыщенные, должны пощекотать наши нервы, наши инстинкты, вступить в резонанс с нашими страстями. Пределом этой культуры является шум, болтовня, трескотня, подмена слова криком или каким-то эмоциональным выплеском. И те вещи, которые мы видим сегодня вокруг себя, даже недавно произошедшая коллизия с одной так называемой группой, которую даже нельзя назвать музыкальной группой, подтверждает этот характер цивилизации чувственных образов. Сам смысл слов их песен не важен, он не доносится до нас, его никто не различил и не прочитал. Важно само действие, которое строится, как провокация, как царапание когтями диких животных по человеческой коже, как намеренное презрение к тем, кто думает по-другому и живет по-другому.

Когда я был почти ребенком, я мечтал, чтобы в Москве восстановили храм Христа Спасителя. И у меня даже дома была старая фотография, которую я поместил в рамку и прикрепил на стену. Я ходил мимо бассейна «Москва» и мечтал, что здесь, может быть, когда-нибудь, даже не при моей жизни, снова встанет красивейший храм. И, конечно, я не мог тогда себе представить, что этот храм, если он будет восстановлен, кем-то снова может быть воспринят в качестве места для публичной оргии. Мы должны задать себе вопрос, а что делать с этим? Всех заставить молиться, всех отправить на Афон? Но это невозможно, и мы понимаем, что в современной ситуации это противоборство будет обостряться. Значит, мы должны придумать, мы должны приготовить какой-то христианский ответ на этот вызов. И этот христианский ответ совсем не должен быть подменен и заменен ответом правовым, юридическим, который связан с определенным законом, или статьей в Уголовном кодексе, об которых должно позаботиться государство. Мы же, христиане, должны позаботиться о том, что сказать этим людям, что ответить им. И здесь, мне кажется, эта красота Афона должна явиться нам чудом, предстать, как Китеж, из глубины открыться, может быть, в новых творениях современных художников, писателей, режиссеров. Этот ответ христианской цивилизации варварской, цивилизации антихристианской должен быть, мне кажется, ответом любви. Потому что Святая Гора Афон дает нам урок любви, когда каждый паломник, который приходит туда вне зависимости от того, является ли он православным, оказывается принят, обогрет, накормлен. Это урок любви, который включает в себя милосердие даже по отношению к падшим.

В крови, в характере русского народа - милосердие по отношению к падшему, милосердие по отношению к преступнику. Людей, которые в кандалах шли по Владимирке, русские люди жалели. Не потому что они лишены свободы, страдают, хотя и поэтому тоже, но и потому что у них отъято что-то очень дорогое, потому, что они пали, они находятся во грехе, и им нужно принести свою любовь для того, чтобы попытаться их как-то возвысить. Вот этот христианский ответ милосердия, да, он должен быть, мне кажется, в нашем обществе актуализированным. Потому что, если мы на вызов варварской цивилизации будем сами отвечать агрессией, весь мир превратиться в одно царство злобы, чего, собственно, этот вражеский мир и хочет от нас, чтобы мы тоже осатанели, как осатанел этот мир. Поэтому это очень непростой вопрос. Я. честно скажу, я до конца не знаю, как должен быть выстроен этот ответ, но то, что нам сегодня его не хватает, это, на мой взгляд, факт, и мы поэтому должны обращаться к опыту наших выдающихся творцов и к опыту наших старцев, и к опыту наши молитвенников, чтобы попытаться выявить ту кротость и ту любовь, с которой преподобный Серафим встречал людей, к нему пришедших, обнимая их и говоря им, - «радость моя».