О сердце человека

На первом рисунке фронтальный разрез сердца. Условные обозначения: 1 - правое предсердие; 2 - левое предсердие; 3 - фиброзное кольцо двустворчатого атриовентрикулярного клапана; 4 - левый желудочек; 5 - правый желудочек; 6 - фиброзное кольцо трехстворчатого атриовентрикулярного клапана. На втором рисунке Крест круглый «нахлебный». Когда-то давно, еще задолго до пришествия Христа, на Востоке был обычай надрезывать хлеб крестообразно. То было символическое действо, которое означало, что крест, разделяющий целое на части, соединяет тех, кто употребил эти части, исцеляет разделенность. По свидетельству Горация и Марциала, первохристиане надрезывали круглый хлеб крестообразно. В прямой связи с Таинством Причащения, на потирах, фелонях и других вещах, изображался хлеб как символ Тела Христова преломляемого за наши грехи. Такие круглые хлебы, разделенные на четыре части крестом, изображены в надписи Синтофиона. Круг же означает, по объяснению Климента Александрийского, что «Сам Сын Божий есть круг, в коем все силы сходятся». На третьем рисунке наложение «нахлебного» Креста на рисунок фронтального разреза сердца. Наружная стенка сердца представляет собой окружность. Межпредсердная и межжелудочковые перегородки вместе с фиброзными кольцами клапанов представляют собой крест.

А вот духовные стихи:

Блажен, кто, путь свершая тесный,
Кумирам тленным не служил,
В чьем чистом сердце Царь Небесный
Себе обитель сотворил[1]. 

В этом стихотворении преподобный Варсонофий Оптинский называет чистое сердце человека храмом Бога Живого.

Но Священное Писание говорит нам о сердце гораздо больше: о нем речь идет чуть ли не на каждой странице Библии. Ведь сердце не только центральный орган чувств, но и орган мысли и восприятия духовных воздействий. И более того: сердце, по Священному Писанию, есть орган общения человека с Богом, а следовательно, оно есть орган высшего познания (святитель Лука (Войно-Ясенеций)[2].

В Книге притчей Соломоновых написано: «Больше всего хранимого храни сердце твое» (Притч. 4: 23). Если обратиться с такими словами к современному невоцерковленному человеку, то он, скорее всего, воспримет это как предписание врача: не переутруждаться, не нервничать, соблюдать диету и прием лекарств. Но так ли надо понимать этот текст? Чтобы разобраться в этом, надо обратиться к толкователям Библии – святым отцам. Приступая же к этой теме, нельзя в восхищении не согласиться с пророком Давидом: «Приступит человек, и сердце глубоко» (Пс. 63: 7). Тут целый мир, целая вселенная, и даже Тот, Кто является Творцом вселенной.

Здесь же нас ожидают открытия за открытиями. С удивлением узнаешь, что заповедь, данную Адаму, – «хранить и взращивать райский сад» (Быт. 2: 15), преподобный Макарий Египетский объясняет как хранение чистоты сердца[3]. И за преступление этой заповеди проклятая в делах Адама земля (см.: Быт. 3: 17–19) – это тоже есть сердце Адама, принявшее за преступление «проклятие» – лишение небесных благ (преподобный Максим Исповедник)[4].

Так что, когда Священное Писание и святые отцы говорят о сердце, они имеют в виду как вышеестесственное (духовное), так и плотское (физическое) сердце. Как же разобраться современному человеку, когда речь идет о духовном, а когда о плотском сердце? Каково значение и место сердца в составе человека по писаниям святых отцов и современным научным данным? Об этом и пойдет речь.

Значение и место сердца в составе человека по Священному Писанию и толкованиям святых отцов

Мы показали, какое место отводится сердцу в Священном Писании. Но при первом рассмотрении творений святых отцов, занимавшихся систематическим изложением христианских догматов веры (нас особенно интересует антропология), замечаешь: слово «сердце» (καρδια) практически не встречается. Логично предположить, что оно заменено каким-то другим словом. И здесь нас ожидает еще одно открытие – терминологическое.

Отцы Церкви обычно различают в составе человека душу и тело. В душе же три «силы». Учение о трехчастности души (разумное начало – раздражительное начало – вожделевательное начало) идет от Платона (см. в его «Государстве»)[5] и стало классическим в восточном богословии начиная с Евагрия Понтийского, а систематическое изложение получило у преподобного Иоанна Дамаскина. Кратко остановимся на этом учении.

Самому элементарному уровню (который не всегда четко обозначен и часто включается в расширенную концепцию второго уровня) соответствует растительная, или жизненная, сила, которой обладают все живые существа: люди, животные и растения. Ее основные функции – питание, рост и размножение. С другой стороны, именно она является источником жизни в организме и обеспечивает жизнедеятельность важных органов.

На втором уровне находится животная сила, общая для людей и животных. Вместе с растительной силой она составляет неразумную часть души, которую еще называют пожелательной и страдательной. Помимо способности чувствовать и воспринимать, она включает два начала: «раздражительное», или гнев (θυμοσ), откуда проистекают все формы агрессивности, и «вожделевательное» (επιθυμητικον), порождающее желания.

На третьем уровне находится разумная сила, которая свойственна человеку; она составляет главную характеристику его природы и отличает от других творений. Два главных ее свойства – это рассудок (λογικη, λογοσ) и – на высшей ступени – ум (νουσ), который является основой сознания и способности человека к самовластности, самостоятельности и независимости (αυτεξουσιον). Ум в равной степени является основой всех рассудочных функций: во-первых, это интуитивный ум (νουσ как таковой), способность к созерцанию (θεωρια) и источник всякого познания; во-вторых, рассудок (λογοσ) и все, что проистекает из способности к мышлению: мысль (εννοια, διανοια), размышление (διανοια), суждение (κρισισ), рассудительность (διακρισισ), внутреннее слово (ενδιαθετοσ λογοσ), откуда происходят речь и память[6].

Ум является самой высшей способностью человека; он властен в нем командовать и руководить (поэтому его часто называют ηγεμονικον). Для отцов Церкви он, прежде всего, то, с помощью чего человек привязан к Богу, обращается к Нему и соединяется с Ним. Через ум человек связан с Богом объективно, со своего сотворения и окончательно: он воистину образ Божий в человеке (преподобный Максим Исповедник)[7].

Возникает вопрос: все Писание говорит о сердце, а в трудах святых отцов, занимавшихся систематическим изложением христианских догматов, ни слова о нем, а все заменено другим термином – ум. На этот вопрос помогает ответить святитель Григорий Палама: «Умом называется и деятельность (ενεργεια) ума, состоящая в мыслях и разумениях; ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем». Святитель Григорий приводит такой пример: подобно Богу, ум разделяется на сущность и энергию. В Боге сущность и энергия разделяются нераздельно, и то же самое относится к уму[8].

Вот почему отцы в одних случаях характеризуют ум как сущность, то есть сердце, с которым он в этом случае отождествляется, в других же описывают как энергию, то есть мысли, помыслы и тончайшее внимание, которое рассеивается через органы чувств и должно быть возвращено в сердце. Это и значит, что в святоотеческом богословии ум связывается и отождествляется с сердцем. Поэтому все, что мы написали выше об уме, можно отнести и к сердцу.

Конечно же, это общий принцип, но бывают и исключения, и самому не стоит толковать Писание, а обязательно обращаться в спорных случаях к святым отцам.

Например, когда Господь научает в Евангелии предпочитать всякой заповеди любовь к Богу, свидетельствуемую от всего сердца, от всей души и всем помышлением (см.: Лк. 10: 27). Святитель Григорий Нисский так толкует это место: «Слово Писания объясняет разность, сердцем называя состояние телесное, душою – естество среднее, а помышлением – высшую умопредставляемую и творческую силу»[9].

Из древнегреческой антропологии отцы Церкви забрали все лучшее и синтезировали учение о душе в святоотеческое учение о человеке. Так как в греческой философии термин «ум» (νουσ) занимал ведущее положение, поэтому он и перешел из эпохи богословских споров в наше время, до сих пор внося терминологическую путаницу.

Евангелие же проповедовалось по большей части людям простым, не книжным и даже неграмотным. А таким людям Господь открывается в сердце, поэтому в Писании так много о сердце. И все же учение о духовном сердце, его болезнях и способах лечения было раскрыто не одной только «антропологией богословских трактатов», а совместно с «антропологией пустыни, монашеских келий и мистических прозрений». Поколения аскетов и созерцателей выработали свое учение о человеке, основанное больше на внутреннем самоуглублении, на изучении своего сокровенного сердца, чем на богословской диалектике и предпосылках античной философии.

Можно сказать, что основным девизом аскетов и созерцателей был такой: «Если ты богослов, то ты чисто молишься, если ты чисто молишься, то ты богослов» (преподобный Силуан Афонский)[10].

Так вот соединил и синтезировал антропологию богословских трактатов с антропологией пустыни святитель Григорий Палама, являвшийся одновременно богословом, философом, аскетом и созерцателем. Именно святителем Григорием введены понятия сущности и энергии, которые он различает не только в жизни Божественной, но и во всем миротворении и в самом человеке (архимандрит Киприан (Керн)[11].

Этим разрешается путаница терминов, что позволяет нам перейти к тому, чтобы попытаться понять роль плотского сердца человека и его связь с духовным сердцем.

Значение и место плотского (физического) сердца в составе человека по современным научным данным и его связь с духовным сердцем

Сердце с научной точки зрения изучается уже несколько веков. Удивительное устройство камер и сосудов сердца, нервной системы и клапанов, его эффективность и долговечность, идеальная согласованность с другими компонентами системы кровообращения вызывают восхищение у современных ученых. Приведем несколько примеров из медицинской науки, чтобы показать уникальность этого органа.

Начнем с эмбриологии – науки об изучении зародышей. По данным современных эмбриологов, сердце первым формируется в зародыше человека, и уже к первому месяцу жизни основные структуры его выглядят так же, как у новорожденного младенца.

С анатомической точки зрения сердце – это владычественный орган человека. И вот почему. Кровеносные сосуды, которыми кровоснабжается сердце, образуют как бы корону, которая венчает сердце. Греческий врач, анатом и хирург Гален из Пергама во II веке по Р.Х. описал коронарные сосуды сердца. И с давних времен по сию пору эти артерии называются коронарными (от латинского corona – «венец, корона»), или венечными. Другой распространенный термин, который подчеркивает первенствующее место сердца, – митральный клапан (лат. valva mitralis). Казалось бы, откуда такое название этого двухстворчатого предсердно-желудочкового клапана? Его так назвал Андрей Везалий, основатель научной анатомии, в своем трактате «De corpore humani fabrica» («О строении человеческого тела»), написанном в 1543 году[12]. И дано оно за то, что по форме напоминает митру – богослужебный головной убор архиерея.

Что же сказали физиологи о сердце? А физиологи сказали, что сердце обладает уникальными свойствами, такими как автоматизм, проводимость, возбудимость, сократимость и рефрактерность. Автоматизм (от греч. αυτοματοσ – «самодвижущийся») – это свойство сердца работать в самостоятельном, независимом от других органов режиме. Даже извлеченное из организма, сердце продолжает работать определенное время. Проводимость – это свойство мгновенно передавать нервный импульс по собственной проводящей системе. Возбудимость – это свойство сердца каждую секунду быть готовым к мышечному сокращению. Сократимость – это свойство сердца, сокращаясь, перекачивать без устали кровь на протяжении всей жизни человека. Рефрактерность (лат. refractorius – «невосприимчивый») – свойство сердца, которое характеризуется снижением или отсутствием возбудимости в определенные моменты своей жизнедеятельности.

Есть органы, имеющие функцию проводимости, возбудимости и сократимости, но не имеющие автоматизма. Лишь только сердце имеет такое уникальное сочетание способностей. Для чего же? Все ученые главной функцией плотского сердца называют насосную. Сердце перекачивает кровь в организме по большому и малому кругам кровообращения. Начинаются и заканчиваются эти круги в сердце. Но кровь вращается не только по этим кругам. Само сердце вращается вокруг своей оси и выбрасывает в аорту кровь тоже с вращением. К этим кругам и вращениям мы позже вернемся.

Главная функция физического сердца – кровоснабжение других органов. Но как же кровоснабжается само сердце?

Тоже необычно. Одно сердечное сокращение, или сердечный цикл, состоит из систолы (в этот момент сердце максимально сокращается, выбрасывая кровь в сосуды) и диастолы (в этот момент сердце расслабляется, и происходит заполнение кровью полостей сердца). Но собственные артерии сердца в момент систолы сжаты и перекрыты мышцами, поэтому кровоснабжение сердца происходит не как у всех остальных органов, а в период расслабления, который длится миллисекунды.

Какие же можно провести аналогии между физическим и духовным сердцем? Таких аналогий можно привести очень много. Ограничимся основными.

Во-первых, как мы уже упоминали, в организме зародыша первым формирующимся органом является сердце. И святитель Василий Великий писал, что сердце в организме животного образуется прежде всех других органов[13].

Во-вторых, анатомические термины, перешедшие из средневековой медицины в современную кардиологию, показывают владычественную роль физического сердца в составе человека. И святитель Григорий Палама считал «сердце первым плотским разумным органом и сокровищницей разума» человека[14].

В-третьих, одним из основных свойств физического сердца является автоматизм, то есть сердце само себя приводит в движение и работает в самостоятельном, независимом от других органов режиме. И по мнению святителя Афанасия Великого, бессмертие человеческой души доказывается ее самодвижностью[15]. Душа сама приводит в движение не только себя, но и тело. Душа самодвижна, и по сложении с себя тела в землю опять будет сама себя приводить в движение.

Кроме этого, одним из основных свойств духовного сердца является способность к самовластности, независимости и самостоятельности (αυτεξουσιον), что лежит в основе наивысшего проявления воли и свободы человека (преподобный Максим Исповедник)[16].

В-четвертых, саморегуляция лежит в основе всех функций физического сердца. В случае необходимости сердце может увеличивать частоту и силу сокращений, обеспечивая необходимую потребность жизнедеятельности организма. Аналогично и духовное сердце (поэтому его называют ηγεμονικον – «царственный, правитель, руководитель») регулирует и руководит самыми высшими духовными и душевными способностями человека[17].

В-пятых, одним из свойств духовного сердца является жертвенность. По этому же принципу работает и физическое сердце, кровоснабжая весь организм, себя же питая в последнюю очередь.

В-шестых, наше физическое сердце работает день и ночь, спит ли человек или бодрствует. Как не вспомнить слова из Священного Писания: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн. 5: 2). Или заповедь апостола Павла «непрестанно молиться» (1 Фес. 5: 17), то есть днем и ночью. Мы знаем о святых, у которых молитва никогда не прекращается. И такая молитва называется сердечной.

В-седьмых, кровоснабжение органов происходит благодаря большому и малому кругам кровообращения. Кроме этого, само сердце вращается вокруг своей оси, спиралеобразно выбрасывая кровь в сосуды организма человека. Можно провести при этом аналогию с движениями души и духовного сердца (см. об этом, например, у святителя Дионисия Ареопагита[18]). В этом движении ум обращается на сердце и через сердце восходит к созерцанию Бога. Это круговое и спиралеобразное движение достигается через умную молитву, с помощью которой подвижник старается собрать свой «ум в себе, чтобы он двигался не прямым, а круговым и неложным движением» (святитель Григорий Палама)[19].

В-восьмых, как физическое сердце обогащенную кислородом кровь передает всему организму, так и духовное сердце воспринимаемую Божию благодать передает всему составу человека. Отцы Церкви часто утверждают, что духовное сердце первым получает благодать и преображается ею. Именно посредством духовного сердца благодать сообщается остальному человеческому составу (Ж.-К. Ларше)[20].

В-девятых, рефрактерность – это свойство сердца в определенные моменты своей жизнедеятельности не реагировать на возбуждение. Аналогично при исступлении или восхищении ума (сердца) подвижник не реагирует ни на какие возбуждения и раздражения, «и не знает он тогда о себе, в теле он или вне тела, и вместе забывает и себя и мир, увлеченный сладостью любви Божией» (преподобный Силуан Афонский)[21].

Таким образом, между научными данными о нашем физическом сердце и писаниями отцов Церкви о духовном сердце можно найти много общего. Но принимаются ли такие духовные аналогии современным научным миром?

Трансплантация сердца как точка пересечения различных мировоззрений

 «Ни одно из достижений современной медицины не является столь эффективным, как трансплантация органов человеку. Успехи хирургов в трансплантации можно сравнить с подвигами в космосе. Постоянное совершенствование медицинских технологий в целях трансплантации значительно расширило практику трансплантации и естественно увеличило потребность в донорских органах. Именно поэтому нет другой такой области в медицине, где бы так остро проявились проблемы морально-этического и правового порядка»[22]. Подобными словами начинаются многие книги о трансплантологии, выпущенные ведущими европейскими медицинскими центрами. Успехи в современной медицине не вызывают сомнений, но о каких проблемах морально-этического и правового порядка идет речь? А дело вот в чем.

Чтобы получить трансплантат (орган для пересадки), донор должен быть официально признан мертвым, то есть должна быть констатирована биологическая смерть человека. Она возникает после необратимой остановки сердца. Но остановившееся сердце, ритм которого не удается восстановить с помощью реанимационных мероприятий, пересаживать бессмысленно. Кроме того, после остановки сердца можно использовать в качестве донорских органов только почки и то в очень короткий промежуток времени (15–20 минут). Остальные же органы пригодны для пересадки при условии изъятия их от людей с диагнозом смерти мозга.

В цивилизованных странах с высокоразвитым здравоохранением этот диагноз стал общепринятой нормой, а критерии смерти мозга общепризнанны[23].

Чем же отличается смерть мозга от биологической смерти? Под смертью мозга понимают полное и необратимое прекращение всех функций головного мозга, регистрируемое при работающем сердце и искусственной вентиляции легких. Биологическая смерть определяется как состояние необратимой гибели организма как целого. Биологическая смерть констатируется на основании совокупности следующих признаков: остановка сердечной деятельности, прекращение дыхания, исчезновение функций центральной нервной системы[24].

Один из авторитетных в мире экспертов в этой области А. Уолкер в монографии «Смерть мозга» приводит такое определение, ставшее международным стандартом: «Смерть мозга – это полная утрата всех его функций, то есть погибший индивидуум с бьющимся сердцем и искусственной вентиляцией легких»[25].

В методической рекомендации для врачей, выпущенной Департаментом здравоохранения г. Москвы, однозначно утверждается: «Общепризнанно, что смерть человека как личности, а не как организма, безусловно определяется гибелью мозга»[26].

Мы подошли к вопросу, что же такое человеческая личность и какими свойствами она обладает. Когда человек жив как личность, а когда он умирает? Если ранее это имело лишь академический интерес, то теперь из сферы теоретических дискуссий и споров философов эта проблема перекочевала в иные области: она все больше и больше интересует тех, кто работает в научных центрах, медицинских учреждениях и органах правопорядка. В научных центрах всего мира идет огромная работа по созданию искусственных органов человека, так как донорских органов катастрофически не хватает. В медицинских учреждениях проводятся тысячи операций трансплантаций сердца и постоянно совершенствуются результаты лечения. Все эти массовые трансплантации породили много юридических проблем, которыми заняты законодательные органы, суды и адвокатские конторы.

Прежде чем попытаться ответить на поставленные нами вопросы, сделаем небольшой экскурс в историю медицины.

Западная (или европейская) медицина тесно связана с развитием естествознания, возникновением и развитием в эпоху Возрождения новых мировоззренческих концепций. С началом Реформации европейцы пришли к выводу, что смогут обрести власть над природой. Сформировался новый набор ценностей и верований, при помощи которого можно было объяснить мир. Такой новой «религией» стала наука, а ее жрецами – математики, физики и инженеры-механики.

В XVII веке французский математик Декарт произвел переворот в западной науке. Введенный им аналитический способ рассуждения стал основой для новой философии науки, и в частности медицины. Эта философия имела столь глубокое влияние, что принципы, составляющие фундамент современной науки, так и называются картезианскими (от латинизированного имени философа – Cartesius). Декарт верил в возможность существования конкретной истины, говоря: «Вся наука есть определенное, очевидное знание. Мы отвергаем знание, являющееся вероятным, и рассуждаем, что верить можно только совершенно известным вещам, относительно которых не существует никаких сомнений». Создав такую логику, он построил собственную концепцию мира, уподобив его механизму: «Я не признаю никакой разницы между машинами, созданными мастерами, и различными телами, которые создает сама природа»[27]. Он утверждал, что всеми явлениями природы управляют законы механики. Такой механистический взгляд на природу породил законы, которые легли в основу причинно-следственного метода объяснения материальной вселенной. Эта логика составила фундамент научного метода, который остается, по сути своей, неизменным и по сей день. В рамках данного мировоззрения природа и люди суть машины, управляемые законами механики. Соответственно, западная медицина занимается исследованием работы человеческой машины. Когда люди уподоблены машинам, врачи превращаются в механиков.

Становление западной врачебной традиции шло параллельно с успехами в научном естествознании. Наука и промышленность позволили медицине действовать на массовых началах. Та же механистическая философия, которая вдохновила массовое производство в промышленности, вызвала к жизни массовые медицину и здравоохранение. Подобный союз науки, промышленности и медицины породил эпоху новшеств и специализаций. В результате тело и душа человека были разобщены и дробились на все более мелкие элементы, а исследования в области медицины разделялись на все большее число специальностей. Такие узкие специалисты разделили тело на системы и по аналогии с механизмами создали структурные описания органов. В системе кровообращения сердце играет роль механического насоса, легкие подобны воздуходувным мехам, а нервная система – сложной электрической сети. В такой ситуации узкопрофильный специалист не видит больного человека в целом, его интересует поврежденный орган или система. Так нарушается основополагающий принцип клинической медицины – «врач, лечи не болезнь, а больного». Больного человека не воспринимают как личность, не заботясь о его душевном и духовном здоровье. Пациент даже не воспринимается как частное лицо, а только как сумма поврежденных органов. Такое потребительское отношение к телу и породило потребность в установке диагноза смерти мозга, который в современной медицине и приравнивается к смерти человеческой личности.

Какая основная функция мозга погибает вместе с ним? Телесным органом рассудка, по мнению ученых, является головной мозг. Но мозг – это не аппарат познания, а лишь инструмент, которым пользуется рассудок, производя свои мыслительные процессы (святитель Лука (Войно-Ясенецкий)[28]. Как мы выше говорили, рассудок стоит ниже ума в структуре познавательных сил, он, в отличие от ума, занимается познанием видимого, тварного, конечного и на невидимое, нетварное и бесконечное посягать не дерзает[29]. Проходящее через рассудок сознание является нам в виде интеллекта, способного обращаться среди вещей чувственного трехмерного мира. Целью всех усилий рассудка является, как и у ума, покой, хотя и не такой, как у ума. Ум находит успокоение в Боге, а рассудок – в решении тех вопросов, которые возникают в процессе исследования им незнакомых ему вещей и явлений (святитель Феофан Затворник)[30].

Знания, приобретаемые таким рассудочным способом, называются формальными. Называются они так потому, что рождаются от той или иной формы мышления. Такое формальное знание имеет большое практическое значение в узкой сфере повседневного бытия, но не является знанием полным и цельным. Полного и цельного знания рассудок один, сам собой, не дает и дать не может. Полное и цельное знание приобретается им только во взаимодействии с умом. Только при взаимодействии рассудка с умом и при добровольном подчинении рассудка уму будет ценным все содержание рассудочных понятий. Именно благодаря такому взаимодействию появляется рассудительность – «источник и корень всех добродетелей». Рассуждение только такого человека можно назвать здравым (преподобный Иоанн Кассиан Римлянин)[31]. Приобретается такое рассуждение не через многознание, а через чистоту, и чистоту не только ума, но и совести и чувства (преподобный Иоанн Синайский)[32]. В состоянии чистоты ум смотрит на вещи прямо и естественно.

Чрезъестественный способ ведения Адам воспринял после своего прельщения и «вместо божественного и духовного ведения восприял знание плотское и страстное» (преподобный Симеон Новый Богослов)[33]. С этого времени рассудок становится вместилищем эгоистического человеческого сознания, склонного мыслить себя центром. На почве этого гордостного самоутверждения, на основании характера своей деятельности, опорой которой является опыт, и на свойстве своих познаний, главное из которых – осязание, рассудок заболевает рационализмом, признавая только то, в чем можно осязательно увериться и что можно проверить рассудочным способом. Естественно, это приводит к сомнению и неверию относительно мира духовного как не поддающегося рассудочной осязательности[34]. В результате образуется пагубное настроение, именуемое материализмом, считающее, что материя первична, никем не сотворена и существует вечно и что сознание – это свойство материи.

Следуя такой логике, при смертельном повреждении мозга и утрате им функции рассудка, а с ним и интеллекта, погибает и личность. Ведь современное рациональное и материалистическое мировоззрение не признает ни духовного ума, ни духовного сердца. Поэтому в современной медицине смерть мозга приравнивается к смерти человеческого индивидуума и личности.

Каков святоотеческий взгляд на личность?

Согласно учению отцов Церкви, всякий человек, создаваемый Богом и воссоздаваемый Святым Духом, есть потенциальная личность. Поэтому с онтологической точки зрения личностями являются все люди и даже сам диавол. Однако с сотериологической точки зрения не все мы личности, поскольку не все достигли подобия Божия (митрополит Иерофей (Влахос)[35].

Кроме того, для нашего исследования важно отметить, что, по мнению отцов Церкви, ум (духовное сердце) более всего соответствует личности. «Можно сказать, – пишет В.Н. Лосский, – что он есть местопребывание личности, человеческой ипостаси»[36].

Отсюда явствует, что духовное сердце – это то место, которое можно открыть благодатным подвигом и в котором является Христос. Это известно человеку, очищающему себя от страстей и всех дел греха. У падшего же человека, живущего далеко от Бога, сердце закрывается и становится совершенно неведомым. Человек не знает, существует ли оно. Но человеку, живущему по Богу, сердце известно. Для него оно является реальностью.

Это учение подводит нас к той точке зрения, что откровение сердца есть, по существу, откровение личности. Человек, который с помощью благодатного подвига откроет сердце, где скрывается и царствует Христос, становится личностью. Ведь личность – это главным образом «подобие Божие». Итак, откровение сердца – это откровение личности (митрополит Иерофей (Влахос)[37].

Вот мы и подошли к точке, где пересекаются два мировоззрения: святоотеческое и современное рационально-материалистическое.

Для первого известны устроения души и тела, известно духовное сердце, его болезни и способы исцеления.

Для второго – точные данные анатомии, физиологии, химии и десятка узкопрофильных научных дисциплин, перечисление которых заняло бы много времени; при этом отрицается существование души и духовного сердца.

Целью первого является обоживание человека через очищение сердца. Целью второго является победа любой ценой над физической смертью, если можно назвать это целью.

Прошло уже более 40 лет с момента успешной пересадки сердца. Уже выполнено более 10 000 операций трансплантаций сердца, более 100 имплантаций второго сердца. Прошла первая эйфория, но все равно слышатся слова, обращенные от лица научной общественности к первому хирургу, пересадившему сердце: «Вы воскресили вечный миф о Фаусте – человеке, вновь обретшем молодость»[38]. Но кто же такой Фауст? Почему о нем вспомнили при первой успешной пересадке сердца? «Фауст (Faust) – герой немецкой легенды, возникшей в период Реформации; ученый, заключивший союз с диаволом ради знаний, богатства и мирских наслаждений. В легенде о Фаусте – исторической личности, о которой сохранились свидетельства современников, – отложились старинные предания о магах, народные анекдоты о бродячих школярах и шарлатанах, фантастические мотивы христианских житий и средневековой демонологической литературы. После “Истории о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике” (1587, издана И. Шписом) Фауст становится героем народных книг»[39]. Еще одно открытие, на этот раз неприятное.

Ну, хорошо, оставим Фауста, хотя его след тянется из средневековья в наши дни.

Но как оставить вот это? На пороге XXI века академические руководства по трансплантологии начинаются такими словами: «Преодоление мифического отношения к сердцу как вместилищу души для большинства религиозных конфессий…» (академик В.И. Шумаков)[40].

Но как можно преодолеть «мифическое» отношение к сердцу? Как можно преодолеть эти слова: «Сердце чисто созижди во мне, Боже» (Пс. 50: 12)? Или эти: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8)? Или эти: «Дай мне, сыне, сердце твое» (Притч. 23: 26)? Как можно «преодолеть» слово Божие? «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24: 35), – говорит Спаситель. Мы же верим и знаем, что слово Спасителя истинно.

Поэтому уже сейчас публикуются мнения ученых, не согласных с потребительским отношением к человеческому сердцу и личности.

Священник и врач Сергий Филимонов пишет: «При утверждении, что смерть мозга эквивалентна смерти человека, остается неясным, насколько допустимо применение понятия “смерть” к одному из органов, пусть даже очень важному. Поэтому отождествление смерти мозга и смерти человека является абсолютно неприемлемым с точки зрения православного врача»[41]. И это не единичное высказывание.

Вот что думают об этой проблеме афонские монахи. «Богословы и врачи Греческой Православной Церкви, анализируя вопрос трансплантаций, постановили, что пересадка почки, кожи, костей в некоторых случаях допустима. В то же время пересадка сердца с точки зрения христианской морали признана недопустимой. Прежде всего, потому, что донором является живой человек. Один из афинских хирургов, Иоанн Нанас, отметил, что бывают случаи, когда пациент – жертва автомобильной катастрофы – удерживается в жизни только с помощью аппаратуры. Но ведь и в этом случае окончательным актом смерти пострадавшего будет изъятие сердца. Достижения современной медицины велики, но они должны применяться в согласии с христианской моралью, по крайней мере в отношении верных Православной Церкви»[42].

Заключение и выводы

Как и в начале нашей работы, предложим еще раз современному человеку бессмертные слова Соломона: «Больше всего хранимого храни сердце твое» (Притч. 4: 23). Если и после всего нами приведенного у него останется скептическое отношение, он может, конечно, ответить: «Ну, это говорится иносказательно о сердце».

Но об этом «иносказательном» трактовании Писания хорошо рассказано в житии преподобного Амвросия Оптинского. Пришел к преподобному Амвросию какой-то господин, не верующий в существование бесов, и сказал: «Батюшка, я не понимаю, что это за бесы?» На это старец ответил: «Ведь и математику не все понимают, однако она существует». И еще прибавил: «Как же бесы не существуют, когда знаем из Евангелия, что сам Господь велел бесам войти в стадо свиней?» Господин возразил: «Но ведь это иносказательно». «Стало быть, – продолжал убеждать старец, – и свиньи иносказательны, и свиней не существует. Но если существуют свиньи, значит, существуют и бесы»[43].

Вывод 1. Чтобы избежать иносказательного трактования Священного Писания, нужно обратиться к толкованиям святых отцов.

Сознавая успехи современной медицины, особенно в кардиологии и сопредельных ей дисциплинах, изучающих плотское (физическое) сердце, нужно признаться в ограниченности нашего познания. И вслед за лауреатом Нобелевской премии по химии из Брюссельского университета И. Пригожиным сказать: «Отбросим иллюзии: никакие исследования не дадут нам возможности понять до конца крайнюю сложность самого простого организма».

Может, и не стоит во чтобы то ни стало, не считаясь с силами и средствами, стремиться понять все до конца. Может, по примеру академика и физиолога И.П. Павлова, смиренно изучая творение Божие, восхищаться Творцом. И на вопрос: «Как же это всемирно известный ученый может верить в Бога?», спокойно, как и он, отвечать: «Когда я изучаю кровь человека, не то что верующим, а даже святым можно стать».

Вывод 2. Значение сердца в составе человека огромно, роль его – ведущая, а место – центральное.

Вывод 3. При этом плотское (физическое) сердце непосредственно связано с духовным сердцем, и все его физические свойства имеют аналоги в духовной сфере.

Одним из нерешенных вопросов современности является отношение к трансплантации. Так как этот вопрос в прямом смысле стоит у грани жизни и смерти человека, то не может оставить равнодушными ни духовных лиц, ни православных врачей, ни самих трансплантологов. Этот вопрос вскрывает коренное отличие мировоззрения современной медицинской науки и святоотеческого отношения к человеку. Пока можно сформулировать предварительный следующий вывод.

Вывод 4. Смерть мозга не может быть приравнена к смерти человеческой личности.

Как было видно из приведенного нами краткого обзора научных данных, главной целью современной медицины является борьба с физической смертью человека, но так как это недостижимая задача, то хотя бы отодвигание момента смерти. В структуре причин смерти современного человека на первом месте – болезни сердца. Трансплантация сердца не решает задачи, так как донорских сердец катастрофически не хватает. Идет огромная работа по созданию механического сердца, способного заменить человеческое. Но как у всякого подобия, такое искусственное сердце имеет много недостатков. Но инженеры не сдаются. Срок работы такого сердца-насоса сейчас продлен до двух лет. В перспективе планируется улучшить качество и начать массовое применение таких сердец. Сбывается пророчество старца Паисия Афонского: «Умножились механизмы, умножились и проблемы; из человека сделали машину, и теперь машины командуют самим человеком, и человеческие сердца поэтому стали железными». Что же будет с человеком, если действительно его сердце станет железным?

К сожалению, современная медицинская наука, как и Фауст, не избежала искушений знаниями (тщеславием), богатством (сребролюбием) и мирскими наслаждениями (сластолюбием). Мы же знаем, Кто победил эти искушения. И поэтому сегодня как никогда актуальны эти слова Спасителя – «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 5).

Вывод 5. Только в гармоничном союзе с христианской верой современная медицинская наука может принести пользу духовному и телесному здоровью человека.