«Ангелу Сардийской Церкви напиши…»

Христос – семи Церквам

«Ангелу Смирнской Церкви напиши…»

«Ангелу Пергамской Церкви напиши…»

«Ангелу Фиатирской Церкви напиши…»

Подобным образом телесно жив и носит имя живого Ангел города Сарды. Но духом он мертв! Мертв не настолько, чтобы ничего не понимать. Иначе бы не было обращено к нему и слово. Но он настолько духовно болен, что иных выражений Христос не ищет. Ты мертв! Исходя из поиска смыслов для себя, а не простой исторической правды о веках минувших, мы читаем «ты», но со страхом спрашиваем: «Не я ли, Господи?» (Мф. 26: 22).

Евангелие вообще обращено к пораженному смертью человечеству. Это призыв: «Восстани, спящий, и освятит тебя Христос!» Уже сегодня человек, услышавший сердцем слово Божие и ощутивший силу его, подобен Лазарю, выходящему из гроба. Он еще связан по рукам и ногам, он еще не вполне свободен и даже смердит. Но он уже ожил! Таково действие Евангелия.

Вопрос духовной мертвости (омертвелости, если угодно) с укором стоит перед нашим лицом. Дилемма современности «быть или казаться» может быть прочитана христианами в редакции «быть живым во Христе или только изображать из себя живого?» Мы можем вспомнить и вопрос Ангела женам-мироносицам: «Что ищете живого между мертвыми? Его нет здесь» (Лк. 24: 5–6). Широко применяя сказанное к жизни, можно прийти к выводу, что Христос не обретается между теми христианами, которые духовно мертвы, хотя и носят имя, словно живы. Потому-то многие не находят Христа, что ищут Его между христианами, не подающими подлинных признаков обновленной жизни. Всё это действительно и обидно, и страшно, и больно. Но раз диагноз поставлен Словом, то и лечение будем искать в Слове. Бог далее повелевает: «Бодрствуй!» И не только это, но и: «Утверждай прочее близкое к смерти!» Тот, кто начинает каяться, становится невольно примером для многих. Петр не только принят обратно в лик апостольский, но и получает особое повеление: «Паси овцы Моя». Поэтому и Давид, начав покаяние с «Помилуй мя», заканчивает словами: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся». Покаяние творит учителей. Начнешь каяться сам – сообщишь дух покаяния и рядом стоящему. Вот почему связаны два повеления: «Бодрствуй» и «Утверждай прочее близкое к смерти».

Вопрос духовной мертвости с укором стоит перед нашим лицом. Дилемма современности «быть или казаться» может быть прочитана христианами в редакции «быть живым во Христе или только изображать из себя живого?»

А кроме «Бодрствуй!» еще и: «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся». Сколько глаголов в повелительном наклонении! Бодрствуй, утверждай, вспомни, храни, покайся. Попытаемся пройти глазами и сердцем по этим словам. Ведь и нам есть что вспомнить, есть что хранить, есть в чем покаяться. И если этот труд вовремя не будет сделан, то Христос обещает прийти внезапно, как недруг. «Иду на вы», – говорил, не таясь, древний князь врагам перед нападением. «Найду на тебя», – подобным образом заранее предупреждает Христос. Ангелу Пергамской Церкви Он говорил: «Приду к тебе и сражусь с ними (с развращенными)». А здесь не так. Здесь и придет к Ангелу Сардийской Церкви, и сразится с ним же, а не с кем другим.

Не просто говорит «найду», но «найду, как тать», то есть как вор. Приду в неизвестное время, когда ты не готов, когда ты уверен в себе и греховно расслаблен. Приду, когда ты, как одна из безумных дев, уйдешь за маслом для лампады, чтобы вернуться и услышать из-за закрытых дверей: «Не знаю тебя».

Много строгого и страшного уже прозвучало. Все эти угрозы и страхи имеют предел, поскольку к угрозам Христовым редко не подмешивается Им же приготовленное утешение. В Сардисе, оказывается, есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих и будут ходить со Христом в белых одеждах, ибо они достойны (см.: Откр. 3: 4). Как и при упоминании Валаама, Иезавели, манны, тут, при упоминании о малом числе людей, чуждых греха, мы вспоминаем ветхозаветную историю. В данном случае историю Илии. Пророку, утомленному борьбой с нечестием, Господь в утешение говорил, что соблюл Себе среди массового развращения семь тысяч мужей, не поклонившихся Ваалу (см.: Рим. 11: 4). В Писании вообще есть понятие «избранного остатка» (в книге Исаии). Это те, кто верен Богу, хотя бы подавляющее большинство утратило верность Завету. Подобным образом и в Сардисе, где одни мертвы, а прочие близки к смерти, есть несколько избранных. Они не осквернили одежд, под которыми можно полагать одеяние души. Одно из песнопений Страстной седмицы пояснит это лучше. «Чертог Твой вижду, Спасе, украшенный, и одежды не имам, да вниду (войду) в онь (в него). Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя». Вот эта душевная одежда, необходимая для входа в Небесный чертог, и была чиста у нескольких христиан Сардиса. Пусть их не семь тысяч, как в случае с Илией. Но ведь и Сардис – не Израиль. Это город, а не народ. А городу, как видно из истории Лота, достаточно малого числа праведников, чтобы не быть стертым с лица земли. Важно другое. Важно, что избранный и священный остаток неистребим. Он неведом миру, но ведом Богу, и его наличие оправдывает существование человечества.

Ту же белую одежду Господь обещает и побеждающим. В белое одет новокрещенный человек. Белые ризы надеты на ставленника в священный сан. Бела невеста в день венчания. То благодать очищает и убеляет человека. Таково ее свойство. «Омыеши мя, и паче снега убелюся». Поскольку мы уже были одеты в белое в день Крещения, поскольку души наши были уже реально белы в этот день соединения со Христом, то и обещание белых одежд тождественно звучавшему ранее призыву вспомнить, «что ты принял и слышал». Вспомни, то есть, что ты уже был бел, и покайся, и потрудись вернуть себе чистоту. В награду за труды Господь опять оденет тебя в белые одежды. И имя победителя уже не изгладится из книги жизни. На торжественной перекличке победителей Христос обещает вслух исповедать имена Своих верных тружеников перед Отцом Своим и Ангелами Его (см.: Откр. 3: 5).

И поскольку наличие обычных ушей вовсе не гарантирует человеку присутствие в душе веры, которая от слышания, Христос заканчивает обычно: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам».