«Отче наш» вместе с детьми: домашний урок

Часть 1: «Отче наш» вместе с детьми: молитва как ритм жизни

Увидеть текст

Наши дети, выросшие в Церкви, могут наизусть знать слова молитв. Некоторые, особенно памятливые, могут хоть все вечерние молитвы читать без книжки, сходу произносить витиеватые словосочетания вроде «благорастворение воздухов» или «Единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век». Но далеко не всегда умение произносить подобные фразы, даже умение перевести их «на русский» означает понимание смыслов и значений этих слов.

Текст, знакомый… как «Отче наш». То есть слишком знакомый

Именно молитва Господня, молитва, которую каждый христианин в любой точке земного шара обычно знает наизусть, может показать, насколько далеко порой отстоит умение «произнести» молитву ‒ от самой молитвы и от понимания ее смысла. Текст, знакомый… как «Отче наш». То есть слишком знакомый. Наши дети с младенчества знают слова этой молитвы, и эти слова слиты у них в голове – а часто и в наших головах тоже – в единое целое, в набор слов, которые мы произносим почти автоматически.

Наверное, в изучении молитвы Господней наша первая задача – просто увидеть «свежими глазами» этот родной и знакомый текст. Показать детям эти привычные слова ‒ как слова, у которых вообще имеется какое-то значение.

Для этого можно каждую фразу молитвы мы выписываем на отдельный лист бумаги (плотные листы для черчения формата А 4).

Первая фраза – «Отче наш». Выписываем ее красиво. Мы писали по-церковнославянски, а можно, конечно, писать русскими буквами или по-русски. У нас получилось 12 листов с такими словами:

1. Отче наш, Иже еси на небесех!
2. Да святится имя Твое,
3. да приидет Царствие Твое,
4. да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
5. Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
6. и остави нам долги наша,
7. якоже и мы оставляем должником нашим;
8. и не введи нас во искушение,
9. но избави нас от лукаваго.
10. Ибо Твое есть Царство
11. и сила
12. и слава
13. во веки. Аминь.

Когда привычно-слитные слова молитвы разделяются на отдельные прошения, то появляется шанс, что ребенок обратит внимание, увидит, почувствует эти слова.

Слова, которые что-то значат

Для подростков, которые, как им кажется, «давно все знают», бывает полезно увидеть эти знакомые слова на другом языке. Так привычное слово разворачивается, открывается, обнаруживает свое значение. Мы в таком случае обращаемся к греческому языку – собственно, практически первоисточнику.

Здесь нет ничего сильно сложного: Отче наш ‒ Πάτερ ημών <Патер имон>. Патер – знакомое детям слово: отсюда «патер Браун» Честертона, отсюда слово «патерик». Немного по-другому, немного с другой стороны – и вот уже привычно-неразборчивая фраза «Отче наш» начинает жить.

На небесех ‒ ὁ ἐν τοῖς οὐρανοῖς <о эн тис уранис>. Уран – небо по-гречески, тоже знакомое имя из греческой мифологии, а заодно немного из астрономии. Вроде бы совсем другая степь – но главное, что ребенок видит знакомые корни слов. И снова «освежается» восприятие слишком знакомой фразы.

Если дети хоть немного интересуются языками, такое обращение к древнему, загадочному греческому языку может оказаться невероятно интересным и увлекательным занятием.

Когда мне самой было лет пятнадцать, я, что называется, выросшая в Церкви девочка, именно с помощью обращения к древнегреческим текстам вдруг увидела значение многих родных молитв. Для меня это было открытием. Оказалось, что у привычного и вроде бы понятного есть неизведанные глубины, важные и интересные. Мне кажется, «церковному» подростку важно сталкиваться с подобными вещами.

В подростковом возрасте все «домашнее» может стать синонимом «неинтересного»

Если греческий текст – это первоисточник, это «древность» и «глубина», то другой полюс «разворачивания смыслов» текста – обращение к английскому языку. Это движение в сторону «современности», актуальности. И это больше вопрос к пониманию переводов, значения слов. Ведь греческий доступен далеко не всем, а английский изучают как минимум в любой школе, а то и на всяческих курсах. И к шестому, а тем более к девятому-десятому классу подростки уже хоть немного владеют этим языком. И мы переводим: Отче наш – «Our Father». И вдруг – реально вдруг! – оказывается, что «Отче наш» ‒ это обращение к нашему Отцу. «Give us this day our daily bread» ‒ английская лексика на уровне четвертого класса, а то и третьего. Привычное, неосознаваемое, слившееся в одну беспробельную фразу «Хлеб-наш-насущный-даждь-нам-днесь» оказывается просьбой дать нам daily bread. Все это, на мой взгляд, очень нужная для «церковного» ребенка вещь.

Молитва, как и все прочие составляющие православной культуры, воспринимается «церковным» ребенком в рамках «своего» и «домашнего» ‒ и это здорово. Но в определенный момент, в подростковом возрасте, все «домашнее» закономерно может стать синонимом «неинтересного» и «уже пройденного». И всего лишь с помощью подобного перевода на английский язык это «домашнее» вдруг вырывается за пределы «дома», переходит границы культур и континентов, поднимается над всей вселенной, как нечто новое – оставаясь при этом тем самым родным и укорененным в родном доме, в родном детстве.

Поэтому, обращаясь к изучению молитвы Господней, мы с детьми написали на отдельных листах крупными красивыми буквами отдельно каждую фразу молитвы Господней на церковнославянском – и рядом ту же фразу на греческом, и ту же фразу на английском. Так у нас получилось 12 плакатов, написанных на трех языках. Малыши в этом написании не поняли вообще ничего, ученики начальной школы – только русский и немного английский, старшие поняли все, кроме греческого – зато греческий оказалось интересно читать и разбирать. Так получается, что написанный текст «работает» для любого уровня развития и образования.

Иллюстрации к каждой фразе молитвы

Чтобы побольше «освоить» эти фразы, и чтобы получилось при этом красиво и интересно, я предложила детям украсить эти плакатики. Дети сами выбирали те фразы, которые они захотят иллюстрировать. И что именно рисовать – дети тоже решали сами.

А подумать есть над чем. «Хлеб наш насущный» ‒ понятно, хлеб. Эту фразу у нас иллюстрировала пятилетняя девочка. На полях этого плаката она изобразила цветочки и любимого «совика»: не в тему, зато в сторону принятия и освоения молитвы вообще.

А как изобразить слова «да будет воля Твоя»? Пока человек думает над этим вопросом – заодно думает и над содержанием фразы. А значит – думает над смыслом молитвы, держит в голове слова Священного Писания, слова Господа. А значит, мы уже хоть немного продвинулись, помогли ребенку задуматься над содержанием главной молитвы нашей жизни. Ребенок (не совсем ребенок – почти мужчина 14 лет) придумал изобразить руку, которая обращает к земле свиток – как руку Божию, предлагающую людям Божественную волю.

Каждая фраза оказывается поводом много и серьезно подумать

В иллюстрациях ожидаемо появились и отсылки к Священному Писанию. «Отче наш» ‒ ассоциация с притчей о блудном сыне (ср. Лк. 15). «И остави нам долги наша…»: снова притча ‒ о злом заимодавце (Мф. 18, 23‒35).

Когда нужно было иллюстрировать «и слава» из заключительной части молитвы, одиннадцатилетний человек вспомнил о видении пророка Иезекииля, о котором мы читали за несколько месяцев до этого. Очень впечатляющее видение – потом мы обращали внимание детей на икону «Спас в силах», где изображены символы из этого таинственного видения. Так что на плакатике со словами «и слава» у нас оказались колеса с ободьями, «исполненные очей», и небесные существа ‒ «у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; а ноги их – ноги прямые, и ступни ног их – как ступня ноги у тельца» (Иез. 1, 4‒7). Так не только Новый Завет, но и Ветхий вспомнили, и на иконографию обернулись.

В общем, каждая фраза оказывается поводом много и серьезно подумать. Не так важно, что именно ребенок нарисует ‒ рисованием мы делаем фразу наглядной, рисованием фраза как будто утверждается, закрепляется, снова и снова заставляет обращаться к смыслу каждого слова. Хоть немного. Хоть как-то.

Толкования святых отцов

Итак, мы подготовили 12 плакатов, разрисованных своими руками, своими кисточками, карандашами, фломастерами и гелевыми ручками. Теперь мы можем совершить еще более продвинутый подход к изучению текста молитвы – будем читать толкования святых отцов.

Отцы нам оставили много размышлений по поводу молитвы «Отче наш». Вот каких толкователей перечисляет святитель Феофан Затворник: «Тертуллиан (до падения), св. Киприан, свт. Григорий Нисский, свт. Кирилл Иерусалимский (в 5-м тайноводственном слове), свт. Златоуст (в беседах на Евангелие от Матфея, и в беседе на слова: ‟узкие врата и проч.), св. Кассиан в 9-м собеседовании, блж. Августин (в трактате о Нагорной беседе Господа, в словах 56, 57 и 58, и в письме 130), св. Максим исповедник, блж. Феофилакт (в толковании Евангелий от Матфея и Луки), Симеон Солунский и наш новоявленный чудотворец, святитель Тихон Воронежский, Задонский (в 3-х т.)». Сам святитель Феофан Затворник проделал огромную работу – собрал толкования всех этих учителей и отцов в одной книге («Истолкование молитвы Господней ‟Отче наш” словами святых отцов»), аккуратно привел эти толкования буквально под каждым словом молитвы^[1].

Есть более современные толкования. Это святитель Николай Сербский, митрополит Вениамин (Федченков). Можно найти и проповеди, размышления ныне живущих священников, епископов, богословов.

Из святых отцов мы сами взяли толкование одного святителя Иоанна Златоуста. «Авторитетная классика», причем образно, эмоционально и понятно. И не настолько высокоаскетично, как другие святые отцы: все-таки толкование Златоуста – это проповедь, произнесенная в обычном городском храме, обращенная к обычным мирянам.

Фразы молитвы мы можем изучать их по очереди, одну за другой. Для этого подготовленные плакаты мы вешаем на видное место. Мне кажется, удобнее всего где-то над обеденным столом. Так эта фраза все время будет на виду, так мы не будем забывать о занятиях, и так мы сможем обращаться к тексту во время обсуждения. «Видным местом» может быть холодильник – к нему можно все что угодно прикрепить с помощью магнитов. Когда мы жили в квартире, у меня холодильник был главной учебно-наглядной поверхностью. Сейчас мы живем в своем доме, и в столовой около обеденного стола у нас стоит мольберт, на котором я устанавливаю все подобные «наглядные пособия».

Урок во время ужина

Начинаем с первой фразы: «Отче наш». Значит, на мольберте у нас плакатик с этим текстом, и во время общего ужина мы обращаемся к этой фразе.

Помолились, сели за стол. Еда разложена по тарелкам, дети начинают есть – и мы читаем толкования. Все просто: мы заранее положили на подоконник в столовой книгу, нужные страницы заложили закладкой. И когда дети и муж приступают к еде, я, прежде чем присоединиться к ним, протягиваю руку к подоконнику, открываю книгу (или, когда нужно, Интернет на планшете) и просто читаю вслух.

Это чтение может занимать всего минуту: даже еда не успевает остыть в моей тарелке. Вот толкование святителя Иоанна Златоуста на фразу «Отче наш», вернее даже, на слово «наш» в этой фразе: «…этими словами Он научает нас и молиться за всех братьев. Он не говорит: ‟Отче мой, Иже еси на Небесех”, но ‒ Отче наш, и тем самым повелевает возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и вводит любовь ‒ мать всего доброго; уничтожает неравенство дел человеческих и показывает полное равночестие между царем и бедным, так как в делах высочайших и необходимейших мы все имеем равное участие»^[2]. Выразительное чтение этого текста занимает около минуты. Всего 60 секунд перед ужином, во время ужина – это совсем не трата времени, это совсем не тяжело даже тому, у кого есть аллергия на чтение вслух (такое иногда случается с подростками). Если Златоуст кажется витиеватым, можно подобрать что-то другое, взять текст любого современного проповедника – имея доступ в Интернет, нетрудно подобрать текст «на любой вкус и достаток».

Сразу же, прямо во время ужина, если есть желание, можно обсудить прочитанное. Часто в таком случае мы обсуждаем что-то не с детьми, а с мужем – дети просто слушают. А иногда и не слушают – не страшно. Но ведь присутствуют, и это уже великое дело. Главное сделано: семя посеяно.

А еще в подобной ситуации дети видят, что нам самим, родителям, все это чтение-толкование важно, интересно, мы способны на эти темы друг с другом говорить.

И это действительно важно для нас. Мы учим детей, мы объясняем детям слова молитвы – но точно также мы объясняем эту молитву и себе. Мы одновременно учим детей и учим сами себя. Мы учим детей ‒ и одновременно, таким образом, находим возможность почитать хоть немного святых отцов. Великое дело!

Чтобы было разнообразие, чтобы несколько раз возвращаться к одной и той же фразе молитвы, мы читаем толкования и других авторов. Сегодня почитали Иоанна Златоуста. А завтра мы открываем толкование этой же самой фразы, но у святителя Николая Сербского. Если у Златоуста толкование – это проповедь, это богословие, это призыв к действию, то у Николая Сербского толкование – это скорее поэзия. Это целая поэма с самими неожиданными образами, примерами, расцвеченными яркими и свежими красками: «Когда небеса грохочут, а океаны ревут, они зовут Тебя: Господь Саваоф наш, Владыка сил небесных! Когда падают звезды, и из земли вырывается огонь, они говорят Тебе: Творец наш!» ‒ подобными словами толкует-воспевает эту молитву сербский Златоуст. У святителя Николая и говорящие верблюды, и камни – тоже говорящие, и небольшие истории, и все это – толкование на молитву Господню. Когда размышления Николая Сербского кажутся мне слишком длинными для чтения детям за столом, я по ходу чтения сокращаю что-то. Например, читаю только пару абзацев.

Чтобы разнообразие толкований стало совсем разнообразным, мы и на этом не заканчиваем обращение к одной фразе молитвы. Еще на следующий день – а может, через пару дней, как получится, как удобно будет – мы открываем совсем другого автора. Это «Размышление о молитве Господней» Игоря Сикорского. Того самого великого авиаконструктора, создателя первых в мире: четырёхмоторного самолёта «Русский витязь», тяжёлого четырёхмоторного бомбардировщика и пассажирского самолёта «Илья Муромец», трансатлантического гидроплана и серийного вертолёта одновинтовой схемы. Легендарный авиаконструктор был не только воцерковленным, глубоко верующим православным христианином, но и серьезным духовным писателем^[3]. Его размышления о молитве «Отче наш» интересны прежде всего фактом своего существования.

Когда мы с детьми говорим о молитве Господней, мы вспоминаем отцов Церкви – святителей, живших столетия назад. И вообще епископов, священников – область «религиозную». А тут оказывается, что о молитве говорит крутой технарь, в честь которого вертолеты называют. Это снова выход на современность, выход на актуальность темы – и снова важный момент в разговоре с подростками.

Но размышления Сикорского интересны не только фактом своего существования, но и по содержанию. Написан этот текст легко, читается тоже легко, изобилует отсылками к литературе, истории. Конечно, неудивительно, но все-таки неожиданно: в размышлениях о молитве Господней у Сикорского постоянно всплывают аналогии с машинами, механизмами, фактами из области физики, гипотезами из астрономии и биологии и другими подобными неожиданными вещами. И получается все это органично и кстати.

Безусловно, размышления Сикорского – это не толкования святых отцов, это всего лишь частное мнение. Но это частное мнение очень интересного, глубокого и эрудированного человека. Мнение, которое, скорее всего, будет интересно услышать и папам, и мальчикам. Мнение, о котором можно подумать, с которым можно поспорить, которое можно и нужно соотнести с высказываниями святых отцов – на то мы и читаем «авторитетных» учителей Церкви в начале разговора. У нас получается, что мысли Сикорского – а я зачитываю вслух не все, только что считаю нужным – вызывают самые большие обсуждения за столом.

В раздражении ни в коем случае нельзя говорить с детьми на «религиозные» темы

Так за неделю мы «проходим» одну фразу из молитвы «Отче наш». Иногда «урок» всего лишь по одному нашему плакату занимает больше недели. Ведь мы стараемся читать что-то, обсуждать, когда мы собраны вместе, а это не всегда возможно. Бывают такие дни, в которые наш папа или старшие дети возвращаются домой слишком поздно – и мы не можем сесть за стол все вместе, и в таком случае откладываем чтение на другой раз. Бывает, когда дети слишком устали или слишком возбуждены – мы замечаем, что чтение будет неуместно, дети просто не услышат нас, и чтение снова откладывается. Бывает, что мы все заняты обсуждением чего-то другого – и тогда размышления о молитве мы снова откладываем на другой день. А еще бывают такие дни, в которые мы, родители, находимся в раздражении, дергаемся. Я недостаточно редко бываю в таком состоянии, особенно как раз к вечеру… В раздражении, я уверена, ни в коем случае нельзя говорить с детьми на «религиозные» темы. Так что мама на взводе – и снова разговор о молитве откладывается. Вот и выходит, что мы можем говорить об одной и той же фразе на протяжении пары недель. Но ведь мы никуда не торопимся. Слава Богу, что хотя бы иногда такое чтение оказывается возможным. Даже если читать всего раз в неделю – это уже здорово, это уже шанс для всех нас.

И, между прочим, вполне можно даже запланировать такие уроки на один конкретный день недели. Например, читать вечером в субботу – хорошее движение в сторону храма, особенно если не удается бывать на Всенощной. Или читать за воскресным обедом, вернувшись с литургии. Даже если на полгода растянется такое чтение – разве это страшно? Это здорово – полгода хотя бы раз в неделю читать хоть что-то из святых отцов, полгода хотя бы иногда думать о молитве Господней!

Как хотели, как получилось, почитали-подумали об одной фразе молитвы ‒ переходим к другой: прикрепляем около стола другой плакат, снова открываем толкование Златоуста… И так, день за днем, неделя за неделей, никуда не торопясь, снова и снова возвращаемся к молитве Господней.

Конечно, можно организовать и не «застольный урок». Но мне кажется, что это очень органичная форма домашнего обучения – неспроста на протяжении тысячелетий застольные симпозиумы были формой образования, в том числе семейного.

Это очень просто работает. Наступил вечер, мы сели за стол – а значит, все собрались вместе. И раз уж все всё равно сидят за одним столом – почему бы не воспользоваться этой ситуацией? Если внедрить обычай читать за столом с младенчества первых же детей, то эта традиция станет естественной частью жизни дома. Как традиция вообще садиться за стол. Как традиция есть с тарелки, используя вилку – точно такая же «искусственно» внедренная, чисто культурная традиция, к которой мы попросту привыкли с детства.

Сами будем верить – появится возможность и детям своим передать эту веру

У нас иногда по нескольку дней гостят подростки, ровесники старших детей. И если они попадают на такой «образовательный ужин», они вполне нормально реагируют – сидят, слушают. Или делают вид, что слушают. Раз уж попали в наш «кузов», в «чужой монастырь», раз им вообще нравится у нас дома – они принимают и все обычаи нашей жизни как данность. Наши дети выросли в этом – у нас так принято. И чужие дети принимают это – ведь у тех, с кем они хотят быть рядом, так принято. Так срабатывает механизм образования детей с помощью «ритма жизни» семьи. Никаких гарантий, что все это образование прорастет и принесет плоды, – к сожалению, таких гарантий не бывает. И цыплят считать мы будем по осени, которая, пока мы живы, не наступила. Но так появляются шансы. Ради этих шансов мы учим чему-то своих детей.

Впрочем, хорошее чтение, хороший разговор может сложиться только тогда, когда мы читаем не ради «религиозного обучения детей», не ради исполнения «родительского долга», а сами для себя. Потому что нам самим это важно, нам самим по-настоящему интересно. Детей не обмануть – они видят этот интерес родителей. Когда сформирована привязанность между родителями и детьми, то интерес родителей к чему бы то ни было буквально заражает детей. И собственно этот родительский интерес может оказаться более эффективным учителем, чем все умные слова, которые мы произнесем. Так что, как всегда, во главе угла оказывается все то же самое: будем сами стремиться образовывать себя – и так детям своим сможем дать образование. Сами будем верить – появится возможность и детям своим передать эту веру. Сами будем молиться – появится возможность и детей научить молитве. Без этого все наше обучение – болтовня, схоластика, занудство и обязательно нарушение заповеди «родители, не раздражайте детей своих» (Еф., 4, 6).

***

И молиться, и изучать. И, изучив, – снова молиться. С молитвой «Отче наш» так и получается. Ведь мы «всю жизнь» читали ее – и вот теперь изучаем. Молимся, поем эту самую молитву перед едой – и во время еды читаем о ней, разбираем на фрагменты, на слова, на идеи. А потом снова собираем воедино – снова поем эту самую молитву во время вечерних молитв. Потом завтра будем петь ‒ и утром, и перед едой, и вечером. И в храме будем петь, уже вместе со всем народом. И потом – снова дома. И снова будем читать, разбирать. Разберем, многомесячный домашний «урок» закончится – но молитва останется.

Будем надеяться, что для нас и для каждого из наших детей произнесение слов молитвы действительно станет молитвой. Хоть когда-нибудь станет обращением к Богу, к Живому Богу, к нашему Отцу, сущему на Небесах. Имя которого мы будем стараться славить всем своим домом. И Царство Которого мы вместе с нашими детьми – а когда дети совсем вырастут, то наверняка по отдельности, но ведь все равно вместе – будем призывать и ожидать.