Сельский батюшка

Знакомство

Познакомился я с батюшкой как будто совершенно случайно, а с духовной точки зрения – по Промыслу Божиему.

Я зашел в его убогую (в прямом смысле слова) хибарку под железной крышей в селе Хотиновка Носовского района Черниговщины. В крошечной келье – печка, аналой, на котором громоздились пачки поминальных записок (они лежали и на окне), узкая кровать; в проходе с трудом могли бы разместиться лишь два человека. У сухопарого седовласого старца в залатанном подряснике радостно, какой-то сияющей приветливостью светилось лицо. Речь ласковая, тихая, почти застенчивая, движения спокойные. И необыкновенная внутренняя красота духа. Таким было первое впечатление. Я подумал тогда, глядя на его скромную обстановку и молитвенную жизнь: «В такой убогой келье живут угодники Божии». Отец Анатолий прервал мои размышления словами:

– У меня возле храма кирпичный дом для приезжих, с крещальней, кухней и библиотекой. Там и заночуете. А пока пойдемте в храм помолимся.

Мы пошли к старинной казачьей деревянной сельской церкви в честь Воздвижения Креста Господня (таких много было на Черниговщине, и множество из них отец Анатолий за долгие годы возродил и спас от разрушения). Было холодно, но в храме топилась большая «буржуйка», сделанная батюшкой из обыкновенной железной бочки. Юноша пономарь принес дров, и в печи весело затрещал огонь. Пока отец Анатолий облачался в алтаре, я разглядывал необычные росписи храма, сделанные им. Исполненные, говоря светским языком, в «лубочной» манере (на языке художников такой стиль именуется «примитивизмом»), они полны были детской радостности и непосредственности, как и древние фрески первых христиан, где нехитрые сюжеты изображали рыбок и овечек, и Доброго Пастыря, и виноградную лозу с пальмовой ветвью. Отец Анатолий вышел из алтаря и стал читать акафист Божией Матери. Читал быстро, тихим ровным голосом, часто касаясь пальцами деревянного крашеного пола. Затем спросил: «Вы желаете исповедоваться?». Я опустился на колени. «Матерь Божия ждет вашего покаяния…». Я стал рассказывать о своих проблемах и трудностях, о болезни, о духовных затруднениях, о грехах юности и о многом другом. Странно легко было исповедоваться старцу. Он все повторял тихо: «Бог простит, Бог простит…». И хотелось плакать, как это бывало в детстве, когда, уткнувшись в колени матери, ты рассказывал ей о подстреленном из рогатки воробье, о взятых без спроса, чтобы купить мороженое, пустых бутылках, о драке до крови с Толиком по кличке «Боцман» на заднем дворе дома по древней киевской улице Жилянской возле речки Лыбедь, ставшей городской сточной канавой…

Так состоялось наше знакомство. А затем я время от времени приезжал к старцу на исповедь и за советом или просто отдохнуть душой от городской суеты. Однажды отец Анатолий вынес мне стопочку школьных тетрадей, исписанных крупным полудетским почерком.

– Вот, – сказал он, – плоды моих размышлений и духовных воспоминаний. Я долго думал, что делать с ними, так ничего и не придумал.

Я унес тетради в его гостевой домик с библиотекой и вечером, после службы, открыл первую из них. Было уже поздно, за окном стояла тихая украинская ночь, когда я закончил чтение. Горели звезды, и белая луна косым лучом упала на лик Спаса Нерукотворного, написанного отцом Анатолием. Я силился понять, где я встречал подобный слог и мысли. И вспомнил: у преподобного Силуана Афонского († 1938), житие и дневники которого опубликовал после войны архимандрит Софроний (Сахаров; † 1993). Конечно же, я не дерзаю ставить рядом бесхитростного батюшку Анатолия и афонского преподобного, я лишь хотел сказать о схожести формы и той же простоте слога. И еще… некоторой дерзновенности, с которой отец Анатолий рассказывает о восприятии даров Святого Духа – подобным же образом говорил об этом преподобный Силуан.

Предлагая читателям фрагменты из рукописей отца Анатолия, я заранее оговариваюсь: впечатления, вынесенные от общения со старцем, чтения его записей, носят сугубо субъективный характер и не претендуют на какие-либо духовные оценки. Но они убедили мою неопытность в том, что вера во Христа Спасителя преображает человеческую душу и делает ее удивительно прекрасной.

Из дневниковых записок отца Анатолия

В детстве

Однажды мать говорит мне: «Нарви горьких черешен, сварим вареники с сахаром». Я пошел в сад, залез на черешню, стал рвать. Смотрю на ствол дерева: черешня похожа на православную веру. С одного ствола выходит три ветви: Один Бог в Троице – Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой. И я подумал тогда об этом горьком дереве с тремя стволами, похожем на православную веру: если православная вера истинная (а тогда я начал сомневаться, после прихода к нам штундов-баптистов), то Бог может эту черешню сделать сладкой.

На другой год я вышел в сад и вспомнил свое определение (черешни к тому времени поспели). Подбежал к черешне с тремя стволами с горькими ягодами, похожей на православную веру. Попробовал с одного ствола – сладкие! Попробовал с другого – сладкие! С третьего – сладкие! Тогда я воскликнул: «Православная вера – правильная вера!».

Служба в армии

В мае 1944 года поступил на работу, в 1952 году пошел в армию.

Служил под Львовом в г. Самборе…

Однажды подходит ко мне комсорг, говорит: надо уплатить комсомольские взносы. Я ответил, что я не комсомолец. Как? Вот бумага, ручка, пиши заявление в комсомол! Я подумал: во-первых, нужно почитать устав комсомольский, и что-то надо обещать правительству и народу. А что я буду обещать, если я уже пообещал в воинской присяге быть честным, справедливым, добросовестным, беречь народное и государственное имущество и не жалеть крови и самой жизни? И сказал: «Посмотрим после осенней проверки, тогда будем говорить, а так, лишь бы поступить в комсомол ради комсомольского билета, я не желаю». Таким образом уклонился от искушения.

Однажды батарея была в сборе, сидели под кустами терновника, замполит проводил занятия по политической подготовке и вдруг говорит: «А ведь Колодий верующий…».

Я поднялся и сказал: «Если я верующий, то никто не заставит меня быть неверующим, а если бы был неверующим, никто бы не заставил быть верующим». Повисла полная тишина, никто из личного состава батареи не сказал ни одного слова, и лейтенант сразу же перешел на другую тему.

Для всякого дела есть время, для всякого времени есть дело, от разговоров в то время о вере не было пользы.

Однажды я взял баян и пошел в старую нишу, стал учиться играть песнь: «Марусино серце, пожалій мене. Візьми моє серце, дай мені своє…». И почувствовал умиление. И подумал, что эти слова можно отнести к Божией Матери Деве Марии и к своему испорченному сердцу.

Шло строительство казармы. Мне приходилось ходить по мосту через реку Днестр в сельскую кузницу – делать скобы для строительства. Нужно было идти полем к селу. Я в большой печали думал о некоторых священниках, которые служат только пред людьми, а не перед Богом, думал о погибели людей. И тяжело мне было от этих мыслей. И вдруг мои уста запели без моего ведома: «Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла и утоли наши печали…». И только когда я вернулся домой и пошел в храм, услышал этот припев к акафисту Божией Матери «Утоли моя печали», который раньше никогда я не слышал. И восхвалил я Божию Матерь.

Однажды отдыхал я после наряда, взял кружку и пошел к колодцу умыться. И было мне на душе снова тяжело. Возвращаясь от колодца к казарме, остановился на углу. И вдруг стал как бы вне себя: и оказался я как бы на дне моря в пещере. Посмотрел наверх – а там солнце пробивается сквозь толщу воды. И стало мне невообразимо страшно и одиноко. И думаю я горько: сейчас на земле люди живут: одни работают, другие свадьбу справляют, поют, веселятся. И никто из живущих не знает о том, что я здесь нахожусь, и никто не придет и не поможет мне, и ни на одного человека нет надежды, не от кого ждать помощи. Только Один Господь может мне помочь! И взмолился я Господу. И пришел в себя, и как остановился с кружкой в руке, так и стоял еще долго, не понимая, что со мной произошло. Но через некоторое время понял я, что нечего надеяться на человека, только на Бога.

Призвание к священству

Сперва после армии думал быть дворником возле церкви и прожить так, чтобы люди не знали, что я есть на свете. Но архимандрит Антоний позвал меня в алтарь и предложил мне стать пономарем. На другой день я спрятался на хорах и боялся заходить в алтарь, думал так: там место для ангелов, а я человек грешный. И сидел я на хорах у стены, молился Богу отвести от меня эту чашу. И уснул. И приснился мне сон, будто у меня в руках нож, и я собираюсь лишить себя жизни. Я в страхе проснулся и растолковал себе этот сон как образ непослушания. И я решил до смерти быть пономарем. Так я прислуживал пономарем два года.

В 1957 году отца Антония перевели в Чернигов, я остался один возле церкви. Вижу во сне: я в селе, где мы жили в хате. Я одеваю белое белье, обуваюсь и знаю, что сейчас ночь. Но в хате очень ясно, светлее, чем днем. Думаю: оденусь, выйду во двор и посмотрю, отчего так светло. Выхожу и вижу: на небе, выше горизонта, на востоке, где солнце встает, Дух Святой в виде голубя из звезд – одна возле другой. Смотрю в сторону и вижу церковь, и над церковью стоит святитель Феодосий Черниговский с дикирием и трикирием в руках, как на иконе. И я решил ехать в Чернигов к отцу Антонию служить пономарем. Когда приехал в Чернигов, в церковь Преображения Господнего – такую, как мне была показана во сне, и в ней пребывают мощи Феодосия Черниговского.

Потом архимандрит Антоний благословил мне ехать к владыке, чтобы меня рукоположили в диакона. Я подумал, что диакон находится в подчинении у священников и делает то, что необходимо при совершении служб. И решил до смерти быть диаконом. 18 февраля 1959 года меня владыка Андрей рукоположил в сан диакона.

Прошло девять месяцев, отца Антония перевели за штат, а меня на его место – священником. Я же не думал и не готовился, хотел быть всю жизнь в послушании у священника. Но 21 ноября, в день архистратига Михаила, владыка Андрей рукоположил меня во пресвитера.

На другой день владыка благословил мне в соборе служить раннюю литургию. Я стал перед престолом и сказал: «Господи, Ты знаешь, что я ничего не знаю; научи и помоги мне». Я с помощью Божией отслужил литургию без сбоев, а певчие потом сказали мне, что во время службы решили, что я священник старослужащий. Так Господь помог, слава Богу.

Потом был направлен в сельский приход, где прослужил 15 лет. Враг сам и через людей делал свое дело, по попущению Божиему, а мы с Богом делали свое дело.

Предупреждение о сожжении храма

Однажды иду в храм. Дух Святой говорит: «В селе Хотиновка подготовлен храм к сожжению». Я спрашиваю: «В честь чего освящен храм?» Ответ: «В честь Воздвижения Креста Господня». Молитва: «Матерь Божия, умоли Господа, чтобы Он ради страданий Своих на Кресте сохранил этот храм». Ответ: «Господь сохранит, и ты сам убедишься своими глазами, что церковь была подготовлена для сожжения».

Через несколько лет я был направлен владыкой в Хотиновку настоятелем. Когда приехал, стал осматривать храм деревянный. Полез на чердак, смотрю: на балках прибиты большие банки металлические, как из-под халвы или варенья. И в них положена пакля почерневшая, керосин или бензин, видимо, вскоре испарился, а поджигатель не смог прийти по каким-то причинам, и храм остался цел. Если бы балки подожгли, они бы перегорели, и потолок храма бы рухнул, и церковь бы сгорела. Но Господь сберег.

Случай на пароме

Люди из прихода Г. О моем возврате на место прежнего служения. И меня вернули на приход Г. Доехали мы до Десны и пошли пешком к парому, чтобы переправиться на другой берег. Я почувствовал духовную теплоту и подумал: когда приеду в с. Г., организую, чтобы паром удлинили на полтора метра. Я в мыслях и в сердце пообещал. Однако выполнить обещание не сумел: не было транспорта, не было согласия местной власти. Да и кто бы стал слушать священника? Хотя раньше священников и цари слушали. Была просфорница, которая знала председателя колхоза, и я решил послать ее, чтобы она поговорила на счет парома. Но она заболела гриппом и всю неделю не приходила в храм. И вот из колхоза посылают трактор и комбайн на ремонт, и нужно было их переправить на другой берег реки.

Трактор въехал на паром, а комбайн с бугорка толкнул трактор, и трактор упал в воду вместе с трактористом. Тракторист утонул. Если бы было добавлено полтора метра, этого бы не случилось.

Можно мне оправдаться тем, что власть шла против Бога и я не мог скоро организовать дело, но оправдываться я не могу, потому что мне нужно было самому пойти и сказать. Если бы не послушали, я был бы свободен от греха. А так – добавил грех ко множеству других своих грехов, не сохранил человека от смерти. Господи, прости и помилуй, а раба твоего Алексия упокой во Царствии Твоем.

Разное

Не описал я всех своих грехов подробно, потому что их очень много, не хватит у меня бумаги и чернил. А в общем – «не достоин есмь небесе и земли, и сея привременныя жизни, всего себе повинув греху, и сластем поработив, и Твой, Господи, осквернив образ» (Молитва ко причащению).

Апостол говорит: «Вы слушаете тех, кто вас обижает: послушайте меня, как безумного…».

Нужно ли помогать ближнему в деле спасения без его желания?

Святые отцы говорят, если у тебя есть послушник и не слушает тебя, то прогони его от себя, чтобы ты с ним не погиб. Я много ошибся в жизни и много виноват, что выручил тех, кто не желал выручки. Господи, прости.

Заметил я за собой, когда я делаюсь в сердце, в душе грешнее, хуже, тогда мне кажется, что все люди нехороши, грешные. Когда же я делаюсь в сердце, в душе лучше, мне кажется, что все люди хорошие, добрые, как ангелы. Значит, если хочешь, чтобы люди были хорошими, будь сам хорошим.

Пока Адам был хорошим, не согрешил пред Богом, все создания вокруг него были хорошими и тянулись к нему. Когда же Адам согрешил, тогда все создания, вся природа, все звери восстали на Адама. Господи, прости и помоги.

Когда человек рождается, он питается сперва молоком матери, а потом только понемногу приучается к твердой пище и возрастает. Через таинство крещения человек рождается духовно и кормится сперва молоком духовным, потом твердой пищей (в борьбе со страстьми и похотьми) и возрастает в возраст Христа (апостол Павел).

Если человек телом не растет, его называют карликом. Я слышал, как один раб Божий говорил, что сейчас люди как духовные карлики, потому что они после крещения (рождения духовного) не питаются словом Божиим и святыми таинствами.

Подвиги от нас, победа от Господа.

О Филарете

Когда Филарет начал раскол, я очень переживал. Я любил Филарета как нашего экзарха и владыку и всегда о нем молился. И думал: поеду к Филарету и поговорю с ним о расколе, о том, что Церковь в опасности, что раскол принесет много бед для Украины. И уже решил ехать в Киев. И во сне вижу: стоит Филарет без одежды, совершенно голый, в пустом колодце, из которого ушла вода. И взмолился я во сне ко Господу, и проснулся. И растолковал мой сон: Филарет лишен архиерейской благодати, и колодец – Вода Живая – Дух Святой, отошел от него. И передумал я к нему ехать.

Заключение

Думал я: писать или не писать о том, что открывал мне Господь в течение моей жизни? И подумал, что Иисус Христос не скрывал слез. Апостол говорил, что он слезами учил. Собирались апостолы и рассказывали, что Господь их руками творил. А в другом месте пишется (житие Марии Египетской), что тайну государеву нужно хранить, а дела Божии возвещать. Попросили меня люди добрые рассказать кое-что из своей жизни, о том, как миловал и хранил меня Господь. Я лишь напомнил о любви Божией, о милости Божией ко всему миру и ко мне грешному лично, о долготерпении Божием.

«Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (святой пророк и царь Давид).

Прочитав написанное, найдутся такие, которые будут меня поносить (я этого достоин). Но могут найтись и такие, которые могут подумать выше меня. Однако нигде не восхваляется тот осел, на котором силой Божией была поставлена икона Божией Матери. Осел пришел к воротам афонского монастыря с иконой на спине и остановился. Монахи взяли икону и прославили Царицу Небесную. А за осла – полное молчание.

Тебе слава подобает, Господи Боже наш, и Тебе славу воссылаем – Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки веков. Аминь.

***

«Нужно думать, что все люди добрые, и любит их Господь», – вспомнились мне слова преподобного Силуана Афонского. Также всплыл почему-то в памяти рассказ из жития этого святого про то, как он молился о всем мире Божием, молился «за всего Адама». Как-то в разговоре отец Анатолий упомянул о своем главном послушании – молиться за людей. «Сколько таких старцев рассеяно по земле ныне, – думал я. – Может, поэтому еще и “стоит мир на праведниках”».