Как идти по жизни «царским» путем

Если в Древнем Патерике один из старцев говорил: «Да не зайдет солнце во гневе твоем», – то солнце всходило и заходило, а старец Михаил был благодушен.

Рассказывает старшая сестра Гремячева Свято-Успенского монастыря монахиня Михаила (Осипова):

Этот человек живет Небом!

Наш любимый старец и наставник, схиархимандрит Михаил (Балаев), насельник Троице-Сергиевой лавры, был человеком духовным. Еще при жизни батюшки о нем говорили, что он – самый сокровенный старец, а посетивший его духовник с Афона сказал о нем:

– Этот человек живет Небом!

Сам старец советовал нам:

– Все духовное должно быть хорошо припрятано, чтобы никто не знал.

Батюшка скрывал свои духовные дары, но Сам Господь открывал их духовным чадам

И наш батюшка скрывал свои духовные дары, но Сам Господь открывал их братии и духовным чадам.

Мне хочется поделиться рассказом о нашем старце и его наставлениях со всеми, кто пожелает напитаться его мудростью и духовным рассуждением, приобретенными за долгие годы молитвы и монашеских трудов.

Детство

Сначала немного расскажу о детстве нашего батюшки. Он родился 7 июля 1924 года в подмосковном селе Богородское, в 29 км от Сергиева Посада, в семье крестьян Феодора и Аграфены Балаевых. Младенец получил в Святом Крещении имя Виктор.

Село Богородское издавна, еще с XVI века, славилось мастерством резных игрушек, в которые играли дети и простых людей, и знатных. Отец и мать Виктора тоже занимались резьбой по дереву, и все их дети окончили ремесленное училище по этой специальности и стали искусными мастерами.

Огненное испытание

Такой молитвы, как на войне, такой близости к Богу он потом уже никогда не ощущал

Когда началась война, Виктору было всего 17. Через год юношу взяли в танковые войска и даже сделали командиром. Наш батюшка не любил вспоминать об этом времени: слишком много боли и человеческих смертей ему пришлось пережить. Но он прошел такое огненное испытание, что закалился духом и на всю жизнь остался мужественным воином и командиром – потом уже духовным воином в монашеском чине. Неслучайно при монашеском постриге ему дали имя Михаил – в честь великого Архистратига Небесных Сил Архангела Михаила.

Батюшка говорил нам, что такой молитвы, как на войне, такой близости к Богу он потом уже никогда не ощущал. Рассказывал, как страшно это было: черное от самолетов небо, вокруг грохот, дым, рвутся снаряды. Его солдаты, а это были совсем молоденькие ребята из чувашей, прижались к нему и кричат от страха: «Мама!» А он молится за них, от взрыва снарядов весь рот в земле, а он просто вопиет ко Господу – так из батюшкиных солдатиков никто и не погиб.

Даже на войне батюшка соблюдал пост. Вспоминал, как шли они по колено в холодной воде, спали на сырой земле – и многие болели, но он сам оставался здоров, хоть и держал пост.

Схиархимандрит Михаил (Балаев)

Промысл Божий

Когда батюшка вернулся с войны в звании старшего сержанта, он несколько лет поработал художником в ремесленном училище родного села, стал членом областного Союза художников. Еще он печатал листовки в защиту веры и Церкви и раздавал их людям, хотя в те годы его могли посадить за это в тюрьму. Но на родном приходе он встречал в основном бабушек – молодых людей в Церкви почти не было, и потом батюшка с улыбкой вспоминал о том времени:

– Хорошо, пожалуй, что тогда у меня не было рядом единомысленного товарища, а то мы с ним так выступили бы в защиту Церкви, что точно бы за решетку угодили.

Но все это было промыслительно, потому что батюшку уже ждала Троице-Сергиева лавра. Как-то, приехав паломником в лавру, он был поражен, увидев семинаристов – красивых, высоких молодых парней в подрясниках (один из них потом станет Святейшим Патриархом Грузии). Тогда батюшка всем сердцем почувствовал, что он тоже должен стать монахом.

Троице-Сергиева лавра

В обители преподобного Сергия

В 1957-м году, на 33-м году жизни, Виктор оставил мир и поступил в Троице-Сергиеву лавру. Нового трудника не сразу зачислили в братию: власти препятствовали принятию монашества молодыми людьми, особенно фронтовиками. В 1959-м году Виктор был наконец зачислен в число братии послушником. В обители он обрел духовника – старца Кирилла (Павлова).

В молодые годы батюшка был очень быстрым, сообразительным, ловким, с радостью брался за любые послушания: пономарил в Троицком соборе, дежурил в проходной будке, работал на кухне. Его часто ставили чистить картошку, так как в армии он научился делать это очень быстро.

Особенно он любил зажигать лампады в Троицком соборе, у раки с мощами преподобного Сергия. Там было около 30 лампад, и нужно было раньше всех прибежать в храм, чтобы до братского молебна успеть их все зажечь.

Батюшка и потом нам благословлял зажигать лампаду и говорил:

– Лампада горит – молитва идет, лампада погасла – молитва погасла.

Когда усердному послушнику сообщили о предстоящем постриге в канун праздника Преображения, это был один из самых счастливых дней в его жизни. Его постригли 19 августа 1960 года с именем Иоасаф, в честь святителя Иоасафа Белгородского. Через год монах Иоасаф был хиротонисан во иеродиакона.

У мощей преподобного Сергия

Рядом со Святейшим

Троице-Сергиеву лавру посетил Святейший Патриарх Алексий (Симанский). Он внимательно посмотрел на отца Иоасафа, заметил его усердие, внимательность и ревность и взял в свои келейники на Патриаршее подворье в Переделкино.

Личность Патриарха, его духовный опыт оказали сильнейшее влияние на молодого иеродиакона. Святейший был необыкновенным человеком. Митрополит Сурожский Антоний вспоминал о нем:

«Старец, тонкий, даже хрупкий, невысокого роста, но который нигде не мог бы пройти незамеченным. Очень сдержанный в обращении, очень простой, по внешности – чистый монах, держащийся в тени, он выделялся из своего окружения, приковывал к себе взор и как бы требовал к себе внимания своим спокойным величием, излучаемой им уверенностью: ‟Всё от Бога, всё в руке Божией, поэтому всё без исключения может быть, должно быть поводом, ниспосланным Господом, для христианского делания, для дела Божия”»...

Регент патриаршего хора Храма Христа Спасителя Николай Сергеевич Георгиевский свидетельствовал о Святейшем:

«Ты невольно ощущал, что он обладает огромной молитвенной практикой. И эта практика молитвы – даже при немощи, свойственной его почтенному возрасту, – всегда давала некую квинтэссенцию своего рода «пророческого чина», если можно так сказать... Помню отчетливо, что весь храм замирал в тишине, когда Святейший Патриарх что-то произносил».

Рядом с таким молитвенником молодой иеродиакон, наш будущий старец, стремительно рос духовно. Он очень любил Святейшего, благоговел перед ним, позднее говорил нам, что Патриарх Алексий был человеком святой жизни. Батюшка вспоминал, как иногда Святейший так погружался в молитвенное созерцание, что только тихо повторял: «Рай. Рай. Рай».

Святейший тоже очень любил своего верного келейника и всегда давал ему сложные поручения.

Батюшка находился рядом со Святейшим в тот сложный период, когда от Патриарха требовали согласия на массовое закрытие церквей, монастырей, духовных учебных заведений. Святейший даже заявил о готовности уйти на покой, лишь бы не делать того, что от него требовали. Первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР Н. С.Хрущев горел желанием показать стране «последнего попа» и был настроен на полное уничтожение Русской Православной Церкви.

В эти годы количество храмов в стране сократилось почти наполовину. Количество духовных учебных заведений уменьшилось с десяти до пяти. По всей стране под разными предлогами происходило закрытие церквей, так, в Московской епархии их было закрыто более половины. Все это было очень болезненно для верующих.

Святейший Патриарх Алексий (Симанский)

Годы тяжелых испытаний

В 1969-м году отец Иоасаф был рукоположен в сан иеромонаха. После блаженной кончины Святейшего в 1970-м году батюшка нес послушание в Патриаршей резиденции в Переделкино, был возведен в сан игумена. Эти годы стали временем тяжелых испытаний и даже гонений на батюшку. Позже он говорил:

– Враг особенно нападает на духовное. Вот жили мы в Переделкино, а за стеной у нас был дом престарелых большевиков. Их враг не трогал, все у них было тихо, спокойно. А у нас такие случались искушения и столкновения – до Святейшего доходило!

Здесь батюшку постигло еще одно тяжелое испытание – он заболел раком. Он со смирением принял свою болезнь, согласился в 1985-м году на операцию. Батюшка вообще с большим уважением относился к врачам, говорил:

– Врачи и лекарства – от Бога. Они делают свое дело, а ты делай свое – молись!

И сами врачи удивлялись терпению и смирению старца, говорили, что редко встречают таких терпеливых и послушных больных.

В 1988-м году в связи с тяжелой болезнью наместник Троице-Сергиевой лавры Алексий (Кутепов) (ныне митрополит Тульский и Ефремовский) постриг батюшку в схиму с именем Михаил. Его Небесным заступником и ходатаем стал святой Архистратиг Божий Михаил, что явилось знамением пламенной веры и ревностного служения Господу схиархимандрита Михаила.

Батюшка говорил, что он никогда не хотел никаких повышений и званий, и сан архимандрита принял только за послушание, а вот схиме очень обрадовался. После принятия схимы старца перевели в лавру, и с тех пор до самой смерти он не покидал ее стен.

Его келлия стала благодатной духовной лечебницей

Его келлия стала благодатной духовной лечебницей, где тебя поймут, утешат и дадут силы продолжать путь к Богу

Как к духовному источнику, к батюшке потянулись братия лавры и многочисленные духовные чада: за советом, за утешением. Его келлия стала воистину благодатной духовной лечебницей, родным домом, где тебя поймут, утешат, укрепят молитвой и дадут силы продолжать путь к Богу.

Можно было просто присутствовать при разговоре батюшки с другим человеком – и при этом получить ответы на все свои вопросы, получить утешение в скорби. Старец вел духовных чад средним – «царским» путем, учил избегать крайностей, дабы не впадать в прелесть.

Благодаря его святым молитвам строились и расцветали новые монастыри, возглавляемые его духовными чадами: в Малоярославце, Калуге, Хабаровске, Тюмени, Саратове, на Кавказе, в Кузбассе, даже в Америке. Открывались православные детские приюты. Вместе с сестрами монастырей батюшка перенес все вражеские нападения на юные обители, каким-то таинственным образом передавая свой духовный опыт их игумениям.

Старец всегда говорил, что у Бога один большой монастырь, разбросанный по всему земному шару, и все монахи – это одна большая семья. И мы всей душой чувствовали это единение.

Для сестер нашего Свято-Никольского Черноостровского монастыря не было высшей награды и утешения, чем поехать к батюшке. На праздники приезжали в лавру почти всем монастырем, брали с собой детей из приюта, пели батюшке духовные песнопения. Помазанные миром любящей рукой старца, с легкой душой и огромным мешком лаврских просфор, книг, сладких гостинцев, мы как на крыльях возвращались в свою обитель.

«Ну-ка, Сергей, шагай веселей!»

«Диагноз – ерунда! Посмотрим, что Небесные врачи пропишут!»

Однажды к батюшке приехал полковник – капитан подводной лодки, полуживой от огромной дозы облучения. Врачи приговорили его к смерти. Батюшка сидя слушал его печальный рассказ, а потом встал во весь рост, обнял полковника и сказал:

– Ну-ка, Сергей, шагай веселей! Диагноз – ерунда! Посмотрим, что Небесные врачи пропишут!

И очень тщательно помазал смертельно больного человека миром. А через месяц совсем другим – здоровым человеком приехал полковник к батюшке, встал перед ним на колени и заплакал. Такая великая духовная сила была у старца!

Трудно описать, скольким людям батюшка помог своей молитвой, помог справиться со страстями, скольких наставил на путь истинный своими духовными советами.

Схиархимандрит Михаил (Балаев)

Наставления старца

«Надо давать душе радоваться, как Царь Давид радовался о Господе»

• Когда душа с Богом – то все молитва. Чтение – молитва. Рукоделие – молитва. Духовные песни – молитва. (Сам батюшка любил вырезать из дерева кресты и дарить их своим духовным чадам).
• Никто не знает самых великих молитвенников. Может быть, какая-нибудь «заболотная бабушка» вымаливает весь мир.
• Очень не любил батюшка формального отношения к молитве. Говорил: «Что толку горох перебирать?» (то есть молиться без внимания, только для счета).
• Матушка-игумения спрашивала старца об одной одержимой – «болящей» сестре. Старец ответил, что хоть таких людей и нельзя ставить на ответственные должности, но перед Богом они могут быть выше здоровых, и молитва их, из стесненного и скорбного, смущаемого врагом сердца, как мученическая, гораздо слышнее Богу по сравнению с нашей – благодушной и прохладной.
• Предостерегал старец от того, чтобы брать на себя подвиги сверх силы. Нельзя «перетягивать», но нужно иметь для души отдых: любоваться природой, ходить на святой источник.
• Учил все делать в меру. Молодым, не по разуму ревностным послушникам советовал «ничего на себя не брать», жить проще. Говорил: «Можно есть во славу Божию. Можно спать во славу Божию. Спать – каждого своя мера, чтобы высыпаться».
• Старец не запрещал сугубо поститься, только был против поста угрюмого, с усилием и раздражением. А если чувствуешь от умеренного поста радость и облегчение – тогда можно.
• Очень не любил «взятчества» – учил никогда ничего не делать через силу, с давлением. Для молитвы очень опасно брать на себя сверх меры, так как за этим следует срыв и уныние.
• Умереть на послушании – это особая милость Божия, а вот искалечить себя излишним рвением и стать ни на что дальше не способным – это большой грех.
• Самое страшное – это «зажать» свою душу в тиски. Вот начнет монах или мирской человек подвизаться – и так себя смиряет, так понуждает, что перетянет все туго-туго, и душе не дает вздохнуть – ни радости, ни живой молитвы нет. От того в уныние потом впадает или в прелесть.
• Надо давать душе радоваться и «скакать играя», как Царь Давид радовался о Господе. Разве можно о Нем не радоваться?! Это и будет настоящая молитва!
• Очень хорошо, когда что-то получается, а что-то нет. И смиришься, и потрудишься, и помолишься.
• Самый лучший пост для монашествующих – кушать только то, что всем дают на общей трапезе.
• Когда выезжаешь в мир, лучше не выставлять напоказ свои монашеские одежды, а прикрывать чем-то сверху, чтобы не выделяться.
• Обязательно нужно приумножить тот талант, который дал Господь: кому петь – петь, кому учить – учить, кому рисовать – рисовать. Господь потом строго спросит.

Бойцовский дух

Келейник батюшки, отец Андрей, рассказывал, с какой любовью и благоговением, с какой самоотверженностью совершал тяжелобольной старец Божественную литургию. После службы он медленно от усталости, аккуратно разоблачался и говорил:

– Ну вот, вышли из боя!

Мало кто догадывался, какой мученической была жизнь старца, особенно в последние годы жизни

Батюшка никому не жаловался и даже почти не рассказывал о том, что в конце войны он был тяжело ранен, потерял полбедра. Мало кто из его духовных чад догадывался, какой мученической была жизнь старца, особенно в последние годы его жизни. Бывало, что, с трудом поднявшись с кровати, он падал на пол. Упадет, лежит и молится. Войдет келейник:

– Батя! Да что ты здесь делаешь?!

– Вот, летаю! Неправильно приземлился... Ну, бросай меня, бросай скорее на кровать!

Такой бойцовский дух был у батюшки до конца жизни. Даже когда он уже не мог стоять на ногах – от него исходило столько духовной силы! Он встречал нас, духовных чад, весело, на вопросы о здоровье отвечал:

– Отлично! Лучше всех! Слава Богу!

Даже испытывая сильные боли, старец продолжать сидеть в своем креслице и читать Псалтирь, и братия говорили, глядя на него:

– Батя в седле!

Блаженная кончина

В последнюю свою ночь, 14 июля 2009 года, старец тихо пел перед своей келейной иконой Влахернской Божьей Матери:

– Радуйся, Невесто Неневестная!

Когда ему стало совсем плохо, послали за иеромонахом, который причастил старца. И батюшка, словно ждал Причастия, – причастился и спустя минут 15 мирно отошел ко Господу.

Проститься с батюшкой собрались все лаврские братья и столько же сестер из разных женских монастырей – духовные чада старца. Отпевали батюшку в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры, погребли на монастырском кладбище у храма Спаса Нерукотворного в Деулино, в двух километрах к северу от Сергиева Посада.

Могила старца

«Солнце всходило и заходило, а старец был благодушен»

Наместник Троице-Сергиевой лавры, архиепископ Сергиево-Посадский Феогност, сказал после отпевания очень точное слово о батюшке: «Мы знаем отца Михаила благостным, добродушным, любвеобильным, сострадающим. Если в Древнем Патерике один из старцев говорит: ‟Да не зайдет солнце во гневе твоем”, – то солнце всходило и заходило, а старец был благодушен. Он всегда благодарил Бога.

Все приходящие к нему утверждались в мысли: ‟Плоть немощна, дух же бодр”. В чем жил его дух? Плоть его настолько утончилась, но она светилась от благодати, радости и от любви, которую он источал ко всем тем, кто к нему приходил. Угасла на земле еще одна лампада. Но верим, что на небе духовном зажглась новая лампада. И как здесь он был молитвенником и ходатайствовал о нас ко Господу, так и там он будет молиться и ходатайствовать за нас – верим в это и просим его».