«Ну, раз собираешься быть священником, то приготовься к тюрьме» (+ВИДЕО)

Протоиерей Валериан Кречетов – один из старейших клириков Московской епархии, авторитетный духовник, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово Одинцовского района, – о том, что помогало сохранить веру в годы советских гонений на Церковь, о подвижниках той поры и о том, какие качества необходимы нам, современным христианам, чтобы сохранить неповрежденной веру в нынешнее – тоже очень непростое – время.

– Отец Валериан, добрый день. Благодарим за возможность встретиться с вами. Сегодня хотелось бы поговорить о Церкви в XX веке. Но первый вопрос к вам о том, как вы пришли к Богу.

– Тема беседы – сверхсерьезная, и говорить о Церкви в XX веке – это вопрос, который выше моих возможностей. Когда сетует Илия Пророк: «Я один остался в Израиле. Моей души ищут», Господь говорит: «Еще 7 тысяч верных мне не преклонили колена пред Ваалом» (см.: Рим. 11: 3–4). Состояние Церкви знает один Бог, как и душ человеческих.

Жизнь свидетельствует: человек, живущий в православной семье и в православной Церкви, может жить в любых условиях

А как я пришел в Церковь? Я не пришел – меня принесли. Моя мама была очень верующий человек, как и отец. Мой отец был духовным сыном отца Владимира Воробьева из храма Николы в Плотниках на Арбате. И мама туда же ходила. Они сами выросли в вере и воспитывали нас так же. С младенчества мы воспитывались в семье, которая именуется малой Церковью. А дальше – то, о чем вы сказали: Церковь воинствующая, великая Церковь. Семья – малая Церковь, а Церковь, которую принято у нас называть Русская Православная Церковь, Вселенская Церковь, – та Церковь, которая имеет благодать Святаго Духа, в которой совершаются Таинства. Первое Таинство – Крещение. Именно жизнь наша свидетельствует, что человек, живущий в православной семье и в православной Церкви, может жить в любых условиях.

– Расскажите, каким было ваше детство.

– Я родился до войны, в том самом 1937 году. Тогда я, конечно, не понимал, что это за время, и уже значительно после войны и в последние годы мне пришлось встречаться с людьми, которые были сознательными современниками тех времен и прежних годов. Они еще более утверждались в вере. Мой отец, который прошел и Соловки, и потом войну, в 49 лет пошел в семинарию по твердому убеждению. Еще 30 с лишним лет он потом прослужил. И он говорил: «Нужно укреплять веру». Я, выросший с детства в вере, думал: «Вроде бы было всё нормально»… Но понял, что действительно вера требует постоянного укрепления. Как всякий дар, так и дар веры.

Есть такой юмор, когда встречаются два выпускника медицинского вуза. Она – простой участковый врач, а он – доктор медицинских наук. Он увидел у нее цепочку: «Что это у тебя? Крест, что ли?» – «Да». – «А я вот этого не понимаю». – «Ну что же, Петя, мне дано, тебе не дано». Это сторона жизни, которую мы часто забываем. И как часто нам об этом напоминают наши духовные наставники, особенно старшее поколение! Оно жило всегда с Богом.

Протоиерей Валериан Кречетов

– Отец Валериан, вы сказали, что родились в 1937 году. Это год, когда страшные гонения начались на Церковь…

– Начались не тогда.

– Но пик был в 1937-м…

Когда Ягода сам оказался на Лубянке, он сказал: «Бог есть, иначе бы я сюда не попал»

– Да, пик. Но пик болезни – это кризис, переломный момент, после которого высокая температура начинает падать. Пожалуй, я бы сравнил 1937 год с кризисом этой болезни гонений, потому что в эти годы много очень пострадало. Сейчас у нас идет канонизация. Отцы берут допросы, но доверять этим допросам, как вот свидетельствам о гонениях первых веков, очень сложно. Ведь были и подделки, и обман, и подтасовки. И такое впечатление, что с 1937 года начался разворот в сторону уменьшения гонений, потому что сначала надо было снять тех, кто их осуществлял. Начали сажать тех, кто сажал. Я недавно услышал от одного человека, который родственно связан с той системой, что когда Ягода сам попал на Лубянку, то сказал: «Бог есть, иначе бы я сюда не попал».

Более того, когда начали разбираться в этих делах, то стали заметать следы и сразу уничтожать. Пошел пик расстрелов, потому что дела были ложные – почти все в основном.

А в 1939 году, как я потом уже узнал, Иосиф Виссарионович отменил преследование духовенства. Есть такое постановление. И начали уже освобождать тех, кто сидел. Тогда уже начали. Откуда я это знаю? От отца Евфросина. Он у нас погребен. 10 лет Колымы прошел: с 1931-го по 1941-й. Когда его срок подходил к окончанию, его вызвали и сказали: «Подпиши еще 10 лет». Это надо было для того, чтобы кого-то выпустить за деньги. И вдруг приезжает комиссия в Магадан. Смотрит его дело. «Кончился ваш срок. Вас надо освобождать». Он рассказывал: «Я молчу. Я ведь уже подписал еще 10 лет». Но его освободили. Он собрал вещички, а когда пришел в Находку пароход, на котором он плыл, объявили войну. «Я, – рассказывал он, – понял, что если бы меня тогда не освободили, я бы там так и остался». Это конкретный факт из тех времен.

Могилки у храма Покрова Божией Матери в Акулово, где служит о.Валериан

– А что вам родители рассказывали о том времени?

– Самое интересное, что отец ничего не рассказывал, хотя он был в лагере с 1927 года по 1931-й. Потом у Солженицына прочитал рассказы других о тех годах. А отец никогда не рассказывал. Я не задумывался тогда об этом. Потом понял, что отец не рассказывал, чтобы у нас не появился страх. Люди ведь безумно делают, что мучают себя тем, что прошло, или тем, что еще не наступило. Отец не рассказывал, чтобы не мучить тем, что еще не наступило, а может, и не наступит даже.

– Интересно, что ваш батюшка отец Михаил Кречетов прошел лагеря, но, как я читал, никогда не воспитывал вас в ненависти к власти. Почему, как вы думаете?

– Просто он был православный человек. А по апостолу Павлу: «Вся власть от Бога». Так же воспитывались и воспитывали апостолы. Они же не воспитывали своих учеников в ненависти к власти. Ненависть к человеку вообще в христианстве отсутствует – есть ненависть к греху.

Протоиерей Сергий Орлов с семьей о. Валериана. 1974 г.

– Отец знал, что я собирался. В конце школы сказал: «Ну, раз собираешься стать священником, то приготовься к тюрьме». В те времена это было. Я в 1954 году школу кончал, а брат, отец Николай теперь, в 1953-м. Мы один за другим шли, и оба поступили в Московский лесотехнический институт, поскольку оттуда посылали в Сибирь, на Дальний Восток – в глушь такую.

– Отец Валериан, вы были знакомы с очень известными протоиереями, с духоносными людьми. Какие впечатления у вас остались от общения с ними?

Люди, прошедшие суровую жизненную школу, понимали, какой бесценный дар дан человеку – богослужение

– Во-первых, люди, которые прошли эту суровую жизненную школу, очень и не только ценили, а просто благоговели перед богослужением. Они понимали, какой бесценный дар дан человеку – богослужение. «В храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним», – так говорится. Поэтому в Церкви человек духовно оживляется, если он здесь начинает «услыши глас мой, Сын Божий, услыши…» Если жизнь его мертвит, скажем, то тут и напитывается силой. Классический пример – Александр Васильевич Суворов. Он перед сражением всегда служил Литургию раннюю. И вот высаживается неприятель, а Литургия идет. Ему докладывают. Он: «Да-да». Литургия заканчивается – и вперед! И разбивает! Такой живой пример земного боя. А духовный бой – идет везде.

– Отец Валериан, каким вам запомнился отец Николай Гурьянов?

– Отец Николай, старцы… на всех на них печать любви и мира, особой тишины. Я вспоминаю отца Сергия, своего старца, – отца Сергия Орлова. Когда я, молодой священник, проспал и влетаю в храм, уже должна служба начаться, все стоят, а батюшка спокойно сидит: «Не спеши, без нас не начнут»… Так спокойно совершенно.

Отец Николай – это такая любовь, такая умиротворенность ко всему. Как он говорил: «Ко всему». Как-то я был в Бари, поинтересовался, как живет Западная церковь, и мне сказали, что есть ревностные ксендзы, которые выносят Престол переносной и на пляже совершают мессу. Это жуть какая-то. На европейском пляже да еще мессу! Я рассказал это батюшке, он задумался, а потом и говорит: «Ну, может, не стоило бы этого делать» – мирным-мирным тоном, не осуждая, мол: «Ну что ж…»

Старец Николай Гурьянов и протоиерей Валериан Кречетов

– Но реакция на этот рассказ у него была?

– Реакция была, да. «Ну, не стоит…» – такая реакция. Реагировать можно по-разному.

– Батюшка, хотелось бы вернуться к началу нашего разговора. Во Вселенской Церкви не было таких масштабных гонений, с какими столкнулась Русская Православная Церковь. На ваш взгляд, перед какими главными вызовами стояли люди в ту эпоху, в то время?

– Вот именно это – сохранить веру и чистоту веры. Потому были и тайные священники.

– Катакомбные?

– Катакомбные. Это были настоящие катакомбные священники. Они никогда ни в каком отделении от Церкви не были официально. О них знала Церковь официальная, но только именно тайно. Они были сокрыты церковной официальной властью для того, чтобы дать возможность людям, которые желают исповедоваться, причащаться, участвовать в литургической жизни Церкви, в жизни Церкви участвовать. Чтобы им эту возможность дать. Потому что всё контролировалось. Книгу «Отец Арсений» знаете? Она написана дядей моей матушки. В ней он еще не всё описал… Он рассказывал случай, когда он встретил тайного священника, который служил в очень большом государственном чине. Как это было? Он не назвал ни его фамилии, ни имени.

Важно было сохранить иерархическую структуру Церкви насколько возможно. Патриарх Сергий пошел на какие-то шаги, которые навлекли на него соответствующее поношение, – пошел для того, чтобы сохранить Церковь. Патриарх Тихон пытался. Есть пример, когда к нему приходит архиерей. «Зачем же вы с живоцерковниками?» – «Я хотел, чтобы вам полегче было». Тот с юмором так смиренно сказал: «Такие архиереи только для тюрьмы и годны».

– Отец Валериан, ваш отец протоиерей Михаил Кречетов прошел очень сложный, не простой путь: был узником лагерей, был очень хорошим спортсменом…

– Чемпион Москвы по академической гребле, восьмерка.

– Как можно научиться такой вере? Откуда такая стойкость?

Надо всегда помнить: не ты что-то делаешь – делает благодать Божия

– Во-первых, это личный подвиг, потому что человеку дана свободная воля, а остальное совершает Благодать, как мы говорим словами апостола Павла. У него была решимость. Он шел сначала против рожна, заблуждаясь искренне, но потом, когда развернулся к вере, стал с еще большей силой идти на ее защиту, как сказано: «Благодатию Божиею есмь то, что есмь… Я много потрудился – но не я, а благодать Божия, которая со мною» (ср.: 1 Кор. 15: 10). Кстати, это самое главное. Отец Сергий, старец мой, когда я сказал ему: «Батюшка, я к вам буду посылать», ответил мне: «Да ты сам». – «Батюшка, а мне можно?» – «Можно, но при одном условии: чтобы ни тени не было, что ты что-то делаешь. Делает благодать Божия».

– Доверие к Богу?

– Да, доверие к Богу.

– Батюшка, вы однажды сказали такую фразу: «Самое главное – это оставаться самим собой». Как бы вы могли прокомментировать эти слова сейчас?

– Как «самим собой»? Сам собой не сам лично, а именно имея в виду тот строй, который ты по милости Божией имеешь, который тебе насадили. Этот строй нужно стараться сохранять. Не подделываться под веяния времени и моды.

– Обрести какой-то внутренний стержень и его возделывать дальше?

– Да! И с этим стержнем жить. Особенность духовных людей именно такова.

– Отец Валериан, какие, на ваш взгляд, самые главные вызовы стоят перед современными христианами?

– Перед современными христианами стоит самый главный вызов – это мир плоти диавола. Мир через плоть, а диавол через плоть, через мир старается человека с пути веры увести в сторону. И Господь предупреждает апостолов и всех нас, когда, говоря о последних временах – а времена всё-таки к тому уже идут, судя по состоянию человечества, – начинает и кончает с одного и того же: «Да не прельстят вас».

Мне был задан вопрос: «С кем нам ближе: с Западом или с Востоком?» И подсказали: князь Александр Невский с Западом воевал, а с Востоком дипломатические отношения имел. Но, кажется, Достоевский сказал: «Страшно не отрицание Христа, а подмена Христа». Чтобы: «Да не прельстят вас».

Протоиерей Валериан Кречетов. Фото: solovki-monastyr.ru

– Тогда, когда был святой Александр Невский, условия были другие. Нужно было договариваться с Востоком, без этого тоже было никак…

– Договариваться с кем угодно можно и нужно. Если можно договориться, почему не договориться?

– Отец Валериан, хотелось бы, чтобы вы обратились к нашим читателям, к нашим зрителям с пожеланиями, со словами напутствия.

Стояние в истине, в истинной вере! Говорят: «Не все ли равно как?» Нет, не всё равно как!

– Что можно пожелать, исходя из того, что Господь на пути жизненном явил, в чем уразумил? Есть такое изречение: «Истина себя защищает». Слова пророка: «Се бо, истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости возлюбил еси» – они как раз на все времена насущны. Старец отец Николай Гурьянов очень часто повторял: «Какие вы счастливейшие в истине!» Стояние в истине. Стояние в истине, в истинной вере. Этот разговор: «Не все ли равно как?»… Нет, не всё равно как! Нам ведь не всё равно, что про нас говорят; нам не всё равно, что есть; во что одеваться, нам не всё равно. Почему же, когда вопрос касается веры, так легко говорят: «Не всё ли равно?»?!

Да, многие вещи бывают непосильны, но, во-первых, это не сразу, а во-вторых, для одного непосильно, а для другого посильно, и отменять эти вещи и отставлять их как ненужные нельзя. У нас что главное? Голова, туловище, органы все. Голова без тела и тело без головы отдельно не живут, но без руки живут, без ноги тоже, да, но – это крайний случай. Можно иногда в каких-то условиях обходиться без чего-то, но добровольно отрезать… Даже если рука больная, ее не отрезают, ее лечат. То же относится и к вере, когда берут всю полноту веры. Как это такое возможно? Во-первых, сразу, конечно, трудно, поэтому – постепенно. Мне кажется, это очень важно, чтобы стараться, кто сколько может, а кому посильно – тот должен исполнять так, как положено.

– Отец Валериан, от имени редакции портала «Православие.ру», зрителей, читателей благодарим за эту удивительную встречу и за ваши ценные советы и ответы. Спасибо большое!