Богоявленский монастырь на подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры в Кремле

 Первое подворье Свято-Троицкого Сергиева монастыря c древности находилось в Кремле, и именно оно оставило имя Троицкой башне. Главный храм подворья был освящен в честь Богоявления Господня. В начале XIX века на его месте было выстроено первое здание для музея Оружейной палаты, а в советское время – Дворец съездов.

Кремлевская земля

Троицкая башня Московского Кремля

Посвящение главной Богоявленской церкви подворья, вероятно, было символически связано с посвящением самой Троицкой обители, ибо во время Крещения Господня состоялось явление Святой Троицы в трех ипостасях: глас Бога Отца, глаголющего с неба: «Се есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте», Бога Сына – Иисуса Христа, вошедшего в воды Иордана, и Святого Духа в образе голубя.

По мнению Забелина, кремлевское подворье могло быть устроено еще до Куликовской битвы. Первая деревянная Богоявленская церковь упоминается в 1374 году в повествовании о смерти последнего тысяцкого Москвы Василия Васильевича Протасьева (Вельяминова). Принявший перед смертью схиму, он был погребен «у церкви Богоявления». Традиционно это сведение относят к Богоявленскому монастырю в Китай-городе, где была усыпальница Вельяминовых, но Иван Забелин считал, что оно вполне могло относиться к кремлевскому Богоявленскому храму подворья. Значит, подворье могло быть даровано не позднее начала 1370-х годов, когда преподобный Сергий с племянником устраивали монастырь в Симонове. Упомянем, что существует и другая версия: землю в Кремле пожаловал Троицкой обители из своего двора князь Андрей Владимирович, сын героя Куликовской битвы, князя Владимира Андреевича Храброго, в 1425 году. Однако их кремлевский двор находился в другом месте. Такая путаница вызвана отсутствием надежных сведений о первоначальной истории Троицкого подворья.

Первое достоверное упоминание о нем относится к 1460 году, когда на месте деревянной выстроили каменную Богоявленскую церковь. Об этом речь впереди, а пока отметим градостроительную роль подворья в образе православной Москвы. По мнению академика Г. Мокеева, образ Соборной Руси в Москве складывался со времени правления Ивана Калиты и собирания русских земель в единое державное государство. Присоединяя удельные княжества к Москве, в столицу привозили их святыни, иконы, колокола, но не как пленные, а как символы единства России. Переселенцы из присоединенных городов основывали в Москве свои слободы с приходскими храмами. Такими же символами соборности русской земли были подворья крупнейших монастырей с их храмами и часовнями. Символизируя единство православной России и собирания земель вокруг Москвы, они органично вливались в градостроительный образ Третьего Рима. И символично, что Троицкое подворье находилось именно в Кремле. Как и сама Сергиева обитель, оно оказалось причастно ко многим великим событиям русской истории.

На Троицком подворье

В пожаре 4 апреля 1473 года подворье уцелело, но от огня сильно пострадал Успенский собор, который возводили псковские мастера Кривцов и Мышкин. Митрополит Филипп столь опечалился, что почувствовал приближение скорой кончины и попросил великого князя Ивана III отправить его на покой. Государь не согласился, но, видя состояние митрополита, отпустил его болеть на Троицкое подворье. Там митрополит позвал к себе духовника и отдал великому князю последнее приказание – чтобы тот достроил Успенский собор. На следующий день митрополит Филипп умер на Троицком подворье.

Богоявленский храм устоял во многих пожарах, но постройка 1460 года оказалась недобросовестной, и всего через 20 лет он был разобран за ветхостью. В начале 1480-х годов была заложена новая трехглавая церковь Богоявления из кирпича, по наущению итальянских мастеров, а не из белого камня, как прежде было принято на Руси. С этого времени подворье стали называть Богоявленским монастырем под общим управлением Троицкого игумена – там были построены и настоятельские покои, и кельи, и хозяйственные службы. В 1532 году великий князь Василий III крестил в Богоявленском храме своего младшего сына Юрия, отдавая его под покров чудотворца.

Вторым храмом Троицкого подворья стала церковь преподобного Сергия Радонежского. О времени ее первоначального возведения есть три версии. Забелин считал, что она была выстроена вскоре после обретения святых мощей чудотворца и его канонизации в 1452 году, то есть в первой половине XV века. Другой выдающийся историк, А.Ф. Малиновский, утверждал, что выстроенная в 1460 году каменная Богоявленская церковь имела придел во имя преподобного Сергия. Когда спустя 20 лет ее разобрали, то выстроили две самостоятельные церкви – Богоявленскую и Сергиевскую. Это был один из первых храмов преподобного Сергия, устроенных в Москве. Согласно третьей версии, он появился в середине XVI века (возможно, на месте более раннего храма). Достоверно известно, что в 1557 году на Троицком подворье был выстроен каменный шатровый Сергиевский храм «изрядного мастерства», убранный изразцами, с каменой трапезой. Освящал его святитель Макарий, митрополит Московский, в присутствии Ивана Грозного, царицы Анастасии, царевичей Ивана и Федора и царского брата Юрия Васильевича. После освящения и первой литургии царь отправился пировать с митрополитом в новой трапезе.

Сергиевский храм сооружался одновременно с благодарственным храмом Покрова на Рву, возводимым в честь покорения Казани и тоже в шатровом стиле. По мнению М.А. Ильина, Сергиевский храм тоже был благодарственным, призванным прославить великого подвижника России за его молитвенную помощь во время взятия Казанского ханства. К тому же в 1552 году келарь Троицкого монастыря Адриан Ангелов, потом участвовавший в сооружении кремлевского Сергиевского храма, привез царю под Казань святыни Троицкой обители в благословение «от Живоначальной Троицы и преподобного Сергия». Считается, что Сергиевский храм подворья был выстроен в память посещения Иваном Грозным Троице-Сергиева монастыря на обратном пути из Казани в Москву. Идея благодарственности преподобному Сергию и его прославления выразилась в архитектуре кремлевского храма с богатым необычным декором и русской шатровой формы, символизируя «торжество и славу единой Руси». Шатровой была и Богоявленская церковь подворья. По мнению Забелина, ее архитектура была схожа с храмом Рождества Богородицы в Путинках на Малой Дмитровке, на манер средневековых деревянных русских церквей. После пожара 1565 года она, вероятно, осталась одноглавой, но в том же стиле.

Кремлевский храм преподобного Сергия Радонежского близ митрополичьих (позднее патриарших) покоев и государева дворца был необходим для царского моления и для архиерейских служений на праздники святого. В Сергиевские дни патриархи и митрополиты всегда служили в этом храме, а государь приходил в том случае, если дела задерживали его в Москве и он не мог присутствовать на торжественном богослужении в Троицкой обители. Кремлевское подворье соединялось с царским дворцом крытыми галереями-переходами, что показывает, насколько часто государь посещал его храмы.

В 1535 году в Москве появилось второе подворье Троицкой обители – в Китай-городе на Ильинке. Эту землю подарил обители московский купец Иван Михайлович Антонов (по некоторым предположениям, потомок купца Симеона Антонова, который родился по пророчеству преподобного Сергия), хотя и прежде владельцы местных дворов дарили их обители на помин души своих родителей. Здесь поселились стряпчие Сергиевой обители, занимавшиеся ее хозяйственными и судебными делами, отчего это подворье было прозвано «Стряпческим»; грамотою царя Ивана Васильевича от 1540 года оно освобождалось от всех тягл и пошлин. Третье подворье Троицкого монастыря в Москве появилось в 1609 году за Сретенскими воротами – будущее Сухаревское. Его подарил обители царь Василий Шуйский за ту помощь, которую она оказывала государству Российскому в Смутное время.

Священная летопись

В начале 1607 года, когда разоренную Русь терзали распри и на Москву шел с войском «воевода царевича Дмитрия» Иван Болотников, святой патриарх Гермоген решил, что следует принести всенародное покаяние за поклонение Лжедмитрию I и отречение от присяги Борису Годунову, дабы избавиться от напастей, очистив русскую совесть от измены. Простить грех клятвопреступления мог только святой патриарх Иов, при котором москвичи целовали крест на верность царю Борису и его сыну Федору. Лжедмитрий сослал святителя в Старицу за то, что тот отказался признать его сыном Ивана Грозного и предал его сторонников-изменников анафеме. Патриарх Гермоген отправил в Старицу за престарелым Иовом посольство с просьбой «учинить подвиг» и приехать в Москву «для великого государева и земского дела». 14 февраля святитель Иов прибыл в столицу, остановился на Троицком подворье и проживал в нем шесть дней, пока составлялся чин.

20 февраля в Успенском соборе при невиданном скоплении народа, окружившего Кремль, с амвона была зачитана челобитная к святителю Иову о прощении за измену законному царю всего народа Российского и всех, кто к этому времени скончался. Затем огласили разрешительную грамоту от имени патриарха Иова, который затем обратился к народу с напутствием никогда впредь не нарушать крестного целования. Такое действо было нужно и «боярскому царю» Василию Шуйскому, чтобы укрепить в народе мысль о полном и неукоснительном повиновении законному государю. Святитель Иов по болезни вернулся в Старицу и умер в июне того же года. Троицкое подворье не осталось в стороне и от дальнейших событий Смутного времени.

В 1609 году второй самозванец осаждал Москву. В столице наступил страшный голод, чем немедля воспользовались бессовестные купцы, скупившие запасы хлеба и сложившие его в закрома в ожидании подъема цен. Все попытки Василия Шуйского решить хлебный вопрос в приказном порядке – заставить спекулянтов продавать хлеб по твердо установленной цене – окончились провалом. В народе поползли ловко запущенные хлеботорговцами слухи, что царь «несчастлив», оттого и беды.

Предание гласит, что в эти дни в Москву пришел седой старец с двенадцатью возами печеного хлеба и, беспрепятственно миновав стражу, направился в Богоявленский монастырь на кремлевское подворье, где в то время жил знаменитый келарь Авраамий Палицын. Москвичи по дороге спросили старца, откуда он пришел, и тот ответил: «Из дома Пресвятой и Живоначальной Троицы». Весть о том, что из Сергиевой обители пришел хлеб, разнеслась по Москве, и обрадованные москвичи поспешили на подворье. Тогда Василий Шуйский послал к Авраамию Палицину спросить, почему ему не представили прибывших с хлебом. Оказалось, что на подворье никто не видел ни старца, ни возов, но зато закрома чудесно изобиловали хлебом. И чудо сочли видением самого преподобного Сергия.

Троицкое подворье в те дни действительно спасло положение. Авраамий Палицын выпустил на рынок из запасов подворья очень дешевый хлеб, чтобы сбить на него цены, хотя это и грозило истощением запасов подворья. Однако по молитвам преподобного Сергия зерно в житнице чудесно не убывало. Спекулянты же, испугавшись, что богатейший Троицкий монастырь может отдать голодающей Москве весь свой хлеб, немедленно опустили цены.

По обычаю, все Троицкие архимандриты какое-то время проживали на кремлевском подворье. В их числе был и преподобный Дионисий, живший здесь летом 1610 года незадолго до падения Шуйского. Вместе с Авраамием Палицыным он рассылал грамоты в русские города, призывая встать на освобождение Москвы, отложив все дела и распри, ради избавления «от лютой смерти и латинского порабощения».

А 20 февраля 1613 года, в дни, когда Русь на Земском Соборе избирала нового царя, на Троицкое подворье пришли дворяне из провинциальных городов, купцы, казаки, «великих чинов люди». Они вызвали из кельи Авраамия Палицына и возвестили ему о своем желании избрать на престол юного Михаила Романова, попросив передать «волю народа русского» державствующим московским боярам, воеводам и всему Земскому Собору. Старец исполнил их просьбу. Когда решение Земского Собора об избрании Михаила Романова было принято, Авраамий Палицын в числе депутации отправился на лобное место спросить москвичей, согласны ли они. Народ, по преданию, единодушно воскликнул: «Михаил Федорович да будет царь, государь Московскому государству и всей русской державе». Тогда в Кострому отправилось посольство к Романову с просьбой взойти на престол.

Юный царь первым делом захотел вызволить из польского плена своего отца, митрополита Филарета, и сразу же послал к нему сретенского игумена Ефрема, который и оставался с ним до самого отбытия в Москву. Однако митрополит Филарет смог вернуться домой только в 1619 году, после заключения Деулинского перемирия с Польшей, пробыв на чужбине более восьми лет. Сын уготовил отцу торжественную встречу: 14 июня царь вышел из Троицких ворот и шествовал до самой Пресни, где состоялось первое после долгой разлуки свидание отца и сына. Михаил Федорович поклонился отцу-митрополиту, а тот отдал поклон сыну-государю. В Кремле для митрополита Филарета уготовили патриаршие палаты, но Филарет, помолившись в Успенском и Архангельском соборах, остановился на Троицком подворье. Здесь он прожил две недели до своего избрания патриархом, которое совершилось 24 июня 1619 года, а посвятил его в сан Иерусалимский патриарх Феофан, находившийся тогда в Москве для сбора пожертвований.

При благочестивых первых Романовых началась новая страница в истории Троицкого подворья. Поскольку его Богоявленская церковь была одна в Кремле с таким посвящением, Михаил Федорович в престольный праздник всегда слушал здесь службу и отсюда ходил с крестным ходом на Иордань в полном царском облачении. Вернувшись в Кремль, он переодевался на подворье в более легкое платье и шел в Богоявленский храм к целованию креста.

Алексей Михайлович особенно благоволил кремлевской обители. В 1661 году он повелел выстроить новую придельную церковь Феодора Стратилата в честь именин новорожденного Федора Алексеевича – царевич родился за три дня до Троицкого праздника. Только в 1653 году царь изменил традицию и стал слушать праздничную литургию на Богоявление в Успенском соборе, но к вечерне и обедне по-прежнему приходил в Богоявленский храм подворья. Приходил он сюда и в дни памяти преподобного Сергия, и в день именин царевича Федора, и в дни рождения других своих сыновей, провожал в храмы подворья иконы из крестных ходов, которые совершались в честь побед над иноплеменными, одержанных по молитве преподобного Сергия. На прощеное воскресение, на масленицу, на страстную неделю, на Пасху Алексей Михайлович приходил на подворье раздавать милостыню, христосовался с иноками, одаривая их. Вместе с ним иногда приходила и царица с детьми, но выход «женской половины» Кремля на подворье в Сергиевские дни совершался тайно, по внутренним переходам, и стояли высочайшие богомолицы за занавесью в трапезной.

А вечерами на отдыхе Тишайший царь любил слушать рассказы о заморских землях и о русской старине. Для этого он содержал во дворце на полном попечении столетних стариков, которые услаждали его рассказами о минувших временах и о славных событиях, происходивших на их памяти. Это были верховые (государевы) богомольцы, окруженные почетом за благочестие и возраст. Государь сам бывал на их отпевании и погребении, которое торжественно совершалось в Богоявленском монастыре на Троицком подворье, и щедро раздавал милостыню, причем не только на похоронах, но и во все поминальные дни. А на самом подворье в особых палатках жили нищие, разбитые параличом, – их называли «леженками».

В 1658 году Алексей Михайлович приказал переименовать ближайшую к подворью кремлевскую башню в Троицкую. Прежде она сменила несколько названий, именуясь то Богоявленской, то Ризположенской по домовому митрополичьему храму, то Каретной по государеву Каретному двору. Выстроенная Алевизом Фрязиным в самом конце XV века, она была самой высокой в Кремле и второй по значению после Спасской башни, имея даже собственные часы. Ее ворота служили проездом к хоромам царицы и царевен, ко двору патриарха, тогда как через Спасские ворота проезжали в царский дворец. Из Троицких ворот со времен Ивана III выходили встречать государя, возвращающегося из похода, а еще эти ворота служили для домашних выездов августейших особ.

В январе 1667 года после низложения Никона патриархом избрали архимандрита Троицкой обители Иоасафа. В те дни он проживал в кремлевском Богоявленском монастыре и после избрания, которое совершилось в царском дворце, вернулся на подворье, посетил оба храма, выслушал обедню в Сергиевском и удалился в келью – в последний раз, так как после поставления в Успенском соборе патриарх отправлялся на патриарший двор. На следующий год он участвовал в отпевании царского тестя на Троицком подворье.

19 мая 1668 года умер «первейший боярин» Илья Данилович Милославский, отец первой жены царя Алексея Михайловича. Из собственного кремлевского дома, где потом был устроен Потешный дворец, покойного вынесли на Троицкое подворье в Сергиевскую церковь. В тот день был канун праздника святителя Алексия, митрополита Московского. Царь находился на всенощной в Чудове монастыре, где служили патриарх Антиохийский Макарий и патриарх Московский Иоасаф, а патриарх Александрийский Паисий совершал заупокойное служение над телом Милославского. После праздничной службы в Чудове монастыре процессия с патриархами и царем направилась на Троицкое подворье, и все три патриарха совершили отпевание царского тестя! Такой почести не удостаивался ни один боярин. После отпевания гроб с телом Милославского понесли на погребение в храм Николая Чудотворца в Столпах, где находилась их фамильная усыпальница.

А после смерти царицы Марии Ильиничны Алексей Михайлович приходил на Троицкое подворье с молодой женой Натальей Нарышкиной. Бывал здесь с детства и Петр I, принесший перемены в устои обители. Еще в 1664 году его отец определил ко служению в Федоровской церкви белое духовенство и назначил этим священникам ругу – содержание из казны. А потом царь Федор Алексеевич увеличил содержание служителям своего тезоименитного храма. Петр же оставил в нем только черное духовенство, но повелел обновить Федоровскую церковь в знак любви к покойному брату.

Царь Петр Алексеевич очень благоволил к Троицкой обители, где была спасена его жизнь. Когда в 1701 году по его приказу были сняты колокола для переплавки на пушки, среди них оказался древний колокол Троицкого монастыря, по преданию, отлитый при игумене Никоне Радонежском в 1427 году. Петр велел сохранить этот колокол, но по данным исследователя О.А. Белобровой, царь указал вернуть его не в обитель, а в кремлевский Богоявленский монастырь. Там он вскоре пострадал в пожаре и был перелит в новый колокол. Уже в 1714 году Петр выделил для Троицкого подворья место в Петербурге на набережной Фонтанки, близ Аничкова моста.

А в 1722 году архимандрит Гавриил (Бужинский) разобрал на кремлевском подворье Сергиевскую церковь, по поводу чего на него даже пожаловались в Синод. Однако Забелин, считая это утверждение сомнительным, предполагал, что тогда была разобрана за ветхостью Богоявленская церковь, которую собирались строить заново, как вдруг великий пожар 1737 года, погубивший Царь-колокол, не пощадил и Троицкое подворье. Восстановленную Сергиевскую церковь с приделом святого Феодора Стратилата освятили уже в 1738 году, а вот строительство Богоявленского храма растянулось надолго, и он был освящен только в 1753 году. Двумя годами раньше императрица Елизавета Петровна подтвердила жалованной грамотой владения лавры в Кремле. В последний раз Троицкое подворье обновили к коронации Екатерины II.

Оружейная палата

Спустя два года после коронации императрица Екатерина провела секуляризацию монастырских владений. По указу от 26 февраля 1764 года Троицкое подворье было забрано в казну и «по пристойности и по самой близости» приписано к императорскому кремлевскому дворцу. Священнику же Богоявленского храма (Сергиевская церковь была приписана к нему) назначалось «особливое, какое определено будет, ее императорского величества жалованье». Впрочем, А.Ф. Малиновский считал, что причиной полной ликвидации кремлевского подворья была не секуляризация, а эпидемия чумы 1771 года, после чего императрица во избежание скученности повелела упразднить все подворья в Кремле, обветшавшие церкви разобрать, а их дерево и камень отправить монастырям, которым эти подворья принадлежали. Позднее бывшее Троицкое подворье передали в Сенатское ведомство, которое разместило в нем Судный приказ. А в 1778 году часть подворья отвели для кремлевского обер-коменданта. В те последние годы своей истории Богоявленский храм значился «при комендантском доме».

В начале XIX века начальник Кремлевской экспедиции П.С. Валуев старался очистить Кремль от древних сооружений, которые будто бы помрачали своим ветхим, неприглядным видом кремлевское благолепие. В 1806 году митрополит Платон получил из Петербурга предписание сломать старые застройки на всей территории от собора 12 апостолов до Троицких ворот, включая Богоявленскую церковь, на что спрашивали его особое разрешение. Там хотели строить здание Оружейной палаты, а для комендантского дома намеревались предоставить недавно выстроенный Архиерейский дом при Чудове монастыре, но в итоге его отдали под Малый Николаевский дворец, а комендантский дом устроили в здании бывшего Потешного дворца. В июле 1806 года последовало высочайшее повеление сломать бывшее Троицкое подворье и разобрать Богоявленскую церковь, что было сделано в 1807–1808 годах, а на том месте началось строительство здания Оружейной палаты – первого национального музея (он был создан по указу Александра I).

Собрание Оружейной палаты ведет свою историю от Большой казны великого князя Ивана Калиты – главной сокровищницы русских государей. Первое ее здание было выстроено при Иване III между Архангельским и Благовещенским соборами и называлось Казенным двором. К нему со временем были приписаны несколько мастерских, в том числе и Оружейная палата, о которой впервые упоминается в начале XVI века. В ней поначалу изготовляли дорогое оружие и воинские доспехи. В XVII столетии ее деятельность расширилась, когда к ней приписали мастерские иконописцев и изографов, расписывавших царские палаты, кремлевские соборы и церкви. Во времена Петра I Оружейная палата становится и хранилищем исторических реликвий, когда царь передал в нее трофеи Полтавской битвы, а позднее приказал провести описи кремлевских сокровищ и поставить их «в доброе охранение».

В 1754 году ректор Московского университета А. Аргамаков предложил Сенату сделать «нарочное здание» – галерею для хранения сокровищ и определить один день в неделю для свободных посещений всех желающих. Для нее стали строить здание по проекту архитектора Д. Ухтомского возле Благовещенского собора, но из этой идеи ничего не вышло. Строительство растянулось на 12 лет, а когда галерея была готова, в Кремле уже строился императорский дворец по проекту Баженова, и Екатерина II приказала снести творение Ухтомского. Лишь в марте 1806 года император Александр I вновь повелел построить для Оружейной палаты новое, но по сути первое, здание.

Его возводил архитектор Иван Еготов, ученик Матвея Казакова и Василия Баженова, строитель усадьбы Голицыных в Кузьминках, дворца Дурасова в Люблино, военного госпиталя в Лефортово. Новое здание, отвечая своему назначению, было одним из величественнейших в Кремле, с богатым декором и символикой. Его карнизы украшали бюсты исторических персон России: Добрыни, А.Л. Ордын-Нащокина, князя Василия Голицына, боярина Артамона Матвеева. В барельефах были увековечены грандиозные события русской истории: прием киевским князем Владимиром великим послов, подношение даров Владимиру Мономаху, победы над татарами, турками, шведами. У фасада на лафетах стояли огромные пушки как редкие экспонаты. «Из них, несомненно, никогда не стреляли, и отлиты они, вероятно, для того, чтобы наглядно показать иностранцам нашу непобедимость», – писал один дореволюционный историк. Первая из них, разумеется, была Царь-пушка.

В самом музее хранились такие исторические реликвии, как шапка Мономаха, посохи Ивана Грозного, царские троны, седло Пожарского, сабля Минина, кровать и трость Петра Великого, носилки шведского короля Карла XII, захваченные в Полтавском сражении, чугунные пищали, отбитые у Емельяна Пугачева, набатный колокол, которому вырвали язык по приказу Екатерины II за то, что в него ударили во время восстания 1771 года, колыбель императора Александра I и многое другое из того, что академик Д.С. Лихачев называл «овеществленной памятью русского народа» и что соответствовало назначению музея быть «хранилищем государственных достопамятностей». Постоянная экспозиция была открыта после Отечественной войны, в 1814 году, однако здание оказалось неудобным, поскольку не имело печей во избежание пожара и было тесным для многочисленных посетителей.

Николай I повелел построить новое здание Оружейной палаты рядом с Большим Кремлевским дворцом. Константин Тон, возводивший дворец, к 1851 году выстроил Оружейную палату в архитектурном ансамбле с императорской резиденцией. А в «старом здании», как стали называть сооружение Еготова, разместились Кремлевские казармы. В советское время именно на этом месте был выстроен убогий Дворец съездов – итоговое воплощение идеи пресловутого Дворца советов, потерявшей идеологическую и архитектурную силу к моменту своего осуществления.

А Троицкое подворье после ликвидации кремлевской территории обосновалось во владении за Сретенскими воротами. С 1815 года Сухаревское подворье стало резиденцией Московских митрополитов, так как их Архиерейский дом у Чудова монастыря был взят в казну и перестроен в Малый Николаевский дворец. И в настоящее время там располагается московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры.