Воспоминания. Новые времена

Богослужение в Московском Даниловом монастыре. 12 июня 1988 г.

До ноября 1987 года вопрос о праздновании 1000-летия Крещения Руси мы решали в полной самостоятельности, Совет по делам религий не имел какой бы то ни было позиции по этому вопросу. Но в конце ноября вдруг было выступление Генерального секретаря о том, что юбилей будет рассматриваться как всенародный праздник. Таким образом, плотина была прорвана. Потом началась перестройка, были приняты новые законодательства, но для церковных кругов все это было неожиданностью.

Ощущение было — как весной, когда сходит снег, кажется, что земля под ним мертвая, — и вдруг вы видите озимые всходы — сочную, зеленую, молодую травку.

Когда впервые встал вопрос о пересмотре законодательства о религиозных культах, у меня состоялась беседа с одним очень крупным генералом юридической службы, который участвовал в обсуждении проекта этого законодательства. Он тогда сказал: «Представьте мое положение! Мы, студенты и преподаватели, весь действующий актив, со студенческой скамьи и доныне формировались, исходя из того, что религии у нас не может быть, потому что быть не должно. И вдруг сейчас нам нужно определить законодательный кодекс, регулирующий моральные и прочие вопросы в отношении конфессий. У нас нет для этого ни достаточных представлений, ни даже словаря».

Я, как мне кажется, понимаю этих людей. Понимаю то состояние, которое переживает пожилой генерал, или просто ветеран, когда я венчаю его с «боевой подругой», с которой он познакомился в августе сорок первого, находясь в госпитале, и они вместе прошли всю жизнь. У них уже внуки и правнуки, а они становятся под венец. Конечно, я читаю им особые молитвы: просить у Господа Бога «чадородия» для них несвоевременно, но главное, что у них есть внутренняя потребность освятить свой брак. Один старый генерал говорил: «Я с удовольствием хожу в церковь, мне там хорошо, но перекреститься я не могу, — у меня какой-то барьер. Все на меня смотрят, я что-то не так делаю». «Ладно, генерал, давайте руку, — сказал я. — Вот, смотрите: два пальца сюда, три пальца сюда, вот так!» — Вздох облегчения и улыбка. Солдат Великой Отечественной с особой гордостью вынимает из нагрудного кармашка тот листок с молитвой, который дала ему бабушка или мать перед отправкой на фронт более полувека тому назад.

Интересно, что первым, кто пригласил священнослужителя на встречу, была Высшая партийная школа. С военной же организацией самый первый опыт общения у меня был по приглашению начальника Академии Главного Политического Управления. С тех пор у нас там организовалась служба, потом мы даже создали общественную организацию под названием «Солдаты Отечества», состоящую из офицеров, уходящих в запас.

Еще в 60-е — 70-е гг., когда нас спрашивали: «Как вы живете? У вас же запрещена пропаганда религии?» — мы отвечали: «Ничего, выстояли, живем по христианским заповедям, молимся». — «Каким образом?» — «Бабушки!» — «Бабушки? Ну а дальше-то что?» Прошло несколько лет. «Ну, и где же ваши бабушки?» — «О, ничего, бабушки привыкают!» Внуки, которых вырастило уже следующее поколение бабушек, понемногу стали приводить их самих в Церковь.

В нашем поколении положительным было то, что мы видели живых носителей традиции. А одна из главных причин современной дестабилизации — в неукорененности. Если человек хранит традицию, бережет собственные корни, он всегда способен найти в себе силы возродиться.

Когда началась перестроечная эра, я пригласил в нашу Теряевскую школу комиссию из Министерства образования, возглавил ее вице-президент Академии. Мы тогда в течение года провели программу «Наши корни». В конце года состоялся открытый урок, на котором дети читали свои доклады. Некоторые доходили до пятого колена. А одна девчушка вышла и разрыдалась: «Я ничего не могу сказать. Мама говорит, что у меня был дедушка, он погиб на фронте. А кто мой папа, я не знаю». Действительно, это беда.

Думаю, не погрешу, сказав, что именно у нас на Погодинке родился Фонд культуры. Мы сидя на диване перед камином, обсуждали проблемы культуры, потом просили нашего академика Лихачева обратиться с личным письмом к Раисе Максимовне Горбачевой, он был принят, она его внимательно выслушала, и так появился оргкомитет, а затем был создан Советский Фонд культуры. Это было большое начинание — можно сказать, характеристика нашего времени. Потом появились боковые ответвления, удерживать все это централизованно было невозможно и даже вредно. Работа на местах особенно важна, потому что Фонд культуры — это не только организация, это и сами люди.

Так в 1987 г. началось мое сотрудничество с семьей Горбачевых — с того, что мы с Раисой Максимовной создали Фонд культуры. А с самим Михаилом Сергеевичем я встретился уже на политической основе в 1989 году. Я был первым священнослужителем, который вошел в Парламент. Горбачев говорил, что я перестроился раньше, чем он. Правда, в нем самом «перестройка», к сожалению, так до конца и не произошла, и в этом его трагедия: слишком сильна была инерция среды, в которой он был воспитан.

Однажды на заседании Совета народных депутатов, когда прения затянулись, кто-то вздохнул: «О Господи Боже!» Тогда Лукьянов, председательствовавший на заседании, быстро отреагировал: «Сказано: не произноси имени Господа Бога твоего всуе». Он, конечно, человек образованный, начитанный, и сказал это скорее не из религиозных побуждений, а для того, чтобы показать свою образованность, но прозвучало забавно.

14 февраля 1987 года в Москве открылся очень интересный форум «За мир, разоружение и безопасность человечества». И вот вечером накануне открытия этой конференции, академик Велихов, писатель Чингиз Айтматов и я собрались и подумали: ну хорошо, пройдет конференция, поставим галочку, разъедемся и что дальше? Я сказал: «Давайте создадим какой-нибудь "комитет продолжения" или оргкомитет. Жизнь требует работы, а не отчетности». Велихов наутро пошел к Горбачеву, высказал эту идею, и на пленуме без всяких согласований объявил, что создан «Фонд за выживание и развитие человечества». Несколько тяжелое название, но оно правильно передает суть. Потом мы создали также Международный «Зеленый крест», чтобы сохранить природу. Сейчас этот фонд в сотрудничестве с другими организациями: «Совет Земли», ЮНЕСКО — подготовил документ «Хартия земли». Этот документ я представлял во многих странах. Некоторые республики, например, Татарстан, приняли его на законодательном уровне. А Татарстан — это значительная часть Волги. Суть «Хартии» в том, что мир — единое целое, в котором невозможно развивать одно за счет другого. Современное естествознание, сделав широкий круг по поверхности, возвращается к изначальному пониманию мироздания. Бог создал мир как цельную, взаимосвязанную систему, в основе которой лежит нравственное начало. Всякий безнравственный поступок имеет роковое значение — если вовремя не остановиться, начинается распад. В основе и человеческих отношений, и отношения человека к окружающему миру лежит заповедь: не делай другому того, чего не желаешь себе.

Нельзя пить воду, в которой смешаны чистые источники и канализационные отходы, нельзя есть продукты, насыщенные нитратами и облученные ураном, нельзя летать на лайнерах, которые сжигают миллионы тонн кислорода. А ведь кислород рождается только в нетронутой природе, его производит биота, девственный лес, а не садовый участок в шесть соток.

Тогда, на заре перестройки, когда мы чувствовали определенную «силу в мышцах» и уверенность в правильности избранного пути, мы хотели выкупить бразильские леса и озеро Байкал, для того, чтобы защитить их от хищнического уничтожения. К нам тогда примкнули состоятельные люди, даже миллионеры^[1]. Конечно, ничего из этого не получилось — все это было, так сказать, «на заре нашей наивности».

Надо сказать, что на всех этих экологических собраниях чувствуешь себя несколько саркастически. Как говорили в старину, «писатель пописывает, читатель почитывает», а жизнь идет сама по себе. Губили землю — и будут губить, отравляли воздух — и будут отравлять. Но все-таки сознание богословов, которые изучают нравственную сущность человека, и физиков, которые исследуют недра бытия осязаемого, материального, сходится в одном: нельзя пренебрегать тем основным законом цельности бытия, который продиктован нам самим существованием мира. Аморальное поведение — это все равно, что нарушение техники безопасности. Проступок — это нарушение закона, который дан человеку Богом.

Хозяйство — это одна из сложнейших областей человеческой деятельности. Однажды мне надо было говорить об этом перед германскими предпринимателями, и накануне вечером в гостинице я придумал схему, которая показалась мне логичной. Это так называемый «жизненный треугольник», изображенный в аксонометрической проекции. Тогда, в гостинице, я спросил себе несколько бананов и трубочек от коктейля и с их помощью сконструировал наглядную модель. Для единообразия я воспользовался модными ныне греческими и латинскими терминами, начинающимися с буквы «э», и то, что получилось, назвал «схемой четырех Э».

Итак, в основе — равносторонний треугольник, вершины которого: экология, экономика, этика. Наша жизнь проходит, прежде всего, в окружающей нас природе, на нее направлена наша созидательная деятельность. Экология, экономика, от греческого «икос» — «дом», — это, говоря по-русски, «Домострой». Так называется наш памятник XVI века, составленный протопопом Сильвестром, духовником царя Ивана Грозного, вдохновлявшим первые годы его царствования. «Домострой» — это и есть наша «экономическая заповедь». Он охватывает все — от высоких духовных ценностей до того, как квасить капусту, солить грибы и печь блины. Но помимо экономики и экологии важна также и этика, нравственность. Впрочем, треугольник равносторонний и за основу каждый может взять то, что ему ближе. Это — земная, горизонтальная проекция замысла Великого Творца, Господа Бога. В вертикальной плоскости я помешаю четвертое «э» -- Энергию. Творцы богодухновенных книг избегали произносить имя Бога, заменяя его атрибутами Творца. Одно из таких имен — Сила. У древних церковных писателей есть мысль, что видимый мир — это «огустение Божественного Духа» (этот взгляд не надо путать с пантеизмом). В наше время физики тоже говорят о высоких энергиях, о том, что сама материя нематериальна. Поэтому я с полным правом могу назвать творческую силу Бога — Энергией. Божия Энергия создает мир. Согласно библейскому повествованию, Бог сотворил мир за шесть дней (день -это мера времени, но не объем его), и в последний день был создан человек, как высшее творение Бога, как посредник, связующее звено между миром материальным и духовным. Поскольку человек духовен, в нем есть энергия добра, разума, творчества. Ценность деятельности человека зависит от его духовного содержания. Человек, в свою очередь, тоже должен стремиться к Богу, восходить к нему. Когда я рассказывал об этом немцам, я употребил английское слово на «э» — education — «образование», от латинского educatio — «воспитание», «выращивание», «развитие». Но в русском языке соответствующие слова начинаются на другие буквы, поэтому схема осталась «схемой четырех».

Создав первых людей, Бог сказал: «Вот вам рай совершенный. Работайте и сохраняйте». В раю тоже надо было работать — но работа там была радостной. Только когда человек был наказан за своевольство, труд «в поте лица» стал для него проклятием. С грехопадения прародителей произошла трагическая перемена созданного Богом мира. Мы живем в мире искаженном, — но мы должны сделать его лучше. Да, ничто не рождается само собой. Да, нужно вскрыть недра, чтобы оттуда достать и примитивный каменный уголь, и редкие драгоценные металлы. Да, без воды -никуда. Водные запасы находятся в кризисном положении. И для каждой сферы деятельности нужно иметь гарантированное решение. У хорошего хозяина и собаки не злые (хотя надежные сторожа), и коровы дают молоко. Все зависит от отношения к делу. Так, мы некогда весело посмеивались, как плохо живут в Японии полицейские: они вынуждены через определенный период времени бегать в какую-то будку, чтобы подышать кислородом. За последнее десятилетие мне не раз пришлось бывать в Токио. С нашей Садовой не сравнить — чистый воздух! В Дании я первый раз побывал в 1976 г. Тогда от труб пивных заводов шел сладковатый запах этого напитка. Сейчас — прошло уже больше двадцати лет, — на всех трубах колпачки, и ничего подобного вы не почувствуете. В Швеции по улицам бегают зайцы и белки, их можно кормить, а в усадьбе правнука нашего Толстого вы можете увидеть и дикого оленя.

В начале 90-х в нашем обществе была внутренняя тяга поднять тот мощный пласт культуры, который мы постепенно теряли. Было совершено беспрецедентное событие: приглашение соотечественников из-за рубежа, когда приехали потомки дворянских родовитых фамилий. На праздник Преображения 19 августа 1991 года была Патриаршая служба в Кремлевском Успенском соборе. А по выходе со службы мы увидели танки у Боровицких ворот, опустевшие улицы. В тот же день по радио услышали нескончаемое «Лебединое озеро» и непривычное слово «путч». Но прошли эти тревожные 3—4 дня, и вскоре начался стремительный распад Советского Союза, — это уж я особенно комментировать не буду, все сами видели.

Одним из первых ударов, которые нам нанесла псевдодемократия, была образовательная программа Сороса, направленная на хищение мозгов, покупку талантов с вывозом их на Запад, а также на разложение устоев нашего общества. Недавно в кругу высоких воинских чинов затронули этот вопрос. Из 23 регионов, где эта программа распространена, 9 безусловно ее приняли. Эти области находятся на грани моральной катастрофы. «Моральный кодекс строителя коммунизма» все-таки на три четверти состоял из общехристианской, новозаветной морали. А сейчас те учителя, которые еще недавно вдохновляли молодежь «высокими примерами» пионеров и комсомольцев, за чуть повышенную плату проповедуют совсем иные идеалы, — вплоть до того, что детям второго класса уже предлагаются альтернативы нормального брака.

Когда я бываю за границей, я обычно прошелкиваю телевизионные программы, хотя времени смотреть телевизор у меня нет. Такого безобразия, как у нас, нет нигде. Во Франции законодательно запрещено показывать иностранные фильмы более 12% эфирного времени, в Америке бесконечные драки, стрельбу можно было увидеть лет 30—40 тому назад, сейчас эту отыгранную массу спустили к нам^[2].

Лет десять тому назад одна ученая дама выступила в печати со статьей — статья большая, целый подвал: об агрессивности русского народа. Речь шла о том, чтобы в пищевые продукты, в частности, в хлеб, добавлять какие-то химические вещества, депрессанты, для подавления этой природной агрессивности. Я тогда имел возможность видеть эту даму регулярно и при очередной встрече сказал ей, что руки подать ей не могу, поскольку оскорблен лично и национально. Она стала оправдываться, что я, дескать, не так ее понял, но я возразил, что читать, слава Богу, пока еще не разучился и понимать написанное тоже.

Когда шла борьба за права человека, некоторые говорили: хорошо, права, — но где же обязанности? Где чувство долга, ответственность? Ведь без этого тоже нет человека! Любые контакты между людьми возможны только на одной платформе — на основании порядочности. Если этого нет — любые права бесполезны.

Была у нас такая история. Весьма уважаемые люди мне говорят: «Мы хотим помочь Вам в издательской деятельности». — «Очень приятно. А что для этого нужно?» — «Вот мы создали Международный университет, на Петровке, прекрасное здание с колоннами, рядом с Петровским пассажем. Там такие люди, такие все интеллектуальные...» Я говорю: «Ну хорошо, хорошо, давайте посмотрим. Изучить вопрос надо!» С тем членом правительства, который мне это предлагал, я был хорошо знаком, так что не доверять не было оснований. Попили чайку и на этом разъехались. На следующее заседание приезжает некий Асахара. Я тогда даже представления не имел о том, что он такое. Мохнатый такой человек, от этого у него и все движения какие-то гротескные. Обнимается. Я только поежился — ну что же, раз обнимается, наверное у них так надо. Нас сфотографировали, потом появилась такая маленькая публикация в газете. А потом через некоторое время оказывается, что это страшная тоталитарная секта «Аум Синрике», которая в Токио взорвала бомбу с отравляющим газом.

Или еще одна история. Есть такая многомиллионная организация Муна, корейские пасторы. Это сейчас уже все знают, что Мун — шарлатан высокого международного класса, а Мунизм — богатая финансовая корпорация, которую корейский предприниматель при поддержке определенных кругов. А тогда у нас еще об этом почти никто не слышал. Так вот, пригласили меня однажды в воинскую часть. Выясняют, не буду ли я против, если там будет корейский пастор. Я спрашиваю: «Это еще что такое?» — «Корейский пастор из Америки. Он кореец, но его отец и мать переехали в Соединенные Штаты и он родился там». Стал он раздавать Библию нашим военнослужащим. Но они сразу сообразили, что к чему, и, получив от него Библию, потом ко мне шли, чтобы я им эту Библию подписал и с ними о ней поговорил.

Помню, много лет назад подходит ко мне на одном общественном собрании один из космонавтов и деловито спрашивает: «В Библии программа есть? Программа всего человечества?» — «Есть. — отвечаю, — Всем хана!» Действительно, если мы будем вести себя так же как сейчас, — по отношению и друг к другу, и к окружающему миру, — конец неизбежен и близок.

В Писании сказано: «Не ваше дело знать времена и сроки». Признаки конца света были уже и в I веке. Достаточно вспомнить 1-е послание Соборное апостола Иоанна: говорят, что антихрист придет? — Так он уже пришел! Что такое антихрист? — Всякое ощущение окружающего зла, всякая борьба зла с добром. Зло, к счастью, пока еще не преобладает в мире. Силы добра неисчерпаемы. Говорят: «хороших людей больше, но плохие лучше организованы». Если бы мы поняли реальную действительность зла и необходимость внутреннего исправления — своего, лично каждого, — картина была бы другая. В каждом человеке сидит маленький антихрист — если дать ему волю, он вырастет в большого. В одних людях антихрист действует по неведению, по недомыслию, в других — по согласию злой воли. Когда бывает в мире обида, это беда не для обидимого, а для обидящего: он совершил несправедливость и тем самым умножил мировое зло. Если ему ответить точно так же — это будет новая ступень зла^[3]. Так что, когда именно антихрист будет персонифицирован, во многом зависит от нас самих: если мы вовремя не тормознем себя на пути моральной деградации, то ускорим мировую катастрофу.