Концерт с фонариками

Настоятель Никольской церкви в Таллине отец Олег Врона имел, по его словам, много случаев убедиться: даже из бытовых трудностей можно извлечь духовную пользу. А если относиться к этим трудностям с благодарностью Богу, то, как показывает практика, даже досадные случаи превращаются в творческие успехи. Вот небольшой пример.

Волнение в ратуше

В нашем приходе, наряду с небольшим церковным хором и молодежным клиросным хором, есть еще и концертный состав, такой же немногочисленный. Сегодня, по целому ряду причин, наш концертный состав нечасто дает сольные концерты даже у себя в Эстонии. Но все-таки несколько раз в году такие концерты проходят. И один такой обязательный концерт бывает в конце года, по условиям давнего сотрудничества нашего хора с Министерством культуры Эстонии. Об одном таком концерте я и хотел бы рассказать.

Зал, в котором мы готовились выступать, был небольшим, но уютным и с хорошей акустикой. Сцена без всякого возвышения, на одном уровне со зрительным залом, а первые ряды довольно близко подступают к сцене. Микрофонов нет, да они и не нужны: можно петь негромко, и все равно будет прекрасно слышно – не первый раз выступаем в этом полюбившемся нам зале на Ратушной площади, в старинном средневековом здании, в доме Хопнера. Перед концертом, как обычно, мы немного порепетировали в зале, чтобы заново «прощупать» акустические особенности зала. Из окон примыкающего к зрительному залу небольшого вестибюля можно в предрождественские для этой части Европы дни полюбоваться елкой на Ратушной площади и оживленным людским движением вокруг множества домиков рождественского базара. Что мы, то есть певчие, и делали, прохаживаясь вдоль окон, успевая при этом оценить заполняемость зрительного зала и считая минуты до начала концерта.

Бесполезные Джоули-Омы

Раздался характерный щелчок, и свет в зале погас

Наконец зрители заняли свои места, и мы, вытянувшись перед входом на сцену в цепочку, направились на сцену. Впереди шли сопрано и альты, за ними – тенора и басы, замыкал нашу творческую цепочку регент хора. Сопрано и альты вышли на сцену и встали на средину, чуть закруглив края цепочки. За ними пошли тенора и басы, чтобы позади сопрано и альтов выстроиться параллельно им в такую же цепочку, становясь не затылок в затылок, а в небольшой просвет между сопрано и альтами. И вот тут, прежде чем тенорам и басам удалось встать на свои места, случилось то, чего никто из нас не ожидал. Один из певчих – теоретически это мог сделать любой из нас – бодро шагая по сцене и не глядя себе под ноги, наступил на слегка выпиравшую из-под пола скрутку проводов, прикрытую кое-как тонкой пластмассовой крышкой. Раздался характерный щелчок, сухо констатировавший факт короткого замыкания, и свет в зале погас. Если бы не бегущие человечки на плафонах аварийного освещения, то можно было бы сказать, что наступила тьма кромешная. В тот же миг в памяти зачем-то всплыли имена Джоуля-Ленца и Ома, будто знание выведенных ими законов могло принести пользу в этой ситуации. Гораздо полезней было знать, как продвигается дело в решении проблемы со светом у администрации дома Хопнера. Лично у меня не было предчувствия, что нас обесточили надолго, и я, как, наверно, большинство присутствующих в зале, надеялся, что свет вот-вот зажжется и все пойдет своим чередом. Признаться, в тот момент я слабо себе представлял, что делать, если эта заминка со светом продолжится. Пока ясно было лишь, что народ в зале ждет, что кто-то должен ответить на главный вопрос: быть или не быть концерту. И этим кем-то, по всей видимости, должен был стать я. Это был тот самый случай, когда я с радостью уступил бы кому угодно право или обязанность отвечать на неудобный гамлетовский вопрос. В самом деле, откуда мне знать, когда дадут свет, и дадут ли его в этот вечер вообще! Благо, народ в зале проявлял похвальную дисциплинированность, и это немного успокаивало. Пауза начинала затягиваться, я поспешил протиснуться между цепочкой сопрано, чтобы, выйдя вперед к публике, сделать наконец объявление.

Я заговорил бодрым голосом, стараясь убедить всех, что скоро администрация здания решит вопрос со светом, а пока, несмотря ни на что, мы начинаем концерт. Конечно, это была авантюра чистейшей воды, поскольку спеть весь концерт на память, не подглядывая в ноты, мы бы не смогли, тем более что несколько песнопений мы должны были исполнить в концерте впервые.

Электро-омилия

Это погружение во тьму показалось мне вдруг символичным

Я искренне надеялся, что пока мы споем ирмосы Рождественского канона – именно они стояли первыми в программе концерта, – тут и свет дадут, и все выйдет очень даже здорово. А здорово потому, что это досадное наше погружение во тьму показалось мне вдруг очень даже символичным: «Христос рождается» – вот начало первой песни канона. Где рождается? – во тьме Вифлеемской ночи, которая, согласно святоотеческой экзегезе, символизирует мрак неведения, который Христос, Свет истинный, и пришел рассеять. Даже указывающие путь к дверям бегущие человечки на аварийных плафонах уже уютно встраивались в эту символическую картину, радостно возвещая, что выход из этого мрака неведения найден: Христос – дверь спасения, поспешите к Тому, Кто Сам о Себе сказал: «Аз есмь дверь: Мною аще кто внидет, спасется: и внидет и изыдет…» (Ин.10, 9). Правда, дальше бегущих человечков продолжить мысленное истолкование нашего погружения во тьму я не решился, иначе надо было бы признать, что народ в зале, вместе с певчими, пребывает не просто в темноте из-за отсутствия электричества, но и во мраке неведения духовного. И уж совсем зловеще вырисовывался в этом символическом толковании певческий ботинок, наступивший на злополучную скрутку проводов и ставший виновником «всеобщего помрачения».

Пастухи с телефонами

«На этом концерте мы немножко чувствовали себя вифлеемскими пастухами»

Когда Рождественский канон был спет, а обесточенные светильники так и не подавали признаков жизни, это уже начинало попахивать чуть ли не срывом концерта. В то же время именно в этот момент, для завершения созревшей в моей голове целостной картины символического толкования Рождества Христова в описываемых обстоятельствах, так нужен был свет. И он появился. Но не из светильников, продолжавших бесполезно покоиться на своих местах, а из фонариков – тех самых фонариков, которые есть наверняка у каждого обладателя мобильного телефона. И этот ненавязчивый свет фонариков был даже более символичным, чем назойливый свет нескольких десятков электрических лампочек: Христос пришел в этот мир не в ослепительном сиянии, а как «Свет Тихий святыя славы…». Кто-то первым в зале догадался подойти к певчим и подсветить им ноты, за ним потянулись другие. Рядом со мной оказался наш алтарник Дима с горящим фонариком, некоторые из певчих сами приспособились подсветить себе ноты. Только одному выступающему почему-то не была предложена помощь – регенту хора. Он единственный знал все произведения на память и прекрасно обошелся без подсветки нот, хотя они продолжали лежать перед ним на пюпитре. По завершении концерта мы все – певчие и слушатели – почувствовали, что этот концерт стал больше походить на рождественское представление с участием зрителей, без которых вообще никому из выступающих нельзя обойтись, ну, а здесь нам не обойтись было без них вдвойне. Многие, кто побывал на этом концерте, уверяли, что это был один из самых замечательных концертов духовной музыки из тех, что они слышали в нашем исполнении. Другие признавались: «На этом концерте мы немножко чувствовали себя вифлеемскими пастухами».

Естественная среда обитания

Я вспоминаю этот «концерт с фонариками» с неизменно теплым чувством. Во-первых, мне всегда мешает яркий свет на концертах духовной музыки, потому что это яркое однообразие подчеркивает, что песнопения, вырванные из контекста богослужения, из своей естественной среды, – всё равно что рыба, вытащенная из воды. Если вам нравится любоваться рыбками, то идите на озеро, речку, на море, наконец, и любуйтесь. Пусть в один день вам не повезло – вода была мутная, или было много ряби на воде, и вам не удалось полюбоваться стайками резвящейся рыбешки, – ничего: в другой день вам повезет больше. Другими словами, если вам нравятся церковные песнопения, то идите в церковь и слушайте их в естественной для них среде, в контексте богослужения. Пусть сегодня вам не понравилось звучание хора в храме, или вы мало что поняли в богослужении – не смущайтесь и не отчаивайтесь. Завтра, послезавтра, через неделю, месяц… вы обязательно оцените, что значит слушать песнопения в храме за богослужением, если при этом еще и начнете вникать в смысл богослужения. Как-никак, концерты духовной музыки имеют, прежде всего, цель миссионерскую – они зовут слушателя услышать церковные песнопения в литургическом контексте, чтобы по-настоящему оценить смысл каждого из них. Во-вторых, этот случай я смело могу поставить в один ряд с другими важными событиями моей жизни, которые меня вновь и вновь убеждают: выход для христианина есть из любого положения, и этот выход не «что», а Кто – Христос – Свет истинный.

P.S. Оказывается, как только свет в зале погас, администрация дома Хопнера, как мы и надеялись, тут же бросилась решать проблему, но не тут-то было. Автомат выбило аж на главном щитке в подвале этого четырехэтажного дома, и пока прибывшая по вызову служба техпомощи нашла причину поломки, концерт подошел к концу. И все-таки на последних аккордах заключающего программу песнопения свет был дан, и зрители покидали зал при полном его освещении.

Скачать
(MP3 файл. Продолжительность 2:24 мин. Размер 2.4 Mb)