Редакция сайта Православие.Ру начинает публикацию дипломов выпускников Московской Сретенской семинарии. Точнее сказать, это будет продолжение публикаций, поскольку один из дипломов - иеромонаха Иоанна (Лудищева) «Проблемы современного человека в письмах духовников XX века» - был уже представлен на сайте и вызвал самый живой интерес читателей. Следующая дипломная работа, которую мы представляем вам - это труд студента пятого курса Юрия Филиппова «Революционное движение и духовные школы России в конце XIX - начале XX веков». Полтора года назад я предложил ему исследовать явление участия студентов духовных школ в русских революциях. Особенно интересно было понять, каким образом те, кто изначально готовился стать пастырями Христовой Церкви, постепенно превращались в наемников, а то и волков, расхищающих стадо Божие: не секрет, что среди активных революционеров и большевистских руководителей было немало бывших семинаристов.
Под руководством профессора Ольги Юрьевны Васильевой Юрий Филиппов прекрасно справился со сложной исследовательской задачей и, думаю, его работа будет интересна тем, кто любит и изучает отечественную церковную историю. Затем мы представим, с моей точки зрения, очень интересную работу студента пятого курса Максима Янышевского «Особенности религиозной жизни Советского Казахстана в 1930-1950 гг.», в которой собрано много неизвестных ранее материалов. И, наконец, вы сможете познакомиться с дипломом выпускника семинарии диакона Александра Колногорова о совершенно неизвестной для нас жизни старообрядческих скитов, ныне действующих в Центральной Сибири. Мы просим наших читателей не судить очень строго эти первые труды наших воспитанников и будем рады получить ваши отклики.
архимандрит Тихон
ДУХОВНЫЕ ШКОЛЫ ПОСЛЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ РЕФОРМЫ
Санкт - Петербургские Духовные Академия и Семинария |
«Из Подольского училища в
По высочайшему повелению от
В
В 1882 г. была образована комиссия для пересмотра учебных уставов, во главе которой был поставлен известный своей консервативностью Кишиневский архиепископ Сергий (Ляпидевский). Работа была завершена к концу 1883 г. и представлена на утверждение Синода. Через Синод новые уставы были проведены с поспешностью и без всякого обсуждения. Вот как об этом пишет в своем дневнике архиепископ Савва (Тихомиров): «Преосвященный митрополит Московский Иоанникий частным образом пригласил Холмско-Варшавского преосвященного Леонтия и меня образовать комиссию для пересмотра проекта Устава православных духовных академий, составленного в 1883 г. комитетом, состоявшим под председательством преосвященного Сергия, архиепископа Кишиневского… В продолжение пяти-шести заседаний нами внимательно рассмотрен был проект Устава и в нем сделано было немало изменений и дополнений, но при этом немало было и словопрений. По некоторым вопросам я не был согласен с прочими членами комиссии и просил свои мысли представить на благоусмотрение Святейшего Синода, но мое заявление оставлено было без внимания. По окончании заседаний в конце сырной недели предложено было еще раз собраться на второй недели Великого поста для окончания суждения о сделанных нами замечаниях на проект устава; но это осталось без исполнения. Между тем в конце поста составленный нами проект устава академий внесен был митрополитом Иоанникием в Святейший Синод для подписания. Митрополиты Исидор и Платон подписали, не заглянув даже в переписанную набело тетрадь; преосвященный Ярославский Ионафан, не участвовавший в комиссии, хотел бы прочитать этот проект, но ему это не удалось. Таким образом, подписанный членами Синода проект был представлен чрез обер-прокурора на Высочайшее воззрение и 20 апреля 1884 г. был утвержден. Так-то совершаются у нас столь важные церковно-государственные реформы» [8]
Аналогичным образом был составлен и 22 августа того же года утвержден Александром III устав семинарий.[9] Следует отметить, что новые Уставы вполне соответствовали политике Александра III в области светского образования. Недаром впоследствии, в конце XIX - начале XX вв. учащиеся духовных академий и семинарий в своей борьбе и требованиях выступали единым фронтом с учащимися российских университетов.
Согласно новым уставам, во всех духовных школах была усилена власть епархиальных архиереев и ректоров, совершенно было отменено выборное начало в управлении семинариями. В учебные программы семинарий были введены новые дисциплины: апологетика, история и обличение русского раскола, библейская история, церковное пение. Для улучшения религиозно-нравственного воспитания вводилась должность духовника семинарии.[10] Был подтвержден запрет
В новые программы для академий были внесены существенные изменения, в основном, направленные против специализации. Студенты были лишены права выбирать направление для своей научной работы. Согласно новым уставам, семинарии были призваны готовить юношество к служению Церкви, а духовные академии - «доставлять высшее богословское образование, в духе православия, для просвещенного служения Церкви на пастырском, духовно-учебном и других поприщах деятельности».[11]
«Устав 1884 года отказался от далеких перспектив, ограничившись постановкой задач в местном российском масштабе, - пишет И. К. Смолич. - Он имел в виду не столько научное образование будущего духовенства и учителей Русской Церкви, сколько подготовку политически и конфессионально благонадежного церковно-административного персонала, который должен был к тому же поставлять преподавателей для духовных учебных заведений среднего и низшего звена».[12]
Отношение большинства преподавателей академий к введению нового устава было отрицательным. «Куда улетела или кем похищена слава духовно-академического студенчества? Она выклевана хищною птицею, именуемою уставом духовных академий 1884г., ибо эта птица только и делала, что клевала мозги учащихся здесь», - писал известный историк А. П. Лебедев.[13] Больше всего нареканий вызывала именно отмена специализации, что не способствовало развитию научной работы.
Эти уставы, почти в неизменном виде (поправки были внесены в связи с революционными событиями 1905–07 гг.) просуществовали до 1910 г. (академий) и 1918 г. (семинарий и училищ).
[2] Смолич И. К. История Русской Церкви (1700-1917). – Кн. 8, Ч. 1. – М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1996. – С. 469-470.
[3] Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Т. Манохиной. - М.: Московский рабочий, 1994. - С. 54 Так, эсер А. В. Прибылев (род. 1857г.), врач-бактериолог, происходил из семьи священника, преподавателя семинарии, но учился в гимназии, затем в университете. (Деятели СССР и революционного движения в России. – М.: Советская энциклопедия, 1989. – С.187-188).
[4] Руткевич П. Т. Семинарские годы (Воспоминания о Киевской ДС за 1873-1879 гг.). – Киев: 1912. – С. 1-2.
[5] Щетинина Г. И. Студенчество и революционное движение в России: Последняя четверть XIX в./ Отв. ред. И. Д. Ковальченко; АН СССР. Институт истории СССР. – М.: Наука, 1987.– С. 34.
[6] К. П. Победоносцев: pro et contra / Вступ. ст., сост. и примеч. С. Л. Фирсова. – СПб.: РХГИ, 1996. – С.
[7] С. Л. Фирсов «Человек во времени: штрихи к портрету Константина Петровича Победоносцева». – С. 16.
[8] Савва (Тихомиров), архиеп. Хроника моей жизни. Автобиографические записки. Т.7: 1883-1885. – Сергиев Посад, 1907. – С. 153-154.
[9] Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по Ведомству православного исповедания за 1884г. - СПб.: Синодальная тип., 1886. – С. 7, 280.
[10] Но бывали и такие случаи, когда духовником назначалось лицо, исполняющее административные обязанности. «На масленицу этим годом мы не ездили; первую неделю говел в Духовном училище; исповедовался у Ивана Мартыныча. Вот уже десятки лет прошли с тех пор! Ничто земное теперь не коснется его: та или иная участь ему давно предназначена Богом в вечной будущей жизни, и я теперь не осуждаю его. Но зачем это, думалось мне тогда, при его жизни, ему - члену инспекции, судье нашего внешнего поведения, зачем ему в то же время предоставлялось право принимать тайну моего сердца, мои вольные и невольные грехи? Как и всякий человек, разве и он не мог через это предоставленное ему право и сам, вместе со мною, впасть в больший грех и тем осквернить свою душу? Узнавши на исповеди мой грех, например, я курю, пью водку… разве он не может со временем карать меня, когда будет замечать во мне только хотя бы некоторые признаки этого порока?! А если я узнаю, что он карает, не имея на лицо самого факта того или другого греха, то разве по той же слабости человеческой души (да еще в молодую пору) я не могу тогда утаить своего греха пред ним?! Недоумеваю, по каким побуждениям начальства совмещались тогда эти два вида обязанностей в одном лице! У нас есть особо: врач духовный и врач телесный. Кем-нибудь одним следовало бы быть и Ивану Мартыновичу для лучшей охраны нравственности в человеке»,- вспоминает через много лет священник Евгений Елховский (1869-1937). Страницы истории России в летописи одного рода (Автобиографические записки четырех поколений русских священников). - М.: Отчий дом, 2004. - С. 172-173.