«Любовь к ближнему воспитывается, когда дети видят чужую боль»

Это могло быть обычное интервью с многодетной семьей. Если бы не одно обстоятельство: три года назад Алексей Владимирович Галкин, отец пятерых детей и заботливый муж, умер от рака. Его супруга Ирина Олеговна рассказывает о годах, прожитых вместе, и о том, как вместе с детьми они перенесли болезнь и утрату близкого человека.

Галкины в 2013 году (фото Григория Ярошенко)

– Ирина Олеговна, расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с вашим мужем.

– В юности я училась в музыкальном училище, думала только о музыке и всегда говорила, что не хочу никакого замужества. Мой любимый инструмент – скрипка, и другая любовь мне была не нужна. А потом сестра познакомила меня с Алексеем. Он говорил, что полюбил меня с первого взгляда; как увидел, сразу сказал: «Она будет моей женой». Мы стали общаться, и со временем я почувствовала в нём крепкую и надёжную опору. 30 лет, прожитых вместе, полностью подтвердили, что Алексей такой и есть. Я действительно вышла – за мужа. Он был инженером компрессорно-холодильных установок, много времени проводил на работе, чтобы мы с детьми ни в чем не нуждались. Даже отдыхать я ездила с детьми – Алексей работал. Он как начал работать с 15 лет, так и не останавливался до самого конца. У него тоже рано умер отец, и он помогал маме сестру воспитывать. Алексей всегда ответственно относился к воспитанию детей.

Он мечтал в 55 лет выйти на пенсию (ему было положено по вредности работы) и больше времени проводить с близкими. Думали: дети уже будут взрослыми, и мы с ним начнём путешествовать. Супруг дал мне возможность один институт закончить, второй институт закончить, при том, что сам ушел со второго курса МИРЭА – у него был математический склад ума, он был очень умным, интересным человеком. Старался, чтобы у нас всё было, всю жизнь работал для этого. Я действительно была за ним, как за каменной стеной.

Алексей Владимирович со Стефанией

Я действительно была за ним, как за каменной стеной

– Когда вы вступали в брак, предполагали, что можете стать многодетными родителями?

– Меня с детства окружали многодетные семьи. У меня брат – священник, у него шестеро детей; и мои двоюродные сестры – из многодетных семей. Нас с братом в семье только двое, но это связано с тем, что мама больше не могла рожать по состоянию здоровья. Когда мы с Алексеем начали встречаться, он, глядя на мое окружение, понимал, что, скорее всего, мы будем многодетными. Мы с ним всегда говорили: «Сколько Бог даст, но пятеро у нас будет точно!» Так и получилось. Вообще, для меня большая семья всегда была нормой; мне кажется, один-два ребёнка в семье – это недостаточно. Помню, пришла в какое-то учреждение, меня там спрашивают: «Ой, пятеро детей! И все от одного?» Я удивилась, говорю: «А как еще бывает?» Я с детства знала, что есть муж, жена, и у них в семье много детей.

– Обычно считают, что много детей – это очень тяжело. С какими трудностями вам пришлось столкнуться, и как вы с ними справлялись?

– Алексей так меня любил и понимал, так старался создать все условия, чтобы нам с детьми жилось легко, что я даже не могу вспомнить каких-то серьёзных трудностей. Я погрузилась в замужество с головой, забросила скрипку, всё забросила, занималась только домом и детьми. Не то чтобы я потеряла интерес ко всему – могла поехать и на экскурсию, и в путешествия он меня отпускал. Бытовые ссоры случались, но по мелочи. Хотя 1990-е были тяжелым временем, но Алексей работал на хладокомбинате, и мы голодными не сидели. Мы тогда жили в однокомнатной кооперативной квартире, выплачивали за нее долг. Родители нам всегда помогали – и делом, и советом. И бабушка, и папа всегда говорили мне: «Даже если вы днем поругались, к вечеру обязательно должны помириться».

В воспитании детей Алексей полностью мне доверял. К примеру, я скажу детям «нет», они к папе бегут: «Можно?» А папа отвечает: «Что сказала мама?» Если мама сказала «нет» – значит, нет. И я так же держала себя: если папа сказал «нет» – значит, нет. Мы не оспаривали решения друг друга. Конечно, я с детьми проводила больше времени и лучше разбиралась в ситуации; но по вечерам, когда он приходил с работы, обязательно обсуждала с ним какие-то проблемы или возникшие вопросы. Он давал мне свои рекомендации, иногда я просила его поговорить с ребёнком. Алексей пальцем никогда никого не трогал, даже в угол не ставил, но достаточно было одного его слова. Допустим, он слышит спор между детьми: «А почему я?!.» Он выходит, говорит: «Ребята, какие проблемы?» Всё тут же решалось, споры заканчивались. Или Алексей сидит за компьютером, а дети расшалились. Он говорит: «Даня, иди сюда, посиди рядом». По словам Дани, для него это было самым страшным наказанием – 10 минут сидеть рядом с папой и смотреть, как он в компьютере печатает какие-то таблицы и цифры.

Ирина Олеговна с внуком Матвеем

– Расскажите, пожалуйста, о ваших детях.

– У нас пятеро. Старший – Алексей, ему 32 года, он работает в НИИ Космического приборостроения. Больше не могу рассказать, это закрытая информация. Вообще, он окончил Первую кадетскую Морскую школу, поступил в Академию Водного транспорта. Думал, что будет водить корабли морские, но получилось, что занялся космическими. Сейчас он еще в МИФИ, учится на кафедре наноэлектроники.

Дарье 30 лет, и она дизайнер. Она возглавляла Молодежную палату района Марьино; сейчас работает моим заместителем, курирует детей и подростков, которые попали в трудную ситуацию. Я сама – социальный педагог-психолог семейного профиля, руководитель общественной организации «Семья XXI века», которая оказывает помощь многодетным семьям, семьям с детьми с ограниченными возможностями, опекунским семьям. Также я координатор Юго-Восточного округа Объединения многодетных семей города Москвы. В 2003-м году мы переехали в дом, где живём и сейчас, у нас тут целый подъезд многодетных семей. Этот подъезд и стал основой нашей организации «Семья XXI века». Мы сплотились, и она появилась.

Дочке Александре 27 лет, она специалист бродильных производств и виноделия. Саша работала при Правительстве города Москвы, занималась интересными проектами, связанными с социализацией подростков. И Саша, и Даша получили сертификаты помощника социального педагога.

Четвертый ребенок – Даниил, 25 лет, выпускник Академии Водного транспорта по специальности логистика. Даня рано пошел в школу, вместе с сестрой: сестре было 7 лет, а ему – 5 с половиной. Сейчас он работает сотрудником Центра соцобеспечения, занимается проектом «Активное долголетие». Бабушки его очень любят, он с ними и танцует, и в музеи водит. Очень активный: все праздники всегда на нём.

Младшая дочка – Стефания. Ей 17 лет, она еще учится в школе, в 11 классе. Стеша очень творческая – и мыловарением увлекается, и рисованием, но больше всего любит петь. В этом году готовится в институт поступать.

– Как вы узнали о болезни Алексея Владимировича?

– Мы первый раз за все годы брака поехали с ним вдвоем отдыхать в Египет. Там Алексею стало плохо, я еле привезла его домой. Пришли в поликлинику, нам сказали: «Наверное, это жара повлияла. Тяжелая адаптация». После приезда с мужем стало происходить что-то странное: каждые две недели температура поднималась до 39 градусов. Дня через три проходит, потом опять всё повторяется. Врачи думали – малярия, отправили нас в Институт тропических болезней. Потом говорили, что он притворяется, хочет больничный. Так продолжалось год. И всё это время Алексей работал: Саша выходила замуж, он планировал сделать красивое торжество. Наконец, спустя год после первых симптомов болезни, мы пошли в платную клинику, сдали анализы, и нам сказали, что уже поздно. Летом сыграли Сашину свадьбу, а в сентябре поставили диагноз – рак в последней стадии, метастазы везде. В декабре Алексея парализовало – метастазы пошли в позвоночник.

Для нас это было тяжелое время. Алексей очень не хотел умирать, до последнего говорил: «Я еще хочу пожить». Когда он кричал от боли, ему назначали пластыри и кололи морфин, но потом уже и это не помогало. Тогда я ставила перед собой Псалтирь, начинала молиться, и муж замолкал. Это основное, что держало нас в то время, – молитва. В мае 2017-го Алексей ушёл от нас. Ему было 52 года. Мы прожили вместе 30 лет.

– Всё это время рядом были ваши дети. Расскажите, как они восприняли известие о болезни папы?

– Я благодарна не только своим детям, но и друзьям своих детей, которые приходили и помогали. Алексей 6 месяцев был парализован, его надо было переворачивать, менять памперсы, мыть, переносить. Мне много раз предлагали отдать супруга в хоспис, там за ним был бы профессиональный уход; но мои сыновья ухаживали за папой, не стесняясь этого, не жалея себя. Стеше тогда было 14 лет, но она и катетеры меняла, и сидела рядом с ним, и кормила его с ложечки. Мне говорили: «Зачем ты наносишь детям такие травмы?» Нет, это не травмы. Дети должны знать, что ухаживать за родителями в старости – это норма. Это большой ежедневный труд. Детям было очень тяжело, но они сейчас говорят: «Мы бы до сих пор за папой ухаживали, лишь бы он жил ещё». Я никогда не слышала от них, что «меня заставляют», или «мне не до этого». Все бежали домой, все следили, не нужно ли чего, все помогали. Даша быстро научилась делать уколы, чтобы вводить обезболивающее. Даже Стеша говорила: «Даша, покажи мне, как надо, чтобы я могла сделать папе укол, если будет нужно». Все были на подхвате, дети установили своего рода дежурство. Всегда рядом с папой кто-то должен был находиться, и первым делом к выполнению этой задачи подключились Алёша, Даша, Саша, Даня, Стеша.

Ирина Олеговна с детьми

– Как вырастить детей такими отзывчивыми людьми?

Часто считают, что детскую психику нужно от всего ограждать. Но ребёнок должен получить опыт милосердия

– Дети не застали дедушку и бабушку с папиной стороны, но они видели, как Алексей ухаживал за моим папой, когда он был при смерти. У него есть одинокая тетушка, он ее берег, холил и лелеял. Теперь эту задачу выполняют дети. Папа воспитывал их своим примером; не только отношением к близким людям – дети видели, что и к чужим он относится внимательно. Часто считают, что детскую психику нужно от всего ограждать. Но ребёнок должен получить опыт милосердия! Любовь к ближнему воспитывается, когда дети видят чужую боль и учатся испытывать сочувствие. У меня Даня никогда не пройдет мимо человека, если видит, что ему плохо. В нашей организации «Семья XXI века» много трудных подростков – у кого-то родители пьют, кто-то сам себе создал нехорошую ситуацию. Мои дети занимаются этими подростками, помогают им.

– Как складывается ваша жизнь после ухода папы?

– Отношения с детьми стали ближе. Они все рядом со мной. У нас есть давняя традиция: семейный ужин. Мы вечером обязательно всех дожидаемся и все вместе садимся за стол. Если кто-то опаздывает на 10–15 минут – предупреждает, и мы ждем его. Всегда садились за стол вместе с папой, и за ужином обсуждали наши радости или проблемы, принимали решения. После ужина иногда пели духовные стихи. Семейные трапезы – та основа, которая сплачивает нашу семью.

Когда папа умер, я месяца три не заходила ни в спальню, ни на кухню. Раньше было как – папа пришел, ужин готов. А зачем готовить ужин, если папа не придёт?.. Через три месяца Даня восстал: «Почему мы перестали ужинать вместе? Почему мы не сидим за общим столом? Куда делись наши семейные ужины, воскресный обед? Почему мы это прекратили?» И тут я встрепенулась. И теперь мы обязательно снова вечером вместе садимся за стол. Все откладывают свои дела: сначала семейный ужин, потом всё остальное. И так уже почти 3 года.

Через год после смерти папы случился новый удар: от Саши муж ушел к другой женщине. Он был не из верующей семьи, но они с Сашей венчались. Зная, что папа болеет, он говорил: «Я буду всю жизнь ее беречь». И всего через год ушёл от неё. Дети с трудом поняли, что произошло: они видели, как папа относился ко мне, и такой поступок не умещался в их сознании. Для старшего сына, Алексея, ситуация с Сашей была настоящим ударом. Он долго пытался разговаривать с зятем, но бесполезно. До сих пор говорит: «Мы можем только молиться за него». Братья и сестры стали для Саши настоящей опорой. Я удивлялась, как она справляется: такая худенькая, хрупкая, в детстве часто болела. А тут я увидела в ней сильную женщину – так твердо и мужественно она перенесла сначала смерть отца, а потом предательство мужа.

Ирина Олеговна, дети и внук

– Хорошо, что рядом оказались братья и сёстры.

В многодетной семье больше любви, взаимопонимания и сплоченности

– Точно могу сказать, что когда много детей – легче! В многодетной семье больше любви, взаимопонимания и сплоченности. С одним ребенком труднее. Одному надо больше и внимания, и любви, а здесь всё взаимно. Любовь дополняется, все друг друга любят. Кто-то говорит: вот, мои дети дерутся. А я даже не помню, чтобы мои дрались. Даже представить не могу, что они ненависть друг к другу испытывают. Когда моя Саша узнала, что супруг ей изменяет, она сказала: «Алеша, я тебе всё прощаю и жду тебя». Она до сих пор считает его супругом, молится за него. Я сама была удивлена такой глубине смирения и прощения. Моя дочь поступила по-христиански.

Главная моя боль – внук Матвей не знает, что такое папа. Ему сейчас 3 года, и он знает дедушку Алешу: когда приходим к нему на кладбище, старается посадить цветы, помолиться с нами. Алексей не видел его, но успел узнать, что он будет. Муж очень хотел внуков. И когда Саша пришла и сказала: «Папа, у тебя будет внук или внучка», – очень радовался. Плакал. Понимал, что, наверное, уже его не увидит. Внук у него чудесный: когда приходим в церковь, Матвейка первым делом покупает свечку и ставит на канон за дедушку. Потом встаёт рядом со мной и молится о нем.

Говорят: «Держись, время лечит». Но это не та фраза, которую нужно говорить людям, когда у них умирает близкий. Время не лечит. Я Алексея чувствую рядом, мы к нему часто ездим на кладбище, всегда молимся о нём. Матвей в свои 3 года добрый и отзывчивый – это продолжение нашей с Алексеем любви. Хорошо, что мы все вместе. Хочу, чтобы у каждого моего ребёнка была своя крепкая семья и много деток, молюсь об этом. Так хотел наш папа. Большая семья – это такая радость!