Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья.
Эвакуация из Шанхая

Из книги «Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья», вышедшей в издательстве Сретенского монастыря в 2008 г.

***

В мире будете иметь скорбь;
но мужайтесь: Я победил мир.
Ин 16, 33

С паствой на Филиппинах

В 1949 году наступление противников Гоминдана набирало силу, войска Китайской «народной армии» приближались к Шанхаю, и паства владыки Иоанна стала собираться на Филиппины. 17 марта 1949 года святой Иоанн обратился с посланием к верующим города Урумчи и провинции Синцзянь. В нем он описал сложившееся положение и с редкостной пастырской заботливостью попытался утешить вверенное ему стадо.

«Попущением Божиим за грехи наши начались новые бедствия, которые отразились и на делах церковных. Ввиду сложившейся в стране обстановки была объявлена эвакуация русского населения, которая началась перед Рождеством.

Большинство нашей паствы уже находится на острове Самар на Филиппинах, куда последовала большая часть духовенства, остальные ждут, что будет дальше.

Оставаясь пока в богоспасаемом нашем граде Шанхае с немногими священнослужителями, болезную душой, что остаетесь вы снова без пастыря и возможности говеть и иметь церковное богослужение, тем более что неизвестно, когда и как то может быть восстановлено. События и обстоятельства не в нашей воле, и только Господа Бога надо молить о свышнем мире и спасении душ наших, о мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех в одно стадо.

Не унывайте в сих скорбях и не колеблитесь в сих искушениях. Будьте верными чадами Православной Церкви и продолжайте в отсутствие священника собираться в воскресные, праздничные дни и в наступающие страстные дни в храм Божий. Воспевайте Богу и прочитывайте положенное на те дни для богослужения, уподобляясь первым пустынникам, также иногда подолгу лишенным священника. Не ищите благодати ни в какой другой вере, ибо истина только в Православной Церкви, про которую Христос рек: Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей (Мф 16, 18).

Не допускайте, чтобы какой младенец умер некрещеным, в случае опасности крестят миряне, как мной дается отдельное указание. Сообщайте нам о вновь преставленных для совершения заочного отпевания. Также можете присылать имена для поминовения.

Проводите жизнь христианскую, уклоняясь от всего, что порочит и оскверняет человека, живите в мире и согласии, не занимаясь пересуживанием чужих грехов и недостатков, прощайте друг другу обиды, дабы и отец Небесный простил нас. Воспитывайте детей в благочестии.

А главное, усердно молитесь, да направит Господь все к лучшему, дарует полезное нам в жизни сей и особенно в будущей. Благословение Господне да будет на всех и на всяком из вас»[2].

После того как в провинции Син-Кианг пришли к победе коммунисты, русские беженцы потоком хлынули в Шанхай, где их обустройством занялся приходской совет кафедрального собора. Беженцев расположили во французской казарме, где их часто стал посещать владыка Иоанн; там он совершал Божественную литургию. Всем было ясно, что пора готовиться к эвакуации. Последняя воскресная служба православной общины в Шанхае, совершенная владыкой Иоанном, была особенно запоминающейся. отец Кирилл Зайцев описывает ее так: «Тот, кто не пережил того, что пережил Шанхай за последние месяцы, тот едва ли, при всей живости своего воображения, сумеет реально себе это представить. Жили сотни, тысячи людей, жили своим особым, десятилетиями сложившимся укладом, пользуясь иногда и нередко завидным благосостоянием, общественным весом, влиянием и в русских и в иностранных кругах, жили будучи обставлены и личным комфортом, и целой сетью организаций, обслуживающих самые разнообразные нужды, — и внезапно все это исчезло, вихрем сметено. Все перегородки, разделявшие семью от семьи, лицо от лица, организацию от организации, — исчезли. Вся лествица социальных отношений рушилась. Остались люди — и ящики с надписью с/о IRO[3]... рядом с фамилией каждого...

На языке всех появился мифический Самар — предмет всеобщих устремлений. Прошлое покрылось дымкою. Настоящее свелось к навязчивой мысли: когда очередь, в каком списке, когда погрузка? Будущее воплотилось — ближайшее — в мытарствах, предваряющих погрузку и посадку, в казармах на Фрелютте, в одном из трех кораблей, везущих очередных счастливчиков, в вожделенном Самарском кампе (лагере). Дальнейшее будущее тоже исчезло: Самар закрыл его своей тенью. Мысль о том, что на Самар могут не взять, казалась катастрофой, угрожающей самому бытию. Весть о том, что кого-то вычеркнули из состава айровских подопечных, повергала в ужас и жертвы, и их друзей. а когда разнеслась весть о том, что эвакуация на Самар останавливается, — казалось, небо рушится...

И туда устремился русский православный Шанхай. В Церковь... Не просто в храм Божий, а именно в Церковь. Храмы посещались неплохо и ранее. С другой стороны, не все и сейчас оказались в состоянии достаточно усердно посещать храмы.

Люди ощутили то, что составляет существо Церкви, почувствовали себя людьми, объединенными Христом и во Христе... Таким переживанием, которое, полагаю, останется незабвенным для всех, кто был участником его, явился день Торжества Православия в соборе.

Опустел Шанхай, поредели и ряды духовенства. однако и храм был полон, и чин совершен был истово, благоговейно, рачительно — и внешне безукоризненно, а внутренне — как-то особенно собранно и проникновенно.

Предварен был чин словом владыки Иоанна, давшим обстоятельное и сильно сказанное истолкование его. В самом служении умиляло участие китайского духовенства. Рядом с русским протодиаконом о. Константином Заневским звучали голоса старшего протодиакона о. Елисея и молодого диакона о. Фотия, которые с глубоким чувством, с подлинным подъемом, с силою непоколебимой убежденности возглашали с кафедры и страшные слова “анафемы”, и утешительные моления о Вечной Памяти. Вторил хор — каким-то чудом Божьей милости не утративший, потеряв чуть не весь свой привычный состав, ни своей силы, ни полноты... Но наибольшим, быть может, чудом надо почитать то несравненное молитвенное единение всей массы молящихся, которое воцарилось в храме.

Кучка людей оставалась в Шанхае — и та, готовая завтра сесть на какие-то чужие корабли, чтобы плыть в какие-то чужие, чужими руками устроенные места предварительного поселения, — а там неизвестно, когда двигаться, неизвестно куда, уходя все дальше от родных очагов и покидая ставшие родными тут сложенные очаги... И вот эта кучка, устами малочисленного разноплеменного духовенства, возглашала свою верность Православию, утверждала едиными усты, единым сердцем Истину его, ощущала себя Церковью — и с наглядностью неотразимой воплощала собою Вселенскую Церковь, которую никакие врата адовы не одолеют!»[4]

В этой ситуации владыка старался спасти тех, кто не имел возможности уехать из Китая. Ради этого он попросил митрополита Анастасия в письме от 13 февраля 1948 года ходатайствовать перед женевской инстанцией «Международная организация беженцев» по делам о том, чтобы спасти тех, кого стали считать «коллаборантами» японских оккупантов: «В число их попали честнейшие и идейные люди, по необходимости принужденные занимать должности, чтобы помочь своим соотечественникам. Кроме того, и принципиально нельзя оставлять в руках противников людей, даже виновных»[5]. Китайцы, то есть дети, воспитывавшиеся в Свято-Тихоновском приюте, а также лица старше шестидесяти лет тоже не имели права эвакуироваться. В том же письме владыка просит митрополита Анастасия содействовать тому, чтобы и их можно было вывезти на Самар.

После того как владыка принял решение ехать в Соединенные Штаты, чтобы начать хлопоты для облегчения участи русских эмигрантов, эвакуировавшихся на Филиппины, он обратился в консульство США в Шанхае, чтобы получить визы. По словам В.А. Рейера, «владыка встретил недружелюбное отношение к себе со стороны вице-консулов, он мне сказал, что, наверное, в следующий раз они заявят претензию, что прошение написано на недостаточно тонкой или толстой бумаге. Владыке было предложено явиться в консульство на следующий день, в одиннадцать часов утра. Когда же я приехал за ним в приют Свт. Тихона Задонского, то до одиннадцати часов владыка еще не закончил литургию. И только после часа дня мы отправились в путь, я был уверен, принимая во внимание недружелюбное отношение к владыке в консульстве, что наше опоздание не обещает благоприятной встречи и результата, о чем я заявил владыке, который спокойно заметил: “Ничего, поедем”. В два часа мы приехали в консульство. К моему удивлению, чиновник любезно поднялся нам навстречу и сообщил, что все формальности окончены и виза готова...»[6]

Владыка уехал из Шанхая в числе последних — всего за три недели до прихода китайских коммунистов. На борту последнего корабля «Капитан Гордон» он вместе со своей паствой, находившейся в невыносимых условиях, 4 мая 1949 года отплывает из Шанхая на Филиппины.

С отъездом владыки была перевернута страница в истории Православной Церкви в Китае. 29 мая 1949 года китайские коммунисты захватили Шанхай. Некоторое число русских, оставшихся в этом городе, с помощью владыки впоследствии уехали на Запад. Другие, в том числе и духовенство с советскими паспортами, в 1956 году были возвращены в СССР. Тогда и была закрыта Русская Православная Миссия в Китае, а ее имущество передано китайскому коммунистическому правительству. Шанхайский кафедральный собор переоборудовали в склад, он вообще едва уцелел, и наконец в нем разместили Шанхайскую биржу… Сейчас стоит вопрос о том, чтобы преобразовать его в музей. Вплоть до самой «культурной революции» там оставались несколько китайских священников, благодаря которым на этой земле сохранялось Православие, архиепископ Виктор же вернулся в СССР и скончался там в один год с владыкой Иоанном.