«Только служить Богу. Больше ничего не просил»

Протоиерей Валериан Кречетов о советском времени и о вере

Протоиерей Валериан Кречетов (род. 1937), один из старейших клириков Московской епархии, авторитетный духовник, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово Одинцовского района. Рукоположен в 1969 году, в 1973 году окончил Московскую духовную академию.

Данная беседа подготовлена для вышедшей в свет в издательстве «Никея» книги«Хранители веры» и публикуется на страницах портала Православие.Ru с любезного разрешения издательства. Встретиться с отцом Валерианом и другими героями книги, среди которых протоиереи Георгий Бреев, Сергий Правдолюбов, Владимир Тимаков и Иоанн Каледа, а также профессор МГИМО А.Б. Зубов, можно в этот четверг, 30 января, в культурном центре «Покровские ворота».

Протоиерей Валериан Кречетов Протоиерей Валериан Кречетов
    

— Отец Валериан, расскажите, пожалуйста, о своей семье.

— Мама моего отца, моя бабушка Мария Арсеньевна Морозова, происходила из старообрядческого купеческого рода Морозовых.

А мама, Любовь Владимировна, была родом из Коломны. Ее отец Владимир Васильевич Коробов — инженер. А мамин дед по матери — Илья Николаевич Серебряков был молочным братом И.С. Тургенева, и потом управляющий его имения.

Моя мама до девяноста лет прожила. Она была физически очень сильным человеком, в детстве занималась спортом — фигурным катанием, акробатикой, гимнастикой. Гроза улицы была, трепетали ее все. А в пятнадцать лет она решительно повернулась и стала ходить в церковь и петь на клиросе. И вот с пятнадцати до девяноста лет — семьдесят пять лет — пела она в церкви. В 1947 еще году, то есть в сорок четыре года, она с нами на коньках каталась на реке. Мы ей только помогали коньки к валенкам прикручивать.

Папа тоже был спортивный, развитый физически — занял как-то первое место в московских соревнованиях по академической гребле. Он был загребным в восьмерке, задавал темп. Он и боксом немножечко занимался, был знаком с Константином Градополовым[1] — известнейшим боксером двадцатых годов. Так что родители оба спортивные были люди.

— А как ваш папа к вере пришел?

— Это было мгновенное действие благодати Божией…

Родители — протоиерей Михаил и Любовь Владимировна Кречетовы. 1962 г. Родители — протоиерей Михаил и Любовь Владимировна Кречетовы. 1962 г.
    

Мой отец родился в 1900 году, то есть его молодость как раз пришлась на послереволюционные годы, и под влиянием новых веяний он отдалился от Церкви. И вот как-то, это было, наверное, в 1922 году, мама, моя бабушка, попросила его Великим постом пойти в церковь причаститься. Сказала: «Миш, я тебе в ноги поклонюсь, только сходи причастись постом». «Ну что ты, мама, я и так схожу», — ответил он и пошел на Арбат в храм Святителя Николая в Плотниках к отцу Владимиру Воробьеву[2] (деду нынешнего ректора ПСТГУ прот. Владимира Воробьева). Маму очень уважали в семье, потому он и пошел. Пришел на исповедь. А мыслей о покаянии у него никаких не было: стоял рассматривал девушек в храме. Подошла его очередь исповедоваться, священник спрашивает: «Ну что скажете, молодой человек?» Папа отвечает: «Мне нечего сказать, я не знаю, что сказать». — «А что же вы пришли?» — «Меня мама попросила». Тогда священник помолчал немного и ответил: «Это очень хорошо, что вы маму послушали», — накрыл его епитрахилью и начал читать разрешительную молитву. И вот он рассказывал, что и сам не понял, что с ним произошло: зарыдал, благодать почувствовал, слезы полились, как из крана вода течет, и, когда шел обратно, мир для него враз стал совершенно иным. Так благодать Божия мгновенно подействовала. Наверное, и мать за него молилась.

С этого времени отец стал ходить в церковь. В этом храме он познакомился со своей будущей женой, моей мамой. Она не только пела в хоре, но потом и управляла хором, хотя не училась этому специально.

И они стали общаться. А он же мастер спорта, чемпион Москвы по академической гребле. И мама, которая была острая на язык, как-то ему говорит: «А вы плавать-то хоть умеете?» Мастер водного спорта — и не умеет плавать! Он думает: «Ух какая девица! Никогда на такой не женюсь!» Но оказалось, лучше-то ведь ее нет!

При этом я не помню, чтобы мама про кого-нибудь сказала плохо, кого-нибудь осудила. Папа любил приговаривать: «По имени твоему тако и житие твое». А саму ее звали Любовь.

СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения
    

— Батюшка, ваш папа был репрессирован, расскажите об этом подробнее.

— Да, с 1927 по 1931 год он находился на Соловках, где был лагерь — СЛОН[3], и в Кеми. Город Кемь расположен на полуострове, который вдается в Белое море, там тоже была зона.

Папа рассказывал: «Я увидел тот мир. Он был более реальный, чем наш»

Когда он был в лагере, ему в видении, как он нам рассказывал, открылся тот, иной мир. Папа начинал рассказ так: «Был закат, я смотрел на море… И вот небо открылось и закрылось. Я увидел тот мир. Он был более реальный, чем наш». Это свидетельство отца, как Господь давал откровения в тех местах. Господь подкреплял верующих, бывших в заключении, давал откровения.

И я такие свидетельства того мира очень часто встречаю. И связь двух миров настолько конкретна, что удивляешься. Как повторяла Елена Владимировна Апушкина, моя теща, которая сама прошла годы ссылки в Казахстане: «С испытанием посылается избытие». То есть параллельно какому-то испытанию идет помощь. Это факт.

Так вот, отец мой в Кеми сидел вместе со священноисповедником епископом Коломенским Феодосием (Ганицким)[4], который умер на свободе потом в 1937 году. И как-то у них состоялся такой диалог. Папа спрашивал владыку: «Как мне быть?» — «Положитесь на волю Божию». — «Я положился». — «А чего ко мне пришел? В лучших руках дело». Такие были люди…

Однако отец нам почти никогда не рассказывал о тюрьме. Ведь там было очень страшно. Я уже сейчас читал о Соловецком лагере, как там издевались над заключенными, он же никогда нам ничего не рассказывал. Вероятно, чтобы нас заранее не устрашать. Как отец Иоанн (Крестьянкин)[5] сказал: «Часто люди мучаются от ожидания того, что будет». То есть мучаешься только от ожидания событий. Поэтому папа нас не пугал. Ну и, может быть, еще для того, чтобы у нас не было ненависти к власти. Он не воспитывал нас в ненависти к власти. Никогда. И у него ее не было.

Литургия в церкви Андрея Первозванного. Соловецкие этюды. Фотовыставка Сергея Веретенникова Литургия в церкви Андрея Первозванного. Соловецкие этюды. Фотовыставка Сергея Веретенникова
    

— А как ваш отец стал священником?

— Ему еще в тюрьме предсказывали, что он будет священником. И супруга на него повлияла. Нас было трое детей в семье, отцу сорок девять лет, а чтобы стать священником, ему надо было учиться. И вот он говорит жене: «Как же я пойду учиться, а ты с тремя детьми останешься?» — «А ты не беспокойся. Я справлюсь. Ты иди учись». Очень сильная была женщина!

А ведь она замуж за него выходила, когда он был еще на поселении после тюрьмы. Они венчались на Соломбальских островах, сейчас это часть Архангельска, и какое-то время после свадьбы жили там. А потом, когда он был на войне, она написала письмо: «Запомни, где бы ты ни был, что бы с тобой ни было, хоть без рук, без ног, я тебя разыщу и привезу тебя. Иди исполняй свой долг». И это письмо папа носил всю войну с собой.

Мама была очень смелая. Когда была война, она давала сигналы партизанам: есть немцы или нет. Вывешивала белье. Если бы это раскрылось, то смерть была бы всей нашей семье. Но она все же делала это, хотя трое детей на ее руках были.

— Батюшка, а вас воспитывали как-то по-особенному, что вы стали священником, богослужение полюбили?

— Дело все в том, что мы регулярно все бывали на службах. Когда переехали в Зарайск, я уже в возрасте шести лет начал в церкви прислуживать. Народу очень мало было, молодежи совсем не было. Нас — несколько мальчишек, в том числе мы, три брата, и читали, и пели. А поскольку мы в семье пели, то и в церкви пели. А другие мальчишки нас обижали, потому что мы ходили в церковь, они нас били, кричали: «А, попы!» Дразнили. А служили тогда священники, вышедшие из тюрем и лагерей, и мо­лодые батюшки — горящие такие были!

Каждые субботу и воскресенье, во все праздники мама меня будила: «Валюшка, вставай». Встаешь и опять — бух, спать падаешь. Она рубашку наденет, я снова — бух, спать. Постепенно начинаешь просыпаться. Затем тащат куда-то, особенно зимой: по снегу, в метель, Летом, конечно, легче, но идти самому не всегда хотелось: рядом река, хотелось покупаться, побегать. А тут надеваешь обувь, как кандалы, и идешь на службу, думаешь, что это все-таки нужно. А оттуда уже радостный возвращаешься. Вот туда вроде идешь — тяжело, а оттуда — душа радуется…

Вот так с детства мы приучились к службам.

С тёщей, Еленой Владимировной Апушкиной. 1979 г. С тёщей, Еленой Владимировной Апушкиной. 1979 г.
    

А потом большую школу дала моя теща — Елена Владимировна Апушкина, духовное чадо сначала отца Алексия Мечёва[6], затем его сына — отца Сергия Мечёва[7].

— А почему, как вы думаете, происходит так, что мы часто не чувствуем красоту богослужения?

— Мир открывается тому, кто по миру ездит. Так и с богослужением. Понимаете, нужно этим жить, а не приходить в церковь от случая к случаю.

Нужно жить богослужением, а не приходить в церковь от случая к случаю

Я общался с владыкой Стефаном (Никитиным)[8], который тоже ходил на Маросейку к отцу Алексию и отцу Сергию Мечёвым. Им был дан завет: никогда никуда не ходить под праздники, под воскресенья, ни у себя ничего не устраивать — никаких праздников, мероприятий. Потому что шли в церковь.

Ведь в Церкви во всем определенный смысл. Например, предпразднство, к празднику готовятся. А затем праздник проходит, но начинается попразднство. И человек еще продолжает как бы жить этим праздником. То есть праздник расширяется. Чем больше праздник, тем предпразднство и попразднство длиннее. Устав очень премудро составлен и поучительно. Ну, я уж не говорю о церковном пении. От некоторых песнопений просто душа замирает! Вот от великопостных — особенно.

А светилен праздника Успения: «Апостоли от конец совокупльшеся зде в Гефсиманийстей веси погребите тело Мое. И Ты, Сыне и Боже Мой, приими дух Мой» (поет). Я помню, как служил эту службу отец Сергий Орлов[9], который был настоятелем нашего храма в Акулове почти тридцать лет. Хор тихо поет светилен, тишина кругом, а я смотрю — у отца Сергия слезки по щекам текут. Очень умиротворяющие песнопения.

— И все-таки: родители воспитали вас в вере единственно собственным примером или они что-то рассказывали, чему-то учили?

Протоиерей Валериан Кречетов. Фото: Иван Жук Протоиерей Валериан Кречетов. Фото: Иван Жук
— Папа мой говорил: «Нужно не верить в Бога, а верить Богу». Потому что дело все в том, что верить в Бога, просто верить в то, что Бог есть, недостаточно. Бесы тоже веруют и трепещут. Ведь сказано: «Имейте веру Божию». Не просто имейте веру, а имейте веру Божию.

Даже, бывает, и верующие люди начинают обсуждать какие-то вопросы, и так судят и эдак, но все с точки зрения земного знания. И вот мой духовный отец в таких случаях говорил: «Вы договорились до того, что про Бога забыли». И мой папа вот это же говорил, только другими словами. Чего-нибудь начнем рассуждать, а он заметит: «Ну, да! А Бог-то? Забыли, что ли, про Бога?» Без Бога-то ничего нет и быть не может.

— Наверное, этому доверию Богу можно научиться? Вот Ваш отец прошел такой путь — от блестящего спортсмена из зажиточной семьи до узника Соловков, потом война, священство… Как можно научиться такой вере? И вообще — можно ли учиться таким вещам? Или это Бог дает?

— Можно, можно. Бог-то дает, но не все учатся. В школе-то всех учат, но не все же учатся — преподаватель всем говорит, всем преподает, а учатся немногие. Так и с верой: Бог дает, да не все учатся. Но опять-таки: почему-то одним дано, а другим не дано.

— Да, почему?

— А это уже всеведение Божие. Это выше нашего разумения. Господь мог бы дать всем. Но многим кое-что дано, но они и этого не используют. Зачем еще больше давать, если это еще не используют? Поэтому не дается, толку-то никакого нет. Можно одарить всеми талантами, да мы и одного-то как следует не развиваем.

А как вере научиться? Один из псалмов пророка Давида такие слова содержит: Яко погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой; посадил мя есть в темных, яко мертвыя века. И уны во мне дух мой, во мне смятеся сердце мое. Помянух дни древния; поучихся во всех делех Твоих, в творениих руку Твоею поучахся (Пс. 142: 3–5). Если будешь внимательным, то увидишь, как Господь избавляет от таких безвыходных ситуаций. И научишься вере Божией.

— Вообще вы подвижные дети были? Свободное время как проводили? Не только, наверное, церковная жизнь была, но общение с другими детьми?

— Я не понимаю, когда ставят какую-то грань: верующий — не верующий. Кроме того, что мы ходили в церковь и, естественно, не ругались, не курили, не пили, в остальном ничем не отличались от других детей. Так же участвовали во всех играх. В городки, в лапту играли — в подвижные игры. Жили бедно, чтобы играть в городки, мы вырезали из палок чурбачки, бита — обычная палка. А лапта у нас была — мячик черный на двенадцать человек — это сокровище. В футбол мы не могли играть, у нас просто не было футбольного мяча. Если футбольный мяч где-то появлялся, это была элита! Когда река покрывалась льдом, мы катались, гоняли конский навоз замороженный, играли в хоккей. Клюшками служили сучья дубовые. Подбирали, подтесывали, тяжеленные они были, конечно. Это было физическое развитие.

Учились мы с керосиновой лампой, электричества не было. Я так десятилетку и окончил без электричества. А с весны до осени работали в огороде. Копали, сажали, все это поливать нужно было, на речку за водой ходить. А до реки — метров сто. И вот мы договаривались — чтобы побегать, нужно было сначала выполнить норму. И вот когда по пятьдесят раз сбегаешь за водой… Я даже не задумывался, сколько это было. Потом, когда посчитал, оказалось, что я пробегал десять километров, из них пять — с полными ведрами на коромысле. Такая у нас была жизнь.

Гусакова О. В. Хранители веры. О жизни Церкви в советское время. М.: Никея, 2014. Гусакова О. В. Хранители веры. О жизни Церкви в советское время. М.: Никея, 2014.
У нас всех было такое здоровое, крепкое, добротное, что мы физически укреплялись. Считали, что нужно развиваться, что мужчина должен быть сильным. Тогда использовали утюги чугунные с подогревом, мы занимались с ними, как с двумя гантелями.

Так что мы вместе со всеми остальными детьми бегали, разве что не ругались, не курили.

Жили бедно. Мама работала псаломщицей в церкви, она бежала на службу, а мы вставали, молились, ходили учиться в разные смены. И даже так было. Старший приходил, снимал ботинки, их надевал второй и шел. В одной паре ботинок ходили двое. Это теперь непонятно людям совершенно. Я привык к свободной обуви, потому что у меня нога-то меньше, но главное — влезает. На штанишках ставили заплату, потому что они протирались.

— Расскажите, пожалуйста, про институтские годы.

— Когда я поступил в институт, сначала я попал в группу водников — специальность «водный транспорт леса». С одной стороны, я прошел геодезию, таксацию, но с другой — мечта моя была стать механиком. И уже после того, как на целине отличился, я перешел в группу механиков. В 1956 году я добровольцем с третьего курса поехал на целину. После первого курса еще не пускали. Я прикрепился к бригаде старшего брата, будущего отца Николая. Они меня с собой взяли.

Сначала мне было неинтересно учиться, я даже завалил экзамен. Но потом думаю: «Все равно надо же учиться» — и пересдал на «хорошо». Я понял, что православный человек должен быть по возможности специалистом высшего класса. Иначе ему в жизни не будет ходу никакого. То есть специализация его, мастерство, в конце концов потребуется, в чем я убедился потом. Я был председателем кружка технологии металлов, работал на всех станках. Один раз даже шахматы выточил к конференции. Это несложно, главное — сделать резцы, шаблоны. Сваркой занимался, на кафедре тягловых машин. У меня пятьдесят семь лет водительского стажа.

Православный человек должен быть по возможности специалистом высшего класса

На механическое отделение перешел — сдал экзамены кое-какие, нужно было налегать на учебу. Эта специализация требовала освоить все виды транспорта. На целине я практику проходил, уже имел водительские права.

Освоил и штурманское дело — штурман военно-воздушных сил. Получилось так, что, когда я еще рос, у меня была мечта путешествовать. Романтика! Представлял, что я капитан дальнего плавания. Это были детские мечты, потому что я не осознавал, что для меня все это закрыто, я ведь не был комсомольцем. В детстве я одно с другим не связывал. Конечно, потом я понял, что это фантазии пустые, потому что ни в какое дальнее плавание меня, православного человека, не пустят. Вот тут получилось чудо. Когда я поступил в институт, в рамках обучения на военной кафедре студентов моего курса готовили в штурманы ВВС. И я прыгал с парашютом, летал. (Вот четыре года назад я в аэропорту Шереметьево «боинг» посадил на тренажере два раза.) Господь мне как бы сказал: «Ты хотел быть штурманом? Ты не будешь плавать, а будешь летать». Я сейчас летаю когда, мне говорят: «Самолет — это опасно?» Я отвечаю: «Небо — наш родимый дом. Я штурман». И даже как-то летел в кабине пилота.

И в институте я занимался спортом. Ну, поскольку работать нужно было в леспромхозе, а там кадры были всякие, в том числе и зэки, мужчина должен был быть мужчиной. Серьезно занимался боксом, лыжами, потом акробатикой, даже сальто делал. В детстве плавал много. У реки вырос. С гирями каждый день занимались, как подобает. Отец говорил: «Священник должен быть сильным и выносливым». Теперь я в этом убедился. Точно.

Одним словом, Господь все мне показал, и, когда я окончил институт, увидел даже лагеря. Меня, хотя я был беспартийный, вызвал третий секретарь райкома и говорит: «Ваша кандидатура как специалиста предложена для поездки по лагерям с целью технического осмотра». В результате я по зонам проехал с комиссией. Побывал за колючей проволокой с овчарками. Заходишь — за тобой щелк, дверь закрывается, и все, ты в зоне. Видел зэков лицом к лицу. Офицер, конечно, меня сопровождал. Так что посмотрел я на эти места, когда на Северном Урале работал.

— И когда же пришла вам твердая мысль принять священный сан?

— Мысль у меня всегда была, мне отец сказал очень просто: «Учись, работай, если у тебя призвание есть, ты все равно пойдешь. А если это желание куда-то пропадет, то, видимо, и не нужно идти этим путем».

— Но важно, видимо, было сначала жизненный опыт получить?

Епископ Стефан (Никитин) Епископ Стефан (Никитин)
— Конечно, опыт нужен. Когда я уже приехал в Москву, пробыв три года на Урале, то познакомился с владыкой Стефаном (Никитиным), а через него — с его духовником отцом Сергием Орловым, который в Отрадном служил. Вот отец Сергий-то мне и сказал: «Иди». — «У меня, батюшка, опыта мало». — «Опыт будет — сил не будет».

— А сколько лет вам тогда было?

— Тридцать. Успел уже в Москве поработать и женился. Я с Урала приехал, сразу женился. Спрашивал у отца Кирилла (Павлова)[10]: «Какой мне путь избрать?» Он молодой тогда был, это было лет пятьдесят назад. Он мне сказал: «Господь тебе укажет». В этот же день ко мне подвели будущую супругу — Наталью Константиновну Апушкину. Я так: «Да-да-да» — и не обратил сначала на нее внимания. А потом уже на свадьбе брата обратил внимание, подумал: «Какая скромная девушка с косами. Есть же такие еще». Тогда уже все были стриженые.

Потом попал к отцу Евгению Тростину[11], ему было девяносто с лишним лет. Старчик такой был. Он говорит: «Тебе надо жениться». — «У меня никого нет». — «Но ты видел кого-нибудь сейчас?» — «Да, я видел вообще-то». — «Вот на ней и женись». И перекрестил меня иконой святителя Николая со словами: «Сим победишь. Иди на ней женись». Оказалась она дочерью Елены Владимировны Апушкиной, духовного чада отца Алексия Мёчева, служившего в храме святителя Николая в Клённиках. Вот святитель Николай и привел. Я же его почитал — родился в Зарайске, там икона почитаемая святителя Николая.

— Кто оказал наиболее сильное влияние на вас в выборе священнического пути? Наверное, прежде всего, ваш родной отец, кто-то еще?

— Одним из моих духовных наставников был отец Алексей Резухин[12]. После войны он был настоятелем в зарайском храме. В основном, там служили старые священники, а он был молодым, энергичным, деятельным. Вот он подавал пример настоящего пастыря, ревностного, самоотверженного, бесстрашного. В те времена ходил в рясе с тросточкой. Он говорил проповеди, церковь наполнялась народом. И краем уха я услышал, как кто-то из местной власти сказал — с таким попом коммунизм не построишь. Через некоторое время его от нас перевели. Мы со слезами расставались, конечно. Он в детстве такой пример мне подал.

У нас храм Благовещения был, а в нем два придела: архангела Михаила и преподобного Сергия. Я каждую службу, когда бывал там, к образу Благовещения прибегал, Матери Божией молился, чтобы меня сподобила послужить Богу. Больше ничего не просил. Только служить Богу. Вот я и служу. С утра до вечера.

Протоиерей Сергий Орлов с семьей о. Валериана. 1974 г. Протоиерей Сергий Орлов с семьей о. Валериана. 1974 г.
— Как вы познакомились с отцом Сергием Орловым?

— Когда я стал общаться с моей будущей супругой, она спросила: «Хочешь познакомиться с архиереем?» — «Конечно, с удовольствием». Она меня привела к владыке Стефану (Никитину). Он сказал: «Делай предложение». — «Благословите». То есть благословение на женитьбу я неоднократно получил.

А умер владыка в Калуге. Я за неделю до этого навестил его там, и он беседовал со мной очень интересно. И вот с гробом владыки Стефана я приехал сюда, в Отрадное. Здесь его похоронили. И тут впервые я увидел отца Сергия. Стал сюда ездить к могиле владыки и с отцом Сергием общался. Поскольку я вырос в церкви, читал, пел, для меня и этот приход был как родной дом. Я стал помогать отцу Сергию за богослужением. Потом он мне говорит: «Иди служить к нам. Инженеров полно, а батюшек не хватает».

— То есть вы этот путь от псаломщика до диакона и священника именно в этом храме прошли?

— Нет, так нельзя сказать. Я с детства рос в церкви и все время везде как-то участвовал. Помогал отцу в церкви, когда был студентом. В другом храме помогал, в Пушкино. Как-то однажды даже хором управлял. То есть я привык, вырос так, понимаете. Окончил семинарию за год, потому что был довольно подготовленным. Знал Устав. Я мог наизусть прочитать шестопсалмие. Когда в этом живешь, то не сложно. Понимаете, я церковной жизнью жил, она настолько стала моей плотью и кровью, что даже не задумываюсь: «а как иначе»?

И читать по-церковнославянски для меня было обычным делом. Когда еще в школе учился, начал читать одновременно и по-русски, и по-славянски. А молитвы я слышал, знал их на память. И когда мне текст показали, я стал читать их и быстро освоил церковнославянский язык. По литературе у нас была учительница, которая родилась в девятнадцатом веке, образование у нее было дореволюционное. Она берет у меня сочинение и говорит: «Кречетов, у вас в сочинении славянские обороты». Я мог сказать «яко» или что-нибудь в этом роде. Это наш родной язык вообще-то. Сейчас язык засорен массой иностранных слов, которые многие не понимают, а эти слова понятные.

Так я и вырос с двумя родными языками: церковнославянским, языком наших пращуров, и современным литературным языком. Разделения между жизнью церковной и обычной вообще не было. Единственно, я не сквернословил, у меня такого не было. И в молодежных посиделках не участвовал. Но в кино ходил. Во-первых, кино было целомудренным, во-вторых, было интересно смотреть все эти фильмы: «Тарзан», про мушкетеров, ковбоев. Там о серьезных вещах шла речь, мужчины были как мужчины. Под впечатлением от виденного я на козу лассо набрасывал, метал ножи, топоры, двери исковеркал. Мне попало. Мы росли, как должны расти мальчишки.

— А в вашей уже семье, у ваших детей был телевизор?

— Не было. Это сознательная позиция. Я сам вырос без телевизора. На это еще деньги нужны, а мы жили скромно. И потом — зачем? Я вырос спокойно без этого, и дети мои тоже. Эрудированные люди — отец Тихон[13], отец Федор[14]. Телевизор иметь совсем необязательно. Человечество тысячелетиями жило без этой машинки, и умственное развитие было не хуже современного.

В нашей семье много читали. У нас бабушка, Царство ей Небесное, бывало, съест за обедом свою порцию быстро, и, пока ребята там сидят, читает что-нибудь. Диккенса, например. Детям своим, внукам читала.

Сам я светской литературы читал очень мало. В тот период, когда я учился в школе, с нами жила Матрона Мамонтовна, монахиня с Украины. Вообще, монашеское имя ее Митрофания, постригал ее сам отец Иоанн (Крестьянкин). Она была послушницей чуть ли не до восьмидесяти лет. У нее были прекрасные духовные книги — епископа Игнатия (Брянчанинова). Она просила меня: «Валюшка, я безграмотная, ты мне не почитаешь?» Ну, я же грамотный, я, конечно, ей читал. И начитался Игнатия (Брянчанинова) — «Аскетические опыты», «Отечник». Там такая глубина, там такая ясность, что я после этого ничего не мог читать. Мне даже Достоевского не очень читать хотелось, много там страстей. А в аскетической литературе о добродетели, о духовной жизни говорятся конкретные вещи.

Духовная жизнь пронизывает все. И жить-то можно подлинно только ею

Мой папа любил изречение: «Христианство — это жизнь». И я так назвал цикл своих проповедей, выступлений. Там говорится, насколько настоящая духовная жизнь связана с нашей повседневной жизнью. Понимаете, существует искусственный и искаженный взгляд на соотношение духовной и мирской жизни. На самом деле духовная жизнь пронизывает все. И жить-то можно подлинно только ею. А все остальное — это, как у нас говорят, виртуальность или просто фантазии. Христианство же говорит конкретно о состоянии человеческой души, ума.

— Так кто же, батюшка, вас благословил на рукоположение?

— Отец Сергий Орлов. Он сказал, чтобы я сходил к архиерею. Я к нему пришел, тот ответил, что очень уважает отца Сергия, но им запрещено рукополагать людей с высшим образованием. Потому что политика такая была: духовенство должно быть безграмотное, необразованное, серое. В реальности это наоборот, конечно, было, но вот какие-то препоны и ограничения ставились. И тогда, поскольку моим свояком был профессор Московской духовной академии Константин Ефимович Скурат[15], то я с ним заговорил об этом. Он поговорил уже напрямую. Тогда — Царствие Небесное — Даниил Андреевич Остапов[16], личный секретарь Патриарха Алексия I[17], заместитель председателя хозяйственного управления Московской Патриархии, человек очень мудрый, подсказал: «Давайте инженером его возьмем». И я стал инженером при Патриархии.

— А что такое инженер при Патриархии?

— Тогда софринского производства еще не было. Но при Патриархии были мастерские. Там станки стояли. Одним словом, тоже механика. Делали всякую утварь церковную, свечи, ладан. И потом, уже как сотрудник Патриархии, я подал прошение о поступлении в семинарию. Поскольку я был довольно основательно подготовлен, сразу за четыре курса сдал, прямо по предметам сдавал.

Протоиерей Валериан Кречетов с матушкой Натальей Константиновной Протоиерей Валериан Кречетов с матушкой Натальей Константиновной
— Матушка вас поддерживала во всем?

— Матушка, конечно, поддерживала. Когда я с ней познакомился, то уже думал о священническом служении, еще до разговора с владыкой Стефаном, до отца Сергия, я об этом думал. У меня было такое горение, что вот готов был тут же пойти, пока еще учился. Времена были такие. А потом я познакомился с ее духовным отцом Николаем Голубцовым[18]. Это был духовник блаженной Матронушки Московской. Он был удивительный человек святой жизни. Говорю ему: «Я хотел бы священником быть». — «Готовься». — «Я к этому готовился всю жизнь». Он мне сказал: «На ней женишься — будет сделан твой первый шаг к священству». То есть она — точно матушка. Она действительно матушка, я из-за нее-то и стал священником, через нее-то все и получилось.

— Вы жили довольно скудно, и матушка как-то смиренно относилась к этому.

— Что было, то было. Я вырос в нужде, и студенческие годы так же прошли. Что ели? Когда появился хлеб бесплатный в столовой и его можно было смазывать горчицей, это уже было счастье. За пятьдесят с лишним лет супружества у нас никогда не было разговора о деньгах. Никогда. Больше того, когда я работал уже инженером, и у нас было трое детей (накануне моего рукоположения), думал, может, куда-то двигаться, как-то обеспечивать? Средств маловато, семья растет, а я один работал-то. Я говорю: «Может, перейти в другое место? Там в командировки нужно ездить, но буду больше получать». Она говорит: «Нет. Мы как-нибудь проживем, только лучше будем вместе». Я благодарен ей за это. И действительно, Господь дал постепенно.

Жилищные условия поначалу были стесненные. Пока детей не было, мы снимали комнату. Там, где матушка жила, трое уже были прописаны, четвертым меня прописали — в комнату 14,8 квадратных метров в коммунальной квартире. Соответственно, общая кухня там, и все остальное. Теперь не понимают этого. Потом нам дали на Трифоновской улице двухкомнатную квартиру — двадцать семь квадратных метров. Это уже роскошно было. Потом у нас дети пошли. И всего их семеро. И сейчас — тридцать четыре внука.

— Вы сорок лет прослужили в этом храме и больше нигде не служили?

— Служил сначала в Переделкине[19] полтора года. В этом году я служу сорок третий год, осенью исполнится. А всего в сане, с момента, как я стал диаконом, в ноябре будет сорок пять лет. Диаконское посвящение было в ноябре 1968 года, на Архангела Михаила в храме Архангела Гавриила в Москве.

— Батюшка, как складывался круг ваших прихожан? Это же не только местные жители, много было москвичей? Что притягивало их к храму?

— Думаю, дело в том, что исключительной личностью был отец Сергий, это, можно сказать, великий человек. Он из потомственного священства. В 1911 году окончил Московскую семинарию и увлекся светским знанием. Хотел продолжить образование, но его в университет не брали после семинарии, следовало в Духовной академии учиться. Потому он поступил в Варшавский университет. Затем окончил Киевский политехнический институт. Два высших образования получил. Дореволюционных. После революции курировал Западную Сибирь по агрономии.

Кстати, когда я упомянул Ленина, он сказал: «Кто это такой? Это никто. Я был в гуще революционных событий, никто не знал этого человека до того, как он появился…» Он знал многих высокопоставленных людей. Брата А. Микояна[20] он причащал, я это знаю. Из семинаристов было много революционеров. Авторитет отца Сергия был очень высок. Поэтому и потом в этот храм еще как бы из того времени верующие приезжали: духовные чада владыки Арсения (Жадановского)[21]; некоторые люди из правительственных кругов; отец Арсений[22] (это действительно личность) присылал к отцу Сергию своих чад духовных. Была связь с прошлым. Хотя рисковали по тем временам, но здесь крестили, венчали потихоньку.

Протоиерей Валериан Кречетов Протоиерей Валериан Кречетов
— Нужно было отчитываться по количеству крещений, венчаний перед советскими уполномоченными?

— В Переделкине, где я служил вначале полтора года, крестил открыто всех. Хотя бы в резиденции Патриарха это было официально, как полагается, свободно. Там креститься шло столько народу! Были дни, когда я в воскресенье крестил по семьдесят человек! Потому что никуда не подавали списки. И народ быстро узнал об этом.

А потом, когда меня перевели сюда уже, в Отрадное, вроде как кинулись за мной. И сюда приезжали студенты и преподаватели некоторых институтов, например, отец Тихон (Шевкунов)[23], будучи студентом, ходил сюда к нам. Из ВГИКа были многие студенты, там преподавал Николай Николаевич Третьяков[24] (скончался несколько лет назад). Он многих сюда приводил креститься, венчаться.

— Вам как-то удавалось избегать этих требований властей по отчетности?

— Я просто потихонечку все делал. Рисковал, конечно. Уполномоченный как-то вызывал меня и матом на меня ругался. Ну, культура такая у них.

У меня была особенная стезя. Я такого никогда не мог даже представить себе заранее. Когда я служил в Переделкине, однажды принимал группу членов правительства. В ее составе был Юрий Владимирович Андропов[25], председатель Комитета госбезопасности. Этого было достаточно. Как сказал сопровождавший товарищ, он был очень доволен, и меня после этого никто не трогал.

— То есть это в начале вашего пути произошло?

— Да. Потом ко мне пришел как-то один товарищ, мы с ним беседовали. Я говорю: «Вы знаете, у меня к вам лично отношение доброе, но вы человек подначальный. Вам скажут, и вы должны выполнять приказ. Будете, как в 1937 году поступать? Ну что ж, это дело ваше. А я все равно — на своем месте». Потом, когда еще один попытался молодой человек… Он мне надоел. И я ему в конце концов сказал: «Я с Юрием Владимировичем встречался». Больше вопросов не было. Он, конечно, не мог больше ничего сказать, ему же не докладывали, он мог предполагать обо мне что угодно, может, у меня ранг какой-то есть. Я никакого отношения не имел, конечно, к этому, но был совершенно спокоен — Господь как-то так поставил, что оградил меня.

— То есть вы только с этим случаем посещения Андроповым связываете свое спокойствие?

— Нет, я думаю, что важна твердость. Нормальные люди и там, в органах, уважали то же самое — твердость. Еще они предлагали мне: «Вы будете на международном уровне защищать Православие». Я говорю: «У вас же есть уже кадры для этого?» «Нет, — говорят, — это все не то». Я отвечаю им: «Потому я и то, что я не то!»

Нормальные люди и там, в органах, уважали то же самое — твердость

— То есть нужно просто оставаться собой и пройдешь сквозь это все?

— Совершенно верно. Как люди прошли войну, в разных переделках были, а пуля их не тронула? И тут — никто ничего не может вам навязать, если вы прямо и спокойно говорите. Когда я стал священником, меня вызвали. Я же офицер запаса, а я написал, что я офицер и сменил род трудовой деятельности, а нужно было написать «офицер запаса». Разговариваем, и они: «Что это вы такое вот?» Тогда я еще не встречался с Юрием Владимировичем. Я уточняю: «Да, что такое, собственно?» — «Как же? Вас государство учило!» — «Я три года отработал по распределению, потом еще пять лет в Москве инженером, мы в расчете». — «Ну, вы зачем изменили?» — «А что такое?» — «Ну, вот вы инженер, а стали священником!» Я говорю: «Простите, Ирина Архипова, солистка Большого театра, по-моему, архитектором была. Борис Романович Гмыря, тоже народный артист, был строительным инженером». — «Ну что же? Они-то в артисты ушли, а вы в Церковь!» Я говорю: «А у нас свобода, по-моему». «Свобода?» — «Да». — «О чем тогда речь?» Так было… интересно.

Протоиерей Николай Гурьянов. Фото: архимандрит Тихон (Шевкунов) Протоиерей Николай Гурьянов. Фото: архимандрит Тихон (Шевкунов)
    

— Батюшка, а как вы к отцу Николаю Гурьянову[26] попали? Расскажите о нем немного.

— Через знакомых женщин-прихожанок. Они к нему ездили, помогали там и мне про него рассказывали. Это было лет двадцать назад. Батюшка уже не служил, на покое был. Приехал, а меня матушка-келейница просит: «Батюшка давно не причащался. Причастите его?» Я: «Хорошо». А отец Николай и говорит: «Я не хочу причащаться». Ну, я так отреагировал: «Не будет? Ну, что же теперь делать? Значит, так». Но конечно, потом он причастился. Просто старец и так знает, причащаться ему или нет, не нужно старцам указывать, их не положено учить. Ну, я и ответил: «Хорошо».

Потом второй раз я приехал. Он меня спрашивает: «А ты что не причащаешься?» Я стал с ним вместе причащаться, как приезжал, мы причащались. И так как-то получилось, что я стал ездить все чаще и чаще, батюшка с любовью принимал меня. А как-то слышу, он говорит: «Наш батюшка приехал». Очень утешительно так. Это мне особая милость Божия в жизни была, что пришлось с таким человеком общаться. Быть с ним — это утешение.

Старец Николай Гурьянов и отец Валериан Кречетов Старец Николай Гурьянов и отец Валериан Кречетов
— А что вас в этой личности притягивало?

— Что? Любовь, простота, святость, конечно. Чувствуется, святой человек. Совершенное беззлобие. Удивительное от него осталось в памяти… Это невозможно даже передать, я пытаюсь произносить, но это никак не произнесешь. Я как-то стал рассказывать ему про католиков, что они постятся только два раза в году — в Чистый понедельник и в Великую Пятницу. Кто благочестивый, полдня не ест мяса. И у них ксендзы выезжают с престолом на пляж и совершают там мессу. На европейском пляже литургию совершают!!! Для нас это что-то совсем невероятное! Батюшка послушал, а потом так тихо сказал: «Ну, может, не стоило бы этого делать…» Таким тихим тоном, без осуждения, без возмущения.

— Может быть, с сожалением просто, да?

— Да. Я не могу даже передать, как это было сказано, каким тоном. Такой у него был дух мира удивительный. И еще любвеобильность ко всему, что тебя окружает.

— Отец Валериан, вы всю жизнь в Церкви. Как вы оцениваете жизнь верующих людей в двадцатом веке? Чем она принципиально отличалась от современной?

В те времена человек шел в Церковь серьезно

— Разница большая. Потому что в те времена человек шел в Церковь серьезно. Это могло ему грозить всякими осложнениями. А сейчас верующим ничего не грозит, это даже престижно. Я могу мысленно представить, как до Миланского эдикта[27] приходили к христианам язычники. Тогда шли люди более осознанно, более серьезно, более ответственно. В советские времена была угроза, если не жизни, то благополучию на сто процентов. Но все равно люди крестились, крестили детей, венчались. Приходили ко мне даже разные высокопоставленные особы — член Верховного Совета СССР, член ЦК профсоюзов, глава идеологического отдела «Литературной газеты», сын начальника Генштаба… Много таких случаев было. Они крестились сами, крестили своих детей, венчались. Частью были сознательно верующими, причащались, соборовались, некоторых я отпевал. И в больницы я к ним приходил исповедовать и причащать. Для них это был большой риск.

— А как вы охарактеризуете сам облик человека верующего, церковного в двадцатом веке?

— Меня окружали люди, своими корнями уходившие в девятнадцатый век. Это во многом еще было царское поколение. Отец мой 1900 года рождения. То есть его юность, когда личность складывается, прошла при царе. Воспитание тогда было другое. У меня была учительница, которая родилась в 1880-е годы, понимаете? Отец Сергий Орлов был 1890 года рождения, а умер в 1975 году. Это уже почти конец двадцатого века, а люди-то — еще те, дореволюционные. Общаясь с ними, мы перенимали тот дух, то воспитание. Нельзя жестко разделить девятнадцатый и двадцатый века.

Меня окружали люди, своими корнями уходившие в девятнадцатый век

— То есть Церковь выжила за счет тех людей, которые были укоренены в церковной жизни еще девятнадцатого — начала двадцатого века?

— Конечно. И ведь когда монастыри разгоняли, священники, монахи где-то должны были селиться… Вот рядом со мной жила монахиня, я рассказывал. «Почитай мне», — просила. Я и читал ей, всего Игнатия (Брянчанинова) прочитал! Вы представляете себе? Вокруг атеизм, а тут ребенок, ученик начальной школы, читает Игнатия (Брянчанинова). Как это возможно?

Вот так — через монахиню, а кто-то с бабушкой, кто-то с дедушкой разговаривал… Как ручейки переплетаются, переплетаются, а потом сливаются в целый поток.

Протоиерей Валериан Кречетов Протоиерей Валериан Кречетов
    

Гусакова О. В. Хранители веры. О жизни Церкви в советское время. М.: Никея, 2014. С.11–64.

28 января 2014 г.

[1] Градополов Константин Васильевич (1904–1983) — советский спортсмен, киноактер.

[2] Митрофорный протоиерей Владимир Воробьев (1876–1940) — из крестьян, после окончания Саратовской духовной семинарии в 1899 г. рукоположен в диакона, затем в иерея. В 1910–1914 гг. обучался в Московском археологическом институте. В 1918–1924 и 1925–1930 гг. — настоятель храма Святителя Николая в Плотниках на Арбате. В 1924–1925 гг. был подвергнут аресту; в 1930 г. приговорен к десяти годам концлагерей, до октября 1932 г. находился в Свирьлаге (город Лодейное Поле Ленинградской области), затем из-за болезни сердца до августа 1938 г. проживал в ссылке в городе Спасск-Татарский (ныне Болгар). Арестован в третий раз с обвинением в руководстве «поповско-монархической организацией» и др., заключен в Спасскую тюрьму. Здесь в отношении его было сфабриковано еще одно дело — об «антисоветской агитации» в тюрьме, за что ему грозил расстрел. Однако в это время отец Владимир скончался (похоронен вблизи тюрьмы).

[3] СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения) — крупнейший исправительно-трудовой лагерь 1920–1930-х гг., находившийся на территории Соловецких островов, где содержались как уголовники, так и политические заключенные.

[4] Епископ Феодосий (Ганицкий, 1860–1937) — с 1920 г. епископ Коломенский и Бронницкий. Подвергался арестам в 1921–1924 и 1929–1933 гг. Скончался в селе Сушково Луховицкого уезда Рязанской губернии. В 2006 г. канонизирован, его имя включено в Собор святых новомучеников и исповедников Российских.

[5] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин, 1910–2006) — один из наиболее почитаемых современных старцев, бывший около сорока лет насельником Псково-Печерского монастыря. Рукоположен в иерея в Москве в 1945 г. В 1950 г. осужден на семь лет по статье «антисоветская агитация». С 1957 г. служил на разных приходах Рязанской епархии. В этот период принял монашество и в 1967 г. определен для служения в Псково-Печерский монастырь. Отец Иоанн известен как пламенный проповедник и духовник, принимавший поток многочисленных паломников из разных мест.

[6] Протоиерей Алексий Мечёв (1859–1923) — один из известнейших московских священников — подвижников начала XX столетия. С 1893 г. — священник храма Св. Николая в Клённиках на Маросейке, в котором прослужил до конца жизни. Здесь благодаря его пастырской деятельности, поразительной любви к Богу и людям постепенно образовалась значительная община прихожан, многие из которых также послужили Церкви в период богоборчества. Прославлен в лике святых в 2000 г.

[7] Протоиерей Сергий Мечёв (1892–1942) — сын отца Алексия Мечёва. В 1919 г. рукоположен в священники, до 1929 г. служил в храме Св. Николая в Клённиках на Маросейке, с 1923 г. его настоятель. В 1927 г. отказался поддержать Декларацию митрополита Сергия (Страгородского), призывавшую к лояльности советской власти; примкнул к течению так называемых «непоминающих»; с 1929 г. несколько раз был арестован, с 1937 г. жил нелегально, встречался с духовными чадами, тайно служил литургию, благословлял на тайное священство и монашество. В июле 1941 г. снова арестован и 6 января 1942 г. расстрелян в Ярославской тюрьме. Прославлен в лике священномученика в 2000 г.

[8] Епископ Стефан (Никитин, 1895–1963) был одним из прихожан храма Св. Николая в Клённиках, затем — председателем приходского совета. За активную церковную деятельность в 1931 г. арестован, отбывал заключение в лагере до 1934 г. В 1935 г. тайно рукоположен в священники. В 1951 г. начал служить открыто в Ташкентской епархии. В 1959 г. пострижен в монашество; в 1960 г. — хиротонисан в епископа Можайского, викария Московской епархии, назначен председателем Хозяйственного управления Патриархии. С июля 1962 г. — временно управляющий Калужской епархией.

[9] Митрофорный протоиерей Сергий Орлов (1890–1975) родился в селе Акулово и был сыном священника церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Получил как духовное, так и светское образование, был агрономом, при советской власти занимал ответственные посты, преподавал. В браке прожил всего год, овдовел. В возрасте 56 лет (в 1946 г.) рукоположен в диакона, затем в священника и определен настоятелем церкви села Акулова. В 1950 г. окончил Московскую духовную академию. Келейно пострижен в монашество с именем Серафим; проживал со своей сестрой, тайной инокиней. В 1974 г. вышел за штат, продолжая принимать верующих для бесед. Похоронен около Покровского храма близ могил отца и деда — бывших там же настоятелями.

[10] Архимандрит Кирилл (Павлов, род. 1919) — один из наиболее известных старцев XX — начала XXI в., духовник Троице-Сергиевой Лавры, духовник Патриарха Алексия II. Автор многочисленных проповедей и поучений, широко общался с верующими по переписке (отправлял до 5 тыс. писем в год). Несколько лет назад перенес инсульт, лишивший его возможности двигаться и беседовать с людьми.

[11] Протоиерей Евгений Тростин (1878–1967) — с 1942 г. настоятель Спасского храма села Петровское Щелковского района Московской области. Принимал для духовного совета и наставления множество людей из разных уголков России.

[12] Протоиерей Алексей Резухин (1921–1999) родился в Вологде в семье военного; в 1942 г. призван в армию, в 1945 г. поступил в Богословский институт в Москве, в 1947 г. рукоположен в диакона и священника. Служил в храмах Зарайска (1947–1949), Москвы (1949–1950), Костромы (1950–1954), в Тульском Всехсвятском кафедральном соборе (1954–1978), с 1978 г. был настоятелем Успенской церкви города Богородицка Тульской области.

[13] Иерей Тихон Кречетов (род. 1966) — сын протоиерея Валериана Кречетова, клирик Марфо-Мариинской обители в Москве.

[14] Протоиерей Федор Кречетов (род. 1967) — сын протоиерея Валериана Кречетова, настоятель Патриаршего подворья, храма Вмч. Георгия Победоносца в Грузинах (Москва).

[15] Скурат Константин Ефимович (род. 1929) — с 1955 г. преподаватель ряда московских духовных школ, магистр богословия (1970), доктор церковной истории (1978), заслуженный профессор МДА.

[16] Остапов Даниил Андреевич (1894–1975) — личный секретарь и келейник Патриарха Алексия I (Симанского), с 1956 г. — заместитель председателя хозяйственного управления Московской Патриархии.

[17] Патриарх Алексий I (Симанский, 1877–1970) занимал Московский Патриарший престол с 4 февраля 1945 г. до своей кончины 17 апреля 1970 г.

[18] Протоиерей Николай Голубцов (1900–1963) родился в семье профессора МДА А. П. Голубцова. По образованию агроном-полевод. В 1949 г. сдал экзамены за курс Московской духовной семинарии, рукоположен в диакона и священника. Служил в московской церкви Ризоположения на Донской улице и в Малом соборе Донского монастыря. Среди духовных чад отца Николая было много интеллигенции.

[19] Храм Спасо-Преображения в Переделкине с 1952 по 1975 г. — подворье Троице-Сергиевой Лавры, с 1975 по 1991 г. — подворье Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. С 1991 г. — Патриаршее подворье.

[20] Микоян Артем Иванович (1905–1970) — авиаконструктор, брат Микояна Анастаса Ивановича, советского государственного и политического деятеля.

[21] Епископ Арсений (Жадановский, 1874–1937) — из духовного сословия, с 1902 г. иеромонах, с 1906 г. наместник Чудова монастыря в Москве, который (во многом благодаря ему) стал одним из центров духовного просвещения. В 1914 г. хиротонисан в епископа Серпуховского, викария Московской епархии. С 1918 по 1927 г. проживал в разных местах — при церквях и монастырях. Не принял декларацию митрополита Сергия (Страгородского) в 1927 г. С 1931 по 1933 г. три раза подвергался арестам. Жил в дачном поселке Котельники под Москвой, тайно служил и принимал духовных чад. 14 апреля 1937 г. снова арестован и вскоре расстрелян на Бутовском полигоне.

[22] Отец Арсений (1894–1975) — подвижник XX в., чье мирское имя не установлено и полная биография неизвестна. Книга о нем, составленная на основе его собственных воспоминаний и записок духовных чад, была переиздана со значительными дополнениями несколько раз. По окончании Московского университета он подвизался в Оптиной пустыни, был пострижен в монашество и рукоположен в иеромонахи. Служил в одном из храмов Москвы, несколько раз подвергался арестам, ссылкам, а в начале 1940-х гг. находился в лагере особого режима. С 1958 г., после освобождения, проживал в Ростове Великом, где и скончался. Могила его неизвестна.

[23] Архимандрит Тихон (Шевкунов, род. 1958) — наместник московского Сретенского ставропигиального мужского монастыря, ректор Сретенской духовной семинарии, ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре, сопредседатель Церковно-общественного совета по защите от алкогольной угрозы, главный редактор интернет-портала pravoslavie.ru. В 1982 г. окончил ВГИК (сценарный факультет).

[24] Третьяков Николай Николаевич (1922–2003) — искусствовед, преподаватель ряда вузов Москвы. С 1950-х гг. до последних дней жизни Николай Николаевич не просто преподавал теорию и историю искусства, а был проповедником православия в студенческой среде.

[25] Андропов Юрий Владимирович (1914–1984) — советский государственный и политический деятель. Председатель Комитета государственной безопасности СССР (1967–1982), с 1982 г. — генеральный секретарь ЦК КПСС, с 1983 г. — председатель Президиума Верховного Совета СССР.

[26] Протоиерей Николай Гурьянов (1909–2002) — один из наиболее почитаемых старцев XX в. В 1930-е гг. отбывал заключение в тюрьме и лагере. В 1942 г. рукоположен в священника целибатом. В 1943–1958 гг. — настоятель Никольского храма в селе Гегобросты Паневежиского благочиния Виленско-Литовской епархии. С 1956 г. — протоиерей. Окончил заочно Ленинградскую духовную семинарию и академию. С 1958 г. до самой кончины был настоятелем храма Св. Николая на острове Талабск (Залита) на Псковском озере (Псковская епархия). Именно сюда к нему съезжались многочисленные паломники, ищущие старческого совета.

[27] Миланский эдикт — документ, провозглашавший религиозную терпимость на территории Римской империи и разрешавший исповедовать христианство. Составлен императорами Константином и Ликинием в 312 или 313 г.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Протоиерей Георгий Бреев о советском времени и о вере Протоиерей Георгий Бреев о советском времени и о вере Протоиерей Георгий Бреев о советском времени и о вере «Каждый век приносит нам свой особенный крест»
Протоиерей Георгий Бреев о советском времени и о вере
Ольга Гусакова
Что вас потянуло в семинарию? Спутники полетели в небо! А вы туда идете? Вы губите свое будущее. Церкви со временем все закроются. Если хотите, мы дадим вам любое место работы с хорошей оплатой.
«Пенсия маленькая, погода плохая, люди злые… Чему ты радуешься?» «Пенсия маленькая, погода плохая, люди злые… Чему ты радуешься?» «Пенсия маленькая, погода плохая, люди злые… Чему ты радуешься?» «Пенсия маленькая, погода плохая, люди злые… Чему ты радуешься?»
Беседа с 98-летней Верой Николаевной Глазовой
Николай Бульчук
Жизнь Веры Николаевны Глазовой составляет одно целое с самыми трудными годами Русской Православной Церкви, которой она всегда была верна. Несмотря на возраст, о прошлом она помнит всё в тончайших деталях и подробностях.
Рядовой войска Христова Рядовой войска Христова
Иван Жук
Рядовой войска Христова Рядовой войска Христова
Иван Жук
Речь пойдет о монахе Несторе, в миру — Николае Константиновиче Онуке. Монах Нестор (а для нас он тогда был просто абстрактный «Дедушка») всегда представлял собой человека довольно юркого, бойкого, и, в общем-то, незаметного.
Комментарии
Андрей28 мая 2017, 16:06
Здравствуйте! подскажите пожалуйста, кто знает, расписание богослужений протоиерея Валериана Михайлович Кречетова в июне2017г.
Просто живем далеко, а телефоны городские не отвечают.
Спасибо.
Elena Arseneva15 мая 2015, 17:30
Я прихожанка храма Покрова Божией Матери с.Акулово.Статья очень познавательная.Спаси и сохрани Господи нашего отца Валериана.
АННА12 февраля 2015, 20:10
ДАЙ БОГ ЗДОРОВЬЯ БАТЮШКЕ И ЕГО РОДНЫМ СПАСИ ГОСПОДИ
Ангелина16 декабря 2014, 05:32
Слава Богу за Все! Благодарю за возможность соприкоснуться со столпами , носителями Духа! Господи, Слава Тебе!
марина 8 февраля 2014, 00:06
Спаси Господи! Всегда проповеди Ваши ищу, так утешительно и успокоительно их читать.
Екатерина 3 февраля 2014, 09:35
Дорогой батюшка о. Валериан, большое спасибо за все ответы на вопросы в этой великолепной статье, и большой Вам поклон и Вашей жене матушке Наталье Константиновне!Я могу сказать,что иногда здесь в статье Вы говорите, что о житейских трудностях не поймут современные люди- например,о том, что обувь была одна для двоих, или что воду брать ходили на реку, или теснота в комнате. К Вашему сведению - всё это знакомо и сейчас,и мне тоже, я порой пока прорубь во льду озера выдолблю, тоже сил приложу. Или пальто зимнее или что из хорошей одежды- тоже приходится носить не одной, а делимся. Это жизнь в обычном селе в нашей России./К сожалению, не работаю. Очень бы хотела,не знаю пока где./ Но я люблю родину нашу, и очень Вам благодарна за Ваш рассказ о жизни, и вере в Бога, и о доверии Богу! Многая лета Вам с Вашей супругой!
александр артынов 3 февраля 2014, 02:14
батюшка в 21-й век сам несёт дух благородства русских людей .читаешь и восхищаешься цельностью ,которая была фундаментом жизни часто даже и у людей нецерковных.многая лета!
ТАМАРА ЕГОРОВА 2 февраля 2014, 19:46
Спаси Господи!Интересно и полезно.
Анна Маркова29 января 2014, 22:41
Спасибо!!!!!
Kveta Kovalova29 января 2014, 19:34
Spasi Vбm Hospodi za prekrбsni slova
священник Александр, матушка Ольга со чады29 января 2014, 18:27
Помолитесь о нас грешных дорогой батюшка Валериан!
Евгений Тисанов29 января 2014, 17:47
Хорошая статья. семья - малая церковь, убедился в очередной раз. Спаси Господи за труды.
Георгий29 января 2014, 13:00
Благодарю за рассказ-биографию.
Мозги на место ставит, сердце радует, надежду оптимизм и силы вселяет, маловерие прогоняет. После прочтения и в своей жизни начинаешь видеть правильную дорогу.
С огромным уважением и почтением к батюшке и автору.
Татьяна29 января 2014, 09:23
Эта беседа, превратившееся в повествование, - как живой, чистый ручек, из которого хочется и напиться, и умыться, и с собой унести...Спасибо автору. Низкий поклон отцу Валериану. Слава Богу,что есть такие люди, хранители Веры Православной, духовные хранители России.
Ольга29 января 2014, 02:36
Спасибо Вам за статью.
Радостно читать о сильных духом и светлых людях.
Для души и разума поучительно , и мысли приходят в порядок.
Елена Есина29 января 2014, 00:55
Чудная статья.
Бывает ищещь , ищещь ответа на свой вопрос , и в этой статье Господь дал мне ответ.Спасибо всем авторам.На душе спокойно стало.Ваш сайт Православия - утешение верующим. Дай Вам Бог Здоровья !
Elena Dorogina28 января 2014, 19:04
Спаси Господи!
р.Божия Ирина28 января 2014, 18:35
Прекрасная статья!
Дай Бог здоровья батюшке и его родным!
Спасибо за интересное интервью.
Людмила28 января 2014, 14:06
Спаси Господи! Прочитала на одном дыхании. Повезет людям, которые смогут встретиться и побеседовать с этими батюшками. А я буду надеяться, что когда выйдет книга, удастся приобрести ее здесь, на Украине , может, в Лавре
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×