Александр Полянский: «Душа у меня есть… не каменный, понимаю»

Александр Александрович Полянский (1902–1951) – исследователь Арктики, начальник полярной станции острова Белый, радист дрейфовавшего 812 суток в море Лаптевых Северного Ледовитого океана ледокола «Георгий Седов», Герой Советского Союза. Исследования, проведенные участниками экспедиции за время дрейфа, значительно обогатили российскую и мировую науку.

А. А. Полянский с детьми

Ирина Сергеевна Полянская, родственник исследователя, преподает в Вологодской государственной молочно-хозяйственной академии им. Н. В. Верещагина, она – доцент кафедры общей и прикладной химии. Ирина Сергеевна давно добивается того, чтобы в городе, где родился Александр Полянский, была увековечена его память. Она провела огромную работу: собирала материалы в архивах, обращалась за сведениями к людям, знавшим Александра Александровича лично, просмотрела множество печатных материалов об арктической экспедиции «Седова».

Какова же цель Ирины Сергеевны? Вот что говорит она сама: «Больше всего меня поразило равнодушие, какое-то непонятное нежелание людей, чаще всего чиновников, знать или восстановить память об Александре Александровиче, их земляке. Иногда я слышала: “Он же потом в Архангельске жил? Вот пусть в Архангельске им и занимаются, а здесь, в Вологде, не до него, и так дел хватает”. И после этого мы еще что-то говорим (с высоких трибун) о “необходимости помнить свои корни…” Очень тревожно и печально, что провозглашаемые намерения, вообще-то очень и очень достойные, наталкиваются на рутинную серость, бюрократическую косность и лень. А ведь значение Полянского для русской науки огромно – почему мы, живущие в Вологде, не можем гордиться подвигом нашего земляка?!»

Любой подвиг, по мнению Ирины Сергеевны, основан на преодолении чьего-то преступления. Так и в случае с экспедицией «Седова». «Ведь в первый год вынужденного дрейфа, – говорит она, – Сталину вообще ничего не докладывали о действительном положении дел, – боялись. А условия, в которых находилась команда, были ужасающими. Из-за плохой подготовки и организации экспедиции (в отличие от знаменитых папанинцев) седовцы испытывали огромную нужду – будь то в топливе или продуктах. Но даже в этих условиях участники экспедиции сумели сделать исследования, результатами которых до сих пор пользуются ученые».

Александр Полянский родился в Вологде, был крещен в храме святителя Николая (на Глинках). Происходил он из семьи потомственных ямщиков: предки Саши более двух веков возили жителей Вологды в Ярославль, Москву и другие города. В 1902 году в Вологде начали строить железную дорогу, и отец Саши начал подыскивать себе другую работу. В 1908 году семья Полянских переехала в Архангельск. Саша учился в церковноприходской школе, а затем, получив звание учителя школы грамоты, закончил Школу службы связи Белого моря. Он служил радистом на кораблях, береговых станциях и бортрадистом на аэропланах. В июне 1937 года Александр Полянский был принят главным радистом на пароход ледокольного типа «Георгий Седов». К моменту назначения в рейс, принесший ему всемирную славу, Александр Александрович освоил все типы аппаратуры, существовавшие в то время, и был первоклассным радиооператором с персональным званием – «снайпер эфира». «Почерк» ключа Полянского был читаем без «переспрашиваний».

Ледокол «Георгий Седов» участвовал в поисках участников экспедиции Нобиле, исследовал архипелаг Земля Франца-Иосифа, изучал Карское море, оказывал помощь судам, потерпевшим аварию у берегов Новой Земли и в проливе Вилькицкого. Научной экспедицией к Северной Земле под руководством О. Ю. Шмидта и В. Ю. Визе на «Георгии Седове» были открыты острова Визе, Воронина, Исаченко, полностью опровергнута существовавшая в течение 130 лет легенда о «земле Санникова».

Главными задачами экспедиции «Георгия Седова» 1937 года были научно-исследовательские работы в Карском море и море Лаптевых в районе Новосибирских островов. Программа исследований была уже почти закончена, когда ледокол направили вызволять из ледового плена судна «Садко» и «Малыгин». Но необычайно ранняя зима не позволила «Георгию Седову» выполнить операцию. «Седов» пополнил караван дрейфующих судов.

Большая часть людей из команд трех судов была переправлена на берег. В длительном дрейфе, продлившемся еще 812 суток, участвовало 15 человек, для большинства из которых, в том числе для Полянского, уже начинался второй год зимовки.

Подбирая команду для сложного длительного дрейфа, капитан «Георгия Седова» Константин Сергеевич Бадигин понимал, что «для дрейфующей зимовки радиосвязь – вопрос жизни и смерти». Вот как вспоминал он об этом позже: «Мы все были заинтересованы в том, чтобы Александр Александрович оставался на корабле. Когда заговорили насчет этого, Полянский задумался, поглаживая отросшую за зиму русую бороду. Потом он взглянул на меня своими ясными, чуть-чуть раскосыми глазами, приоткрыл рот и показал пальцем:

– Зубы вот порастерял на зимовках. Девятнадцать зубов вставлять надо… – немного окая, медленно и рассудительно: боюсь, как бы последних не лишиться… Да… А насчет этого – что ж… нельзя бросить ледокол без связи… Душа у меня есть… Не каменный, понимаю…»

Не хватало угля, запасных частей и снаряжения. Хотя продовольствием зимовщики были обеспечены сравнительно неплохо, весьма остро ощущалась нехватка в свежих продуктах. Среди продуктов было свыше тонны масла, больше 1000 банок консервированного молока. При планировании расхода продовольственных запасов они считались с примером нансеновского «Фрама». Книга Нансена «“Фрам” в полярном море» была самой востребованной на корабле.

Много месяцев спустя, уже вернувшись на материк, команда прочитала в одной из газет: «Институт заготовил около 4-х тонн продовольствия: сухари с мясом, плавленый сыр, сливочное масло, свиное сало, корейка, сахар, шоколад, чай, соль, витамин С, концентраты. Ассортимент концентратов значительно расширен: количество первых блюд доведено до восьми, вторых – до шести. С особой тщательностью была проверена подготовка продуктов для удобного использования их в суровых условиях Арктики...»

… До седовцев так и не дошел расширенный ассортимент заготовок – результат ударной работы института. «Не знаю я до сих пор, кому достались все эти 14 блюд… – вспоминал Бадигин. – Снабженцы забыли уложить в самолеты зубной порошок. Едкого натра доставили так много, что мы впоследствии употребляли его… для мытья палубы. В то же время фотопластинок было чрезвычайно мало, а сульфит, без которого проявлять их нельзя, вовсе отсутствовал. Огромным шарикоподшипникам найти применение было просто немыслимо… Хирургических инструментов прислали несколько ящиков».

В газете «Правда Севера» за 1940 год под названием «Дневник А. А. Полянского» были опубликованы выдержки из его писем жене, рассказывающие о буднях сурового трехлетнего дрейфа во льдах: «23.01.38 г. Ветер силой 89 баллов. У меня в каюте все выдуло… Сэкономил около 10 кг угля, значит, сегодня ночью еще будет тепло. Но это все относительно… на метр от пола температура +17, а на полу минус 1 градус. В пожарном ведре замерзла вода…»

Ледокол Седов

При каждом сжатии судна нужно было спасать запасы продовольствия и снаряжения и оттаивать судно. Личные аварийные запасы хранились на сооруженных базах, оборудованных в аварийном поселке неподалеку. Многие из команды были серьезно больны, но об этом либо не докладывали на берег, либо сильно смягчали ситуацию (вместо брюшного тифа – «грипп»). В статье, написанной уже после окончания дрейфа, Александр Александрович писал: «В дни, когда нам приходилось действительно туго, мы избегали сообщать подробности происшествия и аврала. Мало ли что можно написать сгоряча? Правильная оценка событий может прийти только тогда, когда все будет позади».

В этих тяжелых условиях команда, учитывая, что первой находится в неизведанных широтах Северного Ледовитого океана, взяла на себя повышенные обязательства по научным исследованиям и выполняла их. Участниками экспедиции были проведены важные метеорологические, астрономические, магнитные, гравитационные наблюдения, а также наблюдения за состоянием льда, замеры глубин, взятия проб грунта и многие другие исследования, результатами которых пользуются сегодняшние ученые.

Благодаря огромному опыту А. А. Полянского, все полученные научные данные бесперебойно передавались на материк. Такие черты характера, как: уравновешенность, рассудительность, доброжелательность, уважительное отношение к коллегам и честность способствовали приобретению авторитета и искреннего уважения среди товарищей по дрейфу. Это сплав морского и житейского опыта с добрыми свойствами души породил две формы обращения к нему: «Александр Александрович» и «дядя Саша».

Ценнейшие научные материалы, собранные экипажем, дали новые сведения для гидрологии и гидрографии Центрального арктического бассейна. Ведь севернее 85-й параллели «Георгий Седов» пробыл в два раза дольше, чем станция «Северный полюс-1» во главе с И. Д. Папаниным и в два с половиной раза дольше, чем «Фрам» норвежца Нансена.

Каждому седовцу – участнику дрейфа – в 1940 году было присвоено звание Героя СССР. Кроме того, за полярную службу во время Великой Отечественной войны Александр Александрович Полянский награжден орденом Ленина, медалью «Золотая звезда», значком «Почетный полярник», медалями «За оборону советского Заполярья» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне».

В 1940 и 1977 годах были выпущены почтовые марки, посвященные подвигу «Георгия Седова» и седовцам. В память об А. А. Полянском названо открытое в 1956 году крупное озеро на другом конце света – в Антарктиде.

Но если назвать озеро именем этого замечательного человека и полярного исследователя в другом полушарии оказалось просто, то увековечить его память на «малой Родине», в Вологде – значительно сложнее. Еще в 1995 году городская дума приняла решение назвать новую улицу города в честь А. А. Полянского. Но до сих пор это решение так и не реализовано. Здесь Вологда разделяет судьбу очень многих русских городов и их топонимики. В российских городах сейчас существуют десятки тысяч улиц, проспектов, площадей, носящих имена людей, не имеющих к славе и чести России и русского народа никакого отношения. А точнее говоря, имеющих отношение прямо противоположное. Проще говоря, носящих имена террористов, палачей и изменников. Заикнешься о восстановлении исторической справедливости, о придании городу достойного исторического облика – натыкаешься на расплывчатые рассуждения о том, что «все это – наша история, которую надо хранить и беречь» и «торопиться не надо». Но жители Вологды не теряют надежды, что когда-нибудь на карте города все-таки появится улица, носящая имя исследователя Арктики Александра Полянского, а на ней будет воздвигнут памятник беспримерному подвигу седовцев – настоящих героев России.