Урок

Морган Вестлинг. Сельская школа. 1879

Как часто за внешними событиями и явлениями мы не замечаем иного, духовного измерения. А ведь именно оно, а не мельтешащее внешнее движение жизни является главным. Но иногда эта внутренняя глубинная сторона проступает со всей очевидностью, и ты останавливаешься и начинаешь понимать, и каяться, и благодарить Бога за жизненный урок.

В данном случае слово «урок» подходит как нельзя лучше, потому что история моя – из школьной жизни. В пятом классе у моей дочки Гали ввели новый предмет со страшной аббревиатурой ОДНКНР. В переводе на человеческий язык это звучит как «Основы духовно-нравственной культуры народов России». По сути этот предмет является продолжением предмета ОРКСЭ – «Основы религиозных культур и светской этики», который преподается в начальной школе.

В отличие от ОРКСЭ, ОДНКНР – дисциплина совсем расплывчатая, у нее нет конкретной темы, и, полистав учебник, думаешь: а… зачем?! Зачем тратить время на «эту ерунду», когда этого самого времени у моего ребенка катастрофически не хватает: общеобразовательная школа, музыка и спорт. Причем, уверяю вас, это ее собственный выбор, а не наши родительские амбиции.

Узнав, что введение курса ОДНКНР лишило детей урока географии, мой муж, мягко говоря, пришел в немирствие духа, а попросту – возмутился. «Все, что здесь декларируется, может привить только семья, на уроке это просто пустой звук, – говорил он, листая учебник. – Если девчонки еще и будут это читать, то мальчишки – ни за что. И это вместо географии – предмета, который формирует картину мира, которым можно увлечь по-настоящему!»

Действительно, наш сын, который учится в той же школе на два года старше, не на шутку увлекся географией, потому что у них – великолепная учительница с нестандартным мышлением. Например, одним из заданий было – написать песню на географическую тему, с чем дети отлично справились. Но сын и его одноклассники не попали под ОДНКНР: когда они были в пятом классе, этот предмет еще не ввели.

Изрядно повозмущавшись, мы с мужем успокоились: оказалось, что дочка в силу расписания в музыкальной школе как раз на урок ОДНКНР не попадает. В четверг ей нужно было уходить после четвертого урока, а этот урок был пятым. Она сама договорилась с учительницей, что будет сдавать ей письменные задания. На этом и успокоились. И забыли.

Зайдя в электронный дневник ближе к концу триместра, я увидела две двойки по ОДНКНР, поставленные после нескольких пятерок. Оказывается, дочка последние три недели в силу увеличившейся нагрузки просто забыла о злосчастном предмете. Поплакав над двойками – что делать: девчоночья слабость, – Галя сделала все задания, и мы вместе пошли к учительнице.

Понятно, что я шла возмущенная. Дочка – отличница, она старается. Зачем же трепать ребенку нервы? Неужели нельзя ограничиться предупреждением? Конечно, я не собиралась ругаться, а шла, чтобы извиниться, но внутренне кипела.

Мы встретили учительницу в коридоре. Она была немолодая, шла, довольно сильно прихрамывая на одну ногу. Традиционное учительское каре, дешевая косметика. Она улыбнулась вполне дружелюбно:

– Не хотела ставить двойки, но с нас спрашивают. Все отметки должны быть вовремя выставлены в электронный дневник, а у меня не было Галиной тетради.

Извинившись за «такое упущение», мы вручили ей тетрадь. В триместре по ОДНКНР у дочки вышла четверка – первая «не пятерка» за все школьные годы.

После новогодних каникул наше расписание изменилось, Гале не нужно было уходить по четвергам с ОДНКНР.

– Может, все равно будешь уходить домой? – коварно предложила я. – Лучше в это время отдохнешь или уроки поделаешь…

Но дочка не согласилась, потому что после ОДНКНР был урок истории, который она любила и хотела посещать.

С тех пор каждый четверг меня ждал увлекательный рассказ о том, что мальчики сотворили на уроке ОДНКНР: то они играли в мячики-попрыгунчики, то плевались жвачкой, а то попросту дрались, и учительница никак не могла их разнять. Девочки при этом занимались кто чем, в основном сидели в «ВКонтакте» или «WhatsApp» и переписывались друг с другом.

Иногда в Галиных рассказах слышались нотки сожаления. «Мальчики так над учительницей издеваются! – говорила она. – Все-таки это уж слишком, так нельзя».

Как-то поздно вечером, приехав из музыкальной школы после генеральной репетиции перед выступлением на конкурсе, дочка села делать задание по ОДНКНР. Она что-то писала, что-то рисовала. Несколько раз я звала ее ужинать, еда остывала, муж и сын были голодными и потому сердитыми. Но Галя сидела и корпела над тетрадью, настаивая, что «сначала доделает уроки, ешьте без меня».

Мы поужинали, Галя все сидела над тетрадью, время приближалось к полуночи. Завтра нас ждал тяжелый день – музыкальный конкурс.

– Сколько можно сидеть над этой ерундой! – наконец возмутилась я. – Сдала бы что-то, лишь бы отделаться. Что это за предмет такой, чтобы столько времени тратить на домашнее задание?!

Конечно, я была неправа. Нельзя учить ребенка халтурить – ни при каких обстоятельствах. Но сердце мое обливалось кровью: дочке не оставалось времени на сон, хоть на какой-то отдых.

– Мама, ты не понимаешь, – спокойно ответила Галя. – Все пренебрегают учительницей, а мне ее жалко. Я делаю это для нее.

Как стыдно мне стало! Ведь, возмущаясь предметом, я ни разу не подумала о человеке, который его преподает…

Мне стало стыдно. Как стыдно мне стало! Ведь, возмущаясь предметом ОДНКНР, я ни разу не подумала о человеке, который его преподает. Что привело эту женщину в школу? Почему она преподает именно этот предмет? Впоследствии выяснилось, что хромота ее – это результат автомобильной катастрофы, в которой погиб ее единственный сын.

Больше я ничего не говорила про предмет ОДНКНР до самого конца года, а Галя иногда, но уже не каждый четверг, рассказывала о проделках мальчишек.

После последнего урока ОДНКНР дочка вернулась со своей законной годовой пятеркой и маленьким мешочком вкусных конфет.

– Представляешь, мама, – сказала она, – учительница каждому дала на прощание конфеты, и всем мальчишкам, которые ее обижали, тоже. Она не стала им мстить и ставить плохие оценки. А всем поставила четверки и пятерки. Раздавая конфеты, она каждого назвала по имени. А ведь многие мальчики за весь год так и не выучили ее имя-отчество. Я видела, как у Севы горели уши, им всем было стыдно. Мне кажется, они бы хотели попросить у нее прощения. Просто стеснялись друг друга…

– Ничего, они потом еще вспомнят это… – сказала я.

Такой духовно-нравственный урок не получишь из учебников и книг. Какое, оказывается, сокровище таилось за грубой и отталкивающей аббревиатурой ОДНКНР. Как мне стыдно за свое критиканство, которое не видит дальше собственного носа. А Господь приходит к нам через живое человеческое сердце, умеющее любить.

Мы живем напротив школы. И я вижу иногда через окно фигурку маленькой сильно прихрамывающей женщины. И каждый раз, глядя ей вслед, я мысленно прошу у нее прощения за свое пренебрежение и жестокость. Да сохранит ее Господь и даст ей силы преподавать детям главные уроки жизни!