«Я бесконечно благодарна старцу Алексию Мечёву»

Рака с мощами святого праведного Алексия Московского. Фото: Фото: В. Ходаков / patriarchia.ru Среди знакомых бытует шутливое мнение, что четвертые дети – личности сложные и упрямые. Наш четвертый, Алешка, тому подтверждение.

Едва появившись на свет, он начал свое существование с претензий, сурово и недоверчиво осматривая окружающий мир и словно вопрошая нас: «Меня точно вам доверили?» Я воображала себя опытной мамой, но малыш быстро разрушил мои стереотипы, и растить четвертого сына пришлось как бы с нового листа, так как наработанные схемы с ним не действовали. Пока ему не исполнилось два года, каждый последующий день был тяжелее предыдущего. Я изнемогала.

Из детского сада я забирала его с приключениями. То он плюхнется в грязную листву, а вытащить его оттуда не было сил. То отказывается идти домой и настаивает на своем маршруте, а у меня урок и суп доваривать надо. Сколько раз нас заставала изумленная воспитательница у дверей сада полчаса спустя после закрытия, а воз и ныне там: мы не могли уйти домой. Хорошо, что старший сын учился тогда в колледже во вторую смену и выручал меня. Звоню ему: «Коля, приди за нами». Он выбегал, хватал братика под мышку и нес домой, как ковер. А я топала сзади и готовилась к дальнейшему противостоянию.

Когда малышу исполнилось два года, мы поехали летом в Россию. В один из последних дней перед отъездом из Москвы я взяла малыша в храм святителя Николая в Кленниках, где служил святой праведный Алексий Мечёв, Алешин небесный покровитель.

Первая поездка в метро оглушила малыша. Шум явно превышал его порог чувствительности, и он почти всю дорогу ныл, а в конце поездки раскричался. В два года он был ростом с четырехлетнего, и от этого возникали дополнительные сложности, так как окружающие ожидали от него более взрослого поведения. И на руки взять такого бутуза было непросто: он был сбитый и словно чугуном налитый.

Кое-как дотащила его – где на колясочке, где под мышкой – от метро до церкви (мы еще умудрились выйти не в ближайший выход, а немного заплутали). И вот наконец я открываю дверь храма, и туда вкатывается сердитый вопящий Алешка. Растрепанная, со съехавшим с головы платком, я вошла следом и закрыла за собой дверь. Свечницы воззрились на нас и попросили меня: «Успокойте, пожалуйста, ребенка». Алеша продолжал орать, замолкать не входило в его планы. Громкое метро, толпы народа и внимание со стороны незнакомых людей его нервировали. Я ответила: «Извините, успокоить его не в моих силах. Я и пришла сюда просить о нем его святого – батюшку Алексия». И потянула Алешу к мощам.

Алеша обнял раку с мощами старца Алексия и затих, успокоенный

Подойдя к раке с мощами, Алеша повторил за мной поклон, а потом обнял раку и сидел так, замерев, минут пять. Служба уже закончилась, народу не было, и малыш не хотел уходить из храма. Мы поставили свечку и через какое-то время все же поехали домой.

С этого дня трудности пошли постепенно на убыль. Заговорил он рано, и с ним стало возможно договориться. Теперь его можно было убедить, насмешить, удивить, уговорить. Он охотно шел на переговоры, но было необходимо находить вескую аргументацию.

Я стала привозить Алешу в храм каждое лето. И каждый раз мы нечаянно попадали в храм в знаменательные для прихода дни – память Феодосия Тотемского, на праздник Феодоровской иконы Божией Матери, – и теперь уже мы приходили к концу службы и слушали трогательные проповеди.

Алеша вел себя почти хорошо, пристраивался в очередь к Чаше за другими малышами и наблюдал происходящее не без интереса.

Я бесконечно благодарна старцу Алексию Мечёву за сына. Его молитвами сынок смотрит на мир веселее, и краснеть мне приходится реже.